Понятно, коротко отвечает Кевин, отталкиваясь от стола, и я уже не чувствую его плечо рядом, только холод.
Не обижайся. Ладно? Я хватаю его за руку, чтобы заглянуть в глаза. Этого достаточно, чтобы увидеть, как на лице парня расцветает улыбка. Кевин теплый, как нагретое дерево под солнцем, прислони щеку и почувствуй, как греет, а еще его поцелуи, будто медтоже теплые и тягучие.
Ну что ты, конечно, нет! Ладно, пойду я. Скоро мой преподаватель придет.
Он улыбается мне и легонько щелкает по носу. А потом исчезает.
Я улыбаюсь ему вслед. Я долго еще улыбаюсь, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. У меня только что был первый поцелуй. Наверняка они были и в прошлом, но в этой жизни он первый.
***
Она нормальная, Рэй. Классная девчонка, с причудами, конечноЗаметив мой взгляд при слове «причуды», Кевин начинает оправдываться: Ну, а как еще назвать любовь к Терезе Капуто? Ужасное теле-шоу! Медиум веселится с призраками во время сеанса. Обалдеть просто! Теперь я знаю одного зрителя, который смотрит его. Стопудово, ради Мелани и снимается.
А я смотрю, ты завис на ней?
Мне не нравится флирт Кевина и его внимание к чудовищу. Это как-то неправильно. Низко. Если чудовище вспомнит, кто оно, то нам придется его убить. Неужели Кевин не понимает, что ему придется сжигать ту, с кем он флиртовал неделями напролет?
Я ее пригласил на день рождения к Мике.
Это не тот ответ, который я ожидал услышать от него. Дело принимает серьезный оборот. Кажется, Кевин серьезно влюбился.
Кевин, ты в своем уме?
Что?
Она же Химера, мы даже не знаем, что у нее за дар, не совершала ли она сделок с нечистой, почему Химеры так оберегали ее! Она чудовище, монстр. В любую минуту она может вспомнить всё. И что ты будешь делать тогда? Пойдешь за бутылкой керосина, а потом на день рождения к Мике?
Я беспомощно откидываюсь на маты, закрывая лицо руками. Уж и не знаю, как донести до него! Мы находимся в спортзале, где только что проходила тренировка, где тренер Аарон гонял нас безо всякой пощады. Сейчас в зале были только мы с Кевином.
Ты меня слушаешь, но не хочешь слышать!
Это ты не хочешь слышать! Ты сам видел ее запястье. Сейчас она простая смертная, обычная красивая девушка. Она не опасна. Сидит себе в оранжерее, цветочки сажает. Это вы со Стефом будто с цепи сорвались.
Я слышу голос Реджины: «Пока в ней дремлет магия, мы все еще можем повлиять на ее выбор».
Все эти дни напролет я наблюдал за ней, пытаясь отыскать подвох, странности в чудовище, но ничего такого не находилось. Зато я замечал, каким движением она поправляет волосы, что, когда задумывается, щелкает ногтем безымянного пальца, будто вычищает грязь с помощью большого пальца. Эта привычка немного раздражает, так и хочется прекратить этот мерный щелкающий звук, взяв ее за руку. А еще у нее тонкая кожа, поэтому постоянно на ней синяки из-за своей же неловкости. Пару раз видел, как она ударялась коленкой или пальцами ног о диван, задевала плечом углы, будто порой теряла себя в пространстве.
Я выжидаю, в отличие от других. Кто-то должен быть начеку. Пускай этим кем-то буду я.
А она что ответила?
Ты про что?
Она согласилась пойти с тобой на вечеринку?
Нет. Я испытываю облегчение и ещё не успеваю понять почему, когда Кевин продолжает: Говорят, врачи не велят из-за травмы головы. Ну ладно. Подождем с вечеринками.
Ты так говоришь, будто все у вас решено. Может, ты уже свадьбу планируешь?
Я сжимаю цепь, с помощью которой мы обучаемся драться, накручиваю ее на свою ладонь и сильно сжимаю кулак, чувству, как железо больно стягивает руку.
Кевин смеется в ответ на мой угрюмый выпад.
Нет, не планирую. Но я уже целовался с ней.
На мгновение я чувствую тишину внутри себя. Это шок.
Что?
Я не верю ушам своим.
Ага. Я с ней целовался. Всего разок, зато было классно.
То есть вы теперь типа, вместе?
Отчего-то слова подбираются с трудом, а во рту пересыхает.
Нет. Не вместе. Мы еще это не обсуждали. Просто поцеловал ее, а она не сопротивлялась. А еще, хочешь, прикол расскажу? Кажется, Кевин задался целью убить меня. Его приколы сегодня не радуют. Она считает, что я виноват в ее амнезии. Будто я ее сбил на машине.
Что? Подожди. Ты не мог ее сбить. По легенде, в такси влетел «Корвет».
Ну, она считает, что я был за рулем этого «Корвета» и что я уговорил Реджину из-за чувства вины взять ее в Саббат.
И после этого она дает тебе целовать себя?
Да. Считает, что авария не должна мешать дружбе со мной. Что не будь аварии, она бы не была здесь и прозябала в Сассексе на самом дне.
Из всего услышанного я могу сделать лишь один вывод, который почему-то, когда озвучиваю вслух, режет странной ревностью и укором.
Значит, она в тебя влюблена, раз так считает.
Не знаю. Веселье и радость Кевина раздражают меня и только делают хуже. Может и влюблена. Что с этого?
А то, что, если ты разобьешь ей сердце, то точно разбудишь в ней Химеру, и твое очередное похождение ради другой юбки обернется нашей погибелью.
А ты сам-то часом не влюблен в нее?
Кевин смотрит на меня светло-карими глазами чуть с прищуром, пытаясь понять, что чувствую.
Я, Кевин, в таких не влюбляюсь. Я их отлавливаю, зачитываю приговор и сжигаю, посылая их души в ад, если к этому моменту они еще их не заложили.
Ну-ну.
Кевин встает и идет к выходу.
Что это значит? кричу я вслед, но он лишь смеется в ответ и уходит.
Возвращение
На следующий день все разговоры за завтракомлишь о вечеринке.
Мелани, ты пойдешь с нами? обращается Ева ко мне.
А я кидаю взгляд на Кевина, а затем на Рэя, который замер, услышав вопрос.
Всё ясно, боится, что я соглашусь и своим присутствием скомпрометирую его образ великосветского избалованного мальчика.
Нет, врачи запрещают посещать такие места. Травма головы, с этим не шутят.
Ева огорченно стонет, Кевин подмигивает мне, а Рэйнольд, который с появлением Ноя пересел на свое место, снова продолжает есть, явно успокоившись.
Кстати, о твоей травме головы. Звонили из больницы, просят пройти обследование и решить какую-то проблему со справками для получения документа о твоей новой личности. Займись этим сегодня, прямо после завтрака. Реджина отпивает апельсиновый сок, глядя своими пепельными глазами.
Я тебя отвезу, оживляется Кевин, но голос директрисы с железными приказными нотками гасит его задор.
Ее отвезет Рэйнольд. Ты мне сегодня будешь нужен. Она поворачивается к Рэйнольду и, словно в ответ на его вопрос, легонько кивает головой.
Я испуганно таращусь на Оденкирка, который завис в своих раздумьях, и, будто почувствовав, что я на него смотрю, поднимает на меня красивые, грустные, но такие обманчивые глаза.
Закончив завтрак, мы встаем из-за стола. На выходе из столовой Кевин останавливает меня, взяв за руку.
Может, после обследования тебе разрешат пойти на вечеринку? Парень смотрит на меня с надеждой.
Может и разрешат.
Хотя, внутренне понимаю, что не хочу идти туда. В этот момент к нам подходит Рэйнольд и обращается ко мне. Он смотрит холодно, говорит без эмоций, явно держит дистанцию.
Предлагаю не мешкать и сейчас же отправиться в больницу. Иди, переоденься, а я тебя подожду на выходе.
Всё. Разворачивается и уходит. А я не сдерживаю тяжелого вздоха.
Ты чего? смеется Кевин.
Наверное, все что, я чувствую, читается по моему лицу.
Не нравится мне идея ехать с ним в больницу. Он меня ненавидит. Я бурчу под нос, скорее даже жалуюсь. И снова теплота Кевина согревает меня.
Брось! Он тебя не съест.
Точно?
Он предпочитает бифштексы и ягодные смузи.
Он теребит меня по плечу, но притом как-то отстранённо устремляет взгляд в сторону, будто он соврал; кажется, у меня все-таки есть шанс быть съеденной Оденкирком.
Вбежав в комнату, я лихорадочно начинаю соображать, что бы такого надеть, и вдруг понимаю: мне хочется быть незаметной. Всем моим любимым блузкам и юбкам сегодня скажу нет. Я возвращаюсь туда, откуда начала свой путь. От этой мысли дрожь пробирает. В итоге я делаю простой выбор: обычная футболка без принта, узкие джинсы и балетки. И вот ямышка, простая серая мышка, человек из толпы. Прихватив бумаги и справки, я устремляюсь вниз. У входа уже ждет машина, в которой сидит Оденкирк и кому-то пишет смс. Он кидает мимолетный взгляд на меня и внезапно замирает.
Что? не удерживаюсь я от вопроса и оглядываю себя с головы до ног.
Ничего, бурчит он в ответ и снова утыкается в свой телефон.
Я в замешательстве сажусь рядом с ним, захлопываю дверь и оказываюсь в закрытом пространстве машины с Рэйнольдом.
И тут начинается.
Не знаю, как он, но мне трудно усидеть на месте. Невыносимо. Его присутствие проносится током по моему телу. Моя кожа становится гиперчувствительной к любому микродвижению тела Оденкирка. Я словно тлею изнутри. Закусываю губы, глядя в окно.
Сам же Рэйнольд дышит ровно, глубоко, шумно. Сидит без движения, уставившись перед собой.
Мне нужно как-то прекратить эту пытку, отвлечься. Поэтому решаюсь начать разговор. Я поворачиваюсь, вдохнув поглубже, в тот момент, когда он решает сделать тоже самое
Ты?
Что тебе?
И замолкаем, смущенные одинаковым порывом. Я смотрю в его глаза, которые сейчас широко распахнуты. В них читается удивление.
Ты хотела что-то спросить? Он первым прерывает затянувшуюся паузу.
Да. Что не так в моей одежде?
Ты выглядишь очень просто, отвечает он с некоторым опозданием, словно после раздумья.
Ну, да. Это же больница. Как-то в вечерних платьях туда не ходят.
Он ухмыляется, а я отмечаю, что впервые он прореагировал на меня по-доброму.
Я думал, что тебе захочется одеть что-то болееОн пытается подобрать слово, и я помогаю.
Пафосное?
Ну, да.
Я не хочу никого сражать и показывать, что мне повезло. Не люблю пафос.
Надеюсь, я дала ему понять, что дело не только в одежде.
Он молчит и о чем-то думает, глядя мне в глаза, отчего внутри будто всё стягивает в узел.
Я хочу извиниться за свое поведение. Я прошу прощения за то, что так относился к тебе с самого начала.
Хорошо. Принято.
Но я не довольна. Мне этого мало.
Что не так?
Теперь его очередь спрашивать у меня. Это даже забавно.
Просто ты оскорбил меня прилюдно, выставив напоказ мою расчесанную руку. А извиняться решил наедине. Согласись, несправедливо?
Несправедливо, соглашается он и чему-то улыбается. После чего едко отвечает, будто кидает кость собаке. Хорошо, если желаешь, то я извинюсь у всех на виду.
Я ловлю его злой взгляд и отвечаю тем же:
Я всё знаю про ваши татуировки и что это ваша фишка, как учеников частной школы Саббат. Не беспокойся, у меня такой не будет.
Что? Он ошарашено смотрит на меня, будто я только что открыла его самую страшную тайну.
Я не слепая. Заметила ваши татуировки. Я киваю на его левое запястье, а он рефлекторно натягивает край рукава. Когда-то я так делала, чтобы спрятать свое расчесанное до крови запястье. И мне его не жалко в этот момент. Я выговариваю ему всё то, что копилось за эти дни: злобно и с ненавистью: Ева рассказала, что вы все сделали их, словно какая-то каста, в честь вашего единения. Не беспокойся. Такая безродная шавка, как я, подобранная в больнице из жалости, не будет в вашей группе никогда. Можешь успокоиться. Я не претендую быть в вашей компании.
К глазам подступают слёзы, и я отворачиваюсь к окну, чтобы он не видел, как мне больно. Тишина душит непролитыми слезами.
Я я не считаю тебя безродной шавкойЕго голос звучит глухо и до того странно, что хочется обернуться и посмотреть в его лицо. Но я не позволяю этого себе. Просто я перегибаю палку в отношении тебя. Так считает Реджина. И не только она.
Я превращаюсь вслух, слушая, как тяжело дается ему признание, как он с трудом подыскивает слова.
Возможно, ты права, я считаю, что ты не для нас
Горько ухмыляюсь. Все-таки он сноб и гордец. Давись правдой в виде слез, Мелани.
Но, клянусь тебе, я постараюсь подружиться с тобой. Ты позволишь мне это?
Я все-таки оборачиваюсь, потому что последнее прозвучало с мольбой.
Обещаешь больше не унижать меня прилюдно?
Обещаю.
И я верю. Слишком уверенно, слишком правдиво, слишком клятвенно.
Тогда позволю.
Я улыбаюсь ему и впервые вижу, как он улыбается мне, отмечая, насколько он красив, какие у него невероятные глаза, четко очерченные скулы, по которым так и хочется провести пальцем. А еще губы Мой взгляд падает на них, и закрадывается мысль: каково с ним целоваться? Он такой же тягучий, как мед? Или что-то другое? А этот ток, который бегает по венам, когда он рядом? Что это?
На мгновение я забываю дышать, поглощенная своими фантазиями, и открыто гляжу на его губы, которые чуть приоткрываются, будто вот-вот слетит вопрос. Он тоже, не отрываясь, смотрит на меня, пока вопрос все-таки не слетает с его губ, возвращая меня в реальность и заставляя краснеть:
Тебе нравится Кевин?
Ну смотря, что ты имеешь под словом «нравится».
Теперь моя очередь с трудом подыскивать слова. Что за странный вопрос?
Нравится в смысле нравится, раздраженно отвечает он, скрестив руки на груди и уткнувшись взглядом в одну точку, куда-то за плечо водителя.
Как друг, он классный. С ним легко. Он веселит меня.
А как парень?
Раздражение уходит из голоса, теперь Рэй спрашивает так, будто осведомляется, что я люблю большечай или кофе.
Как парень? Он симпатичный, добрый, милый.
«целуется неплохо», мысленно продолжаю я, закусив губу.
Ясно, отвечает Рэй и отворачивается к окну.
А я остаюсь в недоумении: что ему ясно? В итоге, поняв, что мой собеседник не хочет продолжать разговор, тоже отворачиваюсь к окну.
Машина останавливается у входа в больницу, именно отсюда месяц назад я уезжала с мисс Реджиной, именно отсюда толстуху Рози выпроваживали домой, а я смотрела и не знала, есть ли у меня дом вообще.
Середина июля. Ветрено. Мое состояние здоровья всё то же. Амнезия всё так же играет в прятки.
Только я другая.
Войдя в здание, на меня накинулся знакомый запах больницы: соединение хлорсодержащих средств, пота и страданий. В сопровождении Оденкирка, тенью следующего за мной по пятам, я начинаю обход от одного врача до другого: тесты, вопросы, МРТ, колючие иглы, берущие кровь, разговоры.
Ты что-нибудь вспомнила за это время?
Нет.
Ты помнишь свое реальное имя?
Нет.
Дата рождения?
Нет.
У меня ничего нет. Половинчатая личность. Я рождена этим зданием год назад, выброшенная на койку в коматозном состоянии с поломанными ребрами. Примите это как факт. И не доставайте вопросами!
Но час за часом проходят в этих стенах; пытка продолжается. А я уже мечтаю оказаться дома. Дом! Вы слышите, у меня есть дом. Красивый старинный замок с восемью жителями и кучей слуг. И этого достаточно! У меня есть вещи, лаки и шампуни. У меня даже есть работа и хобби.
А еще в коридоре сидит самый красивый парень, которого я видела в своей жизни, и дожидается меня битый час. Отпустите!
И вот я выхожу из кабинета и вижу, как Рэйнольд мученически ждет меня в коридоре на старом разбитом пластиковом стуле, запрокинув голову к стене и закрыв глаза.
Доли секунды я трачу на любование этим лицом. И вот Рэй открывает глаза, и на меня выплескивается темно-серый цвет с темно-синими прожилками зрачка.
Цвет грозы.
Потрясающе.
Глаза у Рэя большие, а еще вдумчивые и грустные, будто он знает что-то про тебя, чего не знаешь ты по своей глупости и наивности, и это его печалит.
Прости, что так долго.
Ничего. Ты закончила?
Не совсем. Осталось отнести эти справки, и я получу взамен еще несколько
Я грустно вздыхаю и плетусь в другую часть здания, слыша, как идет за мной моя тень по имени Рэй.
Я в ы м о т а н а. Измотана. Истощена.
В кабинете мне дают бумагу для оформления государственных документов, где говорится, что у меня амнезия, имени нет, даты рождения нет, гражданства тоже нет. Поэтому просьба считать меня Мелани Гриффит, британкой, урожденной в Ливерпуле в 95-ом году. Значит, мне 18 лет.
Всё.
Я практически вываливаюсь из кабинета и падаю на стул рядом с Оденкирком.
Всё?
Да!
Я машу листком, словно флагом победы.
Отлично! Поехали домой.
Он с нескрываемым облегчением поднимается и протягивает руку. Я хватаюсь за нее, чтобы подняться, ощутив, какая теплая, большая и сухая ладонь, хоть и изящная. И меня пронзает мысль, что впервые касаюсь Рэя, если не считать тех постыдных сцен, когда он публично показывал мою кисть с расчёсом.