Это была кровь, его кровь.
В эту самую минуту дикий пронзительный визг эхом пронёсся между скалами. Подняв вихрь движения и разгоняя потоки спёртого воздуха, перед ним из тумана появилась гигантская угловатая фигура. Мелькнули неясные очертания острых когтей, на секунду Мика поймал на себе взгляд сверкающих глаз, и спустя мгновение огонь обжёг его кожу и опалил волосы.
Изо всех сил прижав ладонь к ране, Мика побежал. Воздух был неподвижен, и он не слышал ничего, кроме звука собственных шагов.
Что бы это ни было, теперь оно возвращалось. Потоки воздуха проносились мимо, бешено кружась, дёргая за плащ и норовя сорвать шляпу, и он почувствовал, как что-то ударилось о рюкзак на его спине.
Он оглянулся. Ужасающего вида копьё целилось ему в голову. Он успел увернуться, и оно отскочило от его плеча.
Он пробирался через запутанный лабиринт ущелий, пригибаясь и то и дело приседая. Рука была липкой от крови, которая сочилась сквозь пальцы. Он уворачивался от падающих камней и валунов, спотыкался о насыпи; в голове всё плыло, ноги слабели.
Кровь капала на камни. Дышать становилось всё труднее.
Он всё бежал и бежал. Вот уже высокие зубчатые скалы остались далеко позади; вот уже и то, что преследовало его, перестало за ним гнаться; вот уже и ночь накрыла его вязким туманом. А он продолжал бежать.
Силы покидали его, ноги отяжелели и при каждом шаге грозили подкоситься. Он с трудом сглатывал, хватая ртом воздух; боль в груди усиливалась, будто в его плоть всё глубже ввинчивали острый клинок. Мика рухнул, затем снова заставил себя подняться на ноги. Он еле-еле плёлся вперёд.
И тут он увидел его прямо перед собой: жёлтый свет в густом воздухе, будто сами камни были в огне. Секунду он колебался, но затем, шатаясь, направился к нему.
Тонкая струйка крови стекала на камни, по которым он ступал. Каждый раз, как он останавливался, кровь собиралась в маленькие лужицы; одна из них осталась у дверного проёма, через который он ввалился внутрь.
Он упал на колени и зажал обеими руками обильно кровоточащую рану, с трудом пытаясь отдышаться. Боль и тошнота накрывали его волнами. Голова кружилась, мерцающий свет и тени сливались в одно пятно. С тихим сдавленным стоном Мика провалился в небытие.
Глава двенадцатая
Мике снилось, что он снова там, в имении. Три месяца назад
Гомон разгорячённых ликёром голосов разбудил Мику в его укрытии за бочками с дождевой водой в дальнем углу двора. Наступила ночь. Гости расходились, а окна балкона Серафиты были залиты золотистым светом ламп.
Он с трудом поднялся на ноги и подождал, пока голоса не стихнут, а затем прокрался через двор и оказался прямо под её балконом. Он задрал голову, приложил ладони ко рту и заухал, как сова. Её окна оставались закрытыми. Он снова ухнул, и его сердце бешено забилось: в проёме открывшегося окна появилась Серафита.
Мика, прошептала она. Это ты?
Она оперлась на перила и посмотрела вниз. Их глаза встретились. Она нахмурилась.
Я не думала, что ты придёшь.
Прости, Серафита, он в смущении шаркал ногами. Но я ждал, когда разойдутся гости. У меня кое-что есть для тебяк твоему первому празднику
Ну и? спросила она. Так и останешься там на всю ночь, болтаться одиноким петухом, или поднимешься поздравить меня как следует?
Мика забрался по шпалерам, которые расчерчивали стены дома, и вскарабкался на балкон. Серафита взяла его за руки и провела через открытые двери прямиком в свою спальню. Губы Мики растянулись в улыбке.
Ты сегодня замечательно выглядишь, сказал он.
Серафита отпустила его ладони и отступила на шаг. Она расстегнула серебряный зажим и распустила волосы. Затем подмигнула и покружилась перед ним. Её платье с изящной вышивкой переливалось, развеваясь, и Мике ужасно хотелось обнять её за тонкую талию.
Отец специально его заказал, сказала она. К моему первому празднику.
Мика расстегнул куртку и вытащил свёрток, который прятал на груди. Он осторожно развернул ткань и достал вырезанную из букового дерева фигурку лошади на полном скаку, с развевающейся гривой и раздутыми ноздрями.
Это был Пешнег, конь Серафиты.
Это к твоему празднику, запинаясь, сказал Мика.
Серафита приняла подарок, едва взглянув на него.
О, Мика, сказала она и небрежно положила резную поделку на туалетный столик. Это так мило.
Мика посмотрел на фигуркунад которой он трудился столько ночей, стирая в кровь посиневшие от холода пальцы; за которую его избил Калеб, когда увидел, что Мика израсходовал на неё хорошее льняное масло; которая, он надеялся, даст понять Серафите, как он её любит и как она ему дорога
Он с грустью смотрел на свою работу. Она оказалась ненужной. Грубой и безжизненной.
Рядом с ней лежала брошь, сделанная из филигранного золота, усыпанная по краям драгоценными камнями, а в центре на изысканном чёрном камне красовался силуэт лошади, вставшей на дыбы. Очень тонкая, совершенная работа
Будешь стоять там и глазеть всю ночь, деревенщина? спросила Серафита.
Она притянула его к своему тёплому телу и увлекла к кровати
Глава тринадцатая
Мика открыл глаза, силясь понять, где он. Он попытался привстать, но у него перехватило дыхание от резкой боли. Подняв руку, он нащупал повязку, сдавившую ему грудь и мешавшую дышать.
Человек в видавшей виды одежде сидел за каменным столом посередине каменной хижины и пристально изучал Мику. Увидев, что тот очнулся, он встал и подошёл к нему. Наклонившись, он протянул Мике кожаную флягу.
Мика приподнялся и сел, хрипло постанывая от боли. Взял флягу, обтёр её горлышко и сделал глоток.
Ликёр. Крепкий, резковатый и разгорающийся огнём в горле и груди. Мика вернул флягу мужчине.
Ещё немного?
Мика облизнул губы. Ликёр был хорош. Мика поднял глаза на мужчину, предлагавшего ему флягу. Его бледно-голубые глаза смотрели равнодушно. Мужчина языком переместил кусок жёваного корня из одного уголка рта в другой.
Ну?
Вы уверены?
Я не стал бы предлагать, если б не хотел поделиться, выдавил он, взбалтывая содержимое фляги. Будешь, не будешьмне всё одно.
Мика потянулся за флягой, снова протёр горлышко ладонью и сделал глоток, а затем протяжно выдохнул, выражая одобрение.
По качеству напиток был чем-то средним между грубым самогоном с фермы и мягким ароматным ликёром, который он однажды пробовал, из зелёного сосуда со сломанной восковой печатью. Он немного обжёг язык, но зато глаза после него не слезились, и Мика с удовольствием ощутил тепло, которое ликёр разливал по его телу. Мика вытер губы тыльной стороной ладони.
Понравилось?
Очень, сказал Мика.
Он вернул флягу мужчине, тот поднёс её к губам и сделал глоток. Затем свёл брови, прищурился и наклонился чуть вперёд.
А знаешь что, сказал он медленно. Ты ведь не хотел этого делать.
Мика был озадачен.
Делать что?
Мужчина провёл ладонью по горлышку фляги.
Вот это, сказал он. Некоторые люди расценили бы это как неуважение.
Неуважение? Мика почувствовал, как волосы на голове зашевелились; во рту пересохло.
Неуважение в том, что, прежде чем выпить, тебе нужно протереть флягу, сделать её чистой, немигающий взгляд мужчины стал твёрже. Чистой, понимаешь? Выходит, что до тебя она была грязной что я грязный.
Мика шумно вдохнул.
Я я вовсе не хотел он сглотнул. Я не хотел обидеть вас, сэр, или проявить неуважение.
Лицо мужчины смягчилось, его бесцветные глаза снова заблестели.
Понимаю, сынок, ты не хотел. Но такие вещи лучше знать. В Змеиной пустоши легко нажить себе врагов, и хоть я, в общем-то, не создан для компании, вынужден признать: бывали времена, когда мне приходилось собирать всю доброжелательность, на которую я способен.
Мика кивнул. И когда мужчина в третий раз предложил ему флягу, он взял её, поднёс прямо ко рту, быстро глотнул и вернул мужчине.
Илай Винтер, сказал тот, протягивая руку.
Мика крепко пожал её.
Я Мика, поспешил ответить он и улыбнулся; на его лице читалась смесь радости и облегчения. И мне очень приятно познакомиться с вами, Илай, добавил он. Если я могу вас так называть, сэр?
Можешь, сынок, раз это моё имя, ответил Илай. И раз уж мы вместе выпили флягу зелёного ликёра. Как твоя рана? спросил он, хмурясь.
Мика опустил голову и осторожно потрогал повязку кончиками пальцев.
Кажется, немного лучше, сказал он.
Может, это из-за ликёра, холодно буркнул Илай.
Хочу поблагодарить вас за заботу, сказал Мика. Я в долгу перед вами за вашу доброту.
Пустяки, бросил Илай, вставая. Не стоит благодарности.
Мика наблюдал за Илаем: тот направился к центру хижины, подбросил поленьев в огонь, что-то помешал в котле, что-то перевернул в сковороде, и в ней зашипело. Он принёс мятую металлическую тарелку, полную копчёной рыбы с зеленью, и протянул её Мике. Еда была хороша на вкус, но аппетита у Мики совсем не было.
Вы первый, кого я встретил за несколько недель, сказал он Илаю. По крайней мере, первый живой, добавил он.
Илай кивнул.
Змеиная пустошьсуровое место, спору нет.
Мика набрал полный рот рыбы, прожевал и проглотил.
Первый, кого я видел, умер от жажды, сказал он. А двое других Не могу точно сказать, что с ними приключилось, но судя по их ранам, они умерли не своей смертью
Он прочистил горло, подавив поднимающийся кашель, и отставил тарелку в сторону. Илай сдвинул брови и внимательно, с прищуром посмотрел на Мику.
Глубокие раны? спросил он. Как от пики или от копья?
Мика кивнул.
Откуда вы знаете?
У тебя такие же.
Кашель снова подступил, и на сей раз подавить его не удалось; с ним пришла острая колющая боль. Мика застонал и прижал руку к повязке. От кашля в груди будто прокручивали острое лезвие, на глазах выступили слёзы, и на раскрасневшемся лице застыла гримаса боли. Илай передал ему флягу с ликёром, Мика опрокинул её себе в рот и с благодарностью глотнул.
Беспокоит, так ведь? спросил Илай, кивая на грудь Мики.
Всё всё в порядке, ответил Мика, задыхаясь; но, отняв руку от повязки, обнаружил, что пальцы у него липкие от крови.
Мика снова закашлялся и сплюнул: в слюне тоже была кровь. Пятно тёмно-красного цвета расползалось по повязке.
Илай покачал головой.
Я надеялся, что смог остановить кровотечение, но раны вроде твоей требуют более серьёзных навыков, чем мои. Я змеелов. Зарабатываю на жизнь, торгуя змеиными шкурами и обмениваясь тем-сем. Я вовсе не лекарь.
Тут он заметил ужас, отразившийся на лице Мики.
Но ты не вешай нос, парень. Я знаю кое-кого, кто может помочь.
Мика сжал губы, пытаясь не закашляться.
Хотя тебе придётся собраться с духом, чтобы отважиться на такое жестокое лечение, глаза Илая расширились. Вылечить рану, которая мучает тебя, может только тот, кто нанёс её.
Мика сглотнул.
Кто кто это?
Илай забрал не вытертую флягу.
Змеерод, ответил он.
Глава четырнадцатая
Змеерод.
Мика и раньше слышал это слово. Там, на равнине, три месяца назад, на многолюдной площади в день ярмарки
Я змеерод, объявила женщина.
Она сняла капюшон и показала толпе лицо, покрытое толстым слоем грима и обрамлённое бесцветными белёсыми волосами. Под ярко намалёванными чёрными бровями её глубоко и слишком близко посаженные глаза хитро поблёскивали.
Я прошла неблизкий путь из далёкой высокой страны
Толпа охнула.
Из суровой и пустынной дикой местности, что зовётся Змеиной пустошью
Толпа ахнула.
И к вашему восторгу и удовольствию я привела настоящее, живое существо, какое мало кто из вас видел здесь, в плодородных землях равнин.
Толпа взорвалась воплями и вздохами, люди возбуждённо переговаривались и расталкивали друг друга локтями, пытаясь подобраться поближе.
Покажите нам! выкрикнул кто-то.
Да, мы хотим видеть!
Какой-то пьяный фермер с горящими глазами неожиданно бросился вперёд, наклонился к лоскутному покрывалу, под которым было спрятано существо, и потянулся, чтобы отвязать его. Он обернулся и подмигнул толпе, подбадривавшей его криками. Но в следующую секунду из-под покрывала раздался сдавленный рёв; резкое движениеи мужчину отбросило в сторону.
Женщина хитро улыбнулась.
Чудовище дикое, с норовом, сообщила она. Но язмеерод и умею справляться с этим диковинным существом.
Толпа замерла в ожидании. Женщина подняла цепь высоко над головой и жестом указала на скрытое под покрывалом чудовище.
За разумную плату я применю всё своё мастерство и покажу вам это существо.
Люди полезли в карманы, зазвенели монетами, кто-то бросил горсть медяков к её ногам. Женщина с презрением взглянула на них.
Похоже, меня ввели в заблуждение относительно вашей щедрости, сказала она. Пожалуй, мне пора
Двадцать пять дукатов! раздался голос с балкона хозяйского дома. Именно столько я готов предложить вам, чтобы вы показали нам змея.
Женщина усмехнулась.
Вам очень повезло, сэр, сказала она, когда все взоры устремились сначала в сторону балкона, а затем обратно на неё. Потому что двадцать пять дукатовэто именно та плата, которая меня устроит.
Толпа одобрительно загудела, выражая благодарность красивому молодому человеку, который бросил с балкона мешочек с деньгами. Женщина положила его в карман и присела на корточки возле зверя. Она развязала верёвку, которой покрывало было привязано к передним лапам животного, затем переместилась и освободила задние лапы. Напряжение в толпе росло; женщина сделала шаг вперёд, пальцами прихватила покрывало в середине и чуть приподняла.
Смотрите! закричала она и резким движением сдёрнула покрывало.
На мгновение воцарилась тишина. Затем площадь разразилась воплями и криками; люди визжали от восторга и выли от страха.
Мика ахнул. Он никогда раньше не видел ничего подобного. У змея были широкие крылья, которыми он теперь, освободившись от покрывала, хлопал; его пятнистая кожа переливалась в свете фонарей. Его когти казались острыми, как бритва, и когда он открыл покрытую волдырями пасть, все увидели ряды пожелтевших зубов, которыми, наверно, можно было перемолоть целое стадо волов за считаные секунды. В шею ему впился ошейник-удавка, к которому крепилась цепь. Натянув капюшон, женщина к восторгу толпы продемонстрировала, как зверь кашляет и задыхается до изнеможения, когда она с силой дёргает за цепь.
Восхищённая её властью над змеем, толпа кричала, требуя продолжения. В ответ женщина взяла копьё, шагнула вперёд и кольнула им змея в бок. Его глаза, окаймлённые коркой засохшего гноя, закатились. Опираясь на хвост, он поднялся на задние лапы, вытянул шею, раскрыл пасть, и из глубины его горла вырвалась струя огня, ярко засиявшая на фоне тёмного неба.
Потрясённая толпа ревела от восторга. Женщина резко дёрнула цепь, и змей, хрипя, отступил.
Давай ещё! закричал кто-то и запустил камнем змею в бок.
Он повернул голову и снова заревел. Пламя было куда менее впечатляющим и быстро иссякло. Змей хрипел и кашлял, из пасти вяло высовывался и исчезал раздвоенный язык.
Ещё! Ещё!
В змея полетели камни, какие-то палки и даже неизвестно откуда взявшаяся кружка. Змей рыкнул, но совсем слабо, рухнул на все четыре лапы и уронил крылья. Мика во все глаза глядел, как тот поднял заднюю лапу и вяло почёсывал кровоточащую рану на боку, содрав при этом пару потрескавшихся чешуек, которые упали на землю.
По толпе побежал недовольный ропот. Женщина шагнула вперёд и резко вонзила копьё в одну из дымящихся ноздрей змея, он взвился, взревел и захлопал крыльями, от чего толпа разбушевалась ещё больше. Женщина натянула цепь, и змей сразу присмирел; он стал таким жалким, весь пугливо сжался: сопротивление его было сломлено. Он выглядел больным и тощим; его рёбра торчали из-под провисшей кожи.
Восторг, который Мика испытал, когда только увидел змея, сменился ужасом. Огромный змей из свободных просторов высокой страны здесь, на жарких пыльных равнинах превратился в порабощённое замученное животное. Когда Мика посмотрел в налитые кровью глаза змея, его переполнило щемящее чувство жалости.
Отвернувшись, он стал рассматривать толпу восторженных лиц на балконе хозяйского дома, и его взгляд задержался на единственном знакомом. Он напрягся.