А потом старик расстегнул пряжку своего плаща. Проворчал:
Мне давно пора было уйти в Вальхаллу или хотя бы в Хельхейм. Огер, ты был мне хорошим сыном. И с тобой я забывал о других своих сыновьях, которые уже умерли. Свальд, ты всегда был непутевым внуком. Но ты еще можешь стать хорошим сыном для своего отца. И я всегда гордился тем, каким отважным воином ты вырос. Харальд
Старик пригнул голову, глянул исподлобья из-под кустистых седых бровей.
Что бы ни было в прошлом, но теперь тыгордость нашего рода. Я сожалею, что не вырастил тебя, как должно. Сожалею, что не я вложил в твою руку первый меч. Что в свой первый поход ты отправился не на нашем драккаре. Но для меня было позором
Только попробуй сказать что-то про мать, рыкнул Харальд.
Кулаки его сжались, искрой пролетела мысль о ножеи сверкнуло перед глазами видение, в котором он вспарывал старику живот.
Сначала дослушай, властно, нетерпеливо бросил дед.
А потом повесил свой плащ на плечо Огера, молча смотревшего на отца. Продолжил:
В том, что случилось с моей дочерью Унной, не было ее вины. Весь позор лежал на мнепотому что я не смог отомстить. Было время, когда я сожалел, что не утопил тебя в море, как поступают с больными сосунками. Глаза у тебя в детстве были светло-голубые, так что я даже помыслить не мог, что твой отец не человек. Я не любил тебя, Харальд, потому что ты напоминал мне о моем позоре. Теперь я сожалею об этом. Однако я не унижу ни тебя, ни себя просьбой о прощении. И все же перед йолем, когда положено поминать мертвых родичейвспоминай иногда обо мне. Потому что в тебе есть и моя кровь! Я закончил. Берись за меч.
Слова его, хоть и ожидаемые, резанули по сознанию Харальда, снова одарив его видением, в котором он взрезал деду брюхо.
Нет, помолчав, уронил Харальд. Я подожду. Пусть Сванхильд сначала очнется. Если она не сбросит моего щенкатогда я подумаю, что с вами делать. А если с моим первенцем что-то случится вот тогда я отомщу и Огеру, и тебе. Его будет ждать хольмганг, тебя просто казнь. Я возьму жизнь за жизнь. А пока выберите любой из драккаров, что стоит во фьорде, и ждите моего решения там. В крепости я вас видеть не желаю. И сбегать не советую, все равно отыщу. Хоть на земле, хоть на море.
Турле еще пару мгновений стоял, переводя взгляд с Харальда на Свальда. Потом развернулсяи, припадая на одну ногу, зашагал к двери. Огер молча пошел вслед за отцом, неся на плече его плащ.
Я все-таки надеюсь, что ты простишь своих родичей, тихо проговорил Свальд. И ведь кое в чем отец прав. Оборачиваться волчица начала лишь после того, как дед с отцом ее ранили. Или дело все-таки в другом? Расскажешь, как твоя жена избавилась от волчьей шкуры?
Сначала надо покончить с ведьмами, буркнул Харальд.
А следом глянул на брата. Подумал голодно, угрюмопока Локи не приведет своего сына, самому убивать нельзя. Значит, с бабами придется разбираться Свальду.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Казнь
Люди Харальда этой ночью спать не ложились. Воины, выйдя из-за столов, до самого рассвета простояли возле скотного дворасобравшись там темной толпой, осьминогом запустившей щупальца к домам крепости.
Сна у мужиков не было ни в одном глазу. От одного к другому передавались слухи о ведьмах, что околдовали конунга. А еще говорили о том, что кого-то из воинов тоже могла ждать волчья шкуравон как дротнинг, которая обернулась бабой лишь перед конунгом, когда ярлы ударили ее железными ножами.
Страх одолевал многих. И многие пытались вспомнить, не сболтнули ли чего, что могло задеть волчьих ведьм. Все понимали, что любой, на ночь вдоволь хлебнувший эля, во сне мог не почуять крысиного укуса. Люди, перешептываясь, ждали, что же скажет конунг после допросов. Поэтому Харальд, выйдя из овчарни, оглядел толпу, над которой кое-где горели факелы
А потом решил устроить ведьмам прилюдную казнь.
Закричали хирдманы, и войско рекой потекло к пустому месту перед сгоревшим Конггардом. Харальд, идя позади толпы, прошелся между столами, оставшимися после свадебного пира. Дошагал до помоста, поднялся по ступеням.
По ту сторону дощатого помоста уже колыхалось людское моредоходившее до самых ворот и забиравшееся на склоны вала. Над крепостью понемногу занимался хмурый, ненастный день, светловолосые головы людей вылеплялись из серой хмари белесыми кочками
На скомканном шелковом полотнище, все еще прикрывавшем доски стола, темнело пятно высохшей крови. Харальд глянул на него. Не оборачиваясь, бросил хирдманам, что замерли возле помоста:
Отнесите стол на пепелище вместе с шелком. Я сам его потом сожгу.
Стол тут же утащили. Харальд дошел до середины помоста, посмотрел на лица воинов. Крикнул:
Этой ночью я допросил волчьих ведьм, околдовавших меня и моего брата Свальда! Две из нихэто дочки Гунира, Асвейг и Брегга!
Слова лились легко.
Колдовством они изменили свои лица, а потом назвались двоюродными сестрами Труди Гунирсдоттир! И жили среди нас, решая, кого бы еще превратить в волков! Теперь они схвачены, но в этих краях есть и другие ведьмы. Так что не доверяйте бабам, которых здесь встретите! Помнитетот, кого укусила крыса, к полнолунию может обернуться волком! Всякий, нашедший на себе след от укуса, пусть придет ко мне!
Люди слушали молча, внимательно. Слова Харальда отражались эхом от частокола, лентой тянущегося по вершине вала.
А теперь, чтобы никто не опасался шороха в углу, или писка под половицей, мы этих ведьм придушим! Но копьем протыкать их не станемпотому что это не жертва богам, а казнь!
Харальд договорил и оглянулся на Свальда. Брат, уже стоявший на помосте, в трех шагах от него, поймал его взгляд. Тут же отвел глаза, объявил громко, торопливо:
Начнем с Брегги! Сигурд, тащи сюда мою новую невесту!
Подручный Свальда заволок на помост упиравшуюся Бреггу. Руки у нее были связаны, рот заткнут, как и у прочих ведьм. Свальд, не изменившись в лице, накинул девке на шею кусок веревки.
Через пару мгновений ноги Брегги уже застучали по помосту. А Харальд, глядя на нее, снова ощутил сухую, голодную судорогу, прошедшуюся от горла к животу. В уме мелькнулорубануть бы ей лезвием по брюху
Но нельзя.
Он заставил себя отвернуться. Тут же вспомнил о Сванхильд. Раз Кейлев не прислал к нему человека с весточкой, значит, ей не хуже и не лучше. Перед глазами видением промелькнуло лицо женыбледное, осунувшееся, окруженное пухом коротеньких золотистых прядей. В довершение ко всему, привиделось, будто сомкнутые веки Сванхильд беспокойно дрогнули.
Харальд нахмурился, глядя в сторону ворот. Подумал угрюмоубить бы Турле сразу, но ведь сам там был. Однако руку с ножом, занесенную над волчицей, не перехватил, как положено мужу
Все! с явным облегчением бросил брат. И рявкнул, по-прежнему не меняясь в лице:А теперь займусь новой дротнинг! Сигурд, тащи сюда Труди!
На этот раз Харальд отворачиваться не стал. Уставился на белокурую девку в упор, ощерился, когда та глянула умоляюще. Веревка, затянутая поверх тряпки, которую запихали Труди в рот, подпирала ей щеки, превратив их в два желвака. По ним протянулись дорожки от слез, мокро блестевшие на свету.
А пока Сванхильд бегала в волчьей шкуре, эта ведьма улыбалась без продыху, подумал Харальд. И, пригнув голову, исподлобья глянул на Труди. Девка уже судорожно дергалась в веревочной удавке, концы которой были в руках Свальда.
Пусть радуется быстрой смерти, мелькнуло у него. Наверно, стоило все-таки сжечь ведьм, чтобы сбылось предсказание, которым старшие бабы пугали молодых. Но затягивать с этим делом нельзя. К тому же в крепости была Сванхильд, она могла очнуться, услышать далекие вопли
Или унюхать запах горелого мяса. Кто его знает, какой теперь у девчонки нюхпосле всего, что с ней было?
Харальд вдруг едва заметно ухмыльнулся. Подумал насмешливоесли угадал, то при такой жене уже не прижмешь тайком рабыню. Все учует. Впрочем, к Хели рабынь, лишь бы Сванхильд побыстрей очнулась
И не испугалась змея, стрельнула у него нехорошая мысль.
Он покосился на правое плечо, тварь тоже повернула к нему голову. В узких просветах между черными разводами, густо расписавшими змеиное туловище и морду, мерцали полустертые нити серебра. В почти человеческих прорезях глаз блеснули серебристо¬голубые радужки, перечеркнутые щелями зрачков
Ноги Труди тем временем ударили по настилу в последний разуже слабо, едва слышно. Свальд для верности подождал еще немного, удерживая обмякшую девку на весу. Потом дал телу упасть. Пинком откатил его к тому краю помоста, где лежал труп Брегги, крикнул, не оборачиваясь:
Веди Асвейг!
Внизу, перед ступенями, Сигурд шагнул к средней из дочек Гунира, стоявшей вместе с остальными ведьмами в кольце стражников. Потянулся, чтобы ухватить ее за волосы и затащить на помостно девка вдруг увернулась от его руки. И сама взбежала по ступенькам, оставив Сигурда за спиной. Тут же шагнула к Свальду, вскинув голову.
Торопится вслед за сестрами, подумал Харальд. У этой даже щеки сухие. Из трех дочек Гунира она на поверку оказалась самой крепкой.
Забава очнулась резко, точно в бок кто-то толкнул. И тут же ощутила, как горит левый бок, от ребер до бедра. Как печет ладонь
Но ей было не до того, чтобы жалеть себя. Первая же мысль уколола страхомребенок! Дитятко?
И она, еще толком не открыв глаза, потянулась к животу. Обеими руками, под жарким тяжелым покрывалом, которым была укрыта. Болезненно сморщилась, когда в ладони, обмотанной тканью, от движения заворочалась боль. Потом сморщилась еще сильнее, нащупав широкую повязку, обхватившую тело под рубахой.
Живот по-прежнему был слегка округлым. Таким, каким она его помнила. И Забава, чуть успокоившись, огляделась.
Она лежала на кровати в опочивальне, ярко освещенной светом многих светильников. Рядом сидела Неждана. Жена Свальда дремала, наклонившись вперед и подперев щеку рукой, локоть которой опирался о колено. Лицо ее даже теперь, в дреме, казалось измученным и хмурым.
А за изножьем кровати, у дальней стены, сидел Кейлев. Смотрел в сторону Забавы, щурясь так сильно, что все лицо пошло морщинами. В углах опочивальни, рядом с изголовьем постели и возле Кейлева, стояли мужики. Двое, в доспехах с железными бляхами и короткими копьями в руках. Оба смотрели в пол
В следующий миг Кейлев сипло выдохнул:
Очнулась!
И, поднявшись, шагнул к кровати. На ходу торопливо спросил:
Ты как? Рана болит? Тяжко? Хочешь чего-нибудь? Сейчас пошлю человека, к конунгу
Тут Харальд-то, подумала Забава, глядя в лицо Кейлеву широко открытыми глазамии не отвечая.
Рядом.
А в следующее мгновенье на нее вдруг обрушились воспоминанья. Словно в уме хлопнула-стукнула какая-то калиткаи разом их выпустила.
Вспомнилось все. То, как она мучилась от озноба в клетке посреди леса. Как топорщились морщинистые листья первоцвета в руке Гейрульфа. То, как она дожидалась возвращения Кейлева с вестями о Харальде. Как надеялась, что муж жив. И как ночью к клетке подошла женщина, невидимая глазу, но пахнущая и шуршащая. А потом
Дальше воспоминания становились двухцветными, переливались белыми бликами и черными тенями. Но Забава видела в них все ясно и отчетливо, до последней травинки.
Лес, по которому она долго бежала. Деревья, на которые она смотрела снизу. Трава, щекотавшая ей нос. Мелкая речка, брызги холодной воды, вкус сырой рыбы на языке. Следом берег моря, о который разбивались пенистые валы. Затем ночь, костер
И возле костра, сверху, над ней, точно луна в небенависало почему-то лицо Нежданы, освещенное пламенем. Опять был вкус рыбы, но уже запеченной, горьковато отдающей дымом.
После этого она снова шла по лесу, глядя на стволы снизу, от земли. Словно пробиралась между ними на корточках.
Запахи. Шорохи, звуки.
А следом была еще одна ночьночь, когда она смотрела из темноты на стол, освещенный жарко горящими факелами. И там
Харальд, подумала Забава, вся похолодев. Харальд, обнимающий какую-то бабу!
Перед всеми, за столом! Целующий ее!
Она отвела взгляд от Кейлева, уже стоявшего рядом. Одно мгновенье слепо смотрела в потолок, доски которого были расписаны цветами и ветками, свернутыми в круг. Глядела, видя перед собой лишь Харальдаи ту, другую
Как ты, дочь? быстро спросил Кейлев.
Неждана, успевшая вскочить, склонилась над Забавой. Коснулась ее лба, пробормотала на родном наречии:
Может, сил говорить нету? Ты нам хоть моргни, Забава Твердятишна. Только не молчи! Дай знать, что слышишь и понимаешь!
Они боятся, что разум у меня мог остаться звериным, осознала Забава.
Похоже, она бегала по лесу зверемпотому и смотрела на все снизу. Значит, все-таки обернулась волчицей. А обернувшись, увидела
А я-то весточки о нем ждала, сидя в клетке, отзвуком пришла другая мысль. Надеялась, что Харальд хоть дитя, да спасет. Только Харальд тем временем нашел себе другую!
Забава резко выдохнула. Снова втянула воздух, выдавилагорло словно пробовало звуки, выпуская их неохотно, с хрипотцой:
Где Хар..альд? Сс ней?
Она была уверена, что Неждана с Кейлевом поймут, о ком речьа чего там понимать, если эту девку Харальд за свой стол усадил и при всех обнимал?
Неотступным видением стояла у Забавы перед глазами та девка. Красивая, с высоким лбом, точеными скулами, огромными глазами под зачерненными ресницами и белой гривой. И было в ее облике что-то еще, неосознанно тревожившее Забаву. Словно чего-то она не разглядела до конца, что-то упустила
Кейлев с Нежданой быстро переглянулись. Затем старик сказал, мягко, но чуть наставительно:
Конунг Харальд сейчас занят делом, Сванхильд. Он был тут, пока я зашивал тебе рану. Потом ушел, однако велел его известить, как только ты очнешься. Я отправлю к конунгу Болли. Хочешь передать что-нибудь мужу?
И пока Кейлев говорил, Забава наконец поняла, что же в облике белокурой девки ее встревожило.
Венец. На голове у той, кого Харальд обнимал, поблескивал венец. Затейливо сплетенный, в больших каменьяхпрозрачных, сверкающих в свете факелов, как капли воды. А девки у нартвегов венец надевают только на свою свадьбу
На девке был дивный венец. Такой, какой и конунговой невесте не стыдно надеть.
Так это свадьба была, осознала Забава, вся обмерев. Потому и факелы полыхали, и столы от угощенья ломились. Добрый же свадебный пир устроил Харальд. Одну жену потерял, а другую сразу же нашел. Хорошо живется конунгам
И она, здоровой рукой придерживая живот рядом с тем местом, где болело, кое-как приподнялась на подушках. Облизала пересохшие губы, хрипло прошептала:
Не не надо посылать Болли. Я сама передам конунгу весть весть о себе.
Да нельзя тебе, дротнинг! уже по-нартвежски всполошено сказала Неждана. Тебе сейчас поесть-попить нужнои лежать, сил набираться!
Кейлев молчал, внимательно глядя на приемную дочь. В изножье постели что-то громко зашуршало, следом из-под кровати вылез Крысеныш. Гавкнул, уложил морду на покрывало и часто задышал, радостно вывалив язык.
Забава, мельком глянув на него, подумаласкрывают что-то отец с Нежданой. Может, хотят ее здесь удержать, чтобы не узнала чего?
А после свадьбы, тут же пролетело у нее в уме, мужу положено затвориться с женой. И возвести молодую на ложе
Только она Харальду помешала. Явилась на пир, потом непонятно как обернулась. Вот и пришлось ему торчать возле первой жены, пока рану зашивают. Бросив туновую, вторую
Из памяти вдруг вынырнуло оскаленное лицо Огера. Забава припомнила боль, обжегшую рукуили лапу? Потом была неожиданно-ледяная боль в боку, и тень, напавшая сзади. Выходит, это отец Свальда на пару с кем-то ее порезал?
А следом, отодвигая оскал Огера в сторону, в уме полыхнула неприкаянная мысльнеужто Харальд прямо сейчас с новой женой тешится? Но Кейлев врет про дело, чтобы ее, раненую, от горя уберечь? И утешает тем, что Харальд приказал его известить, как только она очнется?
В груди тупо, тяжело занылоточно сердце ей придавили ладонью. Боль в боку сразу растворилась в этом нытье.
Как же так, потеряно подумала Забава. И тяжело выдохнула:
Сколько сколько я здесь лежу? Свадьба свадьбу Харальда уже отпраздновали?
Слова прозвучали ровней, чем прежде, словно горло ее понемногу привыкало к человеческой речи.
Неждана в ответ посмотрела изумленнои немного виновато. Затем пригнулась к кровати, сказала тихо на родном наречии:
Неужто помнишь все, что я в лесу тебе наговорила, Забава Твердятишна? Только ты на мужа не серчай. Здесь, пока тебя не было, ведьмы всем заправляли. А хозяйкой над ними была Труди, сестра Брегги и Асвейг. Кейлев сказал, что она конунга Харальда околдовала. Голову ему задурила чарами. И женился он не по своей воле!