Спустя полчаса. «Николаевич, а этого куда!»: громко воскликнул тот бойкий парень, пнув Булата в бок, не сильно, но зато очень демонстративно. «А, этого придурка! Ну грузи его к нам, пока в КПЗ, а там решим, в дурку или куда подальше!» Булата уложили на пол в Газели, в позе эмбриона, и поставив на него ноги, тронулись. На полу, ему даже не было видно, куда его везут. Да впрочем, ему было также всё равно. За сегодняшний день, с ним произошло столько всего, сколько, не происходило последние лет десять.
Арестованного вели по длинному коридору подвального помещения, бетонный пол, стены, с самого низу до начала кирпичных сводов, выложены керамической плиткой, говорили о том, что здание очень старое. Свет исходил только из плафонов, установленных над дверными проёмами. В конце коридора, еле заметно светилось небольшое окно, закованное старинной решеткой из толстых прутьев. Из-за сильного эхо, складывалось впечатление, что кто-то, позади, преследует идущих в нём людей. Дойдя до конца коридора, полицейский жестом приказал встать лицом к стене, пока его напарник с сухим металлическим скрипом, отварил дверь камеры. После двух шагов, дверь за спиной громко захлопнулась, и механизм замка сработал, скуля как старый сторожевой пёс.
Небольшая камера, на четыре персоны, выбеленная известкой от протертого деревянного пола, до серого потолка. В центре, висела унылая лампочка, под ней, стоял деревянный стол на тоненьких железных ножках зеленого цвета. Сразу привлекла внимание, выцарапанная на нём шахматная доска, на которой стоял алюминиевый чайник с кружками. Все четыре шконки были разложены. На крайней справа, лежали свёрнутые, ватные матрацы, на следующей, лежал мужчина. Он беззаботно с наслаждением храпел, укрывшись курткой. Человек напротив, читал газету, опершись боком на трубу отопления, и немного повернувшись к окну. Окно было под самым потолком, закованное в мелкую решётку, а с улицы прикрытое железным щитом. Но, по краям свет всё же проникал в камеру, немного освещая два ближних угла, в которых летали частички пыли.
«Ну что, ты так и будешь стоять?»: тихим хриплым голосом спросил читающий, не отрывая взгляда от газеты, которую, держал руками, с синими от перстней пальцами. Свет тусклой лампочки, отражался от его бритой головы, создавая на ней, что то вроде нимба. «Да нет, а где здесь свободно?»: ответил Булат, сделав пару шагов подойдя к краю стола. «А ты что, слепой что ли? Вот две шконяры, выбирай любую!»: прохрипел арестант, сложив и кинув газету на стол. Морозов сел на край свободной нары, и обхватив голову руками, уставился в пол. Лысый человек встал, налил воды в кружку, прополоскав рот, сделал глоток. Взглянув из подобья на Булата, спросил: «Ты что такой кислый? Что, любимую женщину съел что ли!»
Нет!
Да я знаю, что ты никого не съел, это я так. Ну, настроение приподнять, разговор завязать что ли.
А может и сожрал! Откуда ты знаешь?
Да нет, на придурка, ты явно не похож. Меня Колян зовут, а погоняло Серый. Короче «Колян Серый», а тебя как?
Булат.
Булат, конкретная кликуха.
Это не кликуха, это мое имя!
Ну тогда, имя конкретное, батя наверное кузнец?
Нет тракторист.
Тоже конкретно! А у меня батёк капитаном жил, вот только в кого я такой, сам не пойму. Наверное в соседа какого-нибудь, ведь батька то мой, не просто капитаном был, а капитаном дальнего плаванья. Ну хватит, я всё завязал с этими качелями.
Завязал? А что ты тогда здесь делаешь?
Да так, фраера одного на блатной педали, на место в супермаркете поставил. А на трое суток закрыли, за то, что я «мусору», летёхе молодому при задержании, глаза на жизнь открыл. Ну по бырому, в краце объяснил ему кто он, и что он из себя представляет. А тебя за что замели?
А я Серый тоже, одному менту попытался объяснить кое-что. Да не летёхе а майору, и глаза я ему не открыл, а закрыл, хорошо хоть очухался.
Чё в натуре, майора щёлкнул?
Ну получается, щёлкнул.
Уважуха братан.
Да я не специально, так вышло.
А, это уже не важно! Ну все, кранты, теперь только держись, прессовать будут, и срок не хилый нарисуют. Как с куста лет шесть, семь, и это в лучшем случае. Да я смотрю, тут у нас конкретные люди собираются!
Слышь Серый, а это кто спит?
А это, Лёша пассажир.
В смысле, пассажир?
Ну не светит ему арестантская доля, я так думаю. Скоро его любовь проспится и прибежит за своим «Отелло». Заяву заберёт, и всё, мир, дружба, жвачка, до следующей попойки. Ты это, расскажи, как ты там мента уработал, а то ужин не скоро, надо как-то время убить. А то я эту газету уже два раза прочитал, да и читать там по большому счету нечего, одна обработка пролетариата и то за прошлый месяц. А я жить не могу без информации, вот такая у меня слабость.
Серый развалился на шконке, закрыл глаза, и его лицо расплылось в предвкушении интересной истории. Спина у Булата ныла, от поездки в лежачем положении, и он тоже решил прилечь. Раскинув матрац на шконку, он сел посередине. Посмотрел налево, затем направо, задумался и спросил: «Слышь Серый, а головой куда ложится?» Открыв один глаз и приподняв голову, тот сказал: «Не, походу, ты тоже головой об асфальт стукнулся! Совсем она у тебя не работает. Я в Фен Шуе не силен, поэтому хоть поперек ложись, мне пофигу». «Не ну я просто так спросил, вдруг ты головой к двери спишь, а я ногами к тебе лягу, тебе же неприятно будет!»: сказал Булат и завалился головой к выходу.
Ха, я не суеверный и тебе не советую в голову всякий хлам забивать. Ты давай, это, не затягивай с рассказом.
Булат начал с того момента, как вышел из автобуса, предшествующие события показались для него незначительными, и он упустил их.
«Ну вот, как то так»: сказал Булат, закончив свой рассказ вставая с нар, попить воды. Глаза Серого были широко открыты, от услышанной истории. «Не, ну ты в натуре как этот, блин ну тот, ну который сделал крылья и полетел к солнцу. Да забыл, как его там звали, пегас не пегас? Да ладно, хрен с ним!»: выложил Серый.
«Икар! Его звали Икар, и нечего общего я в них не вижу. А пегас, это крылатый конь, любимец муз!»: пробубнил сонным, зевающим голосом, всё время спавший Алексей. Ну, или просто делавший вид. Скинув куртку, он сел, обхватив свои колени, и зевнул как лев ещё раз. Его полноватое лицо, с одной стороны было помятым и покрасневшим. На голове торчал клок волос, как одинокий рог. «О, философ проснулся, чё жрать наверное захотел? Это тебе повезло, что нас в резервную хату кинули, обезьянник вон проститутками забит, аж стоя спят, вчера вечером рейд по Москве был, вот и насобирали несчастных!»: вновь отчебучил Серый.
В этот момент дверной замок заскрипел, но сама дверь не открылась, а лишь небольшое окошечко на уровне лица. Сперва, в нём на пару секунд, показался полицейский, затем стопка пластиковых, одноразовых пищевых контейнеров. Тут Алексей вовсе оживился, перышком пролетев через всю камеру, он забрал еду, отдал чайник, взял другой, получил пластиковые ложки и мусорный пакет. Поставил всё на стол и вернулся к двери, где ему дали ещё три чайных пакетика и столько же пакетиков с сахаром. Ужином был гарнир в виде риса, и рыбы-филе хека. Булат был удивлен, такие же обеды привозят им на карьер и не дёшево, а тут бесплатно! Подумав про себя: «Ну, страна у нас такая, детей в школах кормят за деньги, а зеков бесплатно. А проститутки, бедняги, своим торгуют, а их в камеру и штраф! Платить как? Опять на панель!»: подумал Морозов присев поближе к столу. Алексей и Серый тут же принялись за трапезу, Булат просто налил себе чаю. Серый обратился к нему с дружественным советом: «Ты это, не тупи, хавай давай, а то тебя в сизо переведут завтра-послезавтра, там баланду жрать будешь, а здесь курорт». «В сизо, а я где?»: удивленно спросил Булат. «Ты дружище в КПЗ, тебя под подписку, скорее всего не выпустят. До суда подвялишься в следственном изоляторе, а потом по этапу, куда карта ляжет. Да ты не заморачивайся, с кем не бывает, мужик ты нормальный, всё будет намази!»: пробубнил Серый, с полным ртом еды. Булат вытащил чайный пакетик из кружки, покрутил головой и спросил: «А мусор куда?» Алексей тут же протянул ему, чёрный мусорный пакет. Естественно никакого аппетита у Булата не было, до него начало доходить как круто и бесповоротно повернулась его жизнь. И что, ничего уже не изменить. Хотя как говорится, чем чёрт не шутит! Мы не знаем, что будет через минуту, и при этом строим планы на всю жизнь.
Было около восьми часов вечера. Булат лежал на спине, закинув руки за голову, уставившись в причудливые узоры на потолке. Серый, рассказывал ему о своих приключениях на зоне. Он разговаривал об этом, как о чем-то обыденном, повседневном, с азартом и бурными эмоциями. Алексей занимался своим привычным делом, спал, изредка ворочаясь и почесывая пузо. По стенам то и дело, мелькали лучи света, прорывающиеся из боковых просветов окна. Там за ним, скорее всего, был внутренний двор полиции. По коридору слышались шаги и приглушенные голоса. А от левой стены еле различимый вой, добавлял тоски.
Зависла тишина. Неожиданно для всех, заговорил Алексей: «Слышь мужики, а вы когда-нибудь привидение видели? Это наверное души замученных здесь людей воют в стенах?» «Нет!»: дружно ответили Серый с Булатом. Затем выдержав небольшую паузу, Серый опять выкинул; «Если кто здесь и может выть, так только оборотни в погонах! А так как у нас в стране с ними покончено, это скорее всего, ветер в вентиляционной шахте гуляет!» «А вот я, видел один раз призрака, как вас!»: с гордостью произнес Алексей. Он решил завести разговор, что бы скоротать время. «Ну, и где же ты его видел? Не на дне стакана?»: тут же подколол его Серый. Немного приникши, Лёха начал свой рассказ: «Было это пятнадцать лет тому назад, я тогда под Воронежем жил. Поехали мы с товарищем на рыбалку, с ночевкой, на его Жигулях. С вечера половили немного, погода начала курвиться, мы в машину уселись. А ночью такой ливень начался, жуть! Ну товарищ мой и говорит, давай домой поедем. А то ещё полчаса, и мы вообще, от сюда не выберемся, дорога то полевая. Ну что, домой, значит домой, как говорится, хозяин-барин. Кое-как прорвались до асфальта, я раза три вылезал толкать, вымазался как черт, да промок до нитки. Выехали, слава Богу! Значит, едем через лес, недалеко от Карамышева, дождь так и лупит, точно задержались бы ещё хоть на полчаса и не выехали бы. А ещё гроза как светанет, аж в глазах всё белым бело. Неожиданно, буквально метрах в десяти перед капотом, обнаженная девушка. Товарищ по тормозам, я руками в панель уперся, машину понесло. Но ни удара, ничего, словно сквозь неё проехали. Мы из машины выскочили, никого, давай искать, звать, ничего! С фонариком все канавы обыскали метров на двести в обе стороны, даже по лесу немного прошлись, ну нет и всё. Ну, бывает же такое, наверное померещилось. Хотя обоим, да так четко? Меня взгляд её особенно напугал, такой знаете, страдальческий, о помощи просящий. Нет, так нет. Приехали домой, уже засветло, договорились никому ни слова, а то мало ли. Это была ночь с субботы на воскресенье, а в понедельник вечером, по городу слух пошёл, что один таксист, наркоман, изнасиловал и убил девушку. И нашли её именно там, где с нами это всё произошло. Её тело, закиданное ветками, грибник нашел. А когда дружбан прибежал ко мне домой с газетой, где была статья про это убийство, с фотографией жертвы, вот тогда я точно чуть не тронулся. На фото была она, в выпускном платье, даже никаких сомнений в этом не было. А Витька, ну товарищ мой, так тот вообще запил. Месяц бухал, до того допился, что под капельницу попал. Вот такие вот дела бывают!»
«Нууу, пьяные, гроза, дождь. Да глюк у вас был коллективный, А когда газету читали, похмелялись небось?»: тут же проанализировал Серый его рассказ. Алексей молча, не пытаясь что-то кому то доказать, отвернулся к стене и буквально через три минуты захрапел. «Булат, ты лучше меня послушай, тебе это скоро пригодится!»: сказал Серый, и вновь принялся травить свои байки, про чёрные лагеря за Уралом, воров, блатных, положенцев, семейников, петухов и так далее, далее и далее.
Спустя немного времени, всё стало затихать. Даже Серый, утомившись сам от своих баек, завалился спать, и в камере наступила тишина. Все спали, кроме Булата, от морального утомления, глаза его были словно полные песка. Лицо стягивало, как на морозе. Через минут пятнадцать, заснул и он, вслушиваясь в бурление и глухие стуки, доносящиеся от труб отопления.
Ночь для Булата пронеслась мгновенно, он даже был немного удивлен, что проснулся в той же позе, что и заснул. Поужинав, мужики расселись по шконкам. По коридору раздались шаги, звуки прервались возле их камеры. Дверь отворилась. «Морозов на выход!»: басистым голосом сказал полицейский. Булат встал и вышел из камеры. Вдогонку, Серый прошипел ему: «Мужайся братуха! Сейчас прессовать будут!» Его вели двое, один спереди, второй с боку, держа за локоть. Из подвала по лестнице они поднялись на второй этаж, остановившись перед дверью одного из кабинетов. Полицейский приоткрыл её, и засунув туда голову, произнёс: «Игорь Николаевич, Морозов здесь! Заводить?» «Заводите!»: последовал ответ.
Булата завели в кабинет, где было два человека. Игорь Николаевич сидел за письменным столом, крутя пальцами карандаш, на голове за ухом, был приклеен пластырь испачканный зелёнкой. Второй человек был в форме, он стоял в углу возле старого, обшарпанного сейфа. Спиной, подпирая шкаф с документами, сжимая в руках резиновую дубинку.
Разговор тут же начал Игорь Николаевич: «Ну, присаживайтесь Булат Иванович, в ногах правды нет». «Её нигде нет!»: ответил преступник, и уселся на деревянный стул, напротив следователя.
Вы отдаёте себе отчёт, что вы вчера натворили? Напали на сотрудника полиции при исполнении, нанесли вред его здоровью, и это всё в присутствии пяти свидетелей. За это, закон предусматривает очень суровое наказание. Что мы будем делать?
Я должен позвонить своему знакомому, он адвокат, без него я не буду с вами разговаривать!
Ну, Булат Иванович, мы с вами разговариваем в неофициальной обстановке. Нигде нет записи о вашем задержании, никто вас искать не будет. Некому, и тем более, здесь! Пробыть у нас вы можете, неопределенное количество времени, но я могу предложить вам, другой вариант. Вы забываете, что вчера видели, компенсируете мне моральный и физический вред, и я вам прощаю вашу выходку. Ну что вы на это скажите?
«Я одно вам скажу, что вы подонок! Каких я ещё не встречал!»: ответил Булат, наклонившись к майору. Тут же посыпались искры из глаз, от удара дубинкой по шее. И Булат упал лицом на стол. Сильный рывок за воротник, повалил его на пол и тут же второй удар по печени, мучительной болью согнул его в калачик. В глазах и вовсе потемнело, тело сжимала страшная пронизывающая боль, не было даже сил, сделать глоток воздуха.
Тем временем в кабинете начальника отдела полиции, велась дружественная, светская беседа. Между хозяином кабинета и его хорошим знакомым, который являлся водителем того самого злополучного чёрного автомобиля. «Леонид Дмитриевич, вы не переживайте, всё будет нормально. Водитель волги уже дал приемлемые показания, вы у нас пострадавший, всё нормально»: утешал полицейский товарища, помешивая кофе, серебряной ложечкой.
Да вы знаете, я особо не переживаю и не в таких передрягах бывали, не правда ли! А что со свидетелями всё нормально? Мне сказали, там один больно бойкий попался.
«Ни берите эти мелочи в голову, этот бойкий, сам всё замечательно устроил. Сейчас с ним беседуют компетентные люди. И я думаю через часик, он спокойно уйдет домой, про всё позабыв. Вы лучше мне расскажите, как вы оборудовали свою базу отдыха, я очень хочу там побывать»: мурлыкал, попивая кофе, хозяин ситуации.
Боль начала утихать, и Булат набрался сил приоткрыть глаза. Перед его лицом лежало то самое кольцо, которое ему ночью на работе предлагал чёрт. Оно выпало у него с нагрудного кармана комбинезона, и всё также завораживающе переливалось, всё теми же алыми бликами, несмотря на избыток дневного света в кабинете. Вывернув все маленькие карманы, полицейские упустили самый большой и на самом видном месте. В его голове побежали мысли: «Так это был не сон, это всё было на самом деле! Посланник Люцифера сидел у меня на коленях, и открывал мне глаза, убеждал, что я родился великим воином. А я, униженный лежу на полу, перед какими-то недостойными жизни созданиями. Значит надо быть тем, кем рожден, надо биться, без жалости и сострадания к врагам, меня здесь никто не пощадит!» И без малейших сомнений, Морозов одел кольцо.
Вся жизнь Булата, пронеслась перед глазами, боль в теле сразу пропала, он никогда не ощущал такой легкости. Кольцо на пальце, задымилось, вживаясь в плоть, но это было скорее приятно, чем больно. В этот миг мучитель перевернул его, лежавшего на полу за плечо на спину, и замахнувшись дубинкой. Раскалены как угли глаза Булата, подчеркнутые зловещей улыбкой, заглянули так глубоко в его душу, что он бросив дубинку, попятился в угол, туда, откуда напал. Кольцо кипело расплавленными брызгами, которые медленно растекались по пальцам и ладони, повторяя все изгибы его руки. Жар, источаемый от этого сплава, был просто феноменальный, краска под тем местом, над которым была его рука начала пузыриться и спустя пару секунд загорелась, зеленовато оранжевым огнем. Метал, пополз вверх по руке, и температура в помещении начала увеличиваться. Булат медленно стал подниматься. Вначале привстав на колено, и склонив голову. К этому моменту раскаленная субстанция покрывала уже всю его руку. Затем он встал в полный рост, зазвучали звонкие удары, невидимых молотов, формируя доспехи, выбивая веера искр и оставляя за собой мерцающие отпечатки. Когда дело дошло до плеч и шеи, человек сидевший напротив, всё это время в оцепенении, закричал от чудовищного жара. Его глаза побелели, закрывшись руками, он вспыхнул как факел. Издав предсмертный хрип, Игорь Николаевич так и остался гореть сидя на стуле с отрытым ртом и маской ужаса на лице. На его коллеге тоже вспыхнула одежда, и он рванул в дверь. Упав посреди коридора, завизжав поросячьим визгом, начал кататься по полу, объятый безжалостным пламенем.