В том, чтобы она, Кьяра замолчала навек еще до допроса с пристрастием, заинтересована герцогиня АшНаварв этом сомнений нет. Но сама она все это организовать не могла, а значит это все организовал ее отец.
Точно! Только головная боль удержала Кьяру от того, чтобы не подскочить на ноги и не начать нарезать круги по палате.
Отец герцогини АшНавар вполне мог опуститься до заказного убийства. Ему не привыкать. При дворе все знают, что герцог
АшРидсан не слишком щепетилен в вопрос устранения неугодных ему людей.
При воспоминании о герцоге в памяти Кьяры что-то такое шевельнулось, какое-то напоминание или событие, связанное с
кузеном Его Величества, но девушка отмахнулась от него. Но была у нее еще одна догадка. За покушением на ее особу вполне мог стоять и сам герцог АшНавар. Ну и что, что между супругами нет нежных чувств и взаимного уважения. Королевская семья неприкосновенна. И это закон. Сам герцог вполне мог подослать убийцу, чтобы сохранить в тайне участие его супруги в заговоре против короля, его брата. Да он и сам мог быть замешен во всем этом.
Кьяра так накрутила себя этими мыслями, что не могла ни спать, ни есть, несмотря на то, что милая сестра милосердия и уговаривала ее. Пыталась увещевать и даже кормить с ложечки. Но страх быть отравленной не покидал уже бывшую фрейлину, и Кьяра так и не смогла заставить себя проглотить ни ложки похлебки, ни кусочка хлеба. Лекарь, что появился в палате, после того, как добрая монахиня унесла нетронутый обед, пытался заставить девушку выпить
какие-то микстуры, но Кьяра устроила настоящую истерику, кричала, плакала, порывалась встать и бежать. И даже смогла выскочить в коридор прямо в длинной холщовой рубашке и босиком (и откуда только силы взялись?), но столкнувшись там нос к носу с шессом дознавателем, спешащим к ней в палату в сопровождении двух гвардейцев, тут же сникла, вернулась обратно и даже выпила горькую микстуру. Затем безропотно позволила монахине помочь себе облачиться в серое платье из грубой ткани и молча последовала за
дознавателем. Гвардейцы, бряцая шпорами и оружием, следовали за ней по пятам. Куда ее вели, Кьяра не знала, но мысленно готовилась к худшему. Хотя, стоит признать, что после горькой микстуры,
выданной тюремным лекарем, в голове у нее немного прояснилась и боль отступила. Лишь лицо время от времени дергало, но это случалось тогда, когда забывшись, девушка морщилась или закусывала губу.
Весь путь по многочисленным коридорам и лестницам, Кьяра проделала глядя себе строго под ноги. Поднимать глаза, чтобы
поймать на себе злорадные или горящие любопытством взгляды редких придворных, встречающихся по пути, ей совершенно не хотелось.
Лишь когда перед ней распахнулась очередная дверь, и шесс дознаватель посторонился, давая девушке возможность войти первой, Кьяра скинула глаза и попятилась. Самые страшные предположения сбывалисьее привели к Его Высочеству герцогу АшНавару.
Герцог АшНавар был зол и дезориентирован. А учитывая, что подобное состояние сам он терпеть не мог, то страдали и все
окружающие. Дознаватели получили выволочку, начальник дворцовой тюрьмы был переквалифицирован в заключенные, и заперт в одной из камер той самой тюрьмы, которая до недавнего времени была в его полном ведении, гвардейцы, стражники и тюремщики тоже не остались без высочайшего внимания.
Где это видано! выговаривал герцог одному из своих подчиненных, расхаживая прямо перед ним и потрясая кулаками. У
вас под носом на ценного свидетеля совершают покушение! когда из обвиняемой девица ШиДаро стала ценным свидетелем, шесс дознаватель не знал, да и сам герцог вряд ли мог ответить на этот вопрос, но сути все это не меняло. Это неслыханная наглость! не прекращал вещать герцог. Напасть на заключенного прямо в камере!! Да этоэтогосударственная измена, вот что это!!!
Шесс дознаватель опустил голову и молчал. И ведь не докажешь же Его Высочеству королевскому брату, что Тайная Служба и конкретно он, шесс дознаватель, к благородному делу сохранности заключенных никакого отношения не имеет. Вот совсем. Нисколечко.
Девицу допросили? Допросили. Признание получили? Получили. В камеру тоже сопроводили и оставили под надзором стражников. Какой еще с них, дознавателей, спрос? А то, что начальник дворцовой тюрьмы развел бардак в подведомственном ему учреждении, то разве он, дознаватель Тайной Службы Его Королевского Величества, виноват? Вот и выходило, что виноват. Кругом и полностью.
Что с девицей? немного успокоившись, поинтересовался герцог.
В лазарете, четко, громко, по-военному ответил шесс дознаватель. Еще бы и честь отдал, да вовремя спохватился, что не
в армии сейчас.
Жить будет?
Да что с ней сделается, пожал плечами дознаватель, понимая, что гроза уже миновала, и никто его под трибунал отдавать не собирается. Уже хорошо. Премии то, скорее всего, лишат, но зато голову на плечах сохранить удастся, да место. А деньги деньги, как пришли, так и уйдут. Не велика печаль.
Смотрите мне там, погрозил герцог. Чтоб с ее головы больше ни один волос не упал, а то я вас
Герцог АшНавар еще немного походил по ковру, повздыхал, потом уселся на свое кресло и кивнул подчиненному.
Докладывайте. Кто, зачем, по чьему приказу?
Неизвестно, Ваше Высочество, вздохнул шесс дознаватель. Нападавший умер.
Как у вас все легко получается, ухмыльнулся герцог. Вот так просто взял и умер.
Не просто. Маг, обследовавший его тело, установил, что мужчина был отравлен за несколько часов до того момента, как проник в камеру и напал на заключенную там девицу ШиДаро. Яд редкий и очень дорогой. Кому попало достать его не под силу. Тут надо не только деньги, но и связи иметь.
Мог ошибиться?
Мог, кивнул дознаватель, но, думаю, что не в данном случае. Спланировано все было четко, по минутам расписано, но вмешался случай. В соседней камере с одним из заключенных случился случай падучей болезни, и там шумно было, стражники бегали, лекаря вызывали, вот наш злоумышленник и припозднился. Да еще и сама девица ШиДаро сопротивление оказала, кричать стала, время тянула.
А отравили его, значит еще до этого? уточнил герцог, потирая подбородок.
Так точно, Ваше Высочество. Только с дозой не рассчитали. Раньше подействовало, да задержка эта еще. Вот и получилось все так, как получилось.
Опознали?
А как же, кивнул дознаватель. Опознали. Слуга герцога АшРидсана. Личный. Правда, камердинер Его Светлости утверждает, что бывший слуга. Вроде как рассчитали его пару дней назад, за кражу. Но шума не поднимали.
Хм Ирван еще раз потер подбородок и сделал дознавателю знак удалиться, но стоило тому взяться за ручку двери, как
герцог произнес:девицу ШиДаро ко мне приведите. И поаккуратнее там. Кому-то она очень сильно помешала, раз ее даже в тюремной камере достать решили.
Когда за дознавателем закрылась дверь, Ирван громко выругался и, поднявшись на ноги, приблизился к шкафчику в углу кабинета. Достал оттуда бутылку вина и бокал, налил, выпил залпом, постоял немного, подумал, затем прихватив бутылку и бокал, вернулся в кресло. То, что на бывшую фрейлину натравили слугу его тестя, было плохо, но объяснимо.
Аделина? вслух спросил Ирван.
Ему ожидаемо никто не ответил.
Или есть еще что-то, чего я не знаю?
И снова тишина в ответ.
Это нападение разрушило такую стройную версию о том, что за тем зельем стоит лишь только его жена и ничего больше.
Если сам герцог подсуетился, чтобы убрать лишнего свидетеля, то вырисовывается совсем непростая ситуация. И дело здесь уже не в кознях обиженной женщины, а в самой что ни на есть государственной измене. Только вот фрейлина уже недоступна.
Несколько часов назад, Инваро Второй сообщил графу-наместнику Пограничья имя его будущей супруги и заменить эту девицу на еще какую-нибудь не представлялось возможным. Все ж таки граф ШиДорван это непросто придворный, который за ради должности или призрачного благоволения к его особе со стороны королевской фамилии готов повести под венец кого угодно: хоть фрейлину, хоть бывшую фаворитку. С наместником Пограничья приходилось считаться.
Кристиан ШиДорван едва сдержался, чтобы не хлопнуть дверью изо всех сил, не выместить на ни в чем не повинном куске дерева всю злость, что накопилась в душе. Но в приемной Его Величества хлопать дверью было не принято. Как и возмущаться, и испытывать злость, и много чего еще. Пришлось сжать зубы и просто уйти. Еще и улыбаться при этом. И благодарить Его Величество за оказанную честь.
Кристиан сжал кулаки. Хотелась разбить королю лицо. Сильно. В кровь. Но нельзя. Нельзя показывать свою слабость, нельзя
роптать, нельзя нельзянельзя
Граф ШиДорван коротко выдохнул и стремительным шагом направился прочь из приемной Его Королевского Величества Индаро Второго. Все его планы рухнули в одночасье лишь только потому, что самодержцу (или самодуру?) захотелось пристроить на тепленькое местечко подальше от двора одну из своих любовниц.
Ш-шарх! вполголоса ругнулся граф, не замечая, как от него шарахнулся кто-то из проходивших мимо слуг.
Он стремительно направлялся к выделенным покоям, не обращая внимания ни на приветственные кивки немногочисленных знакомых, ни на любопытные взгляды придворных, попадающихся на пути. Со стороны, казалось, что граф напоминает огромный фрегат, следующий заданным курсом и ничто неспособно заставить его свернуть в сторону. Он сомнет, раздавит, уничтожит любого, кто посмеет встать на его пути. Но придворныенарод опытный. Они годами оттачивают в себе умение за версту чувствовать настроение окружающих и потому сейчас ловко отскакивали с курса, взятого графом ШиДорваном, чтобы не приведи боги, не оказаться у него под килем.
В том, что его женой, следующей графиней ШиДорван станет одна из неугодных любовниц короля, сомнений не возникало.
За простую девчонку никто хлопотать не будет, пусть она хоть тысячу происходит из древнего рода. Кристиан прекрасно знал, как при дворе избавляются от надоевших любовниц: если не на тот свет спроваживают, так в монастырь или замуж выдают за кого подвернется. В этот раз подвернулся он. И чудо еще, если эта шиисса ШиДаро не беременна от короля. Называть своим сыном и наследником королевского бастарда он не собирается.
Граф поморщился. Мало того, что теперь ему придется жениться не пойми на ком, так еще и с графом Малфером в результате проблемы будут. Старик не простит пренебрежения его дочерью, сколько ему не доказывай, что это повеление самого короля. А ведь они только-только стали налаживать отношения и женитьба на Маргарите Малфербыло как раз таки его, Кристиана, идея. Не просто сотрудничать, а, так сказать, породниться. К тому же Маргариту Кристиан знал. Не слишком хорошо, но встречаться приходилось и, судя по тому, что она собой представляла и, принимая во внимание взгляды самого
графа на институт брака и воспитание детей, ублюдка в подоле точно не принесла бы. А тут король со своей девкой.
Шарх! в очередной раз ругнулся Кристиан. Такой план в з
Он со всей силы толкнул дверь в выделенные ему покои, стремясь сорвать злость хотя бы здесь и замер на пороге. В спальне кто-то был.
Сразу Кристиан подумал о той малышке, что уже однажды вломилась в его спальню. Кажется, тогда она пообещала вернуться, хотя он и не сильно на это рассчитывал и уж точно не собирался искать ее. В королевском дворце всегда хватало с кем развлечься. Но рассмотрев женщину, что ожидала его, раскинувшись в соблазнительной позе поверх шелкового покрывала на кровати, мысленно пообещал себе выпороть слугу, который пустил ее и позволил расположиться в отсутствие хозяина. Уж лучше бы та незнакомка решила продолжить их знакомство. С этой шииссой, Кристиан дела иметь не хотел.
Глава 5
Полин Амодири по меркам двора считалась старухой. А ведь ей было всего тридцать три года, но по сравнению со стайками девиц от двенадцати до восемнадцати, что ежегодно стекаются к королевскому двору в поисках богатых мужей или тепленьких мест, она и в самом деле выглядела чересчур опытной, чересчур доступной все чересчур.
А ведь было время
В первый раз Полин вышла замуж в четырнадцать лет. Родной отец, обедневший провинциальный шиисс, решил поправить свои дела, отдав юную дочь в жены соседу, который, кстати, ему самому в отцы годился. Полин плакала. Как же она плакала, когда узнала о том, что вскоре должна стать женой мерзкого старика, от одного вида которого ее трясло. А стоило новоявленному жениху прикоснуться к девушке, так и вовсе тошнота подступала к горлу. Даже сейчас, по прошествии двадцати лет, Полин с содроганием вспоминала визиты старого графа в их родовое поместье. Ее передергивало, стоило воскресить в памяти те встречи в полутемных холодных коридорах, когда мерзкий жених прижимал ее к стенке, хрипло дышал в ухо или оставлял мокрые дорожки от своих слюнявых губ на нежной коже ее шеи. Полин ежилась, вспоминая, как его влажные липкие ладони скользили по ее тогда еще юному телу, узловатые пальцы проникали под корсаж и сжимали соски, выкручивая их, причиняя боль. Она плакала, но молчала. Терпела, не скрывая дрожь отвращения, а жених распалялся еще больше с каждым визитом. Один раз он затащил ее в пустую гостиную, разорвал платье на груди и, не обращая внимания на крики и попытки вырваться, толкнув на пыльный вытертый ковер, навалился сверху.
Полин кричала, брыкалась, пыталась вырваться, но у нее ничего не получалосьмужчина был сильнее, намного сильнее. Он прижимал ее к ковру своим телом, одной рукой перехватил тонкие запястья и удерживал их, вторая же его ладонь больно мяла девичью грудь. Граф перекатывал сосок Полин между пальцами, оттягивая его,
причиняя боль, а затем принялся целовать, кусать, посасывать, оставляя на коже горящие следы. И ничто не могло заставить его остановиться: ни крики, ни слезы, ни жалкие попытки высвободиться со стороны юной жертвы. Он лишь смеялся и довольно похрюкивал, шептал какие-то мерзости, высказывал вслух все, что он сделает с ней. И от этих подробностей у Полин все волоски на теле поднимались, а по коже пробегала холодная липкая дрожь отвращения.
В тот раз от насилия Полин спасла нянюшка. Потеряв из виду свою воспитанницу, она отправилась на поиски, а когда увидела, что происходит в одной из пустующих комнат, сбросила в коридоре тяжелый постамент, на котором стояли рыцарские доспехи. На жуткий грохот сбежались слуги и стражники, пришел даже отец Полин, и графу пришлось отпустить свою жертву.
Она убежала к себе и долго терла тело жесткой губкой, растирая кожу в кровь, пытаясь стереть следы рук и губ мерзкого графа. Билась в истерике, плакала, даже бросилась в ноги отцу, умаляя того расторгнуть помолвку и не отдавать ее старому и жестокому извращенцу. Отец слушать не стал, отхлестал дочь по щекам, обозвал
мерзавкой и эгоисткой, и отправил в комнату, думать о своем поведении и готовиться к предстоящей свадьбе.
Из петли ее достала все та же нянюшка. Плакала вместе со своей воспитанницей, уговаривала, причитала. А на следующую ночь, привела к Полин молодого слугу.
Юноша был красив. Темные волосы, карие смеющиеся глаза, теплая гладкая кожа. Он и стал первым мужчиной Полин. Научил ее не бояться того, что происходит в спальне между мужчиной и женщиной. Показал, как доставить удовольствие не только себе, но и любовнику.
Прикоснись ко мне, шептал он в темноте девичьей спальни. Вот так, не бойся. Видишь, я весь в твоей власти. Твои прикосновения не просто возбуждают меня, они дарят удовольствие.
И Полин касалась. Скользила ладошками по мускулистой груди, зарывалась пальцами в густые волосы, гладила его бедра, сжимала в руке доказательство его мужественности. О, эти сладкие мгновения первого прикосновения, осторожные несмелые поглаживания, которые становятся все быстрее быстрее и дыхание
перехватывало, сердце ускоряло свой бег хотелось Тогда Полин еще не знала, чего же ей так хотелось, но некая потребность росла внутри нее с каждым прикосновением к совершенному телу молодого мужчины, горячая спираль внизу живота закручивалась так туго, что казалось еще немного и она просто лопнет от напряжения.
Молодой слуга был умелым любовником. Он знал, что делать, как доставить удовольствие и, несмотря на то, что Полин боялась даже смотреть на обнаженного мужчину, и в первый раз все происходило в полнейшей темноте, смог пробиться сквозь природную девичью стыдливость.
Он научил Полин целоваться. И вкус его губ она запомнила на всю жизнь. Легкий, едва ощутимый привкус вишни и сладкого сиропа. Даже сейчас воспоминания о той, самой первой ночи, о молодом мужском теле пьянили не хуже самого крепкого вина и вызывали сладостное томление во всем теле Полин.
Молодой мужчина ласкал тело Полин, сжимал горячими ладонями ее грудь, перекатывая твердые горошины сосков в пальцах, от чего они превращались в чувствительные тугие бусины. А когда втянул в рот вершинку и принялся посасывать, девушка не выдержала и, выгнувшись в пояснице, чтобы быть ближе к своему любовнику слабо застонала. Ему это понравилось и легонько подув на только что выпущенную изо рта горошину соска, отчего Полин словно вспышкой, пронзило острое удовольствие, уделил внимание и второй груди.