О, да! Светлов положил телефон на тумбочку, продолжая пялиться на зад своей подруги, которая стояла напротив кувшина, протянув к нему руки с растопыренными пальцами. Между пальцами и кувшином в темноте светились небольшие разряды, похожие на молнии во время грозы. Слегка пахло озоном. Так продолжалось минут пять, после чего чародейка убрала руки от кувшина, уже не шатаясь, подошла к кровати и нырнула под одеяло.
Спасибо тебе, любимый, она прижалась к Андрею всем телом и поцеловала в щеку. Ты был великолепен! Я и не знала, что это так круто.
После всех тех обломов и конфуза, который навел его на мысль об импотенции, он уже не ожидал услышать в свой адрес таких слов, а потому засиял от счастья.
Всегда пожалуйста Кстати, а что это было только что? Ты вызывала грозу?
Нет, Джина хихикнула. Я подзаряжалась энергией. Секс, знаешь ли, отнимает много сил. А ты не хочешь подзарядиться?
Ну Светлов задумался. С одной стороны, ему не хотелось выле-зать из тёплой постели, но с другой стороны, вдруг ему потребуется энергия для второго дубля, который, судя по наливающемуся кровью Ваньке-Встаньке, очень даже возможен.
Вижу, что нет, уверенно заявила колдунья, заглянув под одеяло. Тогда давай спать. Я не спала со времен царя Ахома.
А я бы смог и второй раз, произнес Светлов, разглядывая причудливые тени на потолке. Может, ещё разик?
Увы, ответом на его вопрос было тихое похрапывание.
Глядя на спящую подругу, Андрей отметил, что её лицо было прекрасным даже в темноте. Оно словно светилось изнутри мягким белым светом, и Светлову отчетливо была видна каждая черточка прекрасного лица чародейки.
Андрей не верил своему счастью. Ему не верилось в то, что секс в облаках, был реальным, таким же реальным, как эта комната, кровать и похрапывающая рядом с ним подруга. Подумать только: ещё недавно у неё не было тела, а сейчас у неё есть машина и навыки вождения. Оказывается, жизнь непредсказуема: в один и тот же день можно получать один за одним подзатыльники от этой самой жизни, чувствовать себя жалким импотентом, а потом совокупляться с женщиной своей мечты в облаках и при этом ощущать себя этаким несгибаемым сексуальным монстром. Почему так происходит?
Он кинул ещё один взгляд на Джину, и тут вдруг до него дошло: не-удачные попытки сходить налево, внезапное желание чародейки иметь тело и полуторамесячный секс-марафон отнюдь не случайны.
Она всё знала. Знала с самого начала его поползновений на сторону. Она следила за ним и, хотя он наивно полагал, что может блокировать свою голову от чтения мыслей, знала, о чем он думает. Она любила его тогда, будучи бестелесной, любит его, дурака, и сейчас. А потому ей не хотелось делить его с какой-нибудь блядью. Вот она всё и подстроила. В этой трагикомедии все актёры играли по её сценарию, и она всё контролировала от начала и до конца. И секс на небесах был для них обоих премией «Оскар» за лучшую мужскую и лучшую женскую роль. Гениально, ничего не скажешь! А ларчик-то просто открывается. Не зря же говорят, что всё гениальноепросто. Ну, Джина, ну, плутовка!..
Когда Андрею всё стало ясно, как Божий день, он улыбнулся довольной улыбкой, сладко зевнул, закрыл глаза и расслабился.
«Все пазлы сошлись, всё наконец-то встало на свои места», с этой мыслью он начал погружаться в крепкий сон.
Глава 7. Битва титанов
Вязкая, тягучая темнота окутывала его. В неё Андрей погружался всё глубже и глубже. Он опускался всё ниже и ниже, на самое дно темноты, ничего не чувствуя. Только ощущение покоя, Казалось бы, это ощущение может продлиться целую вечность, но тут послышался какой-то шум, и темнота вдруг стала отступать, а из неё начали проступать очертания спальни, её внутренней обстановки.
В спальне внезапно стало светло, как днем, и Светлов увидел Джину, стоящую у окна, за которым было темно. Она смотрела на звезды со слегка обеспокоенным видом. Но не это удивило Андрея, а то, что на его подруге были доспехи, точно такие же, какие он видел на тарингийских воинах, и меч в ножнах болтался на поясе. Начищенные до блеска доспехи поблескивали.
На её спине был красный, расшитый золотом рюкзак, который как-то не очень гармонировал с доспехами, но чародейку этот рюкзачок нисколько не портил.
Джина, ты что? задал вопрос Светлов, но чародейка ему не ответила.
Она или не слышала его, или не хотела отвечать на его вопрос. А он висел в воздухе, как паралитик в аэродинамической трубе, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Он мог лишь подниматься то выше, то ниже и медленно летать по спальне. Это его не удивило, он ведь был уверен, что спит, и всё это ему снится. А во сне он никогда не чувствовал своего тела. Страшно во сне иногда было, когда снились кошмары, а вот больноникогда. Это ж сон.
Послышался сильный удар в дверь. Дверь спальни с шумом распахнулась, чуть не слетев с петель. В дверном проёме показался чей-то силуэт. Андрею пришлось развернуться, чтобы разглядеть, кто это был. Каково же было его удивление, когда он увидел входящую в спальню маман!
Но ещё больше его удивило то, что маман тоже была в доспехах, только не в блестящих а в черных. В одной руке она держала щит, в другойобнаженный меч.
Поверх кирасы блестела золотая цепь с кулономединственное юве-лирное украшение, которое у маман было, которым она гордилась и так дорожила, что как-то отбила все руки маленькому Андрейке, когда тот достал эту цепь из шкатулки и попытался надеть на себя.
Как и в тот день, лицо маман было перекошено от злости, глаза сверкали в темноте, источая нечеловеческую ярость. Может, поэтому Светлов решил подарить бывшей подруге Насте на Новый год кулон с цепью, так как с детства считал, что эточто-то дорогое и ценное? Ответ на этот вопрос в тот момент Андрей вряд ли нашел в своей голове. Хотя бы потому, что никогда об этом не задумывался. Просто купил, и всё.
А ты, я смотрю, хорошо подготовилась к моему визиту, тупая с-с-сука, прошипела она, разглядывая Джину.
Не оскорбляй мою подругу, мать! закричал Светлов, но маман даже не посмотрела в его сторону. Видимо, она его и не видела и не слышала.
Да, я ждала тебя, Кутуш! Джина отвернулась от окна и с лязгом вытащила меч из ножен. И была уверена, что ты придёшь отнюдь не с дружеским визитом. И именно сегодня.
Визит у меня как раз дружеский. Ты по-дружески отдашь мне свой кувшин и оставишь в покое моего Андрюшку
Услышав «Андрюшку», Светлов чуть не взвыл от злости. Ещё бы, ведь он с детства ненавидел этот уменьшительно-ласкательный вариант своего имени. Ведь, называя его именем Андрюшка, мать всегда добавляла: «Говнюжка». В этот раз обошлось без «Говнюжки», но она, наверняка, сказала бы так, если бы Джина не оборвала её:
Во-первых, ни Андрей, ни кувшин твоими никогда не были. Во-вторых, я отдам тебе их только в том случае, если ты меня одолеешь в честном бою.
Ой, какие слова! Сама-то, поди, уже трусики от страха намочила, да? Или ты не носишь трусов? Маман расхохоталась, довольная собственной шуткой.
Это не твоё дело, Кутуш! Глаза молодой чародейки гневно сверкнули. Так мы будем биться или нет?
Конечно, будем! Место поединка выбирать тебе. Выбери, где тебе умирать будет приятнее. Только кувшин не забудь.
«Так вот, зачем ей нужен рюкзак! догадался Андрей. Пока он у Джины за спиной, она постоянно будет от него заряжаться. Неплохо придумано!»
Он у меня с собой. Летим в долину Ведьм. Сказав это, Джина рас-пахнула окно. В тот же миг вокруг неё появилось искрящееся розовое облако, которое подняло её вверх и плавно вынесло через окно наружу.
Вокруг маман тоже появилось облако, но больше похожее на грозовую тучу. Укутанная этой тучей, маманя поднялась в воздух, попыталась тоже вылететь в окно, но стукнулась головой об верхнюю часть оконной рамы. Раздался звук «бом-м-м», похожий на колокольный звон. Маман чертыхнулась, сдала назад, пригнулась, и только потом вылетела.
Эй! Я тоже хочу в долину Ведьм! крикнул им вслед Андрей без всякой надежды на то, что его услышат. Он боялся того, что даже если сможет лететь, не догонит их и не увидит того, что произойдет на поле боя.
Но какие-то силы всё-таки его услышали и он, пусть даже неуклюже, вылетел из окна и устремился вслед за двумя размытыми пятнышками в небемаман и Джиной. В какой-то момент он даже приблизился к ним настолько близко, что смог даже слышать позвякивание их доспехов.
Светлов старался не смотреть ни вниз, ни по сторонам. Нет, он уже не боялся высоты, просто боялся, что потеряет и маман, и свою подругу из виду. А тогда всё, пиши: «Пропало».
В какой-то момент на горизонте стало светлее, и два облака впереди начали снижение. Андрей последовал за ними. После продолжительного спуска ноги дам, закованные в металл, коснулись земли.
Светлов же приземлиться не смог. Он так и находился в подвешенном состоянии, паря над головами Джины и матери.
Понимая, что уже от них не отстанет, начал осматриваться. Было раннее утро. Долина Ведьм представляла из себя пустынное плато, окруженное со всех сторон скалами. Не было слышно пения птиц, не было слышно шума ветра. Казалось, в долине Ведьм вообще не было ничего и никого живого.
Редкие кусты были без листьев, одиноко стоящее дерево было иссу-шенным солнцем и расколотым надвое вдоль ствола. Островки травысухие и пожелтевшие. В общем, тоска полнейшая! Вряд ли кто-нибудь здесь хотел бы жить. Умереть здесь, скорее всего, желающих тоже бы не нашлось.
Джина и маман встали друг напротив друга на участке земли, где камней было поменьше.
Готова умереть? с издевкой в голосе спросила маман, громко постучав мечом по щиту.
Только через много лет после твоих похорон, Джина сжала двумя руками ручку меча,
А где же твой щит, сучка? Решила сдохнуть по-быстрому, да?
Молодая колдунья ничего на это не ответила, просто подняла меч до уровня плеч и начала приближаться к маман. Та, похоже, только и ждала этого, потому что сразу же, несмотря на свою грузность, побежала на Джину.
«Ой, что сейчас будет!» только успел подумать Андрей.
Хотя он был уверен, что всё это происходит всего лишь во сне, он всей душой болел и переживал за Джину. Уж больно маленькой и хрупкой она казалась по сравнению с маман.
И вот они сошлись, лязгнули мечи, посыпались искры.
Маман, как заведенная, махала мечом, но Джина, как оказалось, тоже была не лыком шита. Она ловко уклонялась от меча, парировала удары, и ни один из выпадов маман, каждый из которых мог быть для подруги Светлова смертельным, не достиг своей цели.
Когда маман начала уставать и слегка сбавила обороты, Джина нанесла два сильных удара по её щиту, разрубив его на две половинки, и воткнула меч в живот маман, чуть ниже кирасы. Однако озверевшая маман, похоже, даже не обратила на это внимание. Она продолжала махать мечом, пока Джина не выдернула свой меч из её живота, и не отрубила ей руку. Удар был настолько сильным, что и рука, и меч отлетели метров на десять, Это была та самая рука, которая в детстве Светлова частенько больно шлёпала по мягкому месту и щедро отвешивала ему подзатыльники. Но сейчас, глядя на мать, Андрей испытал к ней жалость. Ему хотелось, чтобы всё наконец-то закончилось. Чтобы бой, пусть он даже состоялся не наяву, а во сне, закончился каким-нибудь хорошим финалом.
Джина! крикнул он своей подруге. С неё хватит! Ты победила и
Но чародейка его снова не услышала. Она подошла к рухнувшей на колени, истекающей кровью маман, концом меча сбила с её головы шлем и размахнулась для удара, после которого её сопернице уже не помог бы ни один врач.
Казалось бы всё, кончено, но маман вдруг выбросила вперед свою левую руку и послала в грудь Джине мощный энергетический удар, от которого молодую колдунью отбросило назад метров на двадцать. Она упала на спину, ударившись головой об камень. Любой другой человек не выжил бы после такого падения, но только не подруга Алексея. Она начала подниматься, разглядывая вмятину на кирасе.
Когда Джина поднялась на ноги, из-за кучи камней выскочил мужчина с булавой в руке. Что-то было в этом мужчине знакомое. Подлетев поближе, Светлов понял, что этоего отец. Только как он тут оказался? Он ведь не летел с ними. И как он мог узнать, что бой состоится в долине Ведьм?
Да всё просто. Это же сон. А во сне возможно всё.
Тем временем папаша сделал замах булавой, когда его и Джину разделяло не больше трех шагов. Чародейка повернулась к нему, указала на него пальцем и что-то сказала, беззвучно шевеля губами.
Отец встал, как вкопанный, посмотрел на свою булаву и внезапно на-чал бить себя ею по голове, разбрызгивая свою кровь в разные стороны. Так продолжалось, пока он не рухнул лицом вниз на сухую траву, которая из желтой тут же начала превращаться в красную.
Андрей подумал, что его папаша так и останется лежать ничком на траве, не подавая признаков жизни, но тот вдруг исчез. И только красное пятно на траве напоминало о том, что он был здесь, пока не размозжил себе башку.
Маман провела единственной, левой, рукой вдоль своего большого тела, что-то шепча. Доспехи тут же свалились с неё, с грохотом рухнув к ногам, и маман осталась в окровавленной стеганой одежде с болтающимся кроваво-красным лоскутом там, где была правая рука.
Поводив правой рукой у лоскута, маман закрыла глаза. И тут произошло чудо: из-под лоскута начала появляться культя. Культя удлинялась, становясь с каждым мгновением длиннее и толще, росла, пока не превратилась в руку. Точно такую же, как прежняя.
Потом стеганая одежда расползлась и истлела, словно её сожгли кислотой, а на месте её появился смешной балахон, поверх которого красовалась цепь с кулоном, блестя в лучах утреннего солнца.
Длились все эти преображения считанные секунды. И, как только они закончились, маман улыбнулась самодовольной улыбкой и бросила на Джину взгляд, который мог означать только одно: «Тебе конец!»
Джина к тому времени тоже избавилась от своих доспехов, и они по-блескивали в желтой траве у неё за спиной. Только, в отличие от маман, она выбрала более сексуальный нарядобтягивающий кожаный костюм.
Молодая колдунья приближалась к маман, беззвучно шевеля губами, а между ладоней её согнутых в локтях рук рос и наливался огнём шар, который сорвался и полетел в сторону маман, когда между соперницами оставалось не более двадцати шагов.
Шар должен был попасть в маман, но та, когда огненный сгусток был уже на подлете, разбила его ребром ладони, и он разлетелся на мелкие огненные брызги. Казалось, эти брызги могут поджечь всё на своём пути, но, попадая на землю и на балахон маман, они тухли.
Маман тоже не осталась в долгу и метнула в Джину целый сном тонких длинных шипов, которые осыпались на землю в нескольких шагах от Джины.
Далее пошло-поехало: женщины кидались огненными и ледяными шарами, метали друг в друга молнии, плевались друг в друга струями огня, словно внутри каждой из них был спрятан огнемет. Также они жгли друг друга пучками лучей, бьющими из их ладоней. Периодически над каждой из противоборствующих сторон появлялась черная туча, извергающая на голову потоки кислоты.
Глядя на всё это, Светлов подумал, что набор приёмов одинаковый, что у маман, что у Джины.
И они всё время что-то шептали. Поднимали руки вверх или, наоборот, опускали их к земле, делали рубящие движения руками и всё время шептали, шептали, шептали.
Сначала Андрей подумал, что они шепотом осыпают проклятиями друг друга, но потом понял, что дамы читают заклинания перед тем, как пустить в ход очередное магическое оружие. И шептали они потому, что не хотели, чтобы соперница услышала, какое заклинание было произнесено и, соответственно, не смогла защититься от очередного выпада.
А не защищаться, не ставить блоки просто было нельзя, так как каждый пропущенный удар оставлял на теле либо ожоги, либо раны, сравнимые с последствиями выстрела из дробовика в упор.
Дамы так резво начали расстреливать друг друга, с такой ожесточенностью на лицах, что, казалось, они будут биться очень долго. Но постепенно интенсивность атак стала ослабевать и вообще сошла на нет. Боевые ранения перестали тоже заживать, хотя в начале поединка раны затягивались прямо на глазах. Оставались лишь дыры на одежде, сквозь которые была видна белая плоть.
Сейчас же маман и Джина, окровавленные и тяжело дышащие, просто стояли, сверля друг друга злобными взглядами. Было видно, что они выдохлись. Энергия закончилась.
Казалось бы, бой на этом закончился, и закончился он ничьей, но дамы сжали кулаки и начали сближаться.
Наблюдающий за ними Светлов решил, что каждая из них истратила весь свой магический арсенал, и сейчас они сойдутся в рукопашной схватке, но маман вдруг подняла руки к небу, словно обращаясь к Богу. Но она, похоже и не думала молиться. Между её рук тут же появилось огромное осиное гнездо, которое она с меткостью Майкла Джордана метнула в Джину.