Лагерь расположился на островке, соединенном с правым берегом Нимана широким каменным мостом. По этому мосту они и въехали на размалеванном языками пламени джипе «чероки», убитой, ржавеющей «ладе» и разнокалиберных байках. Машины поставили так, чтобы загородить дорогу, мотоциклы чуть поодаль. Дежурные заступили на вахту. До полуночи Леа и Рамон, после полуночи до трех Азарод и Полина, с трех до рассвета Хрон и Мумик. Очередь Кадилова и Даздры еще не наступила
Восемь человек. Все, что осталось от отряда из сорока семи беженцев, возомнивших себя охотниками.
Хрон сидел на капоте джипа и пил вермут. Вообще, он пил все, что горит, за что и получил свое прозвище. Этот невзрачный с виду мужичок в замызганном спортивном костюме с надписью «odedas» работал на спиртосодержащих жидкостях и никак не производил впечатления бойца. До поры до времени. Как и Никита, он предпочитал пользоваться огнестрельным оружием, а именно охотничьей двустволкой, доставшейся в наследство от отца. Хрон давно не стригся, отрастил усы и бороду, от него всегда разило перегаром Его напарник, Мумик, напротив, никогда не пил. Раньше Мумик был учителем физкультуры, кандидатом в мастера по волейболу, но однажды что-то случилось. Мумик поседел и перестал разговаривать. Зато стал видеть многое из того, что недоступно обычным людям. И без того худой, он высох окончательно, на него стало страшно смотреть. Присутствие перевертов Мумик фиксировал безукоризненно. Чуял их лучше всякой собаки. Потому, наверное, и жил по сей день. Сейчас Мумик дремал, сидя на рюкзаке и прислонившись к кузову «лады». У его ног валялись окованные серебром кухонные ножи.
Если Мумик спит все в порядке.
Утро доброе, сказал Рамон.
Мумик сонно замычал.
Хрон кивнул, сделал движение бутылкой. На, мол, угощайся.
Рамон привычно отказался.
Ритуал
Лето выдалось пасмурное, некрасивое. Дожди шли неделями. А вот накануне распогодилось, выглянуло солнце. Сегодня и луж не осталось. Земля сухая, день обещает быть жарким.
Заслышав шаги, Даздра приподнялась на локте, выдвинулась из спального мешка. Она всегда спала возле своей «хонды», как и Полина, в принципе. За исключением последних дней, ведь Полина спит с тобой. О Даздре сложно сказать что-то определенное. Она родилась и выросла в срезе с примитивными средневековыми технологиями. Что отчасти роднит ее с Азародом и Леа Отчасти. Даздра вдоволь побродила по параллелям, в одной из них ей выковали когти, в другой девушка добыла байк. Свое настоящее имя она скрывала чтобы не привлечь злых духов. Стрижка налысо, висок украшает татуировка клана.
Привет, Даздра.
Кивок.
Ее когти особая статья. Никто не знал принципа их действия. Ни серебра, ни рун. Ни всяких там древних символов. Возможно, заговор, но Даздра об этом не распространялась.
Ну что?
Вопрос Рамона был адресован «дозорным».
Мумик не ответил. Да и не мог ответить при всем желании. Хрон допил вермут и, размахнувшись, выбросил пустую бутылку в кусты.
Повыли немного. Думаю, волки.
Рамон двинулся к реке.
Спокойно тут, Никита.
И что? Предлагаешь остаться?
Молчание.
Рамон присел на корточки. Уставился в свое отражение. Щетина прет. На голове ерунда. Усталость. А так ничего.
Замок построишь, а, Миша?
Идея, Хрон вскинулся. Я строитель. На Москву раньше мотался. Разнорабочим, каменщиком Отделочником.
Лучше бы библиотеки посещал, Рамон зачерпнул воды. Церковные.
Это к Кадилову.
Не поминай всуе.
Они засмеялись.
Мумик открыл глаза.
Доброе утро, поздоровался Рамон.
Угу.
Как оно?
Дрых, засранец, ответил вместо напарника Хрон.
Обязанность его такая. В лунатичной ипостаси Мумик полезнее всего. Главное не разбудить
Рамон зашагал в обратном направлении. К костру.
Лагерь медленно просыпался. На южной оконечности острова, там, где развалины графской усадьбы переходили в уступы террасы, Леа упражнялся с мечом. Словно в замедленном сне, прорабатывая одни и те же комплексы приемов, то ускоряясь, то замирая в стойках. Самый молодой в группе, от силы двадцать. Кореец или китаец в его срезе Поднебесная разрослась до невиданных пределов
Полина сидела на берегу, вытирая мокрые волосы полотенцем. Рамон улыбнулся ей и сел на прежнее место.
Азарод не проронил ни слова.
Только на бумаге лежала заговоренная пуля. Свинцовая пуля. Рамон взял ее двумя пальцами, задумчиво покрутил. Ничего особенного. Сложно свыкнуться с мыслью, что слова оберегают.
Бери смело, сказал некромант.
Решившись, Рамон вставил патрон в обойму. На страх и риск. Даже сам себе удивился
Подвалил Кадилов.
Ну что, нечестивцы? Не уберегли огонь?
Не уберегли, в тон ему ответил Рамон.
Креста на вас нет.
Анатолий Ефимович Кадилов случай занятный. Достойный упоминания в летописях и исторических хрониках. Духовная семинария, психиатрическая лечебница, должность кладбищенского сторожа, затем смотрителя в городском морге Урюпинска Извилистый жизненный путь. Про Ефимыча ходила тьма разнообразных слухов. Первый: Ефимыч на самом деле не человек, а ангел шестого уровня, воплощенный на земле для борьбы с нежитью. Второй: на одном из кладбищ, где работал «ангел», якобы открылся межпространственный портал, и переверты попытались прорваться в мир, охраняемый Кадиловым; несколько недель герой доблестно отражал атаки «нечистых», а затем вторжение захлебнулось. Едва ли не единственный случай, когда оборотни отказались от своих целей. Говорят, там они понесли потери, сопоставимые разве что с небольшим локальным конфликтом где-нибудь в Чечне или Заире Третий: Ефимыч поддерживает постоянный контакт с архангелом Гавриилом и регулярно отчитывается перед ним о достижениях, получая новые задания и «переводы». Четвертый, и далеко не последний: означенный «ангел» специализируется не только на перевертах, но также на вампирах, ведьмах, зомби и некромантах, коих истребил за свою жизнь немеряно Рамон знал лишь то, что Ефимыч неплохой мужик. Старший в группе. Наиболее опытный, это факт. Умеющий грамотно строить оборону, конструировать хитрые ловушки и применять нестандартные тактические решения. Что до вампиров и ведьм Рамон их не встречал. Ни разу. Во всех предыдущих слоях он воевал исключительно с перевертами. Зомби Тоже, видимо, байка. Некроманты Далеко ходить не нужно. Вот он, Азарод, рукой подать. Никто не трогает.
Пользовался Ефимыч заговоренным стилетом, обрезом дробовика и прибором ночного видения. Ему хватало. Таскал с собой повсюду икону Божьей Матери, много курил и выпивал. То есть на роль ангела никак не годился. Рамона звал по имени и говорил, что встречал раньше одного Никиту, бомжа и грешника, «сложной судьбы товарища». Прошлое Кадилов вспоминал редко и с неохотой.
А ты молился, Ефимыч, перед завтраком? к мертвеющему костру подсел Хрон.
Само собой.
Иегова одобрил трапезу?
Не богохульствуй, Ефимыч замахнулся на Хрона иконой. Дозорный притворно отшатнулся, закрывшись руками.
Прости дурака! Не вели казнить
На шутки спутников Кадилов не обижался. Привык
Мумик принес охапку дров и сухостоя, добровольно возложив на себя обязанности кострового. Вскоре реанимированный огонь благодарно затрещал, вгрызаясь в ветки. Подтянулись Леа, Полина и Даздра. Девушки расчесывали мокрые волосы гребнями, найденными в одном из брошенных селений. Азиат был непроницаем. Как обычно.
Садитесь, детки, Ефимыч подвинулся ближе к Рамону. А ты, Никита, складывай свои причиндалы. Есть пора.
Раскомандовался, буркнул Рамон. Но «причиндалы» свернул и отнес к джипу. Инструмент, обоймы, патроны и серебро сунул в багажник. Ствол кинул на переднее сиденье.
Вернулся в круг.
Полина уже разогревала котелок с кашей, Хрон и Мумик готовили импровизированный стол: раскладывали на пожелтевшей газете хлеб, зелень, вскрывали консервы. Хрон извлек из кармана початую бутылку «Клюквенного бальзама», заткнутую пробкой от шампанского. Запасливый. Ага, вот и кружка с сиськами (обычная пластиковая кружка с намалеванным женским лицом и торчащими грудями, изначально предназначенная для кофе). А вот и ложки.
Хрон откупорил бальзам и налил. Протянул Ефимычу. Тот, перекрестившись, выпил.
Аминь, не сдержался Рамон.
Ефимыч промолчал.
Леа снял с костра котелок, Даздра принялась накладывать кашу.
Ну, заметил Хрон. Между первой и второй
Кроме них с Ефимычем никто не пил. Кто за рулем, кто не привык. Рамона напрягала обстановка. Не те места.
Гиблые места. Злые. Каменные двух-трехэтажные домики, мощеные булыжником улочки городов, фермы, обилие погостов Изнанкой заброшенные фабрики, мертвые электростанции, обвисшие провода, истресканные автострады Словно фреска, где один культурный слой проступает из-под другого. Как день проступает сквозь ночь.
Рамон доел кашу и отставил миску.
Надо решать, сказал он. Что делать дальше.
Заканчивался бензин. Доедали последние консервы. Никто из отряда не знал этот мир достаточно хорошо, чтобы сойти за проводника. От карт было мало проку они составлялись в старые времена и описывали другую реальность. До вторжения. Конечно, названия некоторых районов и географических объектов сохранились, но вот города Что города, что дороги пришли в негодность, и проехать теперь можно далеко не везде. Редкие группы людей идут лесами, звериными тропами и просеками Там их и едят. Потому что в городах перевертам охотиться не на кого. Все свои
Мы в пятнадцати километрах от Ильинска, сказала Полина, разворачивая карту. Вот основная трасса, шестьдесят четвертое шоссе. А здесь, за поворотом, заправочная станция.
Была, хмуро поправил Ефимыч.
Я слышал об этой заправке, сказал Хрон. Там работает человек из Форта. Обслуживает беженцев.
Чушь, возразил Азарод. Откуда топливо?
Хрон пожал плечами.
Рядом железная дорога. Сами оборотни и доставляют.
Переверты не пользуются транспортом, возразил некромант.
Кое-кто пользуется.
И не знают, что этот парень из Форта?
Хрон махнул рукой и приложился к бутылке.
Допустим, Рамон вытер салфеткой пальцы, что заправка существует. Что этот мифический заправщик действительно помогает прохожим.
Проезжим, буркнул Хрон.
Допустим, Рамон повысил голос, что он пока еще человек. И успешно маскируется в гадюшнике среднего масштаба. На несколько тысяч тварей. Днем он живет среди них, общается, ходит в магазины
Он живет на станции, снова перебил Хрон.
Откуда тебе известно? вступил в разговор Леа.
С людьми надо проще быть. Не шугаться от них, как черт от ладана. Помните тех фермеров из Заполья? Мы их в четверг повстречали.
Рамон помнил. Дикая семейка. Отец на грани нервного срыва, поминутно хватается за дробовик. Растрепанная, с мутным взглядом мать. И двое детей, брат и сестра. Сестра старше, ей около пятнадцати, все норовит отдаться кому-нибудь. За банку консервов. Или пузырь вина. Рамон накормил их, подкинул немного патронов и отправил с миром. Чтобы спустя два дня наткнуться в лесу на останки. Кровавая каша, лиц не узнать. Полчища мух. И погнутый, со следами зубов на прикладе, дробовик.
Они тебе про заправщика сказали? спросила Полина.
Они, подтвердил Хрон. Я их когда из лагеря выпроваживал, мужик тот дерганый, Петрос, поворачивается и говорит: бензинчик, мол, у вас иссякнет скоро. Так и сказал «иссякнет». И масло тоже. В Ильинске человечек есть, Матей. К нему обращайтесь. Обосновался на отшибе, в городе нечастый гость. У него и остановиться можно. А какой, говорю, ему резон с такими, как мы, связываться? А такой, что он из Форта. Чуть ли не вербовщик. Мы, типа, и сами бы к нему забрели, да только боимся. Лучше обойдем этот, мать его, Ильинск. От греха подальше.
Обошли.
Ладно, Рамон подвинул к себе карту. Чтобы туда попасть, придется ехать через город. Или делать крюк.
Мумик что-то промычал.
Зачем крюк? удивился Хрон. Сейчас утро. Никто нас не тронет. Оборотни сейчас в отходняке. Тихие и мирные.
Ты что, об иерархах не слышал? обратилась к нему Даздра.
Все замолчали.
В наступившей тишине было слышно, как Ниман шуршит в прибрежных камнях. Не журчит, а именно шуршит, что показалось Рамону ненормальным. С другой стороны что здесь нормально? Вот, к примеру, названия. Выше по реке, километрах в пятидесяти, стоит Родевиниум. А ниже, на шестьдесят четвертом шоссе Ильинск. Конечно, если допустить, что где-то рядом пролегает граница Но никаких границ нет. Нет даже намека на существование различных государств и этносов. Все говорят на одном языке, отдаленно напоминающем польский. Рамон знал его, как и остальные члены группы. Потому что хорошо подготовился прежде чем шагнуть в портал.
Слышал, Хрон был настроен скептически. Но не видел ни одного.
Повезло, Даздра поежилась.
А ты?
Я?
Ты. Встречалась с ними?
Мельком, Даздра любила уклоняться от прямых ответов. Видела одного. Издалека.
И что?
Ушла на байке.
А он?
Он ел. Днем. Склонился у обочины и ел кого-то. На меня даже не взглянул, когда мимо проносилась.
Больше ее никто не расспрашивал.
Даздра встала и покинула круг.
Иерархи кочующая по срезам мрачная легенда. Эта легенда гласит, что самые древние и мудрые переверты развили в себе способность самоконтроля. Что им подвластны любые превращения в любой момент. И что их невероятно сложно убить. А главное они полностью контролируют свой разум после оборота. Иерархов мало, ведь смертность перевертов высока. Их удел постоянное сражение. Война с людьми. Везде и всегда.
Не верю, буркнул Хрон. И допил «бальзам».
Всякое бывает, рассудительно заметил Азарод.
Вот скажи, Ефимыч, не унимался Хрон. Существуют они, эти иерархи? Или нет? Ты из нас самый опытный. Вот и скажи.
Не скажу, отрезал Ефимыч.
И все. Накатило что-то на старика
Так, Рамон, как всегда, оказался силой, пресекающей споры. Кончаем дебаты. Кто поедет?
Мумик издал неопределенный звук.
Ты спи. И ты, Хрон, тоже. Состав такой: я, Леа, Ефимыч. Вопросы? Возражения?
Молчание.
Ждете до завтрашнего утра. Максимум. Не возвращаемся снимаетесь. Действовать будете по обстановке.
Сказав это, Рамон направился к джипу.
* * *
Проселочная дорога петляла меж деревьев, словно лента Мёбиуса. Рамон, сидевший за рулем, уже начал сомневаться, что «трасса» вообще куда- либо ведет.
Ефимыч, ты уверен, что мы тут проезжали?
Кадилов чиркнул спичкой. В салоне завоняло «беломором».
Ясен пень.
Рамон опустил стекло.
Наконец, они выбрались на шоссе. Неровное, в выбоинах, украшенное гнутым, насквозь проржавевшим дорожным знаком. Краска слезла, Рамон не смог разобрать, что знак означает. Леа спал.
Джип повернул на восток.
Глупо как все, Ефимыч, сказал Рамон. Ведь мы не за этим сюда пришли. Не убегать.
А зачем?
Дорога, прямая как стрела, упиралась в горизонт. Рамон ехал на шестидесяти километрах. Не хотел рисковать.
Я наемник, Ефимыч. В моем мире есть посредник, он знает все о вратах и соседних слоях. Через него меня нанимают. Выполнив задачу, я возвращаюсь домой. Тратить деньги. Сейчас я работаю на Форт. Полина тоже. Мы из одного мира.
Кадилов докурил сигарету и выбросил бычок. В окно.
И ты, Никита, никогда не был в оккупированных слоях?
Рамон покачал головой.
Ясно. Только авангарды.
Вроде того. А ты?
По-всякому.
Я хотел сказать сейчас.
А Кадилов на некоторое время задумался. Иисус сказал мне: иди в сей край, истребляй нечисть.
Я серьезно.
И я. Видишь ли, Никита, у оккупированных реальностей нет будущего. Лишь надежда. Они собирают отовсюду таких, как мы. Отдают последнее. Форт их последний шанс. Собрать армию и двинуться в крестовый поход. Вернуть свое. Пусть не все. И не сразу. Ты приехал за деньгами. А я просто должен был. Понимаешь?
Кажется, да.
Переверты как саранча. Они рвутся во все параллели, вытесняют наш вид. Замещают собой. А здесь они сломают себе зубы.