Что водичка не нравится? ядовито усмехнулся один из мужчин, а окружавшие его пятеро дружков расхохотались.
Завалите пасти! огрызнулся стражник, стоявший неподалёку. А ты подними то, что бросила и впредь не смей нарушать порядок, а не то на завтрак по твоему горбу будут палки плясать! раздраженно пригрозил мужчина. Но Сибэль даже не шелохнулась, чтобы выполнить его приказ.
Ты плохо слышишь что ли, может мне стоит прочистить тебе уши этим сапогом? сделав шаг вперёд и указав на свою обувь, сердито спросил стражник.
Простите, ей сегодня нездоровится, вступилась за горделивую незнакомку черноволосая рабыня, проворно нырнув под стол и вернув на него брошенный стакан. Охранник презрительно фыркнул и возвратился на своё место, явно недовольный подавленным конфликтом.
Зачем ты это сделала? спросила Сибэль. Ты же меня совершенно не знаешь.
Послушай, здесь принято держаться группами, только так мы выживаем, сильные гнобят слабых, доказывая своё превосходство, чем быстрее ты это примешь, тем лучше, объяснила черноволосая девушка, протянув в знак дружбы наполовину полный свой стакан с водой.
Как стайки зверей? усмехнулась Сибэль, сами живите по своим правилам, я здесь ненадолго! враждебно заявила она, выбив подношение из рук навязчивый женщины.
Мы все так думали, только если бы не это правило, давно гнили в песке или на морском дне! оскорблённая подобным жестом, ответила она, вставая из-за стола и присоединяясь к растущей веренице невольников. Окончив приём пищи, они выстраивались в парную колонну и, дожидаясь остальных, после шли к выходу, где за дверями в прохладном утреннем сумраке их ждали надзиратели, возглавляемые смотрителем. Изо дня в день Луртар Нэлвард вёл счет рабов и изредка распоряжался раздачей инструментов для работы на соляных рудниках.
Сержант, я не наблюдаю здесь одного раба, где он? требовательным тоном произнёс смотритель, слегка нахмурив брови.
Умер, слабенький был видать, вот копыта-то и двинул, не растерявшись, твёрдо ответил подчинённый.
Что-то уж больно часто они копыта стали двигать, подозрительно протянул Лурт, задумчиво теребя свою козлиную бородку.
Хозяин, уверяю вас, это чистейшее совпадение, старательно выгораживал свою оплошность сержант.
Мало я у тебя из жалования вычитаю за твою предусмотрительность? сжигая укорительным взглядом, говорил смотритель. Заруби себе на носу, если подобные смерти не прекратятся в течение этого месяца, я самолично сорву с тебя погоны и брошу в яму к рабам, в полголоса угрожающе предупредил Лурт провинившегося стражника, тыча указательным пальцем ему в грудь. Казалось, в эту минуту кровь в жилах сержанта обратилась в лёд. Он тут же помрачнел и виновато опустил голову, отупленным взглядом уставившись на собственные сапоги.
А вы, лейтенант Квотр, зайдёте сегодня ко мне за выговором и попытаетесь объяснить причину, по которой ваши подчинённые вместо своих обязанностей занимаются чёрт пойми чем! с раздражением распорядился смотритель. Офицер стражи безропотно кивнул, но когда Нэлвард повернулся к нему спиной, он посмотрел на него с таким злобным негодованием и враждой, переплетённой узлами непримиримой ненависти, точно сейчас вот-вот сорвётся с места и воткнёт меч ему в горло.
Приступайте к работе, солнце скоро уже взойдёт! распорядился смотритель, взглянув на зачинающийся рассвет, озорные золотые лучи которого засияли на тёмной кромке моря, точно сияющие самоцветы на чёрном бархате. Стражники и надзиратели безотлагательно задвигались, будто заведённые куклы, и принялись раздавать орудия труда несчастным невольникам вместе с затрещинами и пинками. Затем служители порядка разбили колонну рабов на группы по три человека и разместили их по всему побережью, где раскинулись белые солевые равнины. За каждой троицей пристально наблюдал стражник с заряженным арбалетом и длинным мечом, устрашающе болтавшимся без ножен на кожаном поясе. Надзиратели непрерывно расхаживали по рудникам, всякую группу невольников, одаривая своим «заботливым» вниманием, как правило, выражавшимся в безжалостных ударах кнутов или палок.
Так начинался изнурительный трудовой день невольников. И ничего не предвещало сегодня беды, если бы не рыжеволосый насильник, оказавшийся по какому-то странно-подозрительному совпадению в группе с Сибэль. В его трухлявом сердце, настолько сильно изъеденном в прошлом жестокостью бандита и в настоящемдикостью подневольного зверя, теплилась, туманящая рассудок, жажда отмщенья за смерть товарища и собственное унижение. После полудня мрачные свинцовые небеса откликнулись на зов тёмной души рыжего, заслонив солнце и окружавшую его лазурь, длинными подолами своих платьев, скроенных из дождевых туч. Едва ливень низвергся из бездн их пепельно-серых лон, надзиратели, передав свои обязанности ленивым стражникам, убежали в укромное место. Те, в свою очередь, ни капли этому не обрадовались, ворча, принялись бродить от невольника к невольнику, выражая своё недовольство в болезненных пинках.
И как только стражник удалился к третьей заключённой, скрывшись за полосатой стеной оглушительного ливня, рыжеволосый мститель, замахнувшись киркой, набросился на Сибэль со спины. Однако предательские цепи, выдав недоброжелателя звонким бряцаньем, невольно заставили девушку обратить внимание на шум. Обернись она парой секунд позже, и нить её жизни уже была бы оборвана, но вместо этого, столь короткого мгновения хватило, чтобы ловким прыжком избежать удара и парировать следующий. Казалось, этим движением девушка обманула собственную смерть.
Я убью убью тебя, тварь! исступлённо закричал рыжеволосый мужчина, вновь бросаясь в атаку. Его бешенные глаза горели неуёмной ненавистью и неусмиримой жаждой отмщенья. Как только крик, усердно прорывавшийся через шумную завесу сыплющихся небесных бриллиантов, неясным отголоском достиг ушей надзирателей, двое из них поспешили проверить странный звук. В этот момент и стражник, обнажив меч, мчался усмирять невольника, дерзнувшего устроить кровопролитие.
Рыжеволосый безумец слепо размахивал киркой не щадя сил, черпая их из колодца собственной ненависти. Сибэль зналараненая гордость подвигнет этого мужчину повторять подобные нападения снова и снова. Тогда девушка, примирившись с вынесенным её ясной рассудительностью приговором, ускользнув от очередной нелепой и до ужаса предсказуемой атаки своего недоброжелателя, вонзила стальной клюв кирки ему в затылок. Не издав ни звука, рыжеволосый безумец выронил из рук оружие своей бесплодной мести и рухнул ниц на промозглый пласт соли, окрашивая его бардовыми ручейками. Утерев тыльной стороной ладони бордовые капли с лица и без того смываемые дождём, Сибэль с горечью в горле, извлекла окровавленное оружие из головы врага и продолжила работать, гораздо усерднее, чем прежде, будто стараясь унять этой ретивостью камнепад вынужденного убийства. Опоздавший стражник обомлел, увидев подобную картину. Тревога охватила его, ведь за подобный просчёт, как правило, следовало жестокое наказаниеувольнение с возмещением двойной стоимости раба и клеймо, из-за которого путь на подобную работу был навсегда заказан.
Вскоре небесные бриллианты в пепельно-серых мешках богов, наконец, иссякли, обнажив вынужденную меру Сибэль.
Не тронь её! угрожающе сняв с пояса кнут, приказал рассвирепелый надсмотрщик стражнику, решившему наказать невольницу.
Долго девушка не смогла заглушать гнев по отношению к себе, внезапно её спину, издав пронзительный угрожающий свист, ужалил кнут, оставив зиять рубиновый след от своего болезненного жала. Выгнувшись дугой от острой боли, Сибэль всё равно продолжила работать, крепче сжав в ладони кирку и стиснув застучавшие зубы, напоминая своим жутким клацаньем яростные удары ливня по черепице. Предвещающий боль свист повторился, и кнут вновь немилосердно ужалил девушку в спину, слизывая бардовые слёзы, выступившие с содранной кожи. Но и в этот раз, не смотря на то, что колени невольницы подкосились и рык просочился через её крепко зажатые зубы, она упорно продолжала работать. За её стойкостью и непримиримостью перед наказующим истязанием надзирателей, отложив работу, с восхищением и сочувствием наблюдали другие женщины. Однако третий удар кнута сломил обелиск воли Сибэль. Девушка выронила кирку из дрожащих рук и упала на колени, тем не менее, подбородок она продолжала держать высоко поднятым, до некоторой степени напоминая гордого ангела с отрубленными крыльями.
И вот надзиратель, с присущим маньяку азартом, занёс руку для ещё одного удара, как вдруг костистые пальцы смотрителя, словно материализовавшегося из воздуха, впились ему в плечо, будто спицы, не позволив ему свершить желаемого.
Довольно, не хватало ещё, чтобы ты из неё дух высек! сурово произнёс Нэлвард. Надзиратель, быстро опустив кнут и спрятав его за спину, свесил голову, подобно провинившемуся мальчишке и отступил в сторону, услужливо освобождая дорогу смотрителю.
Встань! ровным тоном приказал смотритель, встав возле Сибэль и терпеливо дожидаясь, когда она поднимется на ноги. Отличаясь хорошей памятью на лица, девушка тут же вспомнила этого толстяка с козлиной бородкой. Его гнусные речи, бурным ручьём тут же всплыли в неё памяти, пробудив незыблемое раздражение, граничащее через хрупкое стекло с диким гневом.
Зачем ты это сделала? спросил нетерпеливо Луртар. Сибэль молчала, не опуская гордо поднятой головы.
Ах, что ж, это в принципе и не важно, невозмутимо сказал смотритель, выдержав непокорность рабыни через одарённую ей звонкую пощёчину. А ты за это дорого поплатишься! гневно пообещал Нэлвард, провинившемуся стражнику, не оборачивая на него головы. Вечером я жду её у себя, а сейчас пусть работает за двоих, коротко распорядился смотритель, проходя мимо надзирателя. И, как только рабы зарыли труп на побережье, работа продолжила кипеть, будто никакого убийства и не было.
Вечером стражники, преждевременно заставив Сибэль искупаться в холодной морской воде, сопроводили её в кабинет смотрителя, больше напоминавшего уютный подвал из-за своих мрачных каменных стен, зиявших трещинами, будто плоть венами. Девушку пристегнули короткой цепью, соединённой с кандалами и ошейником, натирающим горло, к железному кольцу на стене. Её запястья были на уровне лица, поэтому можно сказать, что теснота сдавила её своей каменной ладонью.
Ковыряя тонкой щепой свиное мясо, застрявшее в зубах, Луртар Нэлвард, захмелев от медовухи, откинулся на спинку стула, забросив на лакированный стол ноги. Как только стражники приковали Сибэль и покинули оплот разврата, смотритель вскочил с места, запер дверь и подошёл к Сибэль, жадно водя ладонями по её талии, округлым ягодицам и бёдрам. Обнажив её стройное тело, изуродованное шрамами и гноящимся на спине медленно заживающим узором из струпьев, смотритель даже вздрогнул. Но ещё несколько глотков знатной медовухи заставили его не обращать внимания на эти жуткие рисунки уродства. Тогда старый похотливый развратник, запустив руку промеж ног девушки, прильнул к её волосам, наслаждаясь будоражащим ароматом женской кожи. Сибэль не сопротивлялась; весь свой гневный протест она оставила в море, смыв его вместе с грязью и кровью трудового дня. Ещё вчерашним вечером, слушая разговор стражников, она поняла, что уготовано ей на протяжении этих пяти-шести недель, но это нисколько не пугало её. Охотница видела в этом томительном унижении шанс на спасение, робким огоньком, мелькавшим в беспросветном мраке пропасти отчаяния. И как бы Сибэль омерзительно и презренно не было ощущать в себе
Глава 6
Вечер. Солнце устало клонилось за горизонт, медленно утопая в раскалённом океане заката. Золотые лучи плавно покидали сапфирный небосклон. Вскоре тень коснулась стягов Вэйтстоун, неспешно погружая их во мрак. Несмотря на это пустеющие улицы города всё ещё были облиты ярко-красными бликами заката. Именно в это время в окнах замка, за стенами которого раздавался лай неугомонных борзых собак, начинали плясать отблески пламени. Мрак, прокравшийся в коридоры, наполненные безмолвием, разгоняли алебастровые жаровни в виде грифоньих голов с раскрытыми клювами, на дне которых горел огонь. Тишину потревожили звон и глухой лязг доспехов и ножен, бившихся об них. Несколько стражников в дорогой золочёной броне с завивающимися малахитовыми узорами спешили в тронный зал. Когда они отворили двери, Кромат, одетый в чёрный атласный камзол, окаймлённый на рукавах, вороте и подоле богатым рисунком в виде редких длинных алых языков пламени, бросил на них недовольный корящий взгляд. Поёрзав на неудобном вырезанном из эбена троне, спинка которого была отделана чёрной мягкой кожей, а подлокотники окантованы лазуритом и топазами, лорд Тронэр пристально оглядел собравшуюся в зале свиту. Стоявшие возле колонн, облицованных чёрно-белым мрамором, знатные персоны обернулись на опоздавших, которые тотчас виновато припали на колени и склонили головы.
Ну, наконец-то! сердито воскликнул Кромат. Я уже было подумал, что за вами придётся отправить стражу, какая наглость, заставлять других вас ждать, вам не кажется? грозно спросил он, жаля взглядом.
Милорд, прошу прощения, группа крестьян пыталась украсть из амбара зерно, пришлось выполнять за сержанта его работу, попытался обелиться начальник стражи, осмелившись поднять голову и посмотреть на лорда.
Безнадёжен тот командир, что выполняет за подчинённых их поручения, с порицанием назидательно заявил Кромат. Его голос дрожал от нарастающего раздражения. Начальник стражи растерялся. Он хотел что-то сказать в своё оправдание, но лорд не дал ему открыть рта.
Не смейте ничего говорить, пока вам не прикажут! И голову склоните, никто не разрешал вам её поднимать, раздражённо приказал Кромат.
Прошу прощения, милорд, больше такое не повторится, промямлил начальник стражи, потупив взгляд.
На сей раз, я поверю вашему слову, лейтенант, но ещё один такой проступок и ваше место достанется более ответственному лицу, уразумели?
Да, милорд, ответил провинившийся.
Вот и славно, а теперь встаньте к остальным, кстати, за опоздание вычтем треть вашего месячного жалованья, подытожил Кромат уже, на удивление, совершенно спокойным тоном. Злость, только что разгоравшаяся безудержным пожаром в его душе, мгновенно рассеялась, точно дым на ветру. Итак, я созвал вас сегодня, чтобы вы описали мне нынешнюю ситуацию в Вэйтстоун и его провинциях, а так же рассказали мне об отношениях с другими городами и странами, пояснил правитель.
Милорд, с вашего позволения, я мог бы выступить первым? раздался глухой ненавязчивый сипловатый голос из-за широких спин стражников.
Советник? вопрошающе посмотрел Кромат на вышедшего вперёд рыжебородого мужчину с лёгкой проседью в кудрях цвета меди. Его худобу закрывало длиннополое платье цвета красно-коричневой ржавчины, подпоясанное мандариновым поясом. Длинные пальцы нервно теребили какой-то потрёпанный свёрток.
Тáрион, Ваша Милость, представился мужчина. Моя заботаобщее состояние города и его окрестностей, провинций и -
Ближе к делу, советник, неприхотливым жестом оборвал суетливую речь Тариона Кромат.
Да, конечно, милорд, точно извиняясь, угодливо сказал советник. Начну с того, что сборы с поместий в Вэйтстоун упали на одну пятую, а из-за крупных торговых расходов в связи с неурожаем в этот год, казна опустела на тринадцать процентов. Урожай зерновых снизился на шестнадцать процентов, овощей на восемь, производство вина уменьшилось на одну десятую, а пива и эля почти на четверть по сравнению с прошедшим годом. Но самое страшное, на мой взгляд, это то, что мы потеряли месяц назад в северо-восточной провинции близ Силвильда золотую шахту, а неделей позже в юго-восточной, близ Марквильда, крупный железный рудник из-за нападений чудовищ. По этой причине выплавка железа и стали упала на семнадцать процентов. В западной провинции вспыхнул мятеж, в деревне Ингшилд крестьяне отказались добывать камень и минералы, забив надсмотрщика палками. В северной провинции «Аконитовый берег» вспыхнула эпидемия язвенной болезни и чёрной чахотки, причины пока не известны, но лекарь из поместья обнаружил изначальные очаги близ озера Силлар, а позже и в поместье барона Адлáра. В восточной провинции «Еловые равнины» в лесу стали пропадать люди. Крестьяне в тех местах начинают покидать свои деревни. Замок Кальдбард и деревня Кальдэршилд уже опустели. Люди в Калдвильде суетятся, а мы не можем им этого позволить, ведь тамошние земли полнятся богатыми залежами меди, олова и серебра, кроме того, там находится треть плодородных почв Вэйтстоун.