Закроем же завесу жалости над концом этой сцены.*
*Так заканчивается одна из глав Приключений Тома Сойера в переводе Норы Галь.
====== Глава 6. А на кладбище всё спокойненько ======
Смотри, Сайм, скоро рассвет, нам нужно поискать себе на день подходящее убежище. Чует моё сердце, что Жрецы скоро начнут вставать на утреннюю молитву и у них будет много поводов пустить за мной погоню! сказал Анъях, и я с изумлением заметил, что небо на востоке и вправду начало светлеть. А ведь когда мы покидали Храм, стояла глубокая ночь! Неужели мы шли так долго?
Увидев моё удивлённое лицо, Анъях рассмеялся:
Беседа делает дорогу короче. Мы с тобой действительно прошли уже три четверти дневного перехода. Ноги не болят?
Я прислушался к своим ощущениям и помотал головой. Пусть мне и не приходилось ходить так подолгу, но регулярные пробежки, кроссы и занятия плаванием и баскетболом кого хочешь превратят из кисейной барышни в тренированного спортсмена. Тем более, что я никогда кисейной барышней и не был.
Вот и хорошо, хихикнул Анъях. Сейчас мы пройдём ещё немного, а потом спрячемся где-нибудь и хорошенько отдохнём.
Где здесь можно спрятаться? вздохнул я. Леса нет, сплошь сады и поля.
Это и в самом деле было так. Казашшан был явно густо заселён, правда, деревушки, которые мы уже благополучно миновали, стояли не на самой дороге, а как бы поодаль от неё, отделённые довольно широкой полосой тех же полей и садов, в которых на ветках болтались плоды самого диковинного вида и расцветочки. Пару раз Анъях срывал с веток, свисавших из-за невысоких заборов, плоды и прятал в мешок, или делил со мной. Несмотря на креативную расцветку и вид, эти странные фрукты вкусом были выше всяких похвал.
А хозяева не рассердятся? спросил я, когда мохнатик сделал это в первый раз. Вот только конфликта с разъярёнными местными селянами нам и не хватало.
Анъях рассмеялся и покачал головой:
Путникам дозволяется для утоления жажды и голода срывать плоды с деревьев, если ветки их нависают над оградой. Крестьяне считают, что пусть лучше сорвут плоды с крайних веток и насытятся, чем попытаются залезть в сад и что-нибудь там сломают или разворотят. А вот забираться в сады строго запрещено, за это крестьянин, поймав воришку, может заставить его работать на себя, пока не посчитает, что тот возместил ущерб. Или заставит платить его родню. А эти фрукты дёшевы только в Казашшане, ибо это единственное место, где они растут. Ни в Хухландии, ни в Хорибе, а уж, тем более, на Юпле ты не встретишь ничего подобного. Поэтому купцы, которые скупают у крестьян урожай, делают неплохой навар. Такие сады выращивает не одно поколение, поэтому ими дорожат и каждое дерево, да что там, каждую веточку берегут пуще глаза.
Спасибо, что рассказал, хмыкнул я. Но неужели все казашшанские путники так честны, что довольствуются плодами с нависающих над дорогой ветвей?
Конечно, ответил Анъях, смотри, у каждого сада есть сторож.
И точно, за каждым невысоким заборчиком маячили огромные оранжевые глаза. Приглядевшись, я разглядел силуэты, удивительно похожие на тех зверюг, что сторожили Храм, только эти были несколько помельче. Правда, на количестве и остроте клыков это не отражалось никак. Так что вряд ли было слишком много желающих попробовать плоды совершенно райского вкуса.
Когда мы прошли четвёртую по счёту деревушку, и небо стало совсем светлым, Анъях неожиданно завертел головой, словно что-то высматривая. Наконец он разглядел между двумя заборами, отделяющими один сад от другого, узенькую тропинку, на нескольких деревьях вдоль которой были развешены цветные лоскуткикрасные, синие, жёлтые, пурпурные Некоторые лоскутки выглядели новенькими, некоторыебелёсыми, выгоревшими на солнце и потерявшими цвет.
Пошли! дёрнул меня Анъях за рукав. Нам сюда.
Куда? удивился я. Там что, постоялый двор? А это не опасно?
В некотором роде там действительно постоялый двор который уже не покинут постояльцы, хихикнул Анъях, и нет, это не опасно.
До меня, шибко умного, иносказание Анъяха дошло не сразу, и я спокойно повернул на узкую тропинку. А минуты через три высказался:
Постой! Так мы что, на кладбище идём?
А куда же? хмыкнул мохнатик. На постоялый двор у нас денег не хватит, да и подозрительные мы, в деревнютоже опасно, крестьяне Жрецов боятся, как огня, в садах переночевать мы не сможем, остаётся только этот вариант. Да и искать нас здесь будут не сразууспеем отдохнуть и удрать.
Но там же покойники слабо посопротивлялся я, уже понимая, что мохнатик прав.
И что? искренне удивился Анъях. Они себе лежат спокойно в своих могилках, никого не трогают. Тем более, днём.
Этой последней фразой он меня убил напрочь, и я дрожащим голосом поинтересовался:
А что, ночью нападают?
Анъях звонко расхохотался:
Да ты что, Сайм, с Ледяного Зуба упал? Это же покойники. Они умерли и лежат себе спокойно и днём, и ночью, пока не поднимет всех праведных Рог Справедливости и не отправит всех неправедных в непроглядную тьму без возврата Секира Вечности!
Опять какие-то местные заморочки. Однако я действительно начал уставать, расспрошу об этом мохнатика завтра. Только вот об одном ещё хотел спросить:
Ладно, Ан, проехали. Кладбище, так кладбище. Только вот ты мне так и не сказалкто такие Цветы Любви, и почему ты принял меня за одного из них?
Анъях нахмурился:
Понимаешь, раз в три года Жрецы отправляются по всему Казашшану и забирают из крестьянских семей или семей ремесленниковв общем, у небогатых людей, приглянувшихся им мальчиков двенадцати-четырнадцати лет. А ещё некоторым помладше оставляют метки, говоря, что заберут позже. Таких мальчиков привозят в Храм, несколько лет обучают искусству любви а когда им исполняется шестнадцать летотдают на утеху богатым паломникам. Ну, и сами Жрецы с ними развлечься не промах.
То есть их просто в шлюх превращают? зло спросил я. Я что, похож на шлюху?
Нет, извиняющимся тоном ответил мохнатик. Просто ты был без одежды, вот я и подумал, что это кто-то из новеньких. Прости, если обидел тебя.
И Анъях умоляюще посмотрел мне в глаза, забежав вперёд. Вот как на него злиться? Тем более, что он-то в таком не виноват
Ладно, я не сержусь, ты и вправду мог перепутать, кивнул я. Только я не настолько хорош собой, чтобы сгодиться для такой роли.
Зря ты так говоришь, ответил повеселевший мохнатик. Ты хорошо сложён, у тебя необычный цвет глаз, да и лицо симпатичное. Если бы тебя продавали на рынке рабовточно купили бы для постельных утех. Многие богатые казашшанцы собирают в гаремы необычных юношей. Вот и моих соотечественников
Мохнатик повесил голову и всхлипнул. А до меня стало медленно доходить
Так тебя в Храм отправили именно за такой наукой?
Ну да, кивнул Анъях, но я наловчился убегать и прятаться. Меня ловили и пороли, но когда я чувствовал себя лучшея прятался снова. Мне Цветы Любви помогали и не выдали ни разу. Они хорошие ребята просто несчастные все.
Да уж, вырвалось у меня, и невольно стало дико жаль этих бедных парнишек, которых так жестоко отрывали от родных, вот бедняги.
Конечно, серьёзно кивнул Анъях. Из Храма Цветы Любви могут выйти только в двух случаях. Либо в гарем богатого паломника, либо на кладбище. Всё.
А их семьи?
Семьи отрекаются от мальчиков сразу же, как их забирают в Храм. А в Храме понимаешь, им такое специальное зелье дают, чтобы долго могли с мужчинами ну сам понимаешь а ещё, чтобы послушными были и удовольствие получали от всего А это зелье делает их бесплодными, и умирают они рано. Лет в двадцать, иногда чуть больше.
Ужас какой! охнул я. Но это же просто зверство какое-то! И как же милосердные Боги это допускают?
Допускают как-то пожал плечами мохнатик. Ладно, Сайм, давай не будем больше об этом, а то так тошно на душе становится. Тем более, что мы пришли и надо найти подходящее местечко для сна.
Кладбище представляло собой ровные ряды небольших глинобитных домиков с двускатными крышами, внутри которых на глиняных лежанках или деревянных столиках стояли плоские и длинные деревянные ящики с хорошо притёртыми крышкамикак я понял, это и был местный аналог гробов. Ящики окружали вазы с засушенными или сделанными из матерчатых лоскутков цветами, засохшие и погасшие курильницы, глиняные изящные кувшины и плоские чашиправда, абсолютно пустые. Кое-где на крышки ящиков были положены медные монетки, попадалось и серебро.
Анъях совершенно непринуждённо эти монетки заимствовал, правда, не все, а по какой-то своей странной системе, и продолжал углубляться внутрь кладбища. Сначала я не понял, почему, потом сообразилАнъях явно уходил от погребений, которые выглядели достаточно свежими или очень ухоженнымив самом деле, а вдруг скорбящие родственники решат навестить дорогого усопшего, а тут мы Сомневаюсь, что встреча будет радостной и весёлой. Наконец мохнатик остановился у достаточно крепкого на вид, но явно давно не посещаемого домика и мы заглянули внутрь. Ну, что я могу сказать Ожидаемый антураж. В меру пыльно, паутина по углам болтается и полутемно. Просто идеальное убежище для двух парней, которые не хотят светиться. Поэтому мы просто забрались внутрь (я старался не приближаться к глиняным лежанкам с ящиками), освободили от пыли наиболее уютный уголок, съели по половинке лепёшки и уснули, совершенно непроизвольно обхватив друг друга руками.
К обеду бедствие в Храме удалось кое-как ликвидировать, и Мирзобиль принялся искать виновного. То есть, кто автор всех этих выдающихся мерзких пакостей, у Главного Жреца сомнений практически не было. Оставалось только найти гадкую мохнатую тварь, не понимающую доброго к себе отношения. А вот с этим вышла загвоздочка. Стражники перевернули Храм сверху донизу, Храмовая прислуга заглянула в каждую щель, вышло наружу много маленьких грязных секретов и секретиков, но проклятый юпландский выродок словно сквозь пол провалился, хотя территорию Храма он покинуть определённо не могракатта была наложена надёжно и крепко.
Наконец спустя три часа безуспешных поисков дрожащий от страха прислужник принёс весть о найденной в одной из комнатушек возле Главного зала странной лужице, напоминавшей по форме ракатту. Снятую! Причём никакого применения магии Мирзобиль не нашёл, как ни старался. А это наводило на грустные размышлениялибо у юпландской дряни завёлся в друзьях маг сильнее Мирзобиля, что было невозможно даже теоретически, либо мальчишка нашёл какой-то немагический способ снять ракатту. В любом случае поганца следовало вернуть, расспросить обо всём, примерно наказать, но так, чтобы он остался в живых, а потом отдать в казармы Храмовой Стражина потеху. Тогда, небось, шёлковый станет. Жаль, очень жаль, что на этого маленького мохнатого выродка не действует проверенное зельевсё-таки юпландцы кое-чем отличаются от нормальных людейтогда бы проблем с ним не было вообще. Но ничего, казармы кого угодно сделают послушным. И если Правитель Айайоль вспомнит о том, что хотел себе такую игрушкувыродок будет к его услугам.
Мирзобиль с удовлетворением потянулся и велел позвать брата расследователя. Тот явился незамедлительно и, получив приказ вернуть мальчишку, осведомился:
Мне дозволено будет взять для поисков Псов Истины и Амулеты Лёгкого Пути?
Берите всё, что угодно, брат, быстро сказал Мирзобиль. Но к закату мальчишка должен быть на Площадке Наказаний!
Брат-расследователь поклонился и вышел, со двора донёсся его холодный строгий голосон собирал Стражников, а ещё через несколько минут до слуха Главного Жреца донёсся леденящий душу войбрат-расследователь разбудил Псов Истины.
Мирзобиль удовлетворённо улыбнулся и, крикнув прислужника, велел привести к нему того, утреннего мальчишку. Приказание будет исполнено наилучшим образом, он не сомневался в этом, а сейчас можно немного отдохнуть.
====== Глава 7. Пешеходы бывают двух видов: шустрые и мёртвые ======
Мы забрались внутрь одного из домиков-склепов, освободили от пыли наиболее уютный уголок, съели по половинке лепёшки и уснули, совершенно непроизвольно обхватив друг друга руками. Какое-то время я спал крепко и сладко, и снилось мне что-то непонятное, но хорошее. Но неожиданно я проснулся, как от толчка, и открыл глаза. Судя по красноватым лучам местного солнышка, пробивавшимся через щели в глинобитной стене домика-склепа, день наступил уже давно. Вокруг было тихо, но мне почему-то стало тревожно. Так тревожно, что я счёл за лучшее растолкать забавно сопевшего Анъяха, который во сне умудрялся морщить лоб и забавно причмокивать. Когда я несколько раз осторожно потормошил его, прошептав:
Ан Ан просыпайся Анъях сердито зафырчал:
Ма-а-ам, ну, ещё чуть-чуть
Было это так по-детски умилительно, что я точно бы оставил его в покое, но состояние тревоги нарастало. Более того, я не ушами, а чем-то внутри уловил тихий-тихий, но постоянный звук, более всего напоминавший тоскливый леденящий вой. И это заставило меня действовать активнее.
Я несильно шлёпнул мохнатика по щеке и ещё потормошил:
Ан, вставай! Что-то не так!
Анъях наконец-то открыл глаза и удивлённо посмотрел на меня:
Сайм, ты что? До заката ещё есть время!
Сам не знаю, ответил я, что-то мне так тревожно. Да ещё этот вой
Вой? мохнатик мгновенно сделался белее моей парадно-выходной рубашки. Какой вой?
Ты не слышишь? удивился я. Ну, это такой вой жуткий Я его словно внутри чувствую. Может, мне просто кажется?
Я ждал, что Анъях рассмеётся, похлопает меня по плечу и скажет что-нибудь весёлое о моих глупых переживаниях. Но мохнатик закрыл глаза и стал прислушиваться. Но не к тому, что снаружиснаружи царила полнейшая тишина, а к тому, что внутри. И стал он не просто бледнымсерым. И я понял, что мохнатик не просто напуган. Он в ужасе.
Ты прав, Сайм, бесцветным голосом произнёс мохнатик. Они пустили по моему следу Псов Истины. Беги отсюда, пока ещё можешь. Доберись до города Марренаэто большой торговый город и порт на побережье и наймись на корабль к купцам, торгующим с Юплой. А когда вы доплывёте до местапросто сбеги с корабля и найди моих родных. Тебе поможет любой юпландец, только назови ему моё имя. Передай моим, что я их люблю Они тебя спрячут.
Ещё чего! быстр отозвался я. Вместе мы удрали из Храма, вместе и доберёмся до твоих! Сам им и скажешь, как любишь, понял? Нефиг себя хоронить!
Ты не понимаешь, Сайм! безнадёжно проговорил Анъях. От Псов Истины невозможно скрыться, они найдут меня везде. А за ними следом придут их хозяеваЖрецы. Я не знаю, что они со мной сделают, но уж точно не пощадят
Да ладно! взорвался я. И ты так легко сдаёшься? А давай-ка поспорим, что мы благополучно удерём от этих Псов и найдём тех, кто нам поможет! Ну же, давай!
И я вытянул руку, призывая Анъяха к спору с собой. Он бледно улыбнулся:
А если мы поспорим, ты будешь спасаться?
Конечно, кивнул я, сделав самый честный взгляд на свете. Анъях купился. Наивный Наши школьные учителя, завидев мой честный наивный взгляд, точно знали, кто сотворил новую проказу. Правда, знаниеоно, конечно, сила, но признаниецарица доказательств. А я не признавался ни разу. И улик не оставлял. Так что знание моей психологии учителям помогало мало. Но что-то я отвлёкся. Анъях продолжал выглядеть так, словно вот-вот хлопнется в обмороквидно, эти Псы Истины и вправду страшная штука. И проверять это при личной встрече я не намеревался, поэтому торопливо произнёс:
Спорим ну я не знаю на половинку лепёшки, что ли
Анъях так же торопливо закивал, а я продолжил:
Я, Сайм, спорю с тобой, Анъях, что мы сможем благополучно уйти от Псов Истины, они потеряют наш след, и что мы найдём тех, кто поможет нам благополучно добраться до порта Маррена.
Я, Анъях, спорю с тобой, Сайм, и утверждаю, что от Псов Истины ещё никто никогда не уходил, дрожащим голосом произнёс Анъях, а потом ударил рукой по моей ладони и провозгласил:
Спор заключён!
Я радостно кивнул, а Анъях быстро заявил:
Мы поспорили! Теперь беги!
Я покачал головой.
Но ведь ты же обещал, что будешь спасаться обиженно протянул мохнатик.
Только вместе с тобой! решительно заявил я, и прежде, чем Анъях успел что-то возразить, я закинул на плечи его полотняный мешок и решительно потянул мохнатика за руку к выходу:
Побежали!
И мы, выскочив из домика, понеслись в указанном Анъяхом направлении отнюдь не в ту сторону, откуда пришли. Какое-то время мы благополучно петляли среди глинобитных могилок, а затем нам открылась в окружавших кладбище садах вторая тропинка. По ней мы и помчались дальше. День уже явно клонился к вечеру, поэтому местные пейзане оставили дневные труды, и никто не имел чести лицезреть наш безумный кросс. Да мы в свидетелях и не нуждалисьглавное было удрать подальше. Но я с тревогой ощущал, как нарастает ледяной вой. Неужели моя способность не сработала? Но думать было некогда, мы бежали и бежали, пока не выбились из сил. И тут случилось ужасное. Анъях со всего размаху угодил в какую-то ямку или норку местного крота и упал. Я обернулся к нему и с ужасом увидел, как на лбу мохнатика наливается здоровенная шишка, а взгляд становится плавающим, туманным видать, нехило он об землю приложился.