А-а-а-а-а! Я скажу! Всё скажу! Да, я вёз послание «Быкам»! В Тахо, они в Тахо! Я должен был предупредить их, что вы помчитесь уничтожать их по территории Бетиса! А-а-а-а-а! Выпустите! Прекратите! Вытащите это!..
Жест, и палачи вытащили горячий, но пока ещё за малым не раскалённый багор.
Увести! Допросить в камере, бросил я. Сеньора развязали, отвязали от стола, после чего конвоиры потащили его обвисшую тушку к выходу. Теперь его, жест на юного баронета Альфонсо.
Ты не посмеешь! Ты не посмеешь, мальчишка! заорал барон, попытавшись вырваться из цепких лап конвоиров. И только сейчас на его лице я прочёл испуг.
Да ладно! И что мне может помешать? оскалился я.
Баронет дрался, как лев. Вот реально как бешеный завертелся, что к нему были вынуждены кинуться ещё двое воинов, сложив на время на пол алебарды. Сеньора всё-таки скрутили, но чтобы привязать ноги к ножкам стола, пришлось его несколько раз сильно приголубить. После длительного, но неравного противостояния стонущего баронета разложили-таки на столешнице и спустили штаны. Зрители снова ахнули и затаили дыхание. Саму пытку уже увидели, но теперь я буду пытать не какого-то слугу, а сына своего вассала! А это политика. Сдюжу ли? Пойду ли до конца? Вот главный вопрос, читавшийся у всех в глазах.
Альфонсо, страшно? похлопал я парня по щеке. Испуганного, с увлажнёнными глазами, но всё ещё страстно меня ненавидящего и не сломленного.
Нет! Рикардо, пожалуйста, не надо! А это на руках оцепления повисла мать сеньорито, жена барона. Обе его сестры стояли за нею, бледные, за цепью, в окружении моих воинов (на всякий случай), но баронесса не выдержала и попыталась прорваться.
Сукин сын! а это выцедил похожий на чёрта барон.
Игнасио, сделка, подошёл я к нему, зло сверкая глазами. Меня после десяти минут пытки, я имею в виду пытки для меняя же держал канал открытымразбивала не просто злость. Я был готов перегрызть горло всему свету, и начать с него. И это не метафора, я реально был на грани. Аранда, сделка! повторил я чуть громче, чувствуя, как хрипит голос, а глаза горят сверхновыми. Я не трогаю твои семью. Вообще не трогаю. И дочек твоих прелестных тоже. Не пускаю вас по миру, оставив всё, что они смогут забрать из замка. И отпускаю на четыре стороны. Само собой, снимаю с хмырёныша все обвинения, чтобы его не преследовали люди Карлоса Сертория. При этих словах пнул по ноге юного баронета. В обмен на твоё добровольное признание. Идёт?
А если нет? ухмыльнулся он.
Неттак нет. Сеньоры, начинайте! повысил я голос, и палачи снова подняли с пола, клещами, ещё горячий дрын. Смазывали его теперь не голыми руками, а какой-то палочкой.
А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!! заорал Альфонсо, когда в зад ему засунули очень горячий посторонний предмет.
На сей раз сильно багор не грел. Он и так был горячий, да и мысленно хотел сохранить сучёнышу жизнь. Ибо если баронет умрёт, папочка добровольное признание не даст, а меня братва будет ненавидеть. Что посмел, когда был неправ. И фиг что докажешь. А когда Рома внутри меня пытался сучёныша жалеть, тот же Рома, но, видимо, под контролем Ричи, давал в голове картинки, что делают с людьми разбойники, когда бомбят обоз. Убивают всехчтобы свидетелей не осталось. Жестоко убивают. Женщин, если есть такие, предварительно насилуют. И какие это скоты я, живя тут два месяца, уже представления имею.
Пауза! бросил палачам, выдохшись. Голова начала кружиться, магия энергозатратная штука. Выхлебал залпом полфляги разбавленного мёда. Класс! Ожил. Подошёл к барону.
Ну что, сеньор Аранда, так и будем смотреть, как пытают твоего единственного сына? Он, может, и не мужик уже, может у него яйца вкрутую сварились.
Иди к чёрту! выплюнул Аранда. Демон!
Да ладно, я только начал. Я плотоядно оскалился. Ибо снова подумал о трупах вдоль дороги у обозов, как это ВСЕГДА тут бывает. Всегда, а не обычно, чувствуете магию слова? Сколько людей убито ради того, чтобы это ЧМО выдало своего сучёныша замуж за виконтессу?
А знаешь, что будет дальше? продолжил я. А дальше в ход пойдут твои дочки. Они же лапочки, да? И им такую палочку можно в большее количество интересных мест вставить. Прикинь, как они орать будут!
Барон дёрнулся, да так, что даже двое крупных телохранов из последних сил удержали. Я отпрянул, но настрой не сбил.
Я убью тебя! Убью, сволочь! Ты ничего не сделаешь! Ничего! Они ничем не заслужили этого!
Барон-барон! картинно покачал я головой. А как же соучастие? Они ЗНАЛИ о том, чем ты занимаешься. Скажешь, нет? пронзил его глазами. Нет, не скажешь. Знали. И молчали. А значит, пассивно участвовали. Игнасио, скольких убили твои молодцы?
Они не мои! спалился Аранда. Я криво усмехнулся. Барон понял, что ляпнул, но это уже ни на что не влияло.
Ты им ничего не сделаешь! Не посмеешь! продолжил он.
Да ладно! Думаешь? Я отошёл на несколько метров. Но сначала, конечно, я всерьёз поиздеваюсь над твоим грёбанным сынулей. Ты ж его любишь, да, Игнасио?
Пауза.
Перебейте сеньорито лучевые кости.
Барон не верил. Всё ещё надеялся на что-то. Что? Да фиг их знает этих местных. Тут не принято оставлять в живых. Наоборот, нормальный граф после его признания бы ещё и семью подписал. В смысле казнил всех, кто хоть каким-то боком. А остальных Сделал бы всё, чтобы у потомков выживших не было возможности отомстить, скажем так.
Палач Алькатраса, он был мощнее и здоровее моего, размахнулся огромным кузнечным молотом и опустил по центру между запястьем и локтем левой руки баронета. Естественно, превратив того в калекудаже у нас после такого удара кости вряд ли соберёшь. Что я чувствовал, когда отдал такой приказ? Ничего. Пустоту. Ибо баронет на месте татей сделал бы ровно то же, что делали сами тати. Иначе бы он просто не смог заниматься семейным «бизнесом». Не водил бы сам лично по полям и перелескам баронства их отряды, уводя от стражи, или вообще свалил бы нахрен Да хоть на фронтиры. Или в Альмериюкультурно просвещаться. Я не говорю, что он должен был предать отцаотцов предавать тут не принято. Но он мог хотя бы не участвовать. Но именно он от лица барона прятал по владениям наёмников из Басконии и их коллег, а также проводил через кущеря обозы с награбленным. Пусть лично он не убивал купцов, но для меня это не было оправданием.
Вторую руку! произнёс я, и только после Аранда заголосил:
Нет! Не смей, сукин сын! Я всё скажу! Я скажу! Только оставь его в покое!
Холостой взмах, и палач Альтатраса опустил молот. Я же неспешно, даже равнодушно подошёл к обвиняемому.
Что же ты за человек, Рикардо! Я же тебя вот таким помню! Ты никогда таким не был! прошептал сеньор. По лицу его текли слёзы.
Такимэто каким? сухо уточнил я.
Холодным! Равнодушным! Жестоким! Ты же Ты же был человеком! сформулировал он, рыдая.
А они какими были, Игнасио? прошептал я.
Непонимание.
Кто они?
Те люди. Которых вы убили на дороге?
Сеньора передёрнуло. Ах да, как мог забыть. Это были НЕ ЛЮДИ. Точно также меня не понимали Старый и Катарина Сертория, когда я расписывал в доме легата жестокости при штурме средневекового города моего мира. Они не воспринимают их смерти, как смерти людей! Так же относятся к смерти собак, например. Сдохла? А и сдохла, бывает. От мысли, что я это понял, меня закоротило, кажется, даже вспыхнул. Конвоиры вместе с бароном подались назад.
Ты не человек прошептал сеньор. Нет, ты не человек! Его глаза засветились во вспышке озарения. Я понял! Понял, твою мать! Ты не человек, ты демон! Грёбанный демон, который вселился, когда ваша ведьма убила настоящего Рикардо! Того милого мальчика, которого я нянчил, носил на руках маленьким!
Демон! зло выплюнул он мне в лицо. Можешь делать что хочешь, господь не допустит гибели моей души.
Я подошёл как можно ближе и прошептал:
Идиот! Какой же ты идиот, барон! Ты не нужен господу! Ты накосячил так, что он даже не посмотрит в твою сторону! «Не убий», слышал заповедь? Скольких людей ты под неё подставил? Не в бою, не когда с врагом, а позволив татям их вырезать? Сколько караванов вы бомбанули за эти годы, Игнасио? И ты будешь говорить мне о душе?
Я не дамся тебе, демон! Глаза барона горели решимостью. Моя душа тебе не достанется!
Я же говорю, идиот! покрутил я пальцем у виска. Я не демон. Я нечто куда хуже! Развернулся, зашагал к креслу, выдерживая драматическую паузу.
Кто же ты? Кто ты, чёрт возьми? взвизгул он.
Клиент дозрел. Изо всех сил гася порывы безумия, я вернулся к нему. В зале стояла идеальная тишинанас слушали. Только юный баронет стенал над рукой, создавая мне хоть какой-то фоновый шум.
Я из будущего, барон! Я просто из вашего грёбанного будущего, произнёс ему почти в ухо. И ты не представляешь, сукин сын, насколько хреновое у вас будущее!
Пауза. Чтобы догнал. Понял. И, кажется, до сеньора дошло.
Я знаю то, чего пока ещё не знает никто из вас. Чего вы ещё долго не сможете постигнуть. А ещё ради достижения цели я буду пытать. Буду крушить. Буду подставлять. Я буду делать всё, что хочу, если это поможет мне решить поставленные задачи! Отстранился. Отошёл на шаг. Но при этом я держу слово, произнёс спокойнее и без пафоса. И если даёшь признаниея не трону твою семью.
Слышали, все? крикнул я на весь и так молчащий зал. Граф Пуэбло держит своё слово! И я обещаю не трогать грёбанное семейство барона Аранды, простив и его сучёныша сыночка, если он добровольно даст признательные показания!
Сын мой, нельзя заставлять оговаривать себя, пытая родных и близких обвиняемых! встал священник, тоже сверкая глазами.
Святой отец, ни в коем случае! нервно насмеялся я, повернувшись к этому адвокату. Повторяю, сеньор Игнасио это сделает ДОБРОВОЛЬНО. А значит поведает нам сейчас о таких деталях и нюансах своего преступного бизнеса, о которых мы с вами, падре, да и вообще никто в этом зале, не имеем представления. Да, сеньор Аранда?
Да, сукин сын! зло фыркнул будущий бывший барон.
Что ж, начинай! усмехнулся я, сел на стул и сложил ногу на ногу.
Впервые они пришли ко мне, когда мне было двадцать семь начал виновный. В глазах его плескалась надежда. И гордостьчто защитил-таки свою семью. Это достойно мужчины. Я же почувствовал пустоту, и И всё. Это экзамен, просто экзаменк чёрту любые эмоции, способные помешать.
Глава 3. Si vis pacem, para bellum
«Хочешь мираготовься к войне»
Всё оказалось настолько прозаичным, что даже рассказывать неохота.
К юному семнадцатилетнему баронету, старшему сыну своего отца (мне пятнадцать если что, чел чутка старше моего физического носителя тогда был) подошли хорошие люди и предложили сотрудничество. Дело происходило в Альмерии, куда баронет отправился после первого в своей жизни похода на фронтиры. Без отцовского пригляда отправилсяуже мужчина же. Ну и, разумеется, несмотря на местный достаточно суровый менталитет, усердно бухал, заливая вином увиденное на войне. И из-за этого, по пьяни, встрял в нехорошую историю, поимев дочку одного очень влиятельного сеньора, предназначенную для брака с созданием мощного политического союза, которую иметь было нельзя. Люди о её браке договаривались, когда сеньорита в колыбели лежалаа тут такая засада. Отягающий фактор: сеньор оказался с севера, то бишь голытьба, у которой ничего нет, кроме чести. И за эту честь был готов юного Игнасио пришить, где найдёт.
Но опять-таки, это был нищий граф с севера, даром что граф, и изрядная сумма денег помогла бы уладить конфликт. Очень изрядная. Невероятно изрядная. У баронета такой не было. И у отца его, скорее всего, сразу бы не нашлось, только в рассрочкубаронство на торговом тракте, процветает, насобирал бы. Но опять-таки эти коварные слова «нужно здесь и сейчас». Да и мальчик не мальчик уже, муж.
И баронету помогли. Денег дали, с графом с севера договорились, тот не стал раздувать бучу, забрал обесчещенную (но довольную) дочь и уехал. А сам Игнасио с тех пор На крючке.
Пока был жив отец, его задачей было сообщать через доверенных людей «кому надо» о передвижениях баронской армии. Дабы сеньоры «весёлые люди» избегли виселицы, успевали уйти. А как стал бароном, наладил прямые контакты, и бизнес расцвёл с новым размахом. Единственное условиечастота нападений должна была быть не так, чтобы очень великой. Не более трёх крупных нападений в год. Чтоб повышенное внимание не привлекать. Про мелкие, по его словам, он не в ответе, это творчество сеньоров наёмников, которое он не в состоянии пресечь. Но, однако, и с них он получал отступныевысокие сеньоры честно блюли договорённости. Мне имена этих людей в Альмерии ничего не сказали, дворяне, каких в королевстве тысячи, мелочь, а поди ж ты. Предъявить им ничего не получится, но для себя заставил Трифона всё-всё тщательно запротоколировать.
По сути, к часу ночи барон рассказал всё, что знал, дальнейшее общение стало бессмысленным. Мы накатали ему отдельный пергамент, где было расписано кто, как, когда, кто соучастник, что он добровольно кается и сожалеет, все дела. Затем сеньор поставил роспись, своей рукой, а я за это решил быть милостивым, и сказал, что его повесят не как обычных воров, медленным удушением, а через эшафот. Он умрёт быстро, падением с подмостка, верёвка перебьёт ему шейные позвонки. Барон поблагодарил, и при этом был искренним.
Рикардо, расскажи, как там? произнёс он мне в спину, когда я отпустил Тришку и охрану и собрался уходить сам. Казематы в замке были так себе в плане комфорта, а ещё тут воняло мочой и фекалиями, было не по себе и хотелось побыстрее разделаться.
Идите, кивнул воинам, и, дождавшись скрипа внешней двери, обернулся. Где, там?
В будущем! горели глаза Игнасио.
А ты мне поверил? хищно оскалился я, дескать, я тебя наколол. Не прокатило:
Рикардо, я серьёзно.
М-да, поверил. И отнекиваться не получится. Потому и сдал себя с потрохами. Человек такая скотина, что грудью идёт на доты, когда знает противника. А вот любое неизвестное пугает так, что шарахается от невинной «свечки», но о которой не имеет представления. А я спалился именно тем, что был искренен в тот моментповерил, что это неизведанное на самом деле было. Только это спасло семью барона и его сына (остальную семью серьёзно пытать я, конечно, не собирался, но что-нибудь плохое на камеру сделал бы).
Сел на стул, на котором восседал до этого, но теперь верхом, спинкой вперёд, сложив локти на оной спинке.
Я даже не знаю, что рассказать, честно признался как есть.
Ты сказал, что ничего хорошего там не ждёт, покачал он головой. А что ждет? Как? Почему?
Знаешь, Игнасио, грустно усмехнулся я, по сути своей человек там так и остался тем, кто есть. Тем, кто тысячи лет назад гонял мамонтовэто такие огромные лохматые элефанты севера, они вымерли. Вот только со временем он накапливал опыт и знания, и в первую очередь знания о том, как предать, подставить, облапошить и поработить. И если вы живёте на заре цивилищации, машете железными палками и блюдёте неписанный кодекс чести Хреновой, дрянной, но всё же чести, многие поступки для вас совершать западло То в будущем такой проблемы просто не будет. Всем будет плевать.
Потом я рассказывал про слом средневековья. Про кувалду капитализма, вбивающую остатки феодализма в грунт.
Власть купцов Это жестоко! не мог не согласиться Аранда.
А то! Что хорошего они могут принести в мир? Ничего. Но альтернативы просто нет. Так началась эпоха промышленности, мануфактур. И те крестьяне, что ушли от вас, которых вы выкинули, стали в рабских скотских условиях на них. И кормить их, чтоб не сдохли, никто больше не был обязан
Затем коснулся эпохи первоначального накопления капитала. Треугольник Европа-Африка-Америка. Пиратство, работорговля и грабёжтри кита накопления капитала, из которого создадутся главные владельцы Будущего. Главные владельцы денег, контролирующих всё.
Рассказывал, как появился национализм и нации, что жители разных регионов просто так становились чуждыми друг другу и им прививали взаимную ненависть. Про мировые войны, как способ скинуть на кого-то кризис в собственной системе перепроизводства. Массовый голод, вымирание целых провинций, миллионов людей. Мясорубка на фронтах и Первой, и Второй мировой, стёртые в пыль тысячи городов. Картельный сговор владельцев денег, создавших систему, контролирующую весь мир, без которых никто на планете не мог даже чихнуть. Искусственные конфликты и экономические кризисы, с помощью которых уничтожались те, кто позволял себе вякать, вроде де Голля. Зачистка и грабёж целых стран, но не в угоду других стран, а в угоду банкстеров, владельцев Больших Денег. Отдельно рассказывал про революции, их было много, эфолюция революций интересная наука. Голландия, Англия, Франция Весь девятьнадцатый век Европы И даже немного про Россию.