Любовалась ночной тьмой девушка недолго. Когда на их пути возник огромный дуб, больше метра в диаметре, Чер метнулся вправо, дабы его побыстрее обогнуть, но с толстых ветвей дерева прямо им на головы посыпались мелкие крылатые твари, тормозя движение. Метаморф пробежал немного вперед и остановился, пытаясь стряхнуть с морды нескольких особей, вцепившихся когтями ему в нос и уши. Их кожистые крылья закрывали ему глаза. Аня попробовала отцепить от товарища одну из тварей, но те, которые приземлились ей на плечи и голову, тут же начали кусаться. Девушка почувствовала боль сразу в нескольких местах, а по щеке от левого уха потекла кровь. Анна отодрала от своей головы двух зверей и отшвырнула в сторону.
Это летучие мыши, Чер! крикнула она, чтобы хоть как- то приободрить рычащего друга. Просто летучие мыши!
Одна из "просто летучих мышей" вцепилась девушке в плечо острыми клыками. Анна оторвала ее от себя и с размаха швырнула в ближайшие кусты. Пес тоже перешел к менее гуманным методам: щелкал зубами направо и налево, несколько крыльев подрал когтистой лапой. Когда он более-менее освободил себе обзор, тут же предупреждающе рыкнул и рывком сорвался с места. Через пару сотен метров, когда от беглецов отстала последняя кровожадная мышь, Чер остановился и минут пять отплевывался от чужой шерсти, поскуливая от негодования. Аня погладила его по спине.
Ничего, все хорошо, прошептала она. Все хорошо. Мы почти выбрались.
Зверь недоверчиво фыркнул и побежал дальше.
В течении следующих двух часов они еще несколько раз натыкались на стаи летучих мышей, в результате чего наученные горьким опытом, беглецы стали обходить большие деревья стороной, запаслись парой веток, чтобы давать отпор мелкому зверью, и приобрели еще несколько кровавых отметин на теле. Метаморф, более привычный к боли, на свои порезы внимания не обращал, Ане же хотелось реветь в голос, но она только закусила губу до крови. Нельзя отвлекать Чера от дороги!
Впрочем, дороги как таковой здесь не было. Пес просто несся сквозь кусты и деревья по принципу куда глаза глядят, только б по прямой. Ночной лес расставлял на своей территории ловушки. Один раз Аня чуть не упала в канаву, оставила на ветвях деревьев немало волос, а какому-то четвероногому хищнику подарила клок подола. Зверь выскочил на них неожиданно, когда Чер начал сбавлять темп от усталости. Аня, мысленно уже представляющая сцену встречи с отцом, не успела среагировать и свалилась с пса на землю, больно приложившись плечом о какую-то корягу. Коряга обиженно отползла в сторону, а зверь, на бегу вцепившийся в ее подол, попытался оттащить ее подальше в лес. С другой стороны, подскочил Чер и вцепившись в Анину руку клыкастой пастью, потянул ее в другую сторону. Ткань платья затрещала, неизвестный зверь полетел кубарем в сторону. Анна вскочила на ноги и за секунду взобралась метаморфу на спину. Тот зигзагами побежал вперед. Оставшийся без позднего ужина (ну или раннего завтрака), зверь обиженно заскулил им вслед.
Утро беглецы встретили изможденные, грязные и изрядно напуганные предстоящей дорогой. Начало путешествия доя них вышло слишком богатым на события. И хотя пока все закончилось хорошо, оставшийся участок пути закономерно внушал им некоторые опасения.
Когда стало светать, Чер принялся медленно обходить деревья и внимательно осматривать их, пытаясь отыскать место для стоянки. Один раз Анне показалось, что совсем рядом с их тропой она заметила несколько четвероногих, копавшихся в какой-то кучев траве? Или чьих-то останках? Аня не хотела знать ответ на этот вопрос. Когда темные силуэты остались позади, так и не заметив путников, она очень обрадовалась.
На рассвете парочка устроилась у старого бурелома, надеясь, что он оградит их от хищников хотя бы с одной стороны. Они перекусили засохшим сыром и Аня, закутавшись в шаль и плащ, задремала, прислонившись к теплому боку все еще тяжело дышащего зверя. Чер вцепился зубами в юбку подруги и стал внимательно наблюдать за светлеющим лесом. Спать обоим было нельзя. С рассветом проснется зверье, в том числе хищное. Юноша рассматривал узоры на листьях, следил за пауком, подбирающимся к попавшей в сети жертве, прислушивался к шорохам и пискам, наполнявшим лес.
И все же он заснул. Непривычный к таким физическим нагрузкам, уставший, полуголодный, он честно продержался больше часа. А затем, убаюканный трелями проснувшейся птахи, он прикрыл на мгновение глаза и провалился в сон.
Сон был тяжелым. Чер бежал. Долго-долго. Пятки уже начали гореть, а из груди вырывались хрипы, но он продолжал мчаться вперед. Пока не увидел ее. Она появилась на его пути за одну секундувысокая, статная, в красивом алом платье с длинным шлейфом. Развернула к нему бледное лицо и ласково спросила:
Куда же ты?
Ее нельзя было обойти, обежать, обползти. Она была везде сразу. Ей служили деревья, земля и воздух. Потому что она их кормила. Своей кровью и чужой.
Он отступил назад.
Мне больно, сказал он еще детским, ломким голосом. Она посмотрела на него своими яркими глазами, в которых можно было утонуть и протянула к нему обтянутую чёрной тканью словно второй кожей руку.
Так устроен мир, что жить больно. Мы с тобой это знаем лучше других.
Он смотрел на ее руку с сомнением.
Я не хочу!
Она перестала улыбаться.
Ты все равно никогда не сможешь отсюда уйти, так к чему нам ссориться?
Почему? доверчиво удивился он.
Потому что ты никому не нужен на всем белом свете. Ты один. Тебя никто не ждет, и никто не примет. Кроме меня.
И она поманила его пальцем.
Пойдем. Я сделаю тебя удивительным. Уникальным.
Он не хотел быть уникальным. Он даже не уверен, что вообще хотел быть. Зачем, если он больше никому не нужен?
Я не хочу так! он махнул рукой, в которую были вшиты волчьи когти. Рука болела и гноилась, источая отвратительный запах.
Мы их срежем, пообещала женщина. От них все равно никакого проку. Мы сделаем лучше! Но это потом, когда ты окрепнешь. Посмотри, она показала на стоящую у ее ног корзинку. Я принесла тебе друга. Нравится?
Маленький черный волчонок ткнулся мордочкой в его гниющую ладонь.
Будешь о нем заботится? Или мне оставить его в лесу?
Будет. Конечно будет. Он взял корзинку и пошел следом за женщиной в алом.
Она не случайно любила красное. Нет. Цвет крови ей подходил. Он был ее стихией, ее смыслом существования. Она любила кровь. Не потому что садистка, нет. Хуже. Фанатичка от науки. Он долго этого не понимал. Очень долго. Его глупость стоила Волку жизни. И шкуры.
Шкура была еще в крови, когда она принесла ее в его клетку.
У вас отличное переплетение аур! Прекрасный процент взаимопонимания! Знаешь, я думаю, все получится!
Он не хотел думать. Он почти оглохто ли от воя Волка, то ли от собственных криков. Он почти не видел ее в свете факелов, только алое пятно ее платья мерцало в темноте. Он знал, что она довольна произошедшим. Ее эксперимент продвигается вперед очень удачно. И тому причиной был он. Его глупость и его доверчивость.
Надо было убить Волка, когда только в голове появились первые догадки, что происходит что-то неладное. По крайней мере это была бы быстрая и почти безболезненная смерть.
Травы! Нитки! Скорее, пока шкура не остыла! Олег, книгу! Надо связать их через ауру, а волчья уже истаивает!
Боль была наказанием. Боль была уроком. Но не искуплением. Уйти Темной дорогой ему так и не дали.
Когда его наконец вывели первый раз на улицу, во дворе уже лежал снег. Она присела рядом, изящно придерживая подол алого платья и довольно произнесла:
Ты еще будешь моим самым верным псом!
И погладила его по щеке, размазывая капли крови, выступившие на теле после превращения.
Он стоял босыми ступнями на снегу и не чувствовал холода. Он ничего не чувствовал.
А потом покачнулся и упал.
Она постояла немного, ожидая, что он поднимется, но не дождалась.
Бран! Это невозможно! В чем смысл, если он после метаморфозы на ногах устоять не в силах? Будь добр сам подумай над решением хотя бы этой проблемы! И оттащи его куда-нибудь в сторону, пока не увидели!
Красное на белом. У нее всегда были красные платья. Много. Они постоянно пачкались. Красным.
Чер почувствовал, как загривка коснулись пальцы. Маленькая женская ладошка.
Аня.
Снег падал ему на лицо, и он растворился в этом снеге, проваливаясь в сон без сновидений.
Аню разбудило чмоканье. Девушка приподняла голову и осмотрелась. Сначала она не поняла, где находится, и очень испугалась. Потом вспомнила вчерашний день и испугалась еще больше. Повертела головой, пытаясь найти источник звука и наткнулась взглядом на большого медвежонка, лакомящегося в соседних кустах ягодами.
Зверь ее не заметил. Или не посчитал угрозой. Девушка легла в прежнее положение и прикрыла глаза. Только бы животное наелось и ушло, не трогая их! Сердце стучало как бешеное, но Анна понадеялась, что у зверя не такой хороший слух, чтоб это слышать. Она немного повернула голову, чтобы посмотреть на беспокойно дрыгающего лапами Чера, и положила ладонь ему на шею. Сразу как-то стало спокойнее. Метаморф тоже затих. Через какое-то время медвежонок накушался и, повалявшись напоследок в траве, отправился восвояси. Аня, успевшая за это время несколько раз попрощаться с жизнью, отошла в соседние кусты.
Стоило девушке подняться, как Чер проснулся, вскочил, огляделся, увидел неподалеку Анину макушку и только тогда успокоился. Вернувшаяся через минуту Анна покопалась в наволочке, извлекла им по куску хлеба и мяса, и уселась на прежнее место.
Поев, они немного посидели рядом, набираясь сил. Аня, помня о своем обещании говорить рассказала Черу о средней сестре Лизе. Импульсивной, взбалмошной, но очень романтичной особе. Елизавета была всего на два года старше Анны, но считала, что это дает ей огромное преимущество, и стремилась сестрой всегда и во всем руководить. Они даже не раз ссорились на этот счет. Теперь, повзрослевшей Анне, их детские выходки казались смешными и бессмысленными.
Вскоре они опять отправились в путь. Чер бежал заметно медленнее, но с ужасом прислушивающаяся то к скрипу деревьев, то к далекому вою, Аня ничего ему не сказала. Она понимала, что он выжимает из своего тела все, что может. Вопрос был в том, насколько его хватит.
Отблески огня среди деревьев появились внезапно. Чер остановился, настороженно вертя носом. Аня соскочила с его спины.
Там кто-то есть! заметила она воодушевленно. Может, сходим посмотрим?
Пес рыкнул и вцепился в подол ее платья.
Да я не настаиваю! Как скажешь!
Чер смотрел на нее недоверчиво и отпускать зажеванную ткань не спешил.
Да ладно тебе, Аня присела рядом с ним на корточки. Этот лес действительно не лучшее место для новых знакомств. Пойдем, как шли.
И все же познакомиться придется.
Людей было пятеро. Трое мужчин и две женщины. Все в широких плотных штанах, наподобие крестьянских, темных рубахах и кожаных куртках, похожих на егерские. Четверо босые, молоденькая черноволосая девушка в меховой шапке, залихватски надетой набекреньв больших мужских сапогах.
Уйми зверя, красавица, скорее приказал, чем попросил, невысокий крепко сложенный мужчина со смоляной бородой. А то сами уймем.
Чер рычать на незваных собеседников не перестал. Аня в ужасе обняла его за шею.
Не надо, не злись. Прошу тебя!
Рык смолк.
Какая послушная псина! усмехнулся чернобородый. Что ж, гости дорогие, просим к нашему шалашу.
Учитывая, что предложение сопровождалось помахиванием большим хорошо заточенным топором, отказа "хозяева" не предполагали.
Шагайте-ка вперед, не заблудитесь, рыжеволосая женщина средних лет показала древком копья в сторону огней. Аня окинула вооруженную до зубов компанию обреченным взглядом и шагнула туда, куда было велено. Пес засеменил рядом, вцепившись зубами в подол Аниного платья.
Мужчины бесшумно скользили следом за "гостями", женщины сначала растворились в лесу, словно их и не было, затем появились впереди с четырехколесным сооружением, похожим на телегу. На дощатом дне повозки лежало нечто массивное, накрытое огромным куском грубой ткани. Коней видно не было, катили повозку женщины сами, толкая ее перед собой. Молоденькая несколько раз оглядывалась назад, за что получила множество неодобрительных взглядов от напарницы.
Через пару сотен шагов процессия вышла к деревне. Аня даже не сразу поверила своим глазам. Посреди леса был выжжен большой круг, на котором стояло около семи кособоких деревянных домов плюс разбросанные там и тут хозяйственные пристройки. Вокруг всего этого крестьянского царства горело несколько костров, у которых однако, никто не сидел. Людей вообще в поселении видно не было. Как и собак или коров, или лошадей. Только куры неторопливо вышагивали в огороженном загончике, да две кошки собирались подраться за почти голую кость.
Увидев интерес Ани к кострам, темноволосая пояснила:
Это чтобы вернуться. А то лес разыграется, заведет так, что дом родной не найдешь, хоть будешь в двух шагах от него плутать.
Рыжая презрительно фыркнула. Чернобородый тут же посоветовал ей:
На своих детей будешь фыркать, Ога! А мою не трожь!
Женщина улыбнулась зло и устало.
Своих, Отцу слава, не будет.
Вот и не завидуй, пустоцвет! выпятил грудь мужчина. Ога остановилась.
Уж лучше пустоцветом. А тебе из всех радостей и осталась седьмой припадочный последыш, и та девка!
Я не последняя, я первая! совершенно по-детски обиделась девушка.
Молчи, Седа! Не слушай эту ведьму!
Ведьма не я! Увы! А вон его хозяйка! Рыжая показала на Чера. И мы оба знаем, что она его ищет! женщина посмотрела на чернобородого с издевкой.
Кого-то надо послать в Пансионат, Слуг. Решай, кто это будет, глава!
Последнее слово было произнесено с особенно презрительной интонацией. Слуг посмотрел на внимательно прислушивающихся к их разговору мужчин, на дочь, занявшуюся от нечего делать плетением кос, и приказал рыжей:
Веди их в крайнюю хату.
Ога безразлично пожала плечами, мол, что ж, как скажешь, и махнула пленникам рукой, приглашая их следовать за собой.
Иди сюда, перевертыш.
Черу все это не понравилось, но рядом стояли люди с копьями и топорами, и он счел за лучшее подчиниться. Аня тоже шагнула следом за женщиной. Все происходящее казалось иррациональным сном. Ведь не может же быть, что их вернут в первый же день побега? Они столько сил приложилидля чего?
Скрипнула дверь, пропуская их внутрь уродливо сколоченного дома. Проходя в дверной проем, девушка умудрилась поцарапать руку о торчащий из бревна сук. На ладони выступила кровь.
Больно.
И тут Анна поняла, что это все взаправду. Не очередной кошмар, а явь, самая настоящая. И вот этим местом и заканчивается их побег. А возможно и вся жизнь. Руки ее задрожали, очертания дома стали размываться.
Не ной! Ога, оказывается, зашла следом за ними. Ничего не потеряно, пока ты жива. И потом, она деловито поставила копье в угол, а куртку повесила на крючок у двери. Слуг не сразу побежит докладывать Ведьме. У него как тебе сказатьвнутреннее столкновение интересов.
Но побежит? боязливо уточнила Аня. Рыжая заглянула в глиняный горшок, стоявший у большого каменного очага, и принюхалась.
Побежит, не сомневайся. она поморщилась и отбросила пустую посудину в сторону. Пятерых жен со свету сжил, шестерых детей ведьме отдал, и эту отдаст. Покорность у него в крови. Но не сразу.
Чер вздрогнул, а затем прижался к Аниной ноге. Ога из заваленного барахлом угла вытащила большой глиняный кувшин с широким горлом.
Вот! она обтерла находку полотенцем и водрузила посередине небольшого круглого стола. Лучшие ягоды из этой чащобы! Говорят, они даже сил прибавляют! И ума! рыжая вдруг хихикнула, словно услышала что-то смешное. Ну что вы? Угощайтесь! Вам еще силы пригодятся! А кормить вас здесь вряд ли будут. Беглецов, знаете ли, здешним жителям прикармливать несподручно!
Анна на ощупь вытащила из кувшина одну ягодку.
И много было беглецов?
Ога зачерпнула сразу горсть. С ее руки на стол закапал темно-вишневый сок.
Да как сказатьвы первые. И последние, я так думаю.
Анна чуть не подавилась несчастной ягодой.
Почему?
Хозяйка никогда не отпускает своих подопытных. Да и нет им хода за Лихую дорогу. Сюда с Диких земель много всяких тварей в свое время набежало, древние ведьмы и окольцевали чащу. Говорят, войти теперь каждый может, а выйти нет. Мол, кровью да костями выложили ведьмы древние символы на Лихой дороге, да так их своими обрядами к земле привязали, что любому, кто себя потерял, отсюда ходу нет.