Зачем мы здесь? хрипло спросил Акос по-шотетски.
Ризек ухмыльнулся и ответил, тоже переходя на шотетский.
Ага, слухи не врут. Ты действительно говоришь на откровенном языке. Занятный казус. Но почему в твоих жилах течет шотетская кровь? добавил он, ткнув пальцем в синяк под глазом Акоса.
Мальчишка вздрогнул.
А тебя хорошо наказали за убийство моего воина. Похоже, и ребра сломали, сказал Ризек и поморщился.
Почти незаметно для посторонних, но не для меня. Ризек ненавидел чужую боль. Не из сопереживания страдальцу, а потому, что это напоминало Ризеку о самом существовании боли, и о том, что он, Ризек, уязвим, как и любой другой человек.
Пришлось тащить его на собственном горбу, проворчал Вас. Да еще и в корабль на руках заносить.
А ведь мало кому удается выжить, совершив столь дерзкий поступок, как убийство моего солдата, Ризек говорил с Акосом, будто с нашкодившим малышом. Но твоя судьбаумереть, служа роду Ноавеков, в частности мне, Ризеку Ноавеку. Так что пару сезонов я попользуюсь твоими услугами.
В этот момент вся ледяная твердость Акоса растаяла, превратив его в обычного напуганного ребенка. Пальцы Акоса скрючились. Не сжались в кулаки, нет, их скрутило точно в кошмарном сне. Похоже, он не ведал своей судьбы.
Неправда, прошептал Акос, глядя на Ризека так, словно надеялся, что мой брат развеет его страхи.
Меня пронзил острый приступ боли, и я прижала ладони к животу.
И, уверяю тебя, это чистая правда. Прочитать тебе отрывок из стенограммы правительственного коммюнике? Ризек вытащил из заднего кармана штанов листок бумаги и развернул его.
Разумеется, мой брат заранее подготовился к встрече, намереваясь морально раздавить своих пленников. Акос задрожал.
«Третье дитя рода Керезетов умрет, служа роду Ноавеков», начал Ризек на отирианском языке, самом распространенном в галактике.
Почему-то предсказание, прозвучавшее на отирианском, стало для меня совершено непреложным. Оно буквально обрело плоть и кровь. Но почувствовал ли Акос то же, что и я?..
Ризек уронил листок на пол. Акос схватил его так порывисто, что едва не разорвал. Сидя на корточках, он внимательно перечитывал отрывок. Может, молился о том, что предсказание рано или поздно изменится и его смерть во славу рода Ноавеков не была предопределена изначально.
Нет, наконец твердо произнес он, вставая. Я скорее умру, чем
А теперь, пожалуй, я тебе не поверю, сказал Ризек, понизив голос до шепота и склонившись к лицу окаменевшего Акоса, чьи пальцы судорожно комкали бумажку. Я-то знаю, как ведут себя люди, которые жаждут смерти. Я много раз доводил их до такого состояния. А ты, напротив, хочешь выжить.
Акос вздохнул, его взгляд стал жестким. Он продолжал смотреть на Ризека в упор.
Мой брат не имеет к этому никакого отношения. Он тебе не нужен. Отпусти его, и я Я не доставлю никаких хлопот.
А ты сделал несколько ошибочных выводов насчет причин вашего пребывания здесь, произнес Ризек. Ты вообразил, что мы пересекли Рубеж, дабы подстегнуть твою судьбу, а твой братец просто подвернулся нам под руку? Нет, подвернулся как раз ты. А отправлялись мы именно за ним.
Лично ты никакого Рубежа не пересекал, огрызнулся Акос. Отсиживался тут, пока твои лакеи делали грязную работу.
Ризек повернулся и взошел на помост. Стена перед ним была увешана разнообразным оружием, в основном ток-клинками длиной с мою руку. Ризек выбрал широкий, тяжелый нож с крепкой рукоятью, похожий на мясницкий тесак.
Судьба твоего брата весьма примечательна, пробормотал Ризек, взвешивая нож. Но ты даже не представляешь, что ожидает его в будущем, верно? И ты не можешь ничего сказать о своей собственной участи.
И Ризек хитро улыбнулся, как улыбался всегда, когда знал скрытую от других тайну.
«Провидеть будущее галактики», процитировал Ризек на шотетском. То есть стать следующим оракулом.
Акос молчал.
Я отодвинулась от щели и закрыла глаза. Привалившись к стене, я погрузилась в размышления.
Для отца и брата смысл всех наших Побывок заключался в поисках оракула. Пока что никакого успеха в этом деле мы не достигли. Невозможно изловить того, кто понимает, что за ним придут, и готов кинуться на нож, лишь бы не быть схваченным, как поступила предсказательница во время охоты на Керезетов.
Но, похоже, Ризек кое-что сообразил, отправив людей сразу за двумя оракулами. И если женщина покончила с собой, то второй оракул, Айджа Керезет, до сих пор оставался в неведении. Сейчас он уподобился мягкой и податливой глине, из которой жесткая рука Ризека могла вылепить все, что заблагорассудится.
Я вновь прижалась к щели и увидела, как кудрявый Айджа, утерев нос тыльной стороной ладони, спрашивает на скользком тувенском наречии:
Что он говорит, Акос?
Что они приходили на Туве не за мной. Им нужен ты, произнес Акос, даже не оглянувшись.
Странно слушать, как один и тот же человек столь идеально, без малейшего акцента изъясняется на двух языках. Мне стало даже завидно.
Я?..
Глаза Айджи оказались необычного, светло-зеленого оттенка вроде радужных крылышек насекомых или токотечения после Мертвящего часа. Они почти светились на фоне смуглой, цвета топленого молока кожи, напомнившей мне о земле планеты Золд, когда та была присыпана цветочной пыльцой.
Но для чего?
Тыновый оракул нашей планеты, ответил Ризек на тувенском, спускаясь со ступеней с тесаком в руке. Ты увидишь будущее во множестве его вариантов. И в реализации одного из них я крайне заинтересован.
Тень, будто червь, скользнула под моей кожей, и костяшки пальцев зазвенели от токодара. Я с трудом подавила стон. Я уже догадалась, какого будущего жаждет Ризек: сокрушить врагов и стать признанным Ассамблеей вождем не только шотетов, но и всей планеты. Однако судьба довлела над ним почти так же, как и над Акосом, предрекая Ризеку капитуляцию перед врагом, а не возвышение и победу. Если Ризек хотел избежать своего жребия, ему требовался свой личный оракул. И теперь он у него был.
Я тоже хотела, чтобы шотеты стали признанным народом, а не кучкой презренных мятежников.
Но почему постоянная боль от моего токодара росла с каждой секундой?
Я Айджа неотрывно смотрел на тесак Ризека. Яне оракул. У меня никогда не бывало видений, и я не могу правда
Мне опять пришлось прижать руки к животу.
Ризек подкинул нож-тесак. Тот перевернулся, описывая круг в воздухе.
Нет, нет, нет! мелькнула у меня в голове неожиданная мысль.
Между Ризеком и Айджей встал Акос, точно лишь он мог остановить моего брата. Ризек двигался прямо к Айдже, глядя на вращающийся нож.
Значит, надо сделать так, чтобы видения посетили тебя уже сегодня, хмыкнул он. Я хочу, чтобы ты нашел будущее, которое меня устроит, и сказал мне, что я должен сделать, чтобы его заполучить. Почему бы нам не начать с того варианта, при котором шотеты, а не тувенцы получат власть над планетой?
Брат кивнул Васу, и тот принудил Айджу опуститься на колени. Ризек поймал нож и ткнул острием лезвия в участок над ухом тувенца.
Я не умею! заскулил Айджа. Я не могу вызывать видения, не могу
И вдруг Акос ударил моего брата в бок. Мальчик был слишком легким, чтобы повалить Ризека, но ему удалось застать того врасплох. Ризек пошатнулся и упал. Акос размахнулсяглупец! но Ризек был достаточно быстр. Он пнул Акоса ногами в живот, вскочил, схватил младшего Керезета за волосы, оттянул ему голову назад и сделал надрез на скуле, от уха до подбородка. Акос завизжал.
Ризек обожал кромсать людей именно таким образом. Он любил оставлять на их коже заметные шрамы. Броские, осязаемые.
Пожалуйста, канючил Айджа, я не сумею сделать то, что вам от меня нужно! Прошу вас, не мучьте ни его, ни меня, пожалуйста
Ризек посмотрел сверху вниз на Акоса, зажимавшего рану. По шее мальчика текла кровь.
Я даже не представляю, как будет «пожалуйста» по-тувенски, произнес Ризек.
Поздно ночью я услышала крик, эхом разнесшийся по коридорам поместья Ноавеков. Это был не Акос. Ризек отправил его к нашему кузену Вакрезу. Чтобы «шкура малость задубела», как выразился брат. Я узнала голос Айджи, вопившего от боли, в то время как Ризек пытался вырвать у него предсказание своего будущего.
Крики Айджи еще долго преследовали меня в ночных кошмарах.
8. Кайра
Я со стоном открыла глаза. Кто-то стучал в дверь.
Моя спальня смахивала на комнату для гостей: никаких милых сердцу безделушек, все вещи, включая одежду, аккуратно убраны в шкафы и комоды. Наш продуваемый ветрами особняк с его полированным паркетом и коваными канделябрами был до отказа забит плохими тошнотворными воспоминаниями, как пузо обжорыплотным обедом. И сегодня ночью меня посетило одно из них: эпизод двухсезонной давности о крови, текущей по шее Акоса Керезета.
Не хотелось мне пускать корни в таком месте.
Я села в постели и вытерла слезы тыльной стороной ладони. Никакой это был не плач: обычная бессознательная реакция на чересчур сильный болевой приступ.
Пригладив волосы, я поковыляла к двери, за которой стоял Вас.
Чего тебе? неприветливо буркнула я и принялась ходить туда-сюда по комнате.
Иногда ходьба меня успокаивала, вводя в некое подобие транса.
Рад застать тебя в прекрасном расположении духа, осклабился Вас. Ты спала? Вообще-то уже за полдень перевалило.
Тебе этого не понять, отрезала я.
Вас был единственным существом, который благодаря своему дару не чувствовать боли мог дотрагиваться до меня голыми руками. О чем он не забывал регулярно мне напоминать. «Вот станешь постарше, малышка Кайра, любил говаривать он, когда поблизости не было Ризека, оценишь тогда мои прикосновения». Я всегда отвечала, что предпочту умереть в одиночестве. И я не врала.
Вас не чувствовал боли, а значит, ничего не знал и о сером мареве, которое клубилось в голове и делало жизнь переносимой.
Куда уж мне! хмыкнул он. Кстати, твой брат и его ближайшие соратники приглашают тебя отужинать с ними нынче вечером. Оденься поэлегантней.
У меня нет настроения вести светские беседы, прошипела я сквозь зубы. Передай брату мои извинения.
Наверное, я выразился неточно. Я сказал «приглашают», а Ризек употребил слово «требую».
Зажмурившись, я замерла на месте. Иногда Ризек нуждался в моем обществе, чтобы нагнать страху на своих гостей, даже если обедал с друзьями. Шотетская поговорка гласит: «Хороший воин и на дружескую пирушку приходит с оружием».
Оружием Ризека была я.
Я явился не с пустыми руками, Вас вытащил из кармана пузырек без этикетки, запечатанный воском.
Вас, конечно, принес мне то самое единственное обезболивающее, приняв которое я становилась пригодной для общения. Ну, более или менее.
И как я буду ужинать, накачавшись твоей дрянью? Меня вырвет прямо на гостей, спросила я, подумав, что кое-кому это пойдет на пользу.
А ты не ешь, пожал плечами Вас. Но без лекарства толку от тебя чуть, верно?
Выхватив пузырек, я с силой захлопнула дверь у Васа перед носом.
Я до самого вечера просидела в ванне, надеясь, что горячая вода расслабит сведенные судорогой мышцы. Тщетно. Выбора не оставалось.
Раскупорив пузырек, я выпила содержимое.
В качестве мести, к столу я спустилась в одном из материнских платьев: длинном, голубом, с лифом, расшитым геометрическим узором, который напоминал крест-накрест положенные перья.
Я понимала, что брату будет неприятно видеть меня в одежде матери, но сказать он ничего не посмеет. В конце концов, оделась я элегантно, как он и велел.
Пуговицы я застегивала десять минутнастолько пальцы онемели от болеутоляющего. Идя по коридорам, я держалась рукой за стену. Мир стал зыбким и ненадежным. Туфли я несла в другой руке, собираясь надеть их перед входом в столовую, боялась поскользнуться на натертом паркете.
Тени расползались по обнаженным рукам, от плеч до запястий. Истончаясь, они обвивали пальцы и густо синели под ногтями. Они обжигали болью, немного притупленной лекарством. Кивком головы я удержала стражника, собиравшегося распахнуть двери столовой, и обулась.
Теперь открывай, сказала я, и он послушно надавил на дверную ручку.
В просторном зале было тепло: на столе мерцали свечи, а в камине потрескивал огонь.
Ризек, озаренный пламенем, крутил в пальцах бокал. Справа от него маячила Има Зетсивисжена Узула Зетсивиса, который входил в ближний круг нашей матери.
Я посмотрела на Иму. Еще молода, по крайней мере, гораздо моложе мужа, но волосы уже белые как снег, подумала я. А еще у Имы оказались изумительные синие глаза и не сходящая с губ улыбка.
Прочие присутствующие не представляли для меня особого интереса. Слева от брата стоял Вас, куда же без этого типа. Его двоюродный брат, Сузао Кузар, подобострастно хохотал над какой-то шуткой Ризека. Рядом околачивался наш кузен Вакрез, специалист по муштровке солдат, жадно допивавший вино, его супруга Малан и Летивзрослая дочь Зетсивисов. И, наконец, Зег Радикс, которого я лишь однажды видела на похоронах его брата Кальмевасолдата, которого убил Акос Керезет.
Наконец-то! Ризек махнул мне рукой. Все знакомы с моей сестрой Кайрой?
А на тебе платье твоей матери, заметила Има. Как изысканно!
Мой брат попросил меня одеться элегантно, старательно выговорила я онемевшими губами. А моя мать славилась своим вкусом по части нарядов.
Ризек метнул на меня злобный взгляд и поднял бокал:
За Илиру Ноавек! провозгласил он. Да проведет ее Ток по тропе подвигов!
Все дружно осушили бокалы. Лакей безмолвно предложил поднос с напитками, но я отказалась: горло заледенело, и я вряд ли смогла бы проглотить хоть каплю. Ризек намеренно повторил слова священника, сказанные на похоронах нашей матери, дескать, не забудь их, сестричка.
Иди сюда, малышка Кайра. Дай-ка я на тебя погляжу, произнесла Има. Впрочем, не такая уж ты и малышка. Сколько тебе исполнилось?
За моими плечами десять Побывок, ответила я стандартной формулой, показывающей, сколько сезонов человеку удалось выжить, а не сколько он прожил вообще. Однако я начала рано, следовательно, мне да, через несколько дней будет шестнадцать, уточнила я.
Ах, как чудесно быть юной и считать дни! рассмеялась Има. В общем, ты еще сущее дитя, хотя и весьма долговязое.
Има обладала не столь редким, но настоящим талантом исподтишка уколоть собеседника. Назвать меня «дитя» было самой безобидной шпилькой из ее арсенала.
Улыбнувшись, я направилась к камину.
Лети, ты ведь знакома с Кайрой, не так ли? спросила Има у своей дочери.
Лети Зетсивис оказалась на голову ниже меня, но старше на несколько сезонов. На шее у нее висел кулон: жучок-фензу в стеклянном шарике. Мертвое насекомое до сих пор светилось.
Нет, ответила Лети. Я бы пожала тебе руку, Кайра, но
Она дернула плечиком. Словно в ответ тени метнулись к моему горлу. Я подавила стон.
Будем надеяться, что ты никогда не заслужишь подобной чести, холодно вымолвила я.
Лети вытаращила глаза, и в зале вдруг сделалось тихо. А я сообразила, что сыграла на руку Ризеку: он хотел запугать своих приближенных с моей «помощью».
И у него это получилось.
У твоей сестры острые зубки, сказала Има, взглянув на Ризека. Не позавидуешь твоим врагам.
Как и друзьям, заметил Ризек. Я пока не успел объяснить ей, в каких случаях не надо кусаться.
Я нахмурилась, но прежде чем мне удалось «укусить» кого-нибудь снова, они уже сменили тему разговора.
Как поживает последняя партия новобранцев? осведомился Вас у Вакреза.
Кузен был высоким и красивым, но в уголках его глаз уже появились морщины, сохранявшиеся даже тогда, когда он не улыбался. Глубокий шрам в форме полумесяца темнел на его щеке.
Сносно, ответил Вакрез. А пройдут первый раунд, станет еще лучше.
Ты поэтому собрался нас навестить? спросила Има.
Армия разбила лагерь около Рубежа, в нескольких часах пути от Воа.
Нет. Доставил сюда Керезета, Вакрез кивнул на Ризека. Младшего, я имею в виду.
А его шкурка хоть немного задубела? спросил Сузао, грубый, как кожа Панцырника, коротышка, испещренный шрамами. Когда мы его поймали, он был неженкой, чуть тронешьоставишь синяк!
Присутствующие рассмеялись. Я вспомнила, как выглядел Акос и его всхлипывающий, коленопреклоненный брат. И запекшуюся кровь на руке Акосапервый знак совершенного убийства. Мне он слабаком не показался.