Боюсь, сэр, здесь и сейчас я мало чем могу помочь. Довольно уже того, что они здоровы.
На лице Вадеми отчетливо проступила досада. Неужто у йембе сложилось столь высокое мнение о моих познаниях, что они сочли, будто я способна решить этот вопрос вот так, походя, за ленчем в далекой стране? Или они ожидали, что я явлюсь на помощь собственной персоной? Если так, мне больно было их разочаровывать. Но тут уж было ничего не поделать: приезду мешало слишком многое.
Дабы хоть чем-то утешить Вадеми, я добавила:
Я ожидаю от этой экспедиции множества новых знаний о драконах. Вполне возможно, среди них окажется и нечто полезное для вас.
Все это оказалось сущей правдой. Именно так (хоть и косвенным образом) впоследствии и вышло. Но в тот момент его это ничуть не утешило, и на сем мы рассталисьотнюдь не в самом лучшем расположении духа.
Глава вторая
Флота Его Величества Исследовательское Судно «Василиск» Его безумный капитанМальчишки на корабляхНаши каютыПроблемы миграции
То был мой третий отъезд из Ширландии, и к тому времени сей процесс уже казался делом привычным. Я привела в порядок дела, упаковала все, в чем могла возникнуть нужда, то есть то, без чего я никак не могла обойтись, поскольку собирать вещи для жизни на корабле надлежит с великой бережливостью во всем, что касается объема. Я распрощалась с теми из родных, с кем до сих пор сохраняла добрые отношениято есть с отцом, братом Эндрю и (куда менее сердечно) с деверем, Мэтью Кэмхерстом. Оставив Натали в Фальчестере, мы с Томом, Эбби и Джейком отправились в Сенсмут, где в ожидании начала великих приключений стоял на рейде наш корабль.
Ради энтузиастов мореплавания, которые, несомненно, найдутся среди читательской аудитории, а также с тем, чтобы придать сему повествованию большую наглядность, позволю себе уделить пару минут для того, чтобы познакомить вас с Флота Его Величества Исследовательским Судном «Василиск» ведь ему предстояло служить мне домом на протяжении большей части (хоть и не всего) путешествия.
То был так называемый «бриг-шлюп» то есть корабль с двумя мачтами, оснащенными прямыми парусами, построенный во время Девятилетней войны. По завершении войны некий предприимчивый кораблестроитель превратил его в барк, установив позади двух первых мачт третью, бизань-мачту, вооруженную косыми парусами, зачем, не будучи в достаточной мере мореходом, сказать не могу. Причину капитан пытался объяснить не раз и не два, но голова моя была так забита драконами и прочими подобными мыслями, что места для нюансов кораблестроения в ней не оставалось. (А в наши дни память, боюсь, уже не та. Все, что удалось понять, давно забыто, так как писать об этом в путевых дневниках я не сочла уместным.)
«Василиск» был красив, хотя, возможно, мнение мое и расцвечено воспоминаниями о пережитом на бортуне лишенными темных пятен, однако ж в целом, радостными. В боях во время войны он почти не бывал, повреждений почти не получил и браво сиял белизной фальшбортов и зеленью обшивки. Что до размеровв ширину он насчитывал метров семь-восемь, а в длину, от носа до кормы, почти тридцать.
Звучит весьма впечатляюще, не так ли? Впервые приблизившись к этому судну, я в самом деле сочла его огромным. Однако то, что кажется огромным и вместительным с пристани или при первом визите на борт, стремительно уменьшается в размерах, как только становится всем вашим миром. Еще до окончания первого месяца плавания мне начало казаться, что я изучила все судно до последнего дюймапо крайней мере от палубы книзу (снасти я оставляла другим, кроме тех случаев, когда без обзора с высоты в наблюдениях было не обойтись).
Командовал «Василиском» капитан Дион Экинитос, и мне до сих пор стоит определенных усилий не упоминать о нем как о «безумном Дионе Экинитосе» всякий раз, когда я пишу его имя. Сию репутацию он снискал задолго до нашего появления на борту и за все время плавания ничем не убедил меня в ее незаслуженности.
Флот Его Величества Исследовательское Судно «Василиск»
На первый взгляд он казался человеком вполне обычным. Начать хоть с того, что у него не было ни деревянной ноги, ни попугаянепременных, согласно кое-каким прочитанным в детстве книгам, атрибутов отважного капитана. Курчавые темные волосы он собирал (или пытался собирать) в хвост на затылке, но непослушные пряди то и дело рвались на волю и развевались по ветру. Не знаю, как это не выводило его из себясама я не раз помышляла состричь волосы начисто и избавиться от этакой докуки (однако в конце концов право выбора осталось не за мной). Ростом он был так высок, что мог стоять, не нагибаясь, только под открытым небомвнутренние помещения судна простором не баловали, а голосом обладал столь громким, что его хохот и рев могли разноситься (и разносились) от кормы до самого кончика носа носовой фигуры.
Безумие его проявлялось не во внешности и даже не в повседневном поведении. Дело было в другом: капитан считал море вызовом, соперником, с которым он непременно должен был помериться силами. Подобно всякому, кто ходил по морям более года и сумел остаться в живых, он был не лишен здравого уважения к морским опасностям но «уважение» и «страх» далеко не одно и то же. Стоило только ему услышать об очередной нелегкой задаче, он тут же начинал строить планы, как бы испытать свои силы на ней.
Естественно, все это означало определенные затруднения с набором команды. Но за послевоенные годы, в неспешном круговороте потерь и пополнений, он избавился от всех, кто не желал терпеть его причуд, и сколотил команду себе под стать. Женатых на борту почти не имелось, однако никто не гнушался гостеприимством тех дам, каковых можно отыскать в любом порту мира, и я не сомневаюсь: зачатым командой «Василиска» потомством вполне можно было бы полностью укомплектовать еще одно такое же судно. Любые мысли о том, что капитан однажды погубит их всех в какой-нибудь безнадежной попытке пройти непроходимый пролив или уйти от убийственного шторма, воспринимались матросами с философским смирением. Платят жалованье в сроки ладно.
Вот с этими-то людьмиобщим числом около шестидесяти пяти человекмне и предстояло провести ближайшие два года. К их списку следует добавить Тома Уикера, Эбби Кэрью и моего сына, плюс еще кое-кого, встреченного по пути. Да, мой круг общения и раньше бывал весьма ограничен, но то было добровольное затворничество, а вовсе не заточение в ограниченном пространстве с группой людей, от коих, при всем желании, никуда не деться. Правда, у меня имелась собственная каюта, но ее приходилось делить с Эбби и Джейком, да и долго сидеть взаперти для меня, так много наслаждавшейся жизнью на природе в прошлом, было невыносимо. Однако искать убежища на высоте, как обычно поступал Джейк (сын лазал по тросам и вантам с ловкостью и бесстрашием обезьян, которых так напоминал время от времени), у меня не было ни малейшего желания. Лучшее, что я могла сделать, устав от общества, устроиться на носу корабля, как можно дальше впереди, и сделать вид, будто вокруг не осталось ничего, кроме моря.
Но я забегаю вперед. Ясным граминисским утром мы со всем багажом прибыли в Сенсмут, чтобы взойти на борт «Василиска». Капитан выслал за нами четырехвесельный ял, а наш багаж и снаряжение погрузили на большой баркас: осадка «Василиска» не позволяла кораблю подойти прямо к причалу. Матросы взялись за весла, и у нас оказалось полным-полно времени, чтобы как следует осмотреть наш новый дом.
За время приготовлений к путешествию мы с Томом видели «Василиск» уже не раз, однако Эбби с Джейком увидели его впервые. Разглядывая корабль, Эбби безмолвствовала, а я к тому времени успела узнать ее настолько, чтобы понять: за этим молчанием скрывается испуг. Другое дело Джейкпожалуй, он прыгнул бы за борт, если бы думал, что вплавь доберется до судна быстрее. Пришлось довольно резко одернуть сына, чтоб не совался под руку гребцам.
Поскольку мы еще не покинули Ширландию, и я, и Эбби были одеты в юбки. По этой причине для нас двоих с борта спустили на талях подвесную беседку, а Тому с Джейком предстояло взбираться наверх по трапу. Хвала небесам, Том догадался попридержать Джейка как можно дольше, и к тому времени, как сын оказался на палубе, я почти завершила подъем.
Почти, но не совсем. Вовремя дотянуться до Джейка и удержать его я не успела. Едва ступив на палубу, Джейк вытаращил глаза от восторга, оглянулся кругом и со всех ног помчался исследовать судно.
Но не успел он сделать и десяти шагов, как над палубой прогремел рев:
Стоять!!!
Голос был не из тех, которых можно ослушаться. На миг замерли без движения даже матросы, а уж они-то давным-давно научились различать, кому адресован тот или иной приказ. Что же до Джейка, он остановился так резко, что я едва не рассмеялась вслух.
Рев прозвучал сверху, с приподнятого квартердека. Солнце стояло в небе как раз с той стороны; подняв взгляд, пришлось сощуриться, и поначалу я увидела только внушительный темный силуэт. Вполне вероятно, капитан прекрасно знал об этом и именно на такой эффект и рассчитывалс него сталось бы.
Конечно же, это был онбезумный Дион Экинитос. Тяжелой поступью сошел он на главную палубу; ступени трапа отчаянно заскрипели под его сапогами. Нет, он был не так уж велик, однако обладал своеобразным даром звучать и выглядеть внушительно, когда сам того хотел; по-моему, он даже знал, в котором месте любая из досок его судна заскрипит жалобнее всего.
На этом корабле никто никуда не бежит без моей команды, сказал он на ходу. А команды бежать не было. Как тебя зовут, мальчик?
Сын облизнул губы, глядя на него снизу вверх.
Джейк. Джейкоб Кэмхерст. Э-э Сэр.
К тому моменту на палубе оказалась и я. Материнский инстинкт (коего я вовсе не лишена, вопреки всем слухам об обратном) побуждал кинуться вперед и вмешаться: уж в очень угрожающей манере Экинитос навис над Джейком. Однако я была знакома с морским этикетом в достаточной мере, чтобы понимать: перечить капитану в вопросах дисциплиныверх неприличия. Конечно, мы к членам вверенной ему команды не относились но, не имея достаточно веских причин для обратного, лучше было вести себя так, будто относимся. Поступить иначе означало бы подорвать его авторитет, навлечь на себя недовольство и, таким образом, начать плавание весьма и весьма неудачно.
Бывал ли ты когда-нибудь прежде на борту корабля, мальчик? спросил Экинитос.
Нет, сэр.
Тогда вот тебе первый урокничего не трогать! От мальчиков, никогда не бывавших на борту корабля, жди беды. Они играют с канатами и не убирают их на место, как положено. А после каната не размотать с должной легкостью, когда в нем возникнет надобность. Допустим, запутавшийся канат обнаруживается во время шторма. То, что нужно крепить по-штормовому, вовремя не закреплено и отправляется за борт. Возможно, за борт отправляется человек. Возможно, при этом гибнет. Или же парус оказывается не подтянут вовремя, а от этого ломается мачта, либо нас выбрасывает на мель. Возможно, мы гибнем все. И все из-за одного мальчугана, не приученного держать руки подальше от того, в чем он ни аза не понимает, драматическая пауза во впечатляющей речи. Ты понял меня, мальчик?
Да, сэр.
Экинитос склонился к нему чуть ниже.
Что же ты понял?
Нужно отдать ему должное: Джейк не дрогнул, не подался назад. Впрочем, возможно, он просто не в силах был сдвинуться с места.
Что трогать ничего нельзя, сэр.
Хорошо.
Выпрямившись, Экинитос без малейшей паузы развернулся ко мне с широкой улыбкой на лице.
Добро пожаловать на борт, миссис Кэмхерст.
Благодарю, капитан, сказала я, подойдя к Джейку и встав рядом. Нет, я не стала обнимать его и привлекать к себе: выговор был совершенно необходим, иначе он еще до конца дня успел бы сунуть нос, куда только возможно. Однако мне не хотелось, чтобы он чувствовал себя совсем уж брошенным. Леди, стоящая за вашей спинойЭбигейл Кэрью, гувернантка Джейка. Ну, а с Томом вы, конечно, уже знакомы.
Когда с представлениями было покончено, Экинитос велел своему старшему помощнику, мистеру Долину, показать нам наши места. Тома ждала койка в офицерском кубрике (мы неизменно использовали слово «койка», хотя спал он, как и все мы, в подвесном парусиновом гамаке), но нам с Эбби и Джейком была предоставлена сущая роскошьотдельная каюта на корме, под палубой полуюта.
Если я просто скажу, что каюта была тесна, вы не сумеете в полной мере оценить, что я имею в видуразве что сами некогда жили на борту корабля. Даже моя голова едва не цепляла бимсы, а уж Эбби могла выпрямиться во весь рост только под приподнятым над палубой световым люкомединственным источником дневного света. Спать пришлось привыкать под любой шум: прямо над головой располагались несшие вахту офицеры, и, хотя сам Экинитос при желании мог двигаться совершенно беззвучно, сказать того же кое о ком из остальных не могу.
В общем и целом длина и ширина каюты не превышали трех метров. К тому же пространство пришлось делить с бизань-мачтойсколько же раз мне представлялась оказия помянуть недобрым словом того типа, которому вздумалось дополнить ею конструкцию корабля, вогнав толстенный столб прямо в нашу каюту!
В оставшееся пространство втиснулись мывместе с нашими сундуками, нашими книгами (а также всеми прочими книгами на борту, хоть их и было не много) и рабочим столом. И прожили так два года.
Джейку все это, конечно же, поначалу казалось грандиозным приключением. Когда тебе девять, все новое в радость. Вдобавок он проводил в каюте куда меньше времени, чем я: мы с Эбби и Томом продолжали его образование, однако прямого участия в работе экспедиции он не принимал. Что до меня самой, вначале я сочла новое жилище шокирующе тесным, затемприемлемым, затемневыносимым, и, наконец, достойным упоминаний не более, чем для рыбывода.
Причина тесноты заключалась в том, что нанять на два года корабль и команду исключительно с целью полюбоваться драконами могла бы позволить себе лишь самая богатая из ширландских дам. Как экономно ни веди хозяйство, подобные расходы были мне не под силу. Посему плавание «Василиска» было совместным предприятием: бремя расходов делили между собой Ширландская Географическая Ассоциация, Орнитологическое Общество и никейская торговая компания «Флот Двадцати Морей», к нашему времени обанкротившаяся. Первые два пункта означали, что, кроме собственных изысканий, у меня имелись обязательства не только перед «Уинфилд Курьер», но и перед этими двумя научными сообществами. Пункт три подразумевал, что все пространство на «Василиске», свободное от людей и припасов, должно быть посвящено грузу, а означенные люди и их багажзанимать как можно меньше места.
Безусловно, я пыталась заинтересовать нашим предприятием и Коллоквиум Натурфилософов. Некоторые из его членов отзывались о моих изысканиях очень и очень лестно, а Том штурмовал ученое собрание с таким успехом, что я не сомневалась: по возвращении из экспедиции действительное членство ему обеспечено, но Несмотря на все настояния нашего покровителялорда Хилфорда, ныне прискорбно ослабшего здоровьем, нам отказали и в материальной помощи, и вообще во всем, кроме туманных и вялых пожеланий успеха. Нам, женщине и представителю низших классов родом из Нидди, еще только предстояло снискать их уважение.
В то время меня это не на шутку возмущало, однако негодование мое давным-давно откипело. К тому же, удостоенные их финансовой помощи, мы не были бы вынуждены принять кое-какие меры к отысканию денег на экспедицию. А не прими мы их, насколько иначе сложилась бы вся моя жизнь.
* * *
Многие полагают, что экспедиция, снискавшая в будущем такую славу, непременно должна была отправляться в путь с великой помпой, однако ни одно утверждение в мире не может лежать столь далеко от истины.
В то время все взоры были устремлены в сторону дипломатического вояжа, в который вскоре должна была отплыть принцесса Мириам, племянница короля. То был жест доброй воли, адресованный разным странам, с которыми мы в те дни находились не в лучших отношенияхАггаде, Йеланю, Кэлио, Тьессину и прочим, которые я с тех пор запамятовала. Солидные политические газеты были поглощены спекуляциями о том, приведет ли ее миссия к примирению (и если да, то во что оно обойдется); издания более фривольные заполняли страницы сплетнями о тех, с кем Ее Королевское Высочество намерена встретиться (и во что при этом собирается наряжаться) короче говоря, и тем и другим было вовсе не до каких-то там научных изысканий.