Во-первых, он никогда не понимал, почему взял псевдоним Мадд. «Грязь» была непристойностью, уничижительной характеристикой в Башне. Это была шутка, и поэтому он предположил, что лишь лукавство и самоуничижение подсказали ему такое имя. В конце концов, он выбрал его в мрачную минуту. Но дело было немного в другом. Его ассоциации с грязью, в отличие от принятых в Башне, были положительными: она предвещала весну, обеспечивала цветение жизни. Из нее можно было сделать кирпичи и построить дома, школы и библиотеки. Это была грязь, в которую Мария любила наступать, чтобы подразнить и соблазнить его. Он выбрал такое имя, потому что оно воплощало необоснованное отвращение Башни к низшему миру.
Это и другие маленькие откровения подстегнули его повествование, и когда Сенлин закончил, он почувствовал себя бодрым и одновременно разоблаченным.
Надеюсь, вы понимаете, почему я был осторожен с моим именем и моей историей. Если обо мне узнают не те люди, могут пострадать моя команда и моя жена. Надеюсь, вы будете осторожны с тем, что я вам рассказал.
Это часть записи. Я не буду ничего скрывать, Томас Сенлин. Но я могу тебя утешить: люди, которых ты боишься, никогда не снисходят до чтения низменной мудрости народов, на которые смотрят свысока. Я думаю, секреты капитана Мадда в достаточной безопасности, пусть даже и видны всем.
Он понял, что она не предложит лучшего утешения, и поэтому наконец перешел к цели этого отважного, изматывающего визита.
Теперь, когда вы знаете, кто я, вы знаете и цель моего прихода.
Ты хочешь разыскать жену в Пелфии.
Да.
Ты можешь попасть в Пелфию через кольцевой удел над нею, Шелковый риф.
Сенлин был озадачен и разочарован простым ответом.
Я читал, что его запечатали после войны между Пелфией и Альгезом. Все лестницы завалили щебнем.
Что я тебе говорила о вере в эти истории? В них так много дыр! А в твоей книге что-нибудь говорится о тропе ходов? Ничего? Ну конечно ничего! Слушай. В центре Шелковых садов находится Золотой зоопарк. Это реликвия довоенного мира.
Зоопарк? Есть ли там животные?
Возможно. Я не уверена. Но там есть человек, который может помочь. Его зовут Люк Марат. Он отвечает за то немногое, за что там можно отвечать. Мне сказали, что он посвятил себя спасению ходов и превратил зоопарк в своего рода миссию. Он очень хорошо знает тропу ходов. Он может показать тебе путь в Пелфию.
Опасен ли он, этот Марат?
Он мистик, а они по своей сути миролюбивы. Но он еще и фанатик, а гнев фанатиков скор. Его идеи непопулярны, и многие в Башне хотели бы увидеть его на виселице. Так что для многих он преступник. Естественно, он подозрительно относится к незнакомцам. Я не знаю, что он сделает с тобой. Не все такие дружелюбные, как я.
Сведения звучали правдоподобно: убежище, преступник, не лишенный сострадания и влияния, и вход в Пелфию, который все упускали из вида. Наверное, странствовать через порталы ходов будет непросто, но разве это может оказаться сложнее пиратства?
Открывшаяся перспектива пробудила в душе Сенлина надежду, услышанное от женщины обрело силу священного слова, и в конце концов он преисполнился уверенности в том, что этот мистик, этот Люк Марат, откроет ему путь в Пелфию.
Он будет ожидать платы?
Разумно отправиться туда с предложением мира, да. Я так понимаю, его миссия остро нуждается в книгах любого сорта.
Сенлин удивился. Время, проведенное в Новом Вавилоне, продемонстрировало, как редко среди рабочего класса Башни встречаются грамотные. Миссия, которая нуждалась в книгах, могла означать лишь одно: Марат пытался обучать ходов. Это было благородное стремление, и Сенлин спросил себя: не найдет ли он родственную душу в фанатике Марате?
Задумчивость Сенлина прервал звук, который он принял за воронье карканье. Он повернулся и увидел, как мимо обнаженного каркаса бухты камнем падает вопящий человек. Зрелище оказалось недостаточно захватывающим для мадам Бхаты. Ее челнок продолжал бегать туда-сюда, рассекая нити основы, как рыба рассекает камыши.
У меня есть еще один вопрос, сказала она рассеянно, обращаясь к еще более рассеянному Сенлину, который таращился в небо. Он пытался убедить себя, что вообразил падающего человека, что это очередная галлюцинация. Только ее вопрос вернул его в настоящее: Зачем ты принимаешь крошку?
Он почти не колебался; пауза между вопросом и ответом заняла кратчайшую долю секунды.
Я ее не принимаю.
Это прозвучало возмущенно и убедительно. Но ее не убедило.
Удивлена, что ты солгал о такой очевидной слабости, рассказав мне так много секретов.
Мадам, я не собираюсь лгать. Я попадал под ее воздействие дважды против воли, и последний раз был три месяца назад.
И все-таки ты под кайфом сию минуту. Я поняла это, как только увидела, как ты барахтаешься в моей паутине. О-о, вы, наркоманы, все одинаковы: обманываете себя так хорошо, что думаете, будто обманули всех.
Жизнью клянусь: я жертва передозировки. Я не принимаю крошку.
Она устремила на него ледяной взгляд. Ножницы появились опять с пугающей небрежностью. Сенлин подумал о шести пустых пальто, которые колыхались на ветру; подумал о шести потерянных душах. Она вырезала их из истории, чтобы бесчестность не испортила ее гобелен.
Ножницы в ее руке раскрылись. Он был бледен настолько, насколько она была безмятежна.
Потом, как ни странно, она остановилась. Мадам Бхата вздохнула:
Иди. Иди ищи свою жену, Томас Мадд Сенлин. Что толку наказывать человека, который так упорно наказывает себя сам?
Глава восьмая
Я знал мальчика в школе, который выпал из койки во сне, ударился головой и больше не проснулся. Утешаю себя этим ужасным воспоминанием всякий раз, когда смотрю на пропасть, которая следует за мной, как тень. Мы все живем на смертельной высоте.
Корабельный такелаж так же выразителен, как скрипка. Джутовые веревки и шкивы способны исполнять счастливые менуэты, когда команда радуется, пьесы-фантазии когда она склонна к созерцательности, и ноктюрны когда ею овладевает меланхолия.
Сейчас команде «Каменного облака» казалось, что такелаж пиликает в минорной тональности погребальную песнь.
Они стояли, понурившись, в печи пылающего полуденного солнца. Капитан расхаживал перед ними туда-сюда, неимоверно раздосадованный. Несмотря на мрачное настроение, они не могли не задаться вопросом: откуда взялась треуголка на его голове?
Из-за крысы? спросил Сенлин, резко останавливаясь перед Волетой.
Это белка, поправила она, не убирая волос с лица, и протянула зверька в ладони, чтобы капитан его как следует рассмотрел.
Существо, которое успело оправиться после удара об пол, моргнуло черными глазками и устремило на Сенлина тихий умный взгляд.
Итак, ты украла белку, сказал он, ткнув пальцем в Волету. Потом пришел хозяин, чтобы ее забрать, и ты, палец повернулся к Ирен, вышвырнула его через стену.
Амазонка выглядела непривычно смущенной.
А где был все это время ты, Адам?
Держал пистолет под столом.
Сенлин потер затылок:
Ну еще бы!
А что мы должны были сделать? Этот торгаш угрожал ей. Адам кивком указал на сестру. Кто знает, что он мог натворить.
И это твое оправдание за убийство человека и черную метку от единственного порта единственного порта! который оказался достаточно сомнительным, чтобы впустить нас? Сенлин посмотрел на старпома в поисках поддержки. Эдит стояла, скрестив руки и устремив решительный взгляд на далекий горный хребет, похожий на пилу. Она выглядела так, словно держала во рту пчелу. Сенлин нахмурился и продолжил воевать с командой без посторонней помощи. Неужели до этого дошло? Теперь мы преисполнены решимости либо сдаться, либо прибегнуть к убийствам, столкнувшись с трудностями? Разве нет других степеней между двумя разновидностями бесчестья?
Сенлин повернулся к Ирен, которая встала по стойке смирно и вскинула подбородок, стоически перенося позор.
Они молоды и импульсивны, но ты достаточно взрослая, чтобы понять тяжелые последствия легкомысленных решений. Ты Возбуждение Сенлина внезапно миновало пик, и он замолчал. Взяв себя в руки, закончил: Ирен, продолжим в моей каюте.
В надежде загладить вину, Адам прибегнул к своим официальным обязанностям штурмана:
Куда направляемся, капитан?
У меня скоро будет для вас курс. Пока что найдите нам тихое облачко, в которое можно засунуть головы. И пожалуйста, давайте все постараемся свести убийства к минимуму.
Сенлин открыл окно каюты, чтобы впустить свет и щебетание пролетающих мимо птичьих стай. На столе лежали книги и рисунки, которые он собрал за время исследований. Он со стуком опустил поверх всего этого две кружки и налил немного рома.
Я не понимаю многих пиратских обычаев, сказал он, рассматривая оловянную кружку. Например, не верю в то, что висячие колокольчики и погремушки отпугивают гремлинов, которые почему-то требуют абсолютной тишины для подготовки шалостей. Или в то, что синий цвет приносит беду, а желтый удачу. Мне не свойственен широко распространенный страх перед свистом, который якобы кажется ветрам насмешкой и заставляет их дуть сильнее. Он хлебнул из кружки. Но примирение разногласий за глотком рома этот обычай я могу оценить. Если я когда-нибудь вернусь домой, думаю, внедрю такую практику в окружном школьном совете.
Ирен опустилась на стул, точно оползень на дорогу. Она выглядела несчастной и побежденной, и в сочетании с могучей внешностью это смотрелось несуразно. Ее неповторимая квадратная челюсть обвисла, как у старухи.
Помню тот момент, когда я решил, что ты мне нравишься, дружелюбно взмахнув кружкой, продолжил Сенлин. Мы ехали на встречу с Финном Голлом, и ты призналась, что, возможно, будешь вынуждена задушить меня, если я окажусь вором. Ты сказала, что надеешься на сопротивление с моей стороны, если до этого дойдет. Сначала я думал, что ты забавляешься, но потом ты напомнила мне о наших уроках велела не дергаться, не терять голову, и я понял, что ты абсолютно серьезна. Я подумал про себя: «Вот человек совести. Вот человек, который верит в справедливость».
Сенлин ждал ее комментариев, но она лишь вяло пожала плечами.
Ирен, ты не убийца. Прижавшись к столу, он попытался заглянуть ей в глаза, но она так и сидела, потупившись. Скажи мне, что случилось в пабе?
Я потеряла голову, сказала она в полнейшем замешательстве. Он угрожал тому, кого я люблю, и я
Сенлин удивленно откинулся на спинку стула:
Тому, кого ты любишь?
Волете. Она подняла взгляд, убеждаясь, что ее поняли.
Мария появилась у локтя Сенлина, мягкий занавес волос коснулся его шеи.
Ужель чудеса никогда не прекратятся? Наконец-то на твоем корабле расцвела романтика, Том.
Я не очень скучаю по жизни, которую оставила позади, но мне не хватает детей Финна Голла. Ирен говорила без эмоций, но не могла сдержать волнение, от которого на лбу у нее появились морщины. То, как они смотрели на меня, вот так Волета смотрит на меня. Она видит сквозь шрамы и хмурый взгляд; она не замечает кровавого следа позади меня. Она не знает, что я сотворила со своей жизнью.
Нет, не романтика, сказала Мария, легко ведя ногтем по его щеке. Старая наседка сидит на пустом гнезде.
Заткнись! рявкнул Сенлин.
Мария испарилась, как капля воды на горячей плите.
Ирен от потрясения округлила глаза, и это отрезвило Сенлина он быстро взмахнул руками, как будто стирая сказанное.
Не говори так, как будто наши жизни заверены нотариусом и мы ничего не можем изменить. Ты же в самом расцвете сил.
Либо мухи ускоряются, либо я замедляюсь. Далекое карканье привлекло их внимание к окну, и они увидели россыпь черных «звезд», пересекающую белое небо. Они в молчании проследили за тем, как созвездие птиц растворяется в солнечном сиянии. Она не такая, как мы, твердо сказала Ирен. Я бы очень хотела, чтобы так и оставалось.
Сенлин протянул руку через стол и коснулся ее руки. Амазонка сначала отпрянула, но остановилась, позволила его руке остаться.
Ирен, ты единственная причина, по которой я не поскользнулся и не упал на меч. Я жив благодаря тебе. Это лишь одна из многих замечательных вещей, которые ты сделала в своей жизни. Ты пример мужества и опыта, который принес мне пользу и который, как я знаю, приносит пользу и Волете. Ей лучше в твоем обществе, чем без него.
Сенлин увидел, как ее лицо снова твердеет, словно озеро зимой. Момент нежности заканчивался.
Возможно, сказала она.
Просто нужно найти лучший способ выражать свои чувства, чем швыряние людей сквозь стены.
Слушаюсь, сэр. Могу я уйти?
Конечно.
Когда амазонка ушла, Сенлин поразмыслил над ее признанием со смесью облегчения и беспокойства. Тот факт, что Волета имела так много власти над Адамом и Ирен, мог однажды создать проблему. Девушка способна расколоть команду. И наоборот, если когда-нибудь невзгоды подточат их боевой дух, она может стать тем связующим звеном, которое удержит их вместе.
Он обратился к своим исследованиям, чтобы отвлечься от тревоги, если не утешиться. Он окинул взглядом отметки на аэрожезле и начал изучать кольцевой удел, на который раньше не обращал внимания, считая его неприступным портом: Шелковый риф.
Согласно трудам из скромной библиотеки Билли Ли, Шелковый риф когда-то был великолепным парком и шелковой фермой. До того как распад и слухи переименовали его в Шелковый риф, он был известен как Шелковый сад. Шелк, который там производили, не имел себе равных по прочности и легкости и был предпочтительным материалом среди элитных производителей оболочек для воздушных кораблей
Бешеный стук в дверь каюты отвлек его от исследований. Толком не закончив барабанить, Эдит ворвалась в комнату. Он вскочил, готовясь услышать новости об очередном бедствии, но она ничего не объявила. На самом деле она на него и не взглянула. Она принялась бегать по кругу, как будто искала место, куда бы плюнуть.
Ну, мистер Уинтерс, полдюжины ударов в мою дверь это сигнал о чем? спросил Сенлин. Полагаю, о неприятном разговоре.
Он сказал это в шутку, но годы, которые Эдит провела, управляя бригадирами и десятниками, сделали ее чувствительной к снисходительности. Ее подчиненные часто прибегали к издевательствам, поскольку не могли открыто бросить ей вызов. Когда она заводила разговор о неудачной работе, за которую бригадир не хотел брать на себя ответственность, он мог громко размышлять о склонности женщин к мелодраме. Он мог назвать ее «мисс», или «девушка», или на свое горе «милочка».
Пытаясь сдержать неуместный гнев, она прочистила горло.
Как твои дела?
Сенлин не мог себе представить более непонятного вопроса. Ворваться в комнату, в гневе и с красным лицом, чтобы затеять жалкое подобие светской беседы? Полнейший абсурд. Он усмехнулся, и это оказалось последней соломинкой.
Почему ты скрыл, что видишь галлюцинации? яростно протараторила она. И не какие-нибудь, а утраченную жену. Неудивительно, что ты не можешь поддержать разговор или закончить мысль. Ты одурманен! Притворяешься, что ты с нами, но это не так. Ты с ней. И возможно, ты ничего не можешь с этим поделать; возможно, наркотик отравляет тебя до сих пор, но ты не должен был скрывать это от меня.
Сперва взгляд Сенлина заметался, словно у человека, попавшего в засаду. Природная совестливость едва не заставила его забормотать извинения, но он мгновенно отвлекся, осознав кое-что еще.
Ты читала мой дневник.
Это не дневник, Том! Это судовой журнал. Публичный документ.
Это!.. заорал он и тут же понял, что не может защищаться.
Более того, он даже не понимал, зачем вписывал личные мысли в такой формальный источник. Он же не собирался превращать судовой журнал в исповедь. Поначалу он пытался объяснить некоторые из наиболее необычных приказов. Это объяснение потребовало, чтобы он раскрыл свое намерение пришвартоваться в Пелфии, что, в свою очередь, вынудило записать кое-какие подробности о Марии. Тот факт, что потерянная жена преследовала его в виде привидения, выскользнул сам собой.
Это справедливое замечание, мягко заключил он.
Она сейчас здесь? В этой комнате?
Да. Выражение его лица было непостижимым, как клякса. Она не всегда со мной. Пытка подчиняется приливам и отливам. Он взглянул на Марию, сидящую напротив. Мария, надев красный пробковый шлем, кокетливо помахала рукой. Сейчас прилив.