И начал грести.
Забава зачарованно уставилась на скалу, нависавшую над заливом и теперь быстро уходившую назад. Из-за края обрыва быстро проглянули дома, вцепились клыкастыми пастями в голубое небо головы неведомых зверей на коньках крыш
Пахло солью, кричали чайки, звучно и мерно ударяли по воде весла. Солнце играло в воде. Харальд-чужанин поглядывал на Забаву при каждом гребке. Невозмутимо поглядывал, с прищуром.
И голова у нее кружиласьот воздуха, солнца, простора. Полотнище залива, плескавшегося вокруг, сине-зеленого, в пенистых прошвах волн, уплывало назад.
А может, он меня прямо сейчас убьет, подумала вдруг Забава. И мне не радоваться, а горевать надо. Просто так из дома не увозят
На мгновенье она испугаласьне смерти, но боли. Прикусила губу, нахмурилась, посмотрела на Харальда.
Тот ровно греб, поглядывая на нее. И на оборотня, зверя в человечьей шкуре, как его назвала бабка Маленя, не походил. Глаза только сияли начищенным серебром.
Сколько не гадай, подумала Забава, а не угадаешь. Она перегнулась через край лодки, глянула на пенный ус, вылезавший из-под борта. И гребет-то быстро, словно торопится куда-то
Дома поместья смотрелись уже мелкими холмиками, посаженными на край далеких утесов. Впереди, в просвете между скалистыми берегами, совсем близко, колыхалась и переливалась под солнцем равнина громадного морябескрайнего, сливавшегося вдалеке с небом.
Плеск весел вдруг умолк. Забава оглянулась через плечоХаральд, сидя на лавке, уложил весла вдоль борта. Встал, скинул рубаху и штаны. Спокойно, не стесняясь своей наготы. Поглядел искоса, уже отворачиваясь от нее в сторонуи по губам вроде как скользнула улыбка.
В следующее мгновенье чужанин, оттолкнувшись так, что лодка закачалась, прыгнул в воду. Ветерок швырнул брызги на Забаву, она удивиласьхолодно же а он купаться задумал?
Может, все-таки не сразу убьет?
Пегая голова чужанина не появлялась на поверхности слишком долго, и Забава ощутила беспокойство. Вскинулась, уцепившись за борт, склонилась над водой, тоже колыхнув лодкуно не так, как он, а мягко
Харальд вынырнул из воды резко, змеей, с которой стекала вода. И как раз там, где Забава стояла. Глянул снизу, легко щелкнул ее по носу, пока она смотрела на него, приоткрыв рот. Потом фыркнул, отплевываясь, и снова ушел в водубез всплеска, беззвучно.
На этот раз он пробыл под волнами не так долго. И когда вынырнул во второй раз, тут же ухватился за край борта возле кормового весла. Скользнул в лодку.
Отряхнулся под солнцем, небрежно согнал подхваченной рубахой воду с телаи пошел к Забаве.
Она выпрямилась в покачнувшейся лодке, посмотрела на приближавшегося чужанина округлившимися глазами. Убьет? Не убьет?
Харальд молча вытянул из-за плеча у Забавы одну из кос, принялся расплетать. Ветер дунули волосы потекли у него между пальцев, разлетаясь по воздуху. Он расплел и вторую косу, шагнул еще ближе, замер вплотную к ней.
И запустил обе руки Забаве в волосы. Просеял пряди между пальцами, улыбнулся, чуть потянул, прихватив волосы под затылком, так, чтобы лицо запрокинула
Поцеловал. Забава почувствовала ласку его языкаи начала вдруг понемногу верить, что не убьет.
Глупо ведь, счастливо подумала она. Ну и что, что целует? Других, небось, тоже целовал.
А сердце пело. И в пегих косицах солнце запуталось, и руки Харальда-чужанина, еще мокрые, теплом грели даже сквозь платье. Она робко прихватила их снизу, дотянулась до плеч. Тяжелые мышцы двинулись, руки стиснули ее еще сильнее
И разжались. Харальд оставил ее на мгновенье, развернулся, подхватил сверток, уложенный у одного из бортов. Раскинул по дну лодки покрывало из толстой шерсти.
Поглядел на нее молча, стоя у его края. Склонил голову, блеснули исподлобья серебряные глаза
Холодно же. Выдохнула Забава вслух.
А потом пошла, осторожно переступая по качающемуся дну лодки. Ежась под его взглядомсветлым, но уже не страшным. Села на покрывало, не зная, что делать дальше и чего ждать. Согнула коленки, зачем-то расправила на них платье.
Харальд опустился на колени рядом с ней. Голый, широкоплечий и уже успевший обсохнуть на свежем морском ветру.
И не мерзнет же, молча удивилась Забава. От крепкого тела несло теплом, кожа слегка покраснелано ни мурашек, ни зябкой дрожи у чужанина не было.
Харальд вдруг потянулся куда-то вбок, дернул к себе короткий меч, без которого она его ни разу не виделаразве что тогда, в бане. Выхватил из ножен.
И прихватил сверху, у ворота, ткань Забавиного платья и сорочицы. Повел клинком внизосторожно, все время держа свою ладонь между острием и ее телом. Распорол одежду до конца, отбросил оружие.
Забава задохнуласьи не только от прохладыкогда Харальд развел полы разрезанной одежды, обнажая ее тело. Потом просунул ладони под распоротую сорочицу, сжал ее плечи, надавил, заставляя лечь на непрестанно качавшееся дно лодки
Добава легла, вздохнув так испуганно, словно собралась прыгнуть со скалы. Харальд навис над ней, опираясь на одну руку.
В синих глазах отражалось небо. Волосы расплескались по покрывалу, и сияли на солнце золотыми искрами. Хорошо. Именно то, чего он хотел.
Грудь у девчонки и впрямь налилась, однако для того, чтобы наполнить его ладонь, была по-прежнему маловата. Она зябла, белая кожа на груди и животе пошла мурашками. Но попыток прикрыться не делала. И смотрела на него так, словно видела первый раз в жизни, широко раскрытыми глазами
Синяки с ног начали сходить, но на коленях и бедрах еще оставались бледно-желтые пятна.
По крайней мере, Кресив не пинала ее в последние дни, подумал Харальд. Это место в его плане было самым слабым. Он и сам не знал, что сделал бы, доложи Кейлев о чем-то подобном.
Розовые губы разошлись, и Харальд нагнулся, изгибаясь над ее телом. Поймал ртом слабый выдох. Пригладил своим языком ее язык, испуганно отдернувшийся
И тут же стремительно накрыл собой. Ощутил холодные холмики грудей, озябшие под порывами морского ветра. Он передержал ее на ветру. Она непривычна к их краям
И до него ей далеко.
Харальд подтянул с краев покрывало, укладывая его валиком возле тонкого тела под собой. Немного качнулся вниз.
Потом просунул руки под одежду. Гладил так медленно, как только могчтобы она запомнила каждый миг его ласки, каждое его прикосновение, медленно-тягучее. Желание билось в крови, туманя взгляд. Напрягшееся мужское копье давно уже упиралось в мягкий живот
Но он упрямо дожидался, пока тело под ним не станет горячим. Ласкал, приминая небольшую грудь, раз за разом впиваясь поцелуями в мягкий розовый рот, приоткрывавшийся ему навстречу. Сам себя ловил на том, что движется все больше по-змеиному. Никогда Харальд не знал за собой такой гибкости. Таких стремительных, мягких движений.
И воздух из раздувшихся ноздрей вдруг начал выходить со звуком, все больше напоминавшим шипение
Что-то непонятное, незнакомое нарождалось в немне кровавый туман, привычно уже застилавший разум время от времени, а нечто совсем другое.
Нарождалось, металось по телу обжигающими волнами, но не выходило наружу. В какой-то миг он поймал свое отражение в распахнутых синих глазах. То ли ему показалось, то ли нетно над ним плыло сияние, радужным ореолом разлитое вокруг головы и плеч
Показалось, наверно. Правда, на лице у Добавы удивление мешалось с восторгомно может, ей просто нравились его ласки?
Сам бы он предпочел именно это. Непонятного и пугающего в его жизни хватало и без сияний.
Харальд развел женские колени только тогда, когда дыхание Добавы стало коротким, частым, а взгляд затуманился. Двинулся вперед и вверх
Лодка качнулась под его первым рывком. И Добава, застонав, вцепилась в плечи. Вода в борта заплескалась чаще, напряженней. Уже не попадая в ритм волн.
Солнце пригревало спину, заставляя соль, засохшую на коже, осыпаться мелкой пылью.
И за короткое мгновение до того, как излиться в неев короткой вспышке, последнем, самом горячечном своем судорожном движении, Харальд опять поймал в ее глазах свое отражение.
Из синих глаз славянской девчонки глядел сын Ермунгарда. Сквозь человеческое лицо ясно проступала, накладываясь и просвечивая, морда змея. Пылала приглушенными темными отсветами, отпечатывалась на коже лица
А сверху, защищая зверя в человечьей шкуре от синего неба, плыл круг радужного сияния.
Но остановить напор желания в его теле это уже не могло.
Значит, вот он кто. Зверь в человечьей шкуре. Харальд растянул губы в улыбке, похожей на оскал. Лодка качнулась от его последнего рывка, утробно шлепнула бортами по волнам.
Стон Добавы оборвался всхлипом. И он, едва отдышавшись, снова навис над ней.
Но она в ответ посмотрела так, как и положено глядеть женщине, побывавшей под мужчиной по доброй волезатуманено, утомленно, изумленно, радостно
И в ее глазах он опять отразился прежним Харальдом.