Верили ли в то люди? Сейчас они больше верили грубой силе. Да и спастись хотели, ибо видели, что тех, кто с крестом, ни Путята, ни Добрыня не велели трогать. А кого из вышедших из Волхова без креста замечали то и зарубить могли. Уж лучше с крестом.
Три дня продолжалось это крещение. На колу в медленных муках умирал тысяцкий Угоняй, но на него уже не смотрели. Он стал прошлым, а вот то, что Добрыня велел выкатить меды стоялые и пиво хмельное и угощать всех, кто уже крещение принял, людям понравилось. И, как обычно бывает, многие даже повеселели, не вспоминали о прошлом.
Наконец Добрыня решил, что в городе достаточно спокойно, чтобы послать за епископом Иоакимом. Тот явился величественный, но приветливый, говорил с людьми участливо, улыбался мягко. Но опешил, когда только что смиренно принимавшие его новгородцы вдруг кинулись к капищам, где Добрыня как раз велел поджечь деревянные изображения старых божеств, а каменные выкорчевать и кинуть в Волхов. И пусть в последние дни на капище никто не ходил, но теперь люди стали причитать и рыдать, глядя, как их недавних кумиров поглощает пучина.
Добрыня еще со времен крещения в Киеве помнил, как народ бежал следом за уносимым днепровской волной идолом Перуна. Здесь наблюдалось почти то же самое. Эти тоже покричат, попричитают с перепугу, да и успокоятся.
А вот Путята волновался:
Не поторопились ли мы, посадник? Так можно и озлить людей. Думаю, следовало бы немного повременить и просто стражу выставить у капища, не пускать никого к идолам этим поганым
Не могу я тут долго суды судить да ряды рядить! неожиданно резко отозвался посадник. Мне поторопиться надо, чтобы потом
А что за этим «потом», не сказал. Зато выехал к Волхову на своем белом как сметана жеребце, гарцевал на нем и выкрикивал, перекрывая стенания новгородцев:
Что, безумные, сожалеете о тех, кто себя оборонить не может? Какую пользу вы ожидаете получить от них? Идол он и есть идол бездушный. А Христос с небес все видит. Своими рыданиями вы его и рассердить можете.
Опасались ли новгородцы гнева нового Бога, которому их насильно отдали, или, будучи людьми толковыми и понимающими выгоду, предпочли не перечить грозному посаднику, но постепенно они стали расходиться. А там и на новое гуляние явилисьДобрыня ведь не скупился, щедро пировал с теми, кто своеволия не проявлял.
Зато вскоре узнал, что пару его священников эти упертые порезали. Одного насмерть, а вот ловкий дьяк Сава отбиться смог. Ну а потом весть пришла, что нашлись и такие, кто покинул Новгород. Уехали целыми семьями, и новгородские сторожа-объездчики нашли на путях вдоль Волхова брошенные на землю кресты.
Епископ Иоаким к этому отнесся на удивление спокойно.
Пусть. Мы не можем спасти того, кто не хочет быть спасенным, сказал он. Сами же с крещеными лаской и заботой будем сближаться, добро им делать. Людей это успокаивает. А как возведем в городе новый храм Божий, градцы волей-неволей заинтересуются, станут приходить. И вот тогда Ведь не так важно, как человек приходит к Богу, главноечто приходит.
Не все так просто, преподобный, угрюмо заметил Добрыня. Вера христианская сильна, когда многие в нее верят. А когда люди растеряны, они кому хочешь поклоняться будут. И еще не один год мы будем завоевывать их души да отвлекать от насланных чар.
О каких это чарах ты говоришь, посадник?
Что мог ответить ему Добрыня? Иоакимверующий человек, он не может чувствовать то, что чует сын ведьмы. А он чуял зло, чуял морок, который ощущался время от времени, словно капли мелкого дождя, какие то появляются, то исчезают, когда ветром новой веры их сносит. Да и волновало посадника, что волхв Соловейка пропал. Этот может еще немало зла натворить.
Волхва взялся разыскать молодой новгородец Воробей Стоянович. Не мог парень простить, что всю его семью по приказу Богаммила порезали. И не потому, что те Христу были привержены, а потому, что он, Воробей, при князе Владимире состоял и крещение вместе с ним принял.
Теперь же Воробей рыскал по округе, пока в одном из селищ не наткнулся на творившего ворожбу волхва. И встреча их непростой вышлаВоробей, когда приволок связанного Соловейку в Новгород, весь был подран и исцарапан, как будто с рысью дикой схлестнулся.
Он меня чарами прямо через коряги и терновые заросли таскал, пока я молитвой его колдовство не ослабил, нервно похихикивая, заявил парень.
Волхва окропили святой водой, молитвы над ним читали, а он выл и катался по земле как бесноватый. И лишь когда в беспамятство впал, Добрыня сошел к нему в поруб. Отлил бесчувственного водой, рассматривал при свете факела.
Соловейка смотрел на него снизу, слабо постанывая.
Что скажешь, ведьмин сын? Каково этосвоих предавать? прокряхтел через время.
Это когосвоих? Тебя, что ли, червь раздавленный?
Ты кровь свою предал. Силу, что тебе богами была дана.
Ну, моя-то сила всегда при мне.
Не скажи. Ты могуч был, ты самого князя Руси под пятой держал. И ты это знаешь. Как и знаешь, что благодаря своей крови чародейской мог бы возвыситься как никто иной.
Ну и зачем?
Этот его вопрос заставил волхва опешить. Он попытался привстать, но Добрыня пинком свалил его обратно.
Ты от силы и власти отказываешься? пораженно вымолвил зло ощерившийся волхв.
Зачем же отказываться? Все, что хотел, я и так имею.
Это ты сейчас так думаешь, посадник. Но однажды
Да ничего не будет однажды. Все уже свершилось.
Не скажи, гаденько засмеялся Соловейка. Ничего еще не свершилось. Ибо наложено заклятие страшное, от которого морок над всем словенским краем будет силиться, а от него станет нарастать ненависть к тебе и крещенным тобой. Долгие годы ты будешь жить в бесконечной войне со своими же. Ибо люди вновь и вновь станут бороться с тобой и не будет тут покоя и лада. А все по твоей вине Есть силы, какие и тебе не побороть. Так что ждут тебя ненависть и предательство. Ну а люди рано или поздно отвоюют свое. Им так велено. Они под чарами такой силы, какую и тебе не побороть.
Добрыня ощутил, как его пронзил ознобдаже пот холодный выступил. Ведь чего-то подобного он и побаивался. И как теперь поступить? Вести до седых волос борьбу против своих же замороченных людей, зная, что конца и края этому не будет?
Мне немало с чем приходилось справляться на своем веку, Соловейка, произнес посадник как можно спокойнее. И, как видишь, удача моя всегда при мне. Вот и ты подчинишься мне и все расскажешь. И кто край заморочил, и кто этакую силу тебе, тщедушному, дал. Когда начнут тебя щипцами рвать да огнем жечь, ты заговоришь
Волхв вдруг зашелся неожиданно громким, злым смехом.
Давай, посадник, зови своих палачей! И уж я им все скажу. Но и о тебе скажу, и о том, как ты кровно связан с той темной силой, какая нынче властвует тут. Догадываешься, о ком я? Думаю, сам уже все понял. А вот твоим людям неплохо будет узнать, что ты с мороком этим темным связан как по крови своей, так и по умению. Вот только как ты после этого своим христианам в глаза смотреть будешь? Кто после этого тебе поверит? Кто за тобой пойдет?
И тут выдержка впервые изменила Добрыне. У него дернулся рот, темные очи вспыхнули колючим блеском.
Ну, если так то и без палачей обойдемся.
Волхв и углядеть не успел, когда Добрыня выхватил из-за голенища сапога нож и резким взмахом перерезал ему горло. Соловейка захрипел, забулькал бьющей из страшной раны кровью, глаза его вытаращились. И так и застыли, слепо глядя, как Добрыня, спокойно вытерев нож о его рубище, начал неспешно выбираться из поруба.
Пришлось прирезать Соловейку, только и сказал ожидавшим снаружи стражам. Закопайте где-нибудь, чтобы никто не знал.
Сам же поднялся на стены городни и долго смотрел на молодой месяц в вышине. На Руси исстари было принято новое дело начинать по растущему месяцу. Вот и ему следует не мешкая взяться за то, что задумал.
На совете людей новгородских Добрыня говорил неторопливо, но непреклонно: он уедет на какое-то время и пусть никто не спрашивает куда. Вместо себя посадником оставит новгородца Воробьяпарень толковый, знает все во граде и справится. Воеводой будет Путята, тут и гадать не надо. А епископ пусть начинает собирать мастеровых людей да возводить храм. Новгородцыстроители умелые, подзаработать на возведении храма не откажутся, если им хорошо заплатить.
Не дело этопокидать нас сейчас, Добрыня, задумчиво произнес Иоаким. Тут такое творится, столько сделать нам надо! А ты Говорю же, не дело ты задумал.
Добрыня вынул из уголка рта соломинку, поглядел исподлобья на епископа.
Дело, преподобный, как раз дело. И если справлюсь Если разберусь кое с кем, ты лично мне грехи отпустишь. Как бы тяжелы они ни были.
Глава 1
Хозяин ладьи, шедшей по водам реки Оки, тронул Добрыню за плечо:
Вон тот дуб на старом капище Перуна, о котором ты упоминал, гусляр.
Он назвал Добрыню гусляром, потому что тот выглядел так же, как эти странствующие музыканты с гуслями через плечо: светлая холщовая одежда, такая же накидка с вышивкой по краю, стянутые тонкой тесьмой вокруг чела волосы. Сейчас никто не признал бы в новгородском посаднике того грозного правителя, который за несколько дней покорил восставший Новгород. Да и имя он себе изменилсказал, что зовут его Добряном. А своего спутника назвал Нежданом, хотя это был тот самый дьяк Сава, который по наказу Добрыни был вынужден сопровождать его в глухие лесистые земли вятичей.
Сейчас Сава-Неждан спал между скамьями гребцов, подложив под голову мешок с пожитками. Свое облачение священнослужителя ему пришлось снять и обрядиться в сермяжную рубаху и порты, как и полагалось прислужнику странствующего гусляра. Волосы Савы были подстрижены в кружок, борода укорочена. И когда Добрыня потряс его за плечо, велев собираться, сонное лицо парня выглядело совсем юным и по-детски припухшим со сна.
Ну что, парень, узнаешь эти места? негромко спросил Добрыня.
Сава огляделся с явным недоумением, а потом отнюдь не любезно взглянул на посадника.
Что ты от меня хочешь, Добрын Добрян? сразу поправился он. И добавил со вздохом: Я ведь понятия не имею, кто я родом и из каких краев. Словно мары меня зачаровали Ох, прости, Господи, что скажешь.
И едва не перекрестился, но Добрыня слегка шлепнул переодетого дьяка по руке, заставляя опомниться.
Корабелы, как и уговаривались ранее, подвели ладью к берегу, став неподалеку от заросшего кустами холма, где несколько лет назад располагалось капище Перуна Громовержца. Здесь еще можно было различить песчаную косу, куда некогда причаливали лодки с прибывавшими к священному месту, но сейчас тут вольно разрослись водные травы и камыш, так что мнимому гусляру и его слуге пришлось спрыгивать прямо в воду. Двинулись к берегу, хлюпая среди камыша. Добрыня повыше поднял свои гусельки, Сава же, хмурый и угрюмый, следовал за нимон все никак не мог смириться, что грозный посадник ни с того ни с сего вдруг пожелал взять себе в провожатые именно его. А ему не хотелось покидать Новгород, где у него так ладно получалось располагать к себе людей, учить их новой истинной вере. Однако сам епископ Иоаким благословил молодого дьяка на задание, да еще и повысил в сане, сделав рукоположенным священником. Дескать, там, куда вы направляетесь, возможно, придется увещевать людей в вере и даже крестить. Посему отныне ты
Но Добрыня позже сказал:
И не думай раскрываться, что ты христианин и служитель церкви. Мы ведь к вятичам направляемся, а там народ упорно чтит старых богов и будет за них бороться. Вон князь Владимир уже отправил к ним священников, так те сгинули и ни слуху ни духу о них. Потому молчи, прикидывайся, пока я задуманное дело не слажу. Ну а ты мне в пути помогать будешь если толк от тебя будет.
Что от Савы требовалось, Добрыня не пояснял. И парень мог только гадать, к чему все эти хитрости с переодеванием, к чему нарочитому и прославленному посаднику эти игры в ряженых. Ну да разве кто может Добрыне перечить?
Они выбрались на кустистый берег, наблюдали, как доставившая их ладья пошла дальше, исчезая в клубящемся над водами Оки белесым туманом. Еще какое-то время был слышен звук уключин, а потом в тишине только разливистые соловьиные трели оглашали округу. Ибо был ясный месяц травеньсамое соловьиное время.
Ну и что теперь делать будем, посадник?
Ты это, Неждан, посадником меня больше не зови, молвил Добрыня, выжимая воду их кожаных постолов, намокших в речной воде. Ягусляр Добрян и все. Хожу по белу свету, тешу людей музыкой и пением. А ты при мне вроде отрока служивого.
Да староват я уже в отроках ходить, хмыкнул Сава.
Да ну? изогнул бровь Добрыня. Может, еще и уточнишь, сколько весен ты прожил на белом свете?
Сава помрачнел и отошел в сторону. Смотрел на раскидистый дуб на холме. Дубдерево Перуна Громовержца. К нему ранее привозили дары и взывали к небесному покровителю. Сейчас же вокруг все поросло кустарником и пушистыми сосенками. Заброшенное место, дикое.
Ты ничего тут не узнаешь? сунув ногу в обувь и обмотав завязки вкруг голеней, полюбопытствовал Добрыня. Некогда известное в краю вятичей святилище было. Но потом сами местные его и порушили. Давно это случилось, еще когда князь Святослав ходил на них походом. Дважды он посещал эти земли. Первый раз с местными вятичами вроде как ладком договорился, обещав освободить их от хазарской дани, какую местные годами платили. Самих же вятичей Святослав зарекался не примучивать под свою власть. Но потом передумал: явился и сказал, что отныне они под его рукой будут. Дань небольшую наложил, но все же детей местной знати в Киев велел отвезти. Заложниками, значит. Вот вятичи и разобиделись на него. И порушили тогда это капище Перуна. Ты ведь знаешь, что у каждого племени свое божество за главного и ему более других поклоняются. У вятичей наиболее почитаемым всегда был Сварог, он для них божество неба, огня и ремесел, даже отец всех прочих богов, а заодно и людейтак тут считали. Поэтому вятичи называли себя ни много ни мало сварожьими внуками. А вот Перуна тут хоть и побаивалисьну кому не страшно, когда он по небу скачет и громы-молнии посылает? но требами скорее откупиться от его гнева хотели, при этом без особой любви к Громовержцу. Это на Руси днепровской Перун у воинов и князей главнейшим божеством и небесным покровителем считался. И когда во время походов Святослав и его дружина обнаружили это капище, то именно тут молились и приносили жертвы, прося благословения и победы в походе. И дал же им победу Громовержец! Подчинились тогда вятичи. Однако капище это решили разрушить. Не люб им стал Перун, помогавший врагам их. Да вот только сказывали мне, что именно тут в последний раз ведьма Малфрида появлялась. Может, и поныне она где-то в этих чащобах обитает?
При последних словах Добрыня покосился на Саву. Парень на его речи никак не реагировал, возился себе в котомке. Достал вареное яичко, стал невозмутимо лущить. Уловив на себе взгляд Добрыни, протянул ему яйцо с хлебом, сказав, что и соль сейчас поищет. Имеется у него в мешочке.
Да ты, никак, не слушал, что я говорю, уже очищая яйцо, заметил Добрыня.
Отчего же не слушал? повернулся к нему парень.
В свете нарождающегося дня он был диво как пригож: ресницы, как у иной девицы красной, глаза синие и ясные, нос небольшой, правильный, а сильную линию подбородка смягчает легкий пушок бороды. От речной сырости волосы Савы завились мягкими пышными кудрями, гораздо более светлыми, чем брови под ними. И брови эти были сейчас сурово нахмурены.
Слушал я твои речи о демонах, которым тут поклоняются. Ну да мне, верующему в единого Создателя, зачем все это?
Добрыня подавил вздох. Не такой реакции он ждал от парня. Словно тот имя ведьмы и не расслышал. Пришлось уточнить: мол, имя Малфрида ему ничего не напоминает?
На этот раз Сава долго не отвечал, размышляя. Потом сказал:
Слыхивал я про эту чародейку. Ее, что ли, разыскивать будем?
Догадался-таки. Но, опять же, не этого Добрыня от него ожидал. И, уже отправив в рот последние крошки, произнес:
Ты вот не смог ответить, сколько лет прожил. Я знаю, почему тебе это неведомо. Ведь когда воины Владимира нашли тебя в печенежском плену
Не надо говорить об этом, поник Сава.
Добрыня и не стал. Они и так оба знали, как это случилось. Шесть лет назад, когда князь Владимир воевал с печенегами, его дружинники освободили из полона нескольких славянских пленников. Среди них был раненый молодец, странный, не знавший, кто он и откуда. В беспамятстве был, когда попал к русам, но те сперва не очень удивились этому. Ну мало ли, что с парнем произошло? Плен ведь Это не у бабушки доброй на полатях отлеживаешься. Но позже Добрыня узнал от очевидцев, что пока освобожденный бредил, он то и дело повторял: «Малфрида моя, Малфрида любимая».