Прежде чем я успела осмыслить его слова, все взгляды в комнате переключились на меня.
Всё ещё глядя на свои распластанные пальцы, я прокрутила в голове слова Джона.
Как только я это сделала, в моей груди расцвела надежда.
Это была маленькая надежда, такая маленькая, что я почти боялась в это поверить, боялась даже признать её. Но это уже что-то.
Ага, сказала я, прочистив горло. Посмотрев на остальных, я увидела угрожающий взгляд, уже проступивший в глазах Балидора.
Да, Джон, повторила я. Именно так.
Затем Вэш удивил меняможет, удивил нас всех.
Он усмехнулся.
Я всё ещё смотрела на эту улыбку, пытаясь понять, искренняя ли она, когда он усмехнулся вновь.
Глава 5О чем ты говоришь?
Задержав дыхание, я наблюдала, как Балидор выходит из органической камеры.
Это всего лишь четвёртый раз, когда я наблюдала, как он туда заходит, хотя я знала, что он побывал там намного больше раз. Его лицо выглядело примерно так же, как и в другие три раза, что я видела его в конце одной из таких сессий.
Он не посмотрел на меня перед тем, как повернуться и закрыть дверь в резервуар. Я наблюдала, как он методично запирает её, активирует главный замок с помощью клавиатуры справа от органического засова, и поворачивает вентиль, который под давлением запечатывал шов с наружной стеной.
Дверь выглядела так, будто ей место в банке, а не в тюрьме. Один лишь органический материал, не считая засовов из мёртвого металла, был толщиной в метр с обеих сторон. В центре, где находилась большая часть механики, его толщина достигала полутора метров.
Я нарочно держалась подальше от станции охраны, где я могла видеть и даже слышать их разговор.
Теперь же, посмотрев на лицо Балидора, я об этом пожалела.
Я смотрела, как лидер Адипана приближается ко мне, и я ощутила, как всё моё тело холодеет при виде злости, скрывавшейся под мрачным выражением его лица.
Сглотнув, я осторожно прикоснулась к его свету своим.
Ну?
Он не может высвободиться, сказал Балидор. Ошейник выдержит.
Я почувствовала, как мои руки сжимаются в кулаки вдоль боков, но всё моё тело болело. Я должна привыкнуть к этой боли. Высоки шансы, что мне придётся привыкнуть к ней на всю жизнь. Я уставилась на запечатавшуюся дверь, избегая толстого органического окна.
«Я не сажала его в клетку, сказала я себе. Я этого не делала».
Но на самом деле я это сделала. Я сделала это, и даже намного хуже.
Я это уже знала, сказала я. Если только раньше ты мне не врал?
Мы всё ещё проводим тесты, Высокочтимый Мост, вежливо сказал он. Вопреки формальности его тона я ощущала, что моё замечание резануло по нему. Обычно требуется некоторое время, чтобы определить лимиты света видящего. Особенно в случае с неиспытанными средствами сдерживания.
Изучая его лицо, я пыталась решить, стоит ли мне извиниться.
Его взгляд метнулся к моим глазам.
Нет необходимости, Высокочтимый Мост.
Вновь скрестив руки на груди, я поколебалась всего несколько минут, затем кивнула.
У тебя есть для меня ещё что-то? О Ревике.
Пока что это всё. Сдерживающие механизмы, похоже, работают, он помедлил, бросив на меня ровный взгляд. Это немало, Высокочтимый Мост. Мы никогда прежде не пытались удержать в клетке видящего-телекинетика. Не без мощной дозы седативных
Ты абсолютно уверен, 'Дори? перебила я. Он не притворялся? Нам важно знать наверняка. Пока мы не перешли к остальному, я почувствовала, что в моём горле встал ком, а пальцы стиснули края длинной свободной рубашки, в которую я была одета. Вэш сказал, что одной лишь камеры может оказаться недостаточно, чтобы отсечь Дренгов. Ошейник должен работать. Обязан.
Балидор посмотрел мне в глаза.
Я заметила, что он выглядел усталым. Даже измотанным, словно он нёс на себе какое-то невидимое бремя. Когда я посмотрела на него, его губы изогнулись в лёгкой улыбке.
Он не притворялся, сказал он.
Я почувствовала, как при звуках ровной уверенности в его голосе мой скептицизм усиливается.
Откуда ты знаешь?
Балидор покачал головой, щёлкнув языком в манере видящих.
Я уже делал это ранее, Элисон, напомнил он мне. Более того, я делал это с этим самым существом. Видишь ли, я немного знаю его.
Мой подбородок напрягся.
Вновь посмотрев в лицо Балидору, я увидела в его выражении печаль, исчезнувшую перед тем, как он опять поразил меня, потянувшись, чтобы ласково убрать волосы с моей щеки и шеи. Я напряглась, но он так же просто убрал руку. Меня поразил не столько сам факт, что он это сделал, сколько нежность, скрывавшаяся в этом жесте.
Его тон смягчился.
Поверь мне, Высокочтимый Мост. Если бы он мог освободиться, то мы с тобой сейчас не вели этот разговор.
Я встретилась с ним взглядом. В этот раз я увидела в его глазах нечто большее. То есть, нечто помимо злости.
Это даже могло быть сожаление.
Что ты говоришь ему, 'Дори? хрипло спросила я. Когда ты заходишь туда? О чём ты говоришь с ним?
Это имеет значение?
Да. Имеет. Для меня имеет.
Выражение лица Балидора сделалось пустым, непроницаемым.
Тогда тебе придётся спросить его самой, Высокочтимый Мост, сказал он.
Я опять увидела ту многогранную эмоцию, но он уже отвернулся.
но не сейчас, добавил он, и его тон сделался деловым. Ты не войдёшь туда одна, Элли. Ни в коем случае. По правде говоря, я бы предпочёл, чтобы ты вообще туда не заходила, так что, пожалуйста, не пытайся уговорить кого-то другого сопровождать тебя, пока мы не закончим все тесты.
Я видела, как ожесточается его лицо, пока он смотрел в дальнюю стену.
Всё ещё глядя в никуда, он сложил руки в манере видящиху основания его позвоночника на пояснице.
Вопреки тому, что я сказал, я не хочу, чтобы ты рисковала, сказал он, бросив на меня один взгляд. Мы посвятим ещё несколько дней конфигурации ошейника. Протестируем ещё несколько раз, чтобы убедиться, что я прав, а также испытаем конструкционные границы самого резервуара. Мы удостоверимся, что всё соответствует параметрам, которые дал Вэш, и только потом будем делать всё остальное, ладно?
Он вновь посмотрел на меня.
Вопреки вежливости его тона я видела в его глазах угрозу.
До тех пор держись от него подальше, Мост Элисон. Даже имея газ в качестве подкрепления, было бы глупо рисковать и пускать тебя к нему. Мы не имеем ни малейшего понятия, как он отреагирует.
На долю секунды я подумывала поспорить.
Увидев сердитое выражение его лица, я этого не сделала. Вместо этого я кивнула в ответ на его слова, обвив руками своё туловище.
Когда он увидел, что я не стану спорить с ним, усталость опять проступила в его выражении лица и свете. Всё ещё молча, я сохраняла нейтральное лицо, наблюдая за ним.
Он не задержался настолько, чтобы я сделала какие-то настоящие выводы.
Отвернувшись от меня, он напряжённо зашагал по коридору. Я смотрела, как он сворачивает на развилке направо, шагая по более крупному из двух проёмов, который вёл к следующему участку подземных туннелей.
Я задалась вопросом, когда он в последний раз спал, затем вытолкнула эту мысль из своего сознания.
Только когда он по-настоящему ушёл далеко, мой взгляд вернулся к массивной зелёной двери.
Глава 6На веки вечные
Сам того почти не осознавая, Джон обнаружил себя в сегменте туннеля, ведущего к гигантскому органическому аквариуму-клетке, в котором они держали Ревика.
Даже с такими штрихами прошлого вроде двери, похожей на вход в банковское хранилище Дикого Запада, резервуар всё равно умудрялся выглядеть ретро-футуристичным, как что-то из «Двадцать тысяч льё под водой».
Как и видящие, он начинал думать об этом пространстве, как о «Резервуаре».
Джон пришёл туда почти бессознательно.
То есть, он подумывал пойти уже несколько дней, но так и не набрался смелости принять настоящее решение. Он пытался оправдать и своё желание пойти, и своё нежелание видеть Ревика таким, прикованным цепями внутри органического пространства.
Он знал, что Элли чувствовала ответственность за это, но правда в том, что они все сделали это с ним.
Джон ведь не позвонил Ревику и не предупредил, что она планирует. Хоть он и не знал, что она намеревается именно похитить его, они все так или иначе согласились, когда она объяснила свои мотивы.
Ну, может, все, за исключением Балидора.
Джон добрался до первого контрольно-пропускного пункта ещё до того, как полностью признался себе, куда он направляется.
Даже после этого он сказал себе, что лишь навестит видящего, которого назначили следить за камерами наблюдения в камере. Поскольку видящим за консолью этой ночью оказался Дорже, ложь звучала почти убедительно.
Но он знал настоящую причину, по которой идёт туда.
Он также невольно думал, что визит слишком давно откладывался, учитывая, кем для него был Ревик, а также тот факт, что Ревик был рядом с ним в самый худший период его жизни. В том бункере под Кавказскими горами, где Териан месяцами держал их в плену и пытал, Ревик стал спасательным кругом для него и Касс. Только благодаря ему они оба выбрались оттуда, относительно сохранив рассудокне говоря уж о том, что они выжили.
Так что у Джона имелись свои причины хотеть поговорить с Сайримном, бичом человечества.
Исходя из этого, он поддерживал Элли в плане того, что она пыталась сделать.
Он не мог сказать, что полностью понимает, что она пыталась сделатьособенно в плане операции по вытаскиванию Ревика, но он определённо поддерживал саму концепцию. Он встречался со своим зятем, Syrimne dGaos, во плоти всего один раз, и этого хватило. Он знал, что Ревик утратил свою душу где-то в процессе обратного превращения в это древнее, более мифическое существо.
Конечно, Джон также знал, что его мотивы отчасти эгоистичны. Как и Элли, он хотел возвращения «настоящего» Ревикато есть, того видящего, которого он изначально знал в этом теле. Чёрт, да Ревик был одним из его лучших друзей, пока Сайримн не занял его место.
Более того, он был членом семьи. Даже в отрыве от его брака с Элли.
Джон скучал по нему.
Он скучал по молчаливому видящему с сухим чувством юмора, который умудрялся смешить его даже тогда, когда их пытал Териан. По тому, кто учил его языку видящих, прекси; кто рассказывал ему про Барьер и Третий Миф, в основном для того, чтобы отвлечь его и Касс от реальности пребывания в плену Териана по тому, кто позднее научил его, как чистить и заряжать пистолет и стрелять из него; как готовить ingrat, пряное блюдо видящих, по вкусу напоминающее грязь по тому, кто терпеливо учил его mulei и языку жестов видящих по тому, кто спас ему жизнь.
Тот видящий, вопреки его странностям, неуверенности в себе и предрассудкам, был хорошим парнем с добрым сердцем, и без знатной доли абсолютно, бл*дь, ужасающих частей, которые образовывали Сайримна.
Сайримн, напротив, содержал их все.
Но Джон соглашался с утверждением Элли: в самой идее о том, чтобы вновь его разделить, было что-то неправильное.
Разделять личность, которая тебе якобы не безразлична, чтобы получить «хорошие куски»это просто неправильно.
Более того, она любила опасного психопата. Джон подозревал, что она любила его и как Сайримна. Он также подозревал, что отчасти она винит себя в случившемся с ним. Более того, она хотела помочь всему емуа не оставлять какие-то его части гнить.
Вэш с ней соглашался.
И Дорже, и многие другие.
Даже Балидор, казалось, соглашался, хотя Джон подозревал, что им двигали другие мотивы.
Балидор хотел смерти Ревика, или как полной его нейтрализации. Он считал, что разделение Ревика на части представляло собой потенциальную угрозу, которая, скорее всего, и во второй раз рванёт в будущем, даже если сам Балидор до этого времени не доживёт.
Он признался Джону, что не собирается оставлять это бремя будущим поколениям его людей, или будущим человеческим поколениям.
С точки зрения Балидора, Ревик был всё ещё относительно молод.
С другой стороны, Балидор не совсем мог объективно смотреть на вещи, когда дело касалось Ревика. Он уже дважды сражался с Сайримном, и оба раза едва не погиб. Он видел, как тот без разбора убивает всех подряд, настраивает видящих против видящих, людей против людей. Он видел, как тот вызывает смерть и разруху всюду, куда бы ни пошёл. Он не допустит повторения этого кошмара, сказал он Джону.
В отношении Ревика и объективности у Балидора имелась и другая проблема.
Джон сильно подозревал, что Балидор отнюдь не слегка влюблён в его сестру.
Вытолкнув мысли об этом бардаке из головы, Джон вздохнул, добравшись до ряда крутящихся кресел, прикрученных болтами перед главным окном резервуара. Он положил руку на плечо Дорже, развалившегося в кожаном кресле.
Дорже, уложивший ноги на консоль безопасности перед собой, резко подпрыгнул и сорвал с себя гарнитуру, которую Джон и не заметил под прямыми чёрными волосами видящего.
Батюшки, Джонатан!
Джон подавил смешок, виновато подняв ладонь.
Прости. Не видел, что ты в виртуалке.
Наблюдая, как Дорже приходит в себя, с ругательством швырнув органический компонент на консоль и заправив пальцами отросшие волосы за ухо, Джон невольно заулыбался шире.
Батюшки, Дорж?
Я некоторое время прожил в Англии.
Правда? И когда же они там перестали употреблять «батюшки» в Англии? Потому что я не припоминаю, чтобы слышал такое от кого-нибудь в последние несколько раз, когда я там был.
Некоторое время назад.
Джон улыбнулся во все тридцать два.
Некоторое время назад? Очень расплывчато.
Да. Так и есть, Дорже фыркнул, заметив улыбку Джона. Заткнись, кузен Джон.
Джон расхохотался по-настоящему и плюхнулся на мягкое сиденье рядом с ним. Он нежно улыбнулся видящему с тибетской внешностью и поцеловал в щеку. После небольшой паузы Джон повернул голову, посмотрев через одностороннюю органическую панель в зеленоватый пузырь резервуара.
Поначалу, не увидев ничего, кроме пустых изогнутых стен, он не был уверен, что испыталразочарование или облегчение.
Затем его глаза нашли Ревика.
Даже это не рассеяло ощущение нереальности.
Ревик выглядел меньше обычного, почти по-детски уперев локти в колени. Точнее, резервуар внутри оказался намного крупнее, чем Джон представлял по разговорам видящих. Вовсе не походя на тюремную камеру, он простирался достаточно далеко, чтобы сгодиться под общую комнату или, может быть, под тренировочный зал для толкания штанги и mulei.
Ревик, представлявший собой асимметричный силуэт тела и скрещённых рук на расставленных коленях, как будто вообще не занимал места в этом пространстве органической плитки. Он неподвижно прислонился к изогнутой стене, уложил темноволосую голову на руки и, видимо, заснул. Не имея возможности видеть его лицо, Джон поймал себя на неспособности отреагировать на его заточение.
Такое чувство, будто он видел его по телевизору.
Джон даже не мог разглядеть ошейник из-за позы, в которой он сидел, а также из-за того факта, что пол резервуара начинался на добрых пару метров выше консоли охраны. Он гадал, что чувствовала Элли, видя его там, прикованным к стене в этом огромном, похожем на аквариум пространстве.
Когда он подумал об этом, что-то в его разуме щёлкнуло.
Неудивительно, что они называли это место «Резервуаром». Оно действительно выглядело как аквариумный резервуар для дельфинов или какого-нибудь другого огромного морского млекопитающего.
Есть новости о том, что случилось в Гонконге? спросил Джон. С теми канистрами газа? Кто-нибудь взял на себя ответственность?
Дорже одной ладонью показал жест «нет», не поднимая взгляда.
Балидор сказал, что кто-то из его людей над этим работает. Уверен, он даст нам знать, когда они что-нибудь найдут.
Джон наблюдал, как Дорже возится с одним из инструментов на панели.
Ещё что-нибудь интересное? небрежно спросил он, взглянув на Ревика у стены.
Нет, Джон, сказал Дорже.
Он ничего не сказал?
Я же сказал, нет, Джон.
Джон слабо улыбнулся.
Необязательно раздражаться из-за этого.
Ты прекрасно понял, что я имею в виду. Я имею в виду «нет». Ты не можешь туда пойти.
Джон вскинул бровь, нахмурившись.
Я думал, мы говорили об этом?
О том, что ты в свободное время заводишь дружбу с опасными психопатами-убийцами? Дорже поднял взгляд от панели. Говорили. Кажется, я сказал не делать этого.
Нет, сказал Джон, ощущая, как его раздражение немного усиливается. О том, что ты читаешь меня без спроса. О том, что ты знаешь вещи, о которых я должен тебе сам рассказать.
Мне не нужно читать тебя, Джон. Только не тогда, когда ты сидишь рядом со мной и думаешь как громкий американец прямо мне в ухо, ворчливо сказал Дорже, показывая на то своё ухо, которое находилось ближе к Джону. Не чтение. Это слушание. Неспособность отгородиться от громкого звука, который поступает прямо мне в ухо.
Джон рассмеялся, не сумев ничего с собой поделать. Он хлопнул его по руке.
Американец, да? Уверен, что это не очередное обозначение червяка?
Не все червяки такие громкие.
Джон снова шлёпнул его по руке, улыбаясь.
А это ещё что должно значить?
Дорже в упор посмотрел ему в глаза.
Нет, Джон. Совершенно точно нет.
Джон нарочно подумал о сексе, о прошлой ночи, когда
Прекрати, Дорже наградил его сердитым взглядом. Я серьёзно, Джон. Это не сработает.
Джон широко улыбнулся.
Ты в этом так уверен?
Да, я уверен! Дорже смотрел серьёзно, почти с болью. Слушай, кузен любовь моя. Дело не в твоей раздражающей дружбе с этим безнадёжным Фиграном.
Да брось! вспылил Джон. Фиграну уже лучше. Даже ты так сказал. И в любом случае, это совсем другое!
Я знаю, что это другое! рявкнул Дорже. Именно это я и пытаюсь тебе сказать!
А Фигран был чисто жалостью с моей стороны. Ревикмой друг.
Дорже покачал головой, раздражённо щёлкнув языком.
Когда он в следующий раз посмотрел на него, в его тёмных глазах стояли сильные эмоции.
Послушай меня, сказал он. Я знаю, он был твоим другом. Но он бл*дский убийца, Джон. Не такой, как Фигран даже не такой, как Териан. Ты понятия не имеешь, с кем имеешь дело в лице него.
Он спас мою жизнь, Дорж.
Это был другой мужчина.
Не совсем.
Да, совсем! возразил Дорже, раздражённо повысив голос. Послушай меня. Теперь он отличается даже от того, каким ты встречал его как Меча, Джон. Отличается от мужчины, которого ты видел в Дели или в Китае. Он уже не тот.
Так каков он тогда? спросил Джон, не скрывая скептицизма.
Он совершенно затерялся в том, что они из него сделали! сказал Дорже. Никаких тормозов, Джон. Не осталось ничего, чтобы держать его чувства под контролем. Он перескакивает с одного на другое без предупреждения, без причины и всё это сломлено, разъединено. Травма и ненависть, всё то, что они с ним сделалиэто всплывает на поверхность, и ему ни до чего нет дела. Ни до чего, Джон! У этих частей нет сожаления, нет совести. Я наблюдал за ним, когда там был Балидор. Он как животное, Джон.
Джон поднял ладони и позволил им упасть на бедра.
Ладно, слушай, сказал он. Я понимаю. Он запредельно страшный. Но он же всё равно животное, посаженное на цепь, верно?
Цепи рвутся, Джон.
Ага а от Балидора я слышал, что ошейник держится прекрасно. Он сказал, что тестировал его. Уже несколько раз.
Да, Дорже кивнул, перебив его резким жестом на языке видящих. Пока что да. Пока что он работает. Балидор всё ещё хочет провести несколько тестов.
Ага. Ладно. Но если Ревик собирался бы сломать эти цепи, то ты правда думаешь, что он потратил бы этот шанс, чтобы добраться до меня? Низшего, громко думающего шурина? Ты не думаешь, что он попытался бы добраться до рыбки покрупнее? Например, до Балидора? он сглотнул, пожав одним плечом. Или Элли?
Дорже не улыбнулся и даже не перевёл взгляд. Он лишь щёлкнул языком, уставившись в резервуар.
Он не навредит мне, Дорже, тише произнёс Джон.
Чушь, в глазах Дорже проступила злость, когда он повернулся. Что за дерьмо ты пытаешься мне впарить, Джон? Ты не только человек, ты ещё и её брат. Почему бы ему не увидеть в тебе продолжение её или даже Балидора? Букашка-человек, если уж на то пошло. Достойная уничтожения уже по одной лишь этой причине, особенно с твоим-то громким разумом.
Джон скрыл улыбку.
А твоя точка зрения отличается чем?
Тымоя букашка, рявкнул Дорже, отказываясь смягчаться. Забей, Джон! Ответнет!
Джон невольно улыбнулся ещё шире.
Дорже не ответил тем же. Он лишь покачал головой, крепко скрещивая руки поверх футболки с Radiohead. Когда-то это была любимая футболка Джона, но они оба пришли к выводу, что на Дорже она смотрится лучше.
Джон покосился на джинсы видящего и осознал, что они тоже принадлежали ему.
Ни за что, бл*дь, зло взорвался Дорже на своём английском с сильным акцентом. Нет, Джон. И если ты попросишь меня ещё раз, я позову Балидора и заставлю выгнать тебя отсюда. Навсегда, для пущего эффекта он опять наградил его гневным взглядом. Я серьёзно, Джон. Я не пущу тебя туда.
Джон лишь пожал плечами, откинувшись на спинку стула с мягкой обивкой.
Положив ладонь на бедро Дорже, он вздохнул и уставился в потолок, медленно массируя его мышцы.
Ладно, миролюбиво согласился он. Как скажешь, Дорж.
Это не сработает, Джон.
Я услышал тебя, чувак. Расслабься.
Джон продолжал массировать ногу видящего, разминая мышцы так, как нравилось Дорже.
Когда спустя несколько минут он не прекратил, Дорже откинулся на спину, всё ещё напряжённо скрестив руки на не слишком широкой, но мускулистой от mulei груди. Продолжив массаж, Джон увидел, как другой мужчина через несколько минут закрыл глаза.
Джон подождал ещё немного, продолжая разминать мышцы его ноги. Ощутив, что Дорже начинает поддаваться, расслабляться, он скользнул поближе к нему. Видящий вздрогнул, но не посмотрел ему в глаза и не оттолкнул его руки. Он молча сидел там, пока Джон массировал его ногу. Ещё через несколько минут Дорже издал тихий звук, задышав тяжелее.
Гад ты, Джон. Даже для человека.
Не похоже, чтобы ты так уж возражал.
Я серьёзно. Не круто, Джон.
Но длинные пальцы Дорже стиснули рубашку Джона и притянули ближе.
Я знаю, отозвался Джон. Он поцеловал Дорже в шею, затем в губы. Он затянул поцелуй ровно настолько, чтобы видящий потянулся за ним, когда он поднял голову.
Я не забуду этого, коротко добавил видящий. Это злоупотребление, Джон использование в своих интересах того, кем я являюсь.
То есть, то, что ты делаешь каждый день со своими супер-силами видящих?
Это другое. Это личное.
А мой разумне личное?
Я не всегда делаю это намеренно начал Дорже.
Не всегда? Джон улыбнулся. Как скажешь, кузен.
Я серьёзно, Джон. Наши отношения будут напряжёнными, если ты продолжишь в том же духе Дорже резко умолк, когда Джон потянулся к его ремню. Его голос сделался хриплым, он закрыл глаза, стараясь контролировать дыхание. Он крепче стиснул Джона, притягивая его ближе.
Джон ощущал от него прилив желания, похожий на импульс жара в груди, и в следующее мгновение ладонь Дорже сжалась.
Мать твою. Ненавижу, когда ты так делаешь. Знаешь же, что ненавижу.
Знаю, пробормотал Джон, всё ещё всматриваясь в его лицо. Но ты же простишь меня, кузен, вновь поцеловав его, он слабо улыбнулся. Он знал, что победил, когда увидел в глазах Дорже остекленевший взгляд.
Может, и не прощу. Я не буду прощать вечно, Джон.
Да, будешь, сказал Джон. На веки вечные, кузен и я тоже буду вечно прощать тебя.
Глава 7Первый контакт
Вопреки тому, что он сказал Дорже, Джон вошёл в резервуар с осторожностью.
Войдя за тяжёлую органическую дверь, он дождался щелчка замка, означавшего, что шов в толстой органической стене запечатался.
Он знал, что Дорже стоял за консольюнаверное, он побежал туда после того, как запер дверь с помощью клавиатуры и вентиля, запечатывающего дверь под давлением. Джон также знал, что он наверняка готов был задействовать газ и матерился себе под нос.
Газ был одной из первых мер предосторожности, которые приказал установить Балидор. Любой, кто попытался бы повозиться с дверью, не зная правильного кода, активировал этот механизм. Любой взлом цепей на конечностях Ревика активировал этот механизм, если только это не было разрешено через систему с замысловатым подтверждением Барьерных и физических ключей.
Перебои в работе ошейника активировали этот механизм.
Поломка ошейника активировала этот механизм.
Поломка любого элемента, соединявшего цепи со стеной, активировала этот механизм.
Каждый, кто входил в комнату охраны, также мог активировать это вручнуюголосовой командой через гарнитуру, ВР-триггер или Барьерный импульс. Они также предусмотрели последовательность команд, которую можно напечатать на самой консоли.
По словам Элли, газ был нешуточным.
Если Джон надышится тут этого газа, то он, скорее всего, проспит несколько дней и проснётся с адской головной больюкак только закончит блевать той кислотой, что останется в его желудке, и оправится от болезненной диареи. Это могло даже убить его, но Элли сказала, что это довольно-таки маловероятно.
«Довольно-таки маловероятно», подумал Джон про себя.
Улыбнувшись этой фразе, он покачал головой, осматривая резервуар изнутри.
Это заверение вполне в духе Элли.
Но когда дело касалось Ревика и наркотиков, они не шутили. У этого парня имелась какая-то странная устойчивость, отчего его почти невозможно одурманитьпо крайней мере, нормальными дозами. Балидор выдвигал гипотезу, что за этим тоже стоял Менлимчто он как-то натренировал Ревика или укрепил его иммунитет, чтобы он противился наркотикам, которые могли бы его нейтрализовать.
У Джона складывалось ощущение, что все их меры предосторожности окажутся никудышными, если Ревик когда-нибудь действительно освободится. Он и ранее видел, как он борется, находясь на грани смерти, и это поистине ужасало.
Сделав ещё один шаг вглубь пространства с зелёными стенами, Джон опять мельком посмотрел по сторонам, замечая масштабы комнаты. Вопреки просторности резервуара, у Джона возникали неконтролируемые ассоциации с камерой, в которой Териан держал их в Кавказских горах. Сделав ещё один вдох, он постарался расслабиться. Взяв сердцебиение под контроль, он отошёл немного дальше от двери.
Ревик, похоже, пока что его не видел.
Джон задался вопросом, не спит ли элерианец.
Его голова свесилась набок и привалилась к зелёной органической стене, показывая его профиль ярким контрастом чёрного и белого. Нефритово-зелёные стены делали его кожу бледнее, волосычернее. В странном мерцающем свечении этих стен прикованный видящий выделялся как единственное, что оставалось совершенно неподвижным.
Джон несколько мгновений присматривался к этому свечению, вспомнив слова Элли о том, что стены резервуара живее большинства органики.
Они кормили егомного, подтвердил Дорже, поддерживая Порэшано Ревик похудел. Его черты приобретали тот угловатый, загнанный вид, который Джон сильнее всего ассоциировал с лицом своего друга.
На самом деле, в своём сознании Джон видел Ревика именно таким, каким он выглядел теперь.
Хотя сам Ревик последний год или около того выглядел вовсе не так. Возглавляя Повстанцев, он накачал мышцы. Он и Врег, правая рука Ревика, представляли собой отряд ходячих мышц, и молодые Повстанцы, похоже, подражали их примеру.
Джон даже пару раз задавался вопросом, не делал ли это Ревик для того, чтобы произвести впечатление на Элли.
Хотя, возможно, он сделал это скорее для того, чтобы сбросить тот облик себя, который ему не нравился.
Элли как-то раз говорила ему, что вопреки его росту во взрослом возрасте у Ревика есть небольшой заскок относительно своих небольших габаритов. Видимо, в детстве он был нехарактерно маленьким ребёнком. За это его дразнили, избивали, травили, ему отказывали девушки, которые ему нравились, и так далее.
Джон хорошо его понимал.
Его детство было практически таким же. Как бы он ни ненавидел в этом признаваться, но он начал изучать боевые искусства практически по тем же причинам. Тот факт, что он был геем, сделал эти тренировки лишь более необходимыми. Даже в Сан-Франциско ему приходилось иметь дело с идиотами.
Врег, который знал Ревика ещё тогда, когда тот не выкарабкался из юности, всё ещё время от времени называл его «заморышем», хотя всегда делал это с любовью. И вопреки тому, что Ревик теперь стал выше его на пару дюймов.
Элли говорила, что Ревик вздрагивал всякий раз, когда Врег так говорил.