В центре этого дизайна стояло четыре таких духа-призрака. На запястье каждого имелась цветная повязка: белая, зелёная, чёрная и красная.
Внезапно всё встало на свои места.
Герб изображал Четвёрку. Это воплощение четырёх посредников, которым суждено управлять ходом Смещения: Мост, Меч, Шулер и Война.
Варлан присоединился к ней, встав рядом. Когда она повернулась, он смотрел на тот же герб, сохраняя бесстрастное лицо.
Ты согрелась, сестра Чандрэ? вежливо спросил он.
Она взглянула мимо него на пламя, отбрасывающее тени от огромного очага в одном конце комнаты. Грандиозный каменный камин вмещал бушующий огонь, который источал жар вплоть до того места, где они стояли. Другой огонь горел на противоположном конце коридора, в камине поменьше, возле дверей, которые, наверное, вели на кухню.
Тот казался рабочим очагом. Чандрэ заметила, что на железном крючке над углями висит старомодный чайник.
Пожалуй, нам стоит присесть, предложил Варлан.
Стиснув зубы, она покосилась на Стэнли и подчинилась.
Деревянные стулья с высокими спинками окружали дубовый стол, давая достаточно мест для пятидесяти пяти, а то и шестидесяти пяти гостей. Чандрэ подошла к стулу, который стоял поближе к огню, без преамбул вытащила его и уселась на жёсткое деревянное сиденье, не сказав ни слова.
Оттуда она продолжила свой осмотр.
Комната очень напоминала ей охотничьи домики, которые она видела много лет назадони принадлежали богатым людям в Германии или Франции. Деревянные столы с причудливой резьбой у стен, встроенные полки и тёмные бархатные диваны перед большим из двух каминов, потолки с перекрещивающимися деревянными балкамивсё это напоминало тот старинный европейский стиль, одновременно роскошный и грубоватый, очаровательный и суровый. Такое сочетание было свойственно многим домикам до мировых войн.
Чандрэ припоминала, что нацисты любили такой стиль.
Положив руки на дубовый стол, она уставилась на огонь, тщательно держа свои мысли при себе. Здесь она ещё сильнее ощущала изменяющиеся грани конструкции. Она изменилась уже дваждысначала когда они вошли через парадную дверь шато, затем ещё раз, вот только что, когда они вошли в столовую.
Она подозревала, что теперь они находились в третичной конструкцииесли не ещё глубже. ОБЭ-поле, скорее всего, маскировало наружную стену щита, а дом явно вмещал ещё несколько конструкций. Чандрэ не питала иллюзий, будто в таком месте её мысли могут оставаться тайными. Её единственной настоящей защитой служил вполне человеческий метод: не допускать лишних мыслей вообще и стараться не вестись, когда они провоцировали её в беззащитные моменты.
Такая защитная стратегия казалась ей как минимум несоразмерной.
Она гадала, как долго затянется эта шарада.
Как раз когда она подумала об этом, возле меньшего из двух каминов открылась дверь. Появились человеческие официанты, выглядевшие местными и одетые в белую форму и полированные чёрные туфли, щеголявшие чисто выбритыми лицами и безупречно белоснежными перчатками. Они принесли подносы, похоже, с кабаниной, тушёными томатами и овощами, томлёными с маслом и свежими травами.
Желудок Чандрэ заурчал, когда они поставили подносы перед ней и её спутниками, которые собрались вокруг неё, заняв стулья рядом и напротив.
Стэнли, как обычно, занял соседнее место справа от неё.
Как думаешь, это безопасно есть? спросила она с ехидным юмором, приподняв бровь.
Выражение лица Стэнли не изменилось.
Думаю, они знают, что мы съедим это вопреки нашим опасениям, улыбнувшись в ответ, он добавил:А ещё я думаю, что если бы они хотели нашей смерти, им бы не пришлось осторожничать.
Фыркнув с каким-то невесёлым юмором, Чандрэ показала знак согласия.
Она потянулась к сервировочной вилке на тарелке перед собой, но прежде чем она успела за неё схватиться, слуга проворно забрал столовый прибор из её пальцев.
Позвольте мне, пожалуйста, произнёс он по-английски с акцентом.
Чандрэ откинулась на спинку стула, теперь чувствуя себя грязной и неподобающе одетой, пока человек начал класть ей на тарелку хлеб, мясо, сыр, оливки и грибы, а потом полил это оливковым маслом и присыпал травами из неглубокой миски возле её столовых приборов. Затем наполнил её бокалы для вина и воды и добавил тарелку с салатом на стол возле её левого локтя.
Через считанные секунды перед Чандрэ оказался настоящий пир.
Человеческая еда, конечно, но в отличие от многих видящих она с аппетитом ела то же, что и люди, лишь бы качество оставалось на уровне.
Ни один из других видящих тоже не дожидался приглашения.
Чандрэ жевала толстый кусок домашнего хлеба, предварительно макнув его в масло, когда дверь позади них открылась во второй раз.
Все они повернули головы.
Узнав, кто стоит в проёме между двойными дверями, Чандрэ резко выпучила глаза. Уронив корку хлеба, она бездумно вскочила на ноги.
Хорошо одетый мужчина-видящий, также стоявший у двери, поднял ладонь в знак предостережения.
Оставайся на месте, сестра, сказал он.
Чандрэ заметила пистолет, по которому он постучал пальцем, и опустилась на деревянный стул, проглотив полупережёванный хлеб во рту. Её взгляд не отрывался от спутника вооружённого мужчины.
Это был Мэйгар.
Выглядел он дерьмово.
Он потерял в весе. Он также перенёс не одно избиение от чьих-то рук в этом месте. Наполовину зажившие синяки темнели с одного бока его длинного подбородка, а также на многих участках его рук, груди и ладоней. Вдобавок к наручникам на запястьях и локтях, скованных за спиной, он носил ошейник на шее, которая выглядела худее обычного.
Он уставился на неё, и Чандрэ невольно отреагировала на надежду, которую увидела в его тёмных глазах. Однако он не пытался заговорить с ней.
Очевидно, они выдрессировали его по своим манерам.
Как бы Мэйгар ни бесил её временами, при взгляде на его лицо в Чандрэ вспыхнула ярость, смешанная с сочувствием.
Она также не понимала, что злило её ещё сильнее.
Почему Мэйгар? Что этим людям вообще могло от него понадобиться? Его вышвырнули из Охраны Семёрки, поскольку его изгнали Меч и Мост. Могло ли его похищение и плен иметь отношение к его матери-Шулеру? Или Мэйгар сам наткнулся на какую-то ценную информацию?
Молодой видящий не обладал никакими особенными навыками, знаниями или даже связями, не считая косвенной связи с Элли и Дигойзом. Ему нельзя дать действительный ранг выше шестого. И она сомневалась, что его потенциал выше среднестатистического.
Зачем они вообще потрудились избивать его? Они ожидали, что Семёрка и Дигойз будут его спасать? Если так, то возможно, их информировали не так хорошо, как считал Варлан.
Сплошь хорошие вопросы, сестра Чандрэ, мужчина, державший поводок Мэйгара, улыбнулся.
Он жестом показал Мэйгару сесть на деревянный стул у двери, и Мэйгар подчинился безо всяких жалоб. Он не отводил от неё взгляда.
Теперь, когда вы здесь, мы с радостью ответим на эти вопросы, добавил мужчина, явно наслаждаясь её злостью из-за состояния Мэйгара. Однако не позволяйте нам мешать вашей трапезе. Как ты и сказала, его обучили. Он подождёт.
Чандрэ взглянула на Варлана, затем на Стэнли, и, наконец, на Рекса.
Они выглядели не менее озадаченными тем фактом, что её так выделили.
Я здесь всего лишь гость, брат, натянуто сказала Чандрэ. Тебе стоит адресовать свои реплики брату Варлану, поскольку я временно нахожусь в его подчинении.
И всё же это ты доложишь Мосту то, что мы тебе покажем, сказал мужчина с плохо скрываемым презрением. Ты также та, кто говорила с нашим бедным братом Мечом, чьё сознание изменили, разве нет буквально восемь дней назад?
Чандрэ не изменила выражения.
Она не была уверена, что поразило её сильнееточность относительно её докладов или то, что он только что говорил о Дигойзе и Элли.
Чего ты хочешь, брат? спросила она мгновение спустя. Если ты так хорошо со мной знаком, ты должен понимать, что у меня не хватает терпения для таких игр.
Её голос сорвался на полуслове, когда у двери появилась очередная группа охранников, ведущая меж собой другую пленницу.
В этот раз Чандрэ встала так быстро, что рефлекторно положила руку на место, где находилось бы её оружиеи даже не успела себя остановить.
Но, конечно же, они разоружили её на пороге.
В этот раз она не сумела промолчать.
Кассандра, её голос прозвучал растерянно, с неприкрытой печалью. Кассандра боги. Что ты делаешь здесь, дорогая кузина?
Касс прикусила губу, сердито посмотрев на державших её двух мужчин. Запястья ей тоже связали, но она выглядела далеко не такой побитой, как Мэйгар. Более того, огонь в её глазах разгорелся лишь жарче, когда она остановила взгляд на Чандрэ.
Чан, рявкнула она. Какого хера происходит? Кто эти люди?
Чандрэ могла лишь таращиться на неё в ответ.
Они убили Багуэна! прорычала Касс, и на её глаза навернулись слезы. Ты имеешь к этому какое-то отношение? Ты работаешь на этих мудаков?
Чандрэ пыталась найти слова, но слишком опешила, чтобы ответить.
Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сообразитьКасс никак не могла знать, на кого она теперь работала, и что она пришла сюда ради Балидора, Дигойза и Элли, а не ради Салинса и Повстанцев. Не успела она придумать ответ, как первый мужчина, который привёл Мэйгара в комнату, повысил голос и привлёк её внимание к себе.
Сядь, сестра Чандрэ, холодно приказал он и повернулся к Касс, не дожидаясь, когда Чандрэ подчинится. А ты. Молчи, иначе вообще пропустишь это маленькое воссоединение.
Касс наградила его гневным взглядом с неприкрытой ненавистью.
Она не то чтобы боролась с удерживавшими её мужчинами, но она напряжённо входила в комнату под их руками, и напряжение на её лице лишь возросло, когда они толкнули её к столу.
Элли знает, где я? спросила она, гневно уставившись на Чандрэ.
Один из мужчин наотмашь ударил её по лицу, отчего Касс пошатнулась, а Чандрэ опять потянулась к отсутствующему пистолету. Касс не издала ни звука, лишь снова сосредоточила сердитый взгляд на Чандрэ, пока на её щеке расцветало красное пятно от удара.
Чандрэ слегка качнула головой, и Касс хмуро поджала губы.
Охранники подвели Касс к одному из стульев с высокой спинкой, и каждый держал по одной её закованной руке. Выдвинув стул, невысокий охранник грубо поставил Касс перед ним, затем грузно опустил ладонь на её плечо и усадил на сиденье.
Касс села, всё ещё не отводя взгляда от Чандрэ.
Чандрэ пристально смотрела на неё в ответ, неохотно занимая своё место.
Она не могла решить, стоит ли ей нарушить молчание. Она гадала, не побьют ли они за это Касс. Наконец, решившись, она адресовала свои слова их лидеру.
Зачем вы взяли в плен этих двоих? спросила она. По какой причине? Вы должны понимать, что это разозлит наших посредников?
Мужчина, нависавший над Мэйгаром у двери, ответил.
Наша причина вскоре будет ясна. А тем временем твоя работапросто вести себя хорошо как гостья в доме великого господина. Потерпишь в этом неудачу, и тебе тоже преподадут урок, взгляд его серых глаз многозначительно переключился на Мэйгара, затем обратно на неё. Ты можешь устраиваться поудобнее, сестра. Ты и твои спутники нескоро куда-либо отправитесь.
Пальцы Чандрэ сжались поверх дубовой столешницы. Она боролась даже не столько со злостью, сколько со смятением и неверием. Она как будто не могла натянуть на лицо маску разведчицы.
Здесь Касс. Они захватили Касс.
И они убили того мамонта, с которым она делила постель.
Чандрэ возненавидела версианца с первого взгляда, но слезы в глазах её бывшей девушки отнюдь её не порадовали. Мысленно она, может, и желала версианцу смерти, но это не означало, что она радовалась ей в реальности.
Она встретилась взглядом с Касс и увидела, что по её худым щекам опять катятся слезы вкупе с едва сдерживаемой яростью на лице.
Касс выглядела другой. Чандрэ не знала, то ли это смерть её любовника, то ли что-то другое, но что-то в ней изменилось с тех пор, как Чан видела её в последний раз.
Я сделаю все, что вы захотите, услышала она собственные слова, все ещё глядя на Касс. С какой целью вы всех нас здесь удерживаете?
Когда она посмотрела на видящего, первым вошедшего в комнату, она увидела усмешку на его лице. Только тогда она заметила, что к нему присоединился Эддард. Он маячил в тени у двери, как настоящий гнусный паразит.
Нет нужды беспокоиться, сестра, сказал видящий в белом костюме, всё ещё усмехаясь. Веди себя хорошо, делай, как мы скажем, и все вы уйдёте отсюда невредимыми.
Она взглянула на Мэйгара, на синяки на его лице и теле, и никак это не прокомментировала. Затем она покосилась на Касс, на свежий синяк, уже темневший на её щеке. Она прекрасно поняла посыл.
Посмотрев обратно на высокого видящего, заметив блеск в его серых как сталь глазах, Чандрэ ощутила в своём свете обречённость и жестом показала, что понимает.
Что ж, теперь она хотя бы знала своё настоящее предназначение.
Она не была гостьей Варлана, приглашённой на встречу с загадочной Тенью.
Она была наживкой.
Глава 18Ungrat
Я не знала, где нахожусь.
По правде говоря, я не особенно и переживала казалось, уже довольно долгое время.
Меня пригвождал вес, но и это меня полностью устраивало.
Что бы там ни было, это окутывало меня знакомым, защищающим теплом, хоть и мешало мне что-либо сделать. Тем временем я замечала и другие вещи, но они все входили в те же собирательные ощущения комфорта и безопасности. Дыхание в одном ритме с моим, бьющееся сердце. Время от времени шевеление мышц и задевавшая меня кожа.
На протяжении какого-то безвременного периода эти вещи были всем, что я замечала, всем, что я заботилась замечать.
Затем комната вокруг меня постепенно начала казаться знакомой.
Ещё более постепенно я осознала, что мне нужно в туалет.
Поначалу это знание вызвало у меня раздражение, хотя бы потому, что я чувствовала, как течение времени разгоняет моё предшествующее блаженство бездействия, а также безразличия к бездействию, которое казалось ещё более драгоценным. Я обдумала это, пытаясь взвесить минусы ухода из своего «гнёздышка» и плюсы облегчения мочевого пузыря.
Я знала, что чем быстрее я это сделаю, тем проще будет, и тем скорее я смогу вернуться. Однако превратить это знание в действие оказалось сложным.
Я всё ещё настраивалась встать, когда вес вокруг меня заворочался затем притянул меня ближе. Посмотрев вниз, я уставилась на то, что держало меня.
Это была рука.
Я знала эту руку, узнала её ещё до того, как увидела татуировку на его бицепсе. Мой мозг достаточно включился в работу. А ещё это усложнило принятие решения о туалете.
Просто иди, пробормотал он. Возвращайся.
Я покосилась на него. Я не увидела его лица, поскольку он уже наклонился, чтобы поцеловать меня в шею.
Вопреки собственному предложению он противился и не убирал с меня свою руку. На самом деле, он вообще не содействовал, просто позволил мне выскользнуть из-под него и высвободиться из простыней после секундной паники, когда мне показалось, что я совсем запуталась. Наконец, выбравшись, я несколько секунд просто посидела, примостившись на краю кровати.
Мои пальцы всё ещё обхватывали его руку. Я видела дверь ванной в свете, лившемся сквозь занавески, но она выглядела очень далёкой.
Иди, подтолкнул он. Он пихнул меня в спину ладонью, так и не открывая глаз.
«Ты ужасно настырный, мои пальцы всё ещё сжимали его руку и край матраса. Пытаешься от меня избавиться?»
Нет, он сжал мою ладонь, которой я за него держалась. «Я хочу, чтобы ты вернулась».
Осознав, что ему тоже нужно в туалет, я встала. Слишком резко, как оказалось. Мои колени подкосились. Я очутилась на ковре, опираясь на ладони и колени. Когда я обернулась, он поднял голову, но как будто не мог сфокусировать взгляд.
Ты в порядке? он потёр ладонью свой подбородок сбоку. У него уже начала отрастать борода. Намного длиннее обычной утренней щетины.
Я озадаченно кивнула.
Я в норме, я посмотрела вниз. Ковёр, видишь?
Ты собираешься вставать? Или мне придётся тебя нести?
Я уже схватилась за тумбочку возле кровати, используя её как опору, чтобы поднять остальное тело. Я приняла по большей части вертикальное положение, но не доверяла своей способности удержаться в такой позе. Держась рукой за стену, я аккуратными шажками приблизилась к входу в ванную.
Чтобы передвинуть руку от дверного косяка к раковине, понадобилось ещё несколько секунд собираться с мыслями. Затем я замерла там, стискивая мраморную столешницу, которая прогибалась и переходила в чашу раковины. Я принялась щуриться, пока не нашла унитаз.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить, как эта штука работает.
Затем я уселась, и последовало облегчение.
Я пописала, всё ещё одной ладонью держась за мраморную столешницу.
После этого я почувствовала себя намного лучше.
С трудом приняв стоячее положение, я сумела натянуть обратно трусики и шорты перед тем, как повернуться и попытаться разобраться с остальным. Моё обоняние странно обострилось. Я не могла заставить себя покинуть комнату, не разобравшись, как смыть воду в унитазе.
Оставь, сказал голос у двери.
Я подняла взгляд.
Там стоял Ревик, опиравшийся руками на дверной косяк.
Он был голым, но почему-то это тоже отложилось в сознании только через несколько секунд. Вместо этого я зациклилась на раковине, дёрнув за серебристые краники, пока он занял моё место перед унитазом. Только потом до меня дошло, что он уже облегчается, и может, мне надо дать ему немного уединения. Я была слишком занята восторгом от того, что справилась с мыльницей и мылом и сумела помыть не только ладони, но и руки, и лицо.
Я всё ещё держала щеку под холодной струёй, когда Ревик смыл воду в унитазе и испугал меня. Я вскинула голову и едва не повалилась на стену рядом со светильниками.
Он, похоже, почти не заметил.
Серией ручных жестов он показал на воду, и я отошла, чтобы дать ему место. С каким-то отупелым восхищением я наблюдала, как он так же тщательно моет ладони и лицо, частично суёт голову под струю воды. Чаша раковины была достаточно глубокой, чтобы он намочил волосы и даже шею сзади.
У тебя раковина лучше, чем у меня, сообщила я ему.
Он рассмеялся, поднимая мокрую голову.
Хочешь принять душ? спросила я.
Я гордилась собой, потому что вспомнила нужное слово.
Он покачал головой. Выключив воду, он подошёл ко мне, обвил рукой мою талию и привлёк к себе. Он не остановился в дверях, а просто продолжил шагать, держа меня перед собой. Он вывел меня обратно в другую комнату, для равновесия всё ещё упираясь свободной рукой в стену, оклеенную обоями.
Я не слишком задумывалась над этим, когда мы оба упали на его кровать. Забурившись обратно, он прижал меня к себе и расправил одеяло, покрывало и простыни по моим ногам и спине.
Через несколько секунд я ощутила, как он дёргает мою футболку.
В вопросе его пальцев и света ощущалась боль, и я поцеловала его, уже начиная подчиняться, стягивая тёмно-синюю футболку через голову. Она застряла где-то на моих плечах, и я снова запаниковала, но его пальцы тут же оказались рядом и сняли ткань с моей головы и второй руки.
С шортами он не стал спрашивать, а принялся стаскивать их с моих бёдер, аккуратно придержав моё плечо одной рукой, и полностью стянул их с меня. Поцеловав меня между лопаток, он выбросил шорты на пол.
Я видела, что мои трусики улетели туда же, и до этого мне тоже не было дела.
Обвив его руками, я с облегчением почувствовала одну лишь кожу, прижавшись к его груди. От него я тоже ощущала облегчение.
Я всё ещё нежилась в ощущении его кожи и света, когда в моё сознание прокралась ещё одна мысль. Она надоедала мне, искала основание, пока я не сумела осознать её смысл.
Даже тогда вопрос был неопределённым, лишённым более сложного контекста.
Твоя спина, только и выдавила я.
Он понял.
Он отбросил покрывало, чтобы обнажить большую часть наших туловищ. Передвинувшись на бок, он подтолкнул меня своим светом, чтобы я знала, где смотреть. Через несколько секунд я нашла там повязку и нахмурилась, осторожно ощупывая её пальцами.
Больно? спросила я.
«Нет. Я ничего не чувствую».
Ты уверен?
«Думаю, всё прошло. Что бы там ни было, это теперь прошло, Элли».
Я пощупала ещё раз, уже сильнее. Его свет свернулся над этим местом и моими ладонями, но я ощущала в нём лишь любопытство. Я не находила боли, а просканировав эту часть его спины, я почувствовала лишь воспоминание о травме, а не саму травму.
«Сними её», сказал он. Всё хорошо, Элли. Я в порядке.
«Ты не хочешь, чтобы я позвала кого-нибудь другого?»
Он покачал головой. Его пальцы массировали мою спину, задерживались в волосах, расчёсывая и гладя их обеими руками, а затем он перекинул мои волосы на одну сторону. Он не отводил взгляда от моего лица.
«Я хочу, чтобы ты это сделала».
Наклонившись над ним, я повнимательнее осмотрела повязку, опираясь на его талию. Просканировав его в третий раз, я начала аккуратно отдирать пальцами приклеенные края повязки, отделяя их от кожи. Пока я трудилась над этим, его руки не отрывались от меня.
Когда я подобралась к середине его спины, он подвинулся набок, давая мне больше пространства, и начал гладить мою ногу пальцами.
«Просто сорви её разом, Элли, сказал он мне. Я в порядке. Обещаю».
Другая его ладонь массировала мышцы моей спины, скользнула ниже, чтобы пройтись по основанию моего позвоночника. На мгновение это действие отвлекло меня настолько, что я просто легла там и почти забыла, что делаю. Но смутное беспокойство так и дёргало меня, побуждая узнать, что же находится под зеленоватым квадратом повязки.
Сорви его, Элли, произнёс он более грубо.
Теперь его ладонь оказалась на моей заднице, скользнула между ног. Он не подвинул пальцы выше, но я чувствовала, как при взгляде на меня к его коже приливает румянец. Я впервые осознала, что пялюсь на него, лёжа на нём в такой позе.
Он рассмеялся, потянув за мои волосы.
Я сильнее дёрнула органический материал, который почему-то напоминал мне осьминогаможет, из-за резиновых на ощупь краёв, а может из-за того, как он цеплялся к его телу как паразит. Как только я отодрала один край, стало легче. Остальная повязка отклеилась одним пластом, издав какой-то чавкающий звук и отделившись от его кожи.
Сбросив её с кровати, я невольно поморщилась, чувствуя себя так, будто я убила эту штуку.
Ты видишь? спросил он, снова поддевая меня своим светом.
Я уставилась на красноватый след в виде звёздочки, открыв свой свет, чтобы он увидел то же самое моими глазами. Мы оба смотрели на него несколько секунд.
Выглядит нормально, в моём голосе звучало сомнение.
Всё хорошо, заверил он, обвив рукой мою талию.
Мои пальцы легонько пробежались по неровностям кожи, аккуратно погладив их, затем приласкав потемневшую кожу вокруг шрама.
Когда это случилось? спросила я, хмурясь. Ну, то есть, это ведь случилось недавно, верно?
Он не ответил. Я чувствовала, что он оценивает время своим светом, наверное, пытаясь определить, в каком временном периоде мы теперь находились. К какому бы ответу он ни пришёл, это не отвечало на мой вопрос или его. Он пожал плечами.
Это важно?
Я задумалась над этим. Вся тревога, которую я ощущала перед сдиранием повязки, теперь как будто ушла.
Нет, ответила я. Облегчение отразилось в моём голосе. Нет, повторила я. Всё хорошо.
Он протянул руки.
Я не колебалась. Развернувшись обратно лицом к нему, я скользнула в его ждущие объятия и обхватила руками его туловище, как только вновь свернулась у него под боком.
Я закрыла глаза, прижалась лицом к обнажённой коже его плеча и шеи. Я не переставала касаться его, но осознала, что я опять устала, едва держала глаза открытыми. Мои пальцы пробежались по тёмным волоскам на его груди, провели по мышцам и рёбрам, приласкали его руки, пока я ещё теснее прижималась к нему всем телом.
«Ты мне снилась, его пальцы гладили мои волосы, водили по позвоночнику, и я уже начинала уплывать. Мне снилась ты в том месте, Элли. С теми людьми, боль заструилась по его свету. Это казалось реальным, Элли. С чего бы мне приснился такой сон? Ты была там, со мной?»
«В каком месте?»мои мысли бормотанием скользнули по его коже.
Он не ответил.
Я почти заснула, когда его разум вновь поднялся.
«Это ощущалось реальным. Те вещи, что я увидел. Я не мог это вообразить. Не мог».
«Может, это и было, сказала я ему сонно. Может, это и было реальным».
«Ты была там со мной?»
Я не ответила словами, но позволила ему почувствовать, что я не знаю.
Когда мой ответ его не удовлетворил и не рассеял напряжение в его свете, я крепче обхватила его рукой и прижала к себе, ощутив очередной импульс из его aleimi.
В этот раз он напоминал почти ревность.
Глава 19Другая цель
Во второй раз меня разбудила боль.
Я не знала, чья это была боль.
На самом деле, это не имело значения. К тому времени это была наша общая боль, каким-то образом переплётшаяся воедино и выдернувшая меня из глубин бессознательности. Мой сон сопротивлялся, но недолго. Меня выдернуло в моё тело, хоть разум и не поспевал, с трудом управляя конечностями.
Единственное, что я знала точноэто то, что я опять лежала перед ним.
Мои ладони держались за его руки. Я провела пальцами по его пальцам там, где он одной ладонью накрывал мой живот, а его другая рука стискивала матрас недалеко от моего лица.
Он поцеловал меня в шею, прижимаясь всем телом. Он использовал свой язык, затем зубы, и боль усилилась, сделалась невыносимой.
Я попыталась вспомнить, почему мы не хотели делать это ранее.
Ни одна из тех причин теперь ничего для меня не значила.
Его руки перевернули меня, дёргая и притягиваяя не могла шевелиться достаточно быстро, чтобы подстроиться под него. Я даже не думала о том, чтобы попытаться остановить его или замедлить. Его рот нашёл мои губы, и я вцепилась в его волосы. Казалось, что мы целовались очень долго, и я уже не могла дышать, не могла заботиться ни о чём другом. Когда я обхватила его ногами, он застонал, обнимая рукой мою талию, и скользнул своим телом в то пространство, что я ему дала.
Мы вновь принялись целоваться, в этот раз ещё дольше.
Достаточно долго, чтобы я забыла, где нахожусь.
Я забыла обо всём, что мы говорили, решали, обсуждали. Я чувствовала лишь интенсивную тягу в нас обоих, а также чувство собственничества в отношении него, от которого в голове всё помутилось.
Я не помнила, чтобы раньше ощущала так много от него.
Та уязвимость, которую я ощущала вокруг него, как будто разорвала его свет, окружая меня его присутствием. Я едва могла принять всё это, не могла открыться достаточно быстро, чтобы прочувствовать всё, что он предлагал. Его свет окутывал мой, едва не душа, и всё же я притягивала его, требовала большего. Я боролась с желанием сделать ему больно, может, пометить его.
Я боролась с желанием потребовать от него верности, а то и откровенного владения.
Я накрыла его рукой, как только он достаточно приподнял своё тело, чтобы я до него дотянулась.
Он прикрыл глаза, когда это собственничество во мне усилилось. Его свет выскользнул из-под контроля, и я проникла в открывшееся пространство, глубже вплетая свой свет.
Затем он запустил руку между моих ног, и как только его пальцы оказались внутри, он стал посылать мне образы настолько порнографичные, что я вцепилась в его руки и прижалась головой к его плечу, а он застонал от моей реакции. Я бездумно схватила структуры его aleimi, нацелившись на те же точки, что и раньше.
Ему снесло крышу.
То есть, реально снесло крышу.
Убрав пальцы, он с силой оттолкнул меня и рукой, и светом.
Нет, его голос прозвучал холодно и с такой злобой, что я отпрянула, уставившись на него. Нет, чёрт подери, он схватил моё запястье и стиснул его до боли. Нет.
Ревик начала я.
Послушай меня, жена, его лицо ожесточилось, и он пристально смотрел на меня, стискивая зубы. Если ты сейчас будешь играть со мной, бл*дь, я ухожу, Элисон. Я ухожу.
Он посмотрел мне в глаза, и я поняла, что он говорит серьёзно.
От его угрозы во мне всколыхнулся страх. Я вцепилась в его волосы, пытаясь осознать выражение его лица. В его глазах стояло какое-то душераздирающее неверие, а также столь интенсивная боль, что я не могла отвернуться. Покачав головой, он усилием воли заставил себя понизить голос.