Amor omnia vincit
Глава 1. Пустая могила
Помню, как той апрельской ночью было холодно. Кутаясь в одеяло и твои объятия, я видела сон, и он был приятным.
Мы были где-то у воды. У озера, наверное. Светило солнце и вокруг нас бегали девочки. Ты улыбался мне, сверкая на солнце разноцветными глазами, в которых светились любовь и счастье. Ты шептал мне "я люблю тебя", а я шептала в ответ "я тебя тоже".
Я улыбнулась во сне и хотела сильнее прижаться к тебе, но тебя рядом не оказалось.
По дому гулял сквозняк, и пол казался ледяным. Двери в оранжерею были открыты, и из нее лился еще больший холод, обдавая меня дыханием смерти.
Ты лежал на полу среди цветочных горшков с покрытыми белым инеем листьями. Твоя левая рука с кольцом в форме полумесяца цвета морской волны на безымянном пальце была прижата к груди, как будто ты пытался удержать выпрыгивающее из нее сердце. Ты не дышал.
Лучше всего я помню свой крик, от которого повылетали стекла во всем доме. Приехавшая скорая, которую я не помню, как вызывала, экипаж полиции, коронер, мой брат, оттаскивающий меня от твоего телавсе это ускользнуло от моего сознания.
Как же ты мог меня оставить? После всего, через что мы прошли, ты ушел. Оставил меня. И я ничего не смогла сделать. При всей своей силе я не смогла вернуть тебя к жизни.
Морг В морге было ужасно. Его работники без стыда и совести требовали денег, а я не могла оторвать взгляда от твоего тела с сочившимся швом на груди, оставшимся после вскрытия.
Инфаркт. Таким был вывод патологоанатома. Тебе же не было еще тридцати! Я вырывала тебя из лап смерти не раз, но не смогла спасти твое сердце от такой человеческой нелепости.
Еще неделю назад мы праздновали годовщину свадьбы. Все было так чудесно: ты был весел, с нами были девочки и мой брат, мы строили планы на будущее. Все было идеально, а теперь ты лежал в гробу, и апрельское солнце в последний раз грело твое прекрасное, холодное лицо, и ветер ласково трепал твои черные волосы, поддернутые сединой.
Ты не хотел уходить, я знаю. Не хотел оставлять меня, детей, наш дом, нашу жизнь, которая только-только начала налаживаться.
Вернись ко мне, шептала я, обнимая тебя, и слезы скатывались с моего лица на твое. Вернись, умоляю!
НинаМарк взял меня за плечи и отвел от гроба, чтобы другие тоже могли попрощаться.
Вереница людей, большинство из которых я даже не знала, проходила мимо тебя, бросая на ветер ничего не значащие слова, и мне хотелось их прогнать, чтобы мы могли остаться только вдвоем, чтобы я еще раз попыталась тебя вернуть. Еще раз
Пора, сказал кто-то, и тебя от меня закрыли.
Крышку захлопнули, гроб опустили в яму, и земля начала сыпаться сверху, с приговоренным стуком ударяясь об крышку деревянного гроба. Это было невыносимо.
Солнце заслонили чернющие, как ночь, грозовые тучи, и налетевший ветер с остервенением накинулся на людей, бегущих с кладбища от проливного дождя, заливавшего все вокруг. Даже мои родители и те бежали прочь.
Нина, перестань! успокаивали меня Марк и Миша, оттаскивая от так и незасыпанной могилы мужа. Успокойся! Он не хотел, чтобы ты так убивалась!
Конечно, не хотел, ведь Ведь мы должны были быть вместе. И в горе, и в радости. До самого конца.
Я посмотрела на родителей Игоря, оставшихся у могилы, невзирая на ливень, который они даже не замечали. Они хоронили сына рядом с дочерью. Что им был тот дождь?
Молния ударила совсем близко от меня, и я впитала ее силу. Еще один раз Еще одна попытка
Я бросилась к яме, но уперлась в стол кухни в нашем доме. Марк завел руки мне за спину и крепко удерживал, пока Миша насильно вливал мне успокоительное, способное свалить десятерых слонов.
Обессилено обмякнув у Марка в руках, я слабо поворочала непослушным языком. Веки слипались. Он отнес меня в спальню, где я проспала до обеда следующего дня.
Мне ничего не снилось, но я надеялась, что, возможно, ты все же придешь ко мне хотя бы, чтобы попрощаться, или рассказать, как можно тебя вернуть, но этого не произошло, и я проклинала брата и Марка за то, что они погрузили меня во тьму одиночества в комнате, где все напоминало о тебе.
Ближе к вечеру пришел адвокат, и мне пришлось встать и спуститься к нему в библиотеку, чтобы ознакомиться с завещанием, согласно которому я получала все.
Не слыша, что он говорил, я в ступоре смотрела на дату. Оно было составлено спустя месяц после нашей победы над орденом, и в голове пульсировала лишь одна мысль: ты знал.
Седина, которая начала появляться у тебя, как побочный эффект от соприкосновения с магией некромантов, твоя постоянная усталость, практически полный отказ от магии, книги, которые ты изучал вечерами, и, что самое главное, слова самозванца, которым я не придала значения раньше. Сил у тебя мало, а времени еще меньше.
Ты тогда отмахнулся, а я, давно привыкнув к скользившей в твоих глазах тени, и не подумала расспрашивать, но ты знал, что Слава сказал правду.
Ты умирал, и не хотел, чтобы я об этом знала, хотел сам с этим справиться, надеялся избежать конца. Сам Но не смог.
Откуда Слава знал? Почему же я, самый близкий и родной человек, не знала и даже ничего не замечала?
Адвокат ушел, так и не дождавшись от меня хотя бы одного слова. В кабинете тоже все пахло тобой. На столе остался недопитый стакан с твоим любимым виски, как будто ты вышел на минутку и вот-вот должен вернуться.
Опять берешь книги и не ставишь на место? наигранно сердито спросил бы ты.
Понятия не имею, о чем ты, как всегда ответила бы я.
Ты бы улыбнулся и обнял меня, зарывшись лицом в мои волосы, осыпал бы шею нежными поцелуями.
Скажи что-нибудь приятное, попросила бы я.
Что-нибудь приятное, ответил бы ты, и я бы засмеялась, но ты не придешь, ты больше ничего мне не скажешь, потому что ты мертв.
Задыхаясь от боли и неизбежного осознания реальности, я сбросила все со стола. Следом полетели книги вместе со стеллажами, все баночки с травами, в клочья разорвались шторы, сорванные с карниза, вырванная с кусками штукатурки люстра разбилась на миллионы хрустальных осколков.
Как никто другой, я знала, что смерть не конец, что где-то там, среди яблоневых деревьев ты бродишь, ожидая, когда пробьет и мой час, чтобы мы вместе отправились в новую жизнь, но как же мне было смириться с тем, что десятки лет я проживу без тебя? Как?
Я выбежала из кабинета и распахнула входные двери дома не в силах видеть твои вещи, чувствовать твой запах, который был везде, ощущать призрачное дыхание смерти, поселившееся в нашем доме навсегда.
Едва шагнув за дверь дома, я оказалась на кладбище. Оно было старым, с раскидистыми дубами, охранявшими покой тех, кто больше не принадлежал миру живых, с красивыми оградками с витиеватыми узорами, за которыми парили над могилами сумеречные тени, лениво перебирая кольцами светящейся энергии.
Калитка семейного участка была приоткрыта, и я невольно подумала, найдется ли на нем место и для меня.
Воздух был сырой, а земля, на которую я опустилась голыми коленями, мокрой и холодной.
В течение ближайшей недели должны были поставить памятник, а пока лишь покосившаяся металлическая табличка с неаккуратной надписью говорила о том, кто был похоронен в свежей могиле.
Игорьвсхлипнула я. Вернись ко мне
Из пальцев потянулись светящиеся нити, и я погрузила руки по локоть во влажный земляной холм, всеми силами взывая к тебе, к той половине моей души, что я тебе отдала, чтобы спасти, когда ты был смертельно ранен, но никакого отклика не последовало. Ты ушел, и половина моей души ушла вместе с тобой.
Вернись! Вернись ко мне! Вернись! закричала я.
Слезы градом катились по моему лицу, а руки неустанно колотили по холму, пока он не начал проседать.
Вытерев лицо грязными руками, я с изумлением наблюдала, как земля проваливается, и холм уменьшается на глазах, как будто под ним не было ничего.
Снова погрузив руки в землю, я размяла ее между пальцев: влажным оказался лишь верхний слой, земля же поднизом была посуше.
Я поднялась на ноги и взмахнула руками, разводя землю в стороны. Могила была перерыта.
Более того, крышка гроба была сорвана. Сам же гроб был пуст.
Глава 2. Гость
Этого не может быть! Никто бы не посмел! воскликнул Юрий Максимович, отец Игоря. Вена на его шее вздулась и запульсировала.
Анжела Григорьевна со всхлипом схватилась за спинку дивана.
Но он пуст! не унималась я, разнося кладбищенскую грязь по всей гостиной.
Мысли путались. В висках глухо постукивала кровь. За свою недолгую жизнь, я много повидала отвратительных вещей, но в голове все равно не укладывался тот факт, что гроб был пуст, и я никак не могла сообразить: его выкопали или же Или же он выбрался сам. От этой мысли все внутри вообще леденело.
Вдруг врачи ошиблись, и он и вовсе не умер, а просто впал в летаргический сон? Но ему же делали вскрытие и сердце его не билось. Тогда как Как он Черт, я даже мысленно не могла произнести это без содрогания!
В гостиную переместился Марк. На его ботинках была та же грязь, что и на моих босых ногах.
Он пуст, мрачно сообщил он.
Анжела Юрьевна в полуобморочном состоянии рухнула на диван. Свекор кинулся к ней.
Я с раздражением посмотрела на них и подкурила вторую сигарету. Это свекровь могла позволить себе вырубиться, я же такой роскоши была лишена.
А что-нибудь новое ты можешь сказать? рыкнула я.
Там есть след. Остаточный, но более-менее свежий. Марк, покосившись на выпавших из разговора родителей Игоря, подошел к столику, где дежурно стоял графин с виски, и налил себе полстакана. Я предположил, что ты захочешь сама
Да, я хочу! оборвала я, потушив остаток сигареты в забитой окурками пепельнице.
Жаль, что я сразу его не заметила. Столько времени было потеряно. А вдруг Игорь все-таки жив? Возродился, переродился, стал зомбипо фиг, но жив. Он, наверное, напуган, дезориентирован, растерян и вообще.
Миша! позвала я, выглянув из гостиной.
Брат был наверху с девочками, и он был единственным, с кем они разговаривали.
Я не пустила их на кладбище. Не хотела, чтобы дети видели отца таким, и они сердились, что я не позволила им попрощаться с ним, и второй день отказывались выходить из своей комнаты.
Стыдно признаться, но я даже не знала, ели они или нет.
Нина, послушайМарк поставил пустой стакан на столик и осторожно заглянул мне в глаза. Не делай поспешных выводов.
Я не делаю поспешных выводов, ответила я, нетерпеливо поглядывая на лестницу. Брат не спешил спускаться. Я просто хочу понять, что произошло.
Миша, наконец-то, спустился. Он выглядел уставшим.
Ты звала? тихо спросил он, поглядывая наверх. Должно быть, девочки уснули, и он опасался, что они могут проснуться от наших громких голосов.
Мне нужно отлучиться ненадолго. Сможешь присмотреть тут за всем, покаЯ замялась, вопросительно посмотрев на Марка. Последний согласно кивнул. Пока нас не будет? Брат насторожился.
Что-то случилось? спросил он, подозрительно осматривая мой внешний вид, который осудил бы даже отпетый бродяга.
Я развела руками, не зная, что ему ответить. В своем горе я застряла на стадии отрицания, но после обнаружения пустой могилы, вообще не знала, как назвать то состояние, в которое перешла. Тихий дурдомчик, наверное. Или же кошмар наяву.
Просто присмотри за всем.
Я обернулась на родителей Игоря, снова впавших в прострацию. Миша проследил за моим взглядом и понимающе кивнул.
Спасибо. Я попыталась улыбнуться, но лицо стянула засохшая грязь.
С улицы донеслись раскаты грома, и дождь звонко забарабанил по оконным отливам. Пробки выбило, и в доме воцарилась непроглядная тьма, нарушаемая лишь редкими вспышками молний.
Внутри меня зашевелился зверь. Мышцы напряглись, и я почувствовала, как рядом со мной напрягся Марк.
Казалось бы, это была всего лишь гроза, но что-то неуловимо и неосязаемо просачивалось в дом, проникая под кожу, покрывавшуюся мурашками, и шум дождя, звучавший, как затихающая струна бас-гитары, вынуждал волосы на затылке становиться дыбом.
Иди к девочкам, тихо сказала я в сторону двух светящихся желтовато-зеленых глаз брата. Оставайтесь там, пока я не разрешу выходить.
Светящиеся точки задвигались, и брат поспешил наверх.
Из гостиной полился свет от огненного шара в руках Юрия Максимовича. Свободной рукой он обнимал жену, настороженно оглядываясь по сторонам. Несмотря на горе, он тоже почувствовал чужеродное проникновение.
Ног коснулась мягкая шерсть Севера, тихо поскуливающего и нерешительно вилявшего хвостом. Я оттянула его назад за ошейник, и он послушно, хоть и с тем же поскуливанием, ушел в свое укрытие под лестницей, где так же пряталось и кошачье семейство.
Марк усиленно втягивал воздух, пытаясь уловить запах непрошенного гостя. Глаза его светились и из груди глухо вырывалось предупреждающее рычание.
Вспышка молнии блеснула со стороны оранжереи и, в ее мимолетном свете на фоне окна, заменявшего стену, среди цветочных горшков проступил силуэт. Осколок льда, в который превратилось мое сердце, оживленно забился.
Марк, уловивший что-то из запахов, сменил предупреждающее рычание на угрожающее и попытался меня удержать, но не смог, и мои босые ноги уже ступали по ледяному полу оранжереи.
Игорь!? тихо позвала я.
Это был он. Я чувствовала запах кладбищенской земли, но в нем также пробивались и нотки столь любимого и знакомого мне человечка, которого я бы ни с кем и ни с чем не спутала.
Я подошла совсем близко, и очередная молния осветила его бледное, ничего не выражавшее лицо.
Родной, прошептала я, касаясь его холодной руки, костяшки на которой были сбиты и покрыты засохшей кровью. Ты дома.
Домахрипло повторил он, всматриваясь в мое лицо и неуверенно перебирая мои пальцы.
Отойди от него! прорычал Марк, вошедший следом за мной в оранжерею. Контуры его тела расплывались. Он готовился к трансформации. Это не он!
Как же не он? всхлипнула я, не в силах оторваться от любимого лица. Это он! Мой родной! Любимый! зашептала я, потянувшись, чтобы обнять его.
Игорь напрягся. Его пальцы железными тисками сжали мою руку, до боли выворачивая ее под опасным углом.
Ты кто такая? с неожиданной злобой спросил он.
Игорь! вскрикнула я, едва не падая перед ним на колени, настолько сильно выворачивалось мое запястье. Это же я
Позади меня раздалось рычание огромного черного кота с серой подпалиной на груди, готовящегося к прыжку.
Это не мой дом! выплюнул он, проигнорировав Марка. А тыОн резко, если не брезгливо, выпустил мою руку. Тебя я вообще не знаю!
Замахнувшись, он ударил меня по лицу и, прежде чем черный кот успел прыгнуть, на том месте, где стоял Игорь, уже не было никого.
Глава 3. Последствия
Щепки дверного проема, который я выбила, вылетая из оранжереи, захрустели под ногами Марка.
Выпей. Он протянул мне стакан.
Мне не нужно успокоительное, сухо ответила я, даже не взглянув в его сторону.
Все мое внимание было приковано к тому месту, на котором стоял Игорь. В оранжереи все еще пахло им, но мне уже не казалось, что этот запах был такой уж его.
Успокоительное я дал Анжеле Григорьевне, а это обезболивающее. Спина, наверное, сильно болит. Да и челюсть с рукой тоже.
Спина, проверившая на себе твердость раздвижных дверей, болела более чем сильно. Запястье простреливало острой болью при каждом, даже легком движении. Правая сторона лица, принявшая удар, болела не меньше, но еще сильнее болело вновь обледеневшее сердце, а душа просто разрывалась на части.
Спасибо. Дрожащими руками я взяла стакан и залпом выпила лекарство, поморщившись от его горькости.
Девочки, разбуженные шумом, и не внявшие просьбе Миши не покидать комнаты, спустились вниз. К тому времени я успела подняться на ноги, но разрушения оставленные их отцом, они все же увидели.
Оставив их с родителями Игоря, относительно пришедшим в себя благодаря успокоительному и алкоголю, я приняла душ. Черное платье, в котором я была на похоронах и потом, отправилось в мусор. Раньше я любила этот цвет, а теперь смотреть на него не могла без воспоминаний о звуках падающей на крышку гроба земли.
Переодевшись в голубые джинсы и белую футболку, я спустилась вниз и, глядя на погром в оранжерее, думала, что же делать дальше.