Мы здесь для тебя, сказал он.
Он ткнул длинными белыми пальцами в Джона. Джон заметил, что кончики пальцев покрыты кровью от царапанья по камню, и вздрогнул.
Для тебя, Джон, серьёзно повторил он. Мы приходим для тебя.
На мгновение Джон лишь уставился на него. Затем, вновь скрестив руки на груди, он вздохнул, выпустив весь воздух из лёгких.
Ага, сказал Джон. Ну спасибо, он поднял изувеченную ладонь, показывая Териану результат его трудов. Спасибо тебе большое, Терри.
Видящий улыбнулся, и все его лицо просияло.
Всегда пожалуйста, Джон, серьёзно сказал он. Ты это знаешь.
Джон издал низкий смешок, невольно фыркнул.
Боже, за последние несколько лет он обзавёлся черным чувством юмора.
Поднявшись на ноги, он подошёл обратно к металлической двери. Он уже собирался заколотить по ней, чтобы Порэш его выпустил, но в последний раз остановился и повернулся.
Он уже мёртв, Терри? спросил он. Ревик?
Териан мягко щёлкнул языком, все ещё рисуя символы на камне.
Ещё нет, мягко сказал он. Ещё нет, ещё нет, он вновь улыбнулся Джону той открытой улыбкой. Но скоро, Джон. Очень скоро. Уже недолго.
Он пробормотал себе под нос что-то ещё, и Джон застыл.
Что? резко переспросил он. Что ты сказал?
Я боготворю тебя, пробормотал видящий, тихо щёлкнув языком. Очень грустно. Это очень-очень грустно. Очень грустно.
Джон уставился на него. Сглотнув, он ощутил, как его грудь вновь сдавило.
Он резко отвёл взгляд от этого странно подёргивающегося лица и заколотил ладонью по тяжёлой металлической двери, чтобы Порэш его выпустил.
Глава 20Мертва
Я плыла сквозь тьму. Погруженная в чувственное тепло.
Поначалу это было успокаивающим, приятным. Как ожидание рождения.
Я не знала, где я находилась. Я не знала ничего. Моя единственная осведомлённость сводилась к плаванию в каком-то умиротворённом месте, в чём-то, не слишком отличающемся от горячей густой воды.
Одиночество беспокоило меня.
И всё же во время первых нескольких заплывов в этом жидком тепле мне в основном было приятно. Может, меня одурманили. Или, возможно, думала я, просто это и есть смерть.
На самом деле, честно я решила, что я мертва.
Я ведь должна быть мертва, верно?
Я помнила умирание. Я помнила боль, много боли. Я помнила ужас, когда в моём сознании отложилось, что всё кончено, и я никак не могла это остановить.
Я почувствовала, как это ускользает от меня. Я провожала это взглядом.
Бл*дь, как же было больно. Умиратьэто больно очень.
Но здесь, где я теперь находилось, больно не было. В начале. Дискомфорт, притаившийся на краях моего света, поначалу был незаметным, от него легко было отмахнуться. Когда он сделался более настойчивым, держа мой спящий свет и разум на грани, я сказала себе, что это временно, это отклонение.
Какая-то часть меня боялась умирания, сказала я себе.
Эта боль, которую я ощущалавсего лишь страх. Страх неизведанного. Страх того, что придёт потом.
Настоящая боль постепенно выходила на поверхность. Она струилась по крошечным световым венам, как маленькие искорки острого, холодного и жаркого света.
Я едва это ощущала, говорила я себе. Это было эхо. Малозначимые отголоски.
Они всплывали ещё сильнее, перемещались в мои кости, в суставы моих рук и ног, мои лёгкие, пока я пыталась сделать вдох. Они передвигались в мою спину, очерчивая каждое ребро, каждый орган. Я говорила себе перетерпеть. Это всё равно отклонение, думала я. Это не могло продлиться долго.
Затем, через неопределённое количество времени, перерывы между искрами растворились.
Я едва могла спать. Мне начали сниться плохие сны.
Их снилось всё больше, даже когда я была почти уверена, что бодрствовала. Я постоянно видела сны.
Я начала покрываться потом.
Затем я уже задыхалась, постоянно потела, с меня сошло сто ручьёв пота. Я потела в этом разгорячённом тепле, но теперь это напоминало пытку, словно удушение, неспособность дышать или видеть. Такое чувство, будто мою кожу сдирали с моей плоти. А затем и саму плоть сдирали с моих костей.
Я начала кричать. Я орала и звала на помощь, чтобы кто-нибудь мне помог.
Я звала его.
Это было больнее умирания. Это было больнее всего, что я когда-либо ощущала в жизни. Было настолько больно, что я не могла оставаться неподвижной, но движение причиняло ещё больше боли. Я пыталась высвободиться из оков. Они врезались в мою плоть, натирали до кости.
Я не могла найти границы того, что меня сдерживало, и заколотить по ним.
Никаких других светов здесь не находилось. Ничто не жило в этой тёмной яме кроме меня. Я кричала, ощущая лишь потерю, пустое пространство там, где должен быть он.
Ни с чем не сравнимое горе пыталось разорвать мой разум на куски.
Это было хуже боли. Это было хуже всего, что случалось до сих пор.
Мои вопли превратились в крики. Гортанные, мучительные крики, которые вырывались как будто из моего позвоночника. Я звала его. Я звала каждой унцией своего существа
Он так и не ответил.
Его больше нет. Я знала, что он мёртв. Эта мысль снова и снова рвала меня в клочья, сокрушая какую-то часть меня, хотя я не догадывалась, что её всё ещё можно сокрушить. Мои крики превратились в рыдания. Мой свет полыхал вокруг меня, пытаясь вырвать меня из моего тела.
Он сказал, что не может он сказал, что не может жить без меня.
И всё же воля жить удерживала меня здесь. Она не давала мне отпустить.
Я ненавидела это. На протяжении долгого, долгого времени, казавшегося бесконечностью чёрной боли и одиночества в пустом, лишённом света пространстве, я существовала, не желая существовать.
Я мечтала о смерти.
Я мечтала, чтобы что-нибудь сокрушило во мне эту стискивающую хватку.
***
Дорже дёрнул Балидора за руку, заставляя старшего видящего повернуться.
Мы должны её вытащить. Ты меня слышишь, 'Дори? Мы должны прекратить это немедленно. Это не работает, Балидор. Не работает!
Балидор отпрянул от света другого видящего, ожесточив свой свет.
Ещё немного, пробормотал он.
При этом он не смотрел на тибетского видящего. Он добавил ещё один слой щитов на свой свет, не впуская эмоции другого. И всё же он закусил губу, переступая с ноги на ногу и глядя через застеклённое органикой окно, переводя взгляд между ним и плоской консолью.
Зачем? спросил Дорже. Зачем ты это делаешь?
В ответ на это Балидор бросил на него мрачный взгляд. В голосе зазвучало предупреждение.
Ты знаешь, зачем.
Всё кончено! Всё кончено, Балидор! в голосе Дорже звучали слезы. Он перевёл взгляд увлажнившихся глаз на тело, плававшее в органическом резервуаре. Его руки дрожали. Ты мучаешь её! Ты мучаешь её хуже всего, что могли сделать с ней Шулеры! Пожалуйста, боги, Балидор прекрати это! Все кончено! Ты уже получил свой ответ!
Ещё немного, вновь пробормотал Балидор, скрестив руки.
Он смотрел через толстую прозрачную стену, щурился и всматривался через бледно-зеленоватый корпус органической панели. Подавляя эмоциональные реакции при виде её в таком состоянии, он оценивал её как можно более объективно. Он изучал её тело, её черты, затвердевавшие в геле. Он наблюдал за артикуляцией её конечностей, пока она плавала, удерживаемая органическими оковами. Оковы удерживали её в центре прозрачного резервуарарезервуара в резервуареи подальше от стен и пола.
Он нашёл этот исцеляющий резервуар в одной из лабораторных комнат горного комплекса. Они погрузили её в регенерирующий гель, чтобы раны не пострадали, когда другое состояние ухудшится.
Она опять выглядела похудевшей, даже за последние полдня.
Гель, который уже залечил большую часть спины, где вылетела пуля, должен поставлять ей достаточное количество воды и питательных веществ через процесс впитыванияно это не оказывало результата. Она поглощала еду и опять выбрасывала всё с потом, вибрациями выбрасывала воду и плоть через кожу и aleimi быстрее, чем успевала восполнить.
Быстрее, чем её тело могло усвоить питание.
Теперь прошло в общей сложности тринадцать дней.
Такое чувство, будто прошло много месяцев с тех пор, как он впервые стоял здесь, наблюдая за ней.
И всё же каждый день он сталкивался с одной и той же проблемойопределить, насколько далеко можно зайти, чтобы не убить её по-настоящему.
***
Резервуар Барьерного сдерживания был построен десятилетия назад.
Балидор случайно наткнулся на него во время одного из рейдов.
Резервуар служил центральным элементом одной из лабораторий, которые Галейт построил в горах Восточной Азии. Каждая из этих лабораторий, похоже, сосредотачивалась на каком-то аспекте генной инженерии. Похожие лаборатории были разбросаны по Азии и Восточной Европе, в основном они сосредотачивались на ускорении процессов человеческой эволюции и/или создании гибридов, но в этой лаборатории технология отличалась. Когда Адипан определил, для чего создан резервуар, они догадались, что он несомненно служил центральным элементом очередного спорного «эксперимента» Галейта с физиологией видящих.
Иронично, но именно Териан привёл их сюда. Они следовали за одним из его тел, генетиком по имени Йонго, когда наткнулись на лабораторию.
Резервуар обладал способностью полностью отрезать видящего от Барьера.
Используя комбинацию мощной органики и электронных сигналов, вызывавших помехи, резервуар создавал поле, через которое не могло проникнуть ничего из общего Барьера.
Галейт твёрдо верил в испытание границ Барьера и манипулирование им через свои конструкции. Он несомненно прежде экспериментировал на связанных парах, используя этот самый резервуар.
Конечно, не во всех связанных парах жизни супругов зависели друг от друга.
Однако такое наблюдалось больше чем у половины пар в первое десятилетие после заключения брака. Процент таких пар лишь рос вместе с продолжительностью брака. После ста лет вместе подавляющее большинство Сарков зависело от жизни своего партнёра.
В отношении элерианцев давно считалось, что тенденция к взаимозависимости сильнее и, скорее всего, развивается раньше.
Вэш предупредил весь Совет и Адипан, что, скорее всего, так и будет с партнёром, которого выберет Элли. Скорее всего, сразу после полной консуммации.
Записи Шулеров также подтверждали это предположение.
В любом случае, Балидор не сомневался, что Галейт ранее уже использовал камеру на связанных парах. Взаимозависимые супруги послужили бы самым точным тестом работы щита.
Балидор месяцами думал об этом резервуаре.
Он надеялся, что ему никогда не придётся его использовать. Он надеялся, что она будет в достаточной мере оставаться вне влияния Дигойза, и такое не понадобится. Поскольку когда они взяли друг друга в супруги, лишь половина aleimi Ревика оставалась нетронутой, Балидор надеялся, что их связь будет легко сломать после полного воссоединения личности.
Вид её с ним на том танцполе в Нью-Дели послужил отрезвляющим шлепком реальности по этой надежде.
Дигойз и будучи Сайримном удерживал её в своей хваткенамного прочнее, чем она сама признавала. Её отрицание этого факта делала их связь ещё более опасной.
Балидор воздерживался от использования резервуара, пока у него не появилось чертовски весомой причины.
Ему не нравилась идея о том, чтобы провоцировать такой разрыв, даже временный, зная, что это с ней сделает. Он с самого начала намеревался не убивать её, а лишь протестировать, можно ли их разделить. И всё же он колебался, гадая, не будет ли это лучшим вариантом.
Он беспокоился по поводу собственной объективности.
В итоге он вынес эту идею на обсуждение, подумав, что их время в Дели наконец убедило Элисон в необходимости создать между ними некоторую дистанцию.
Вид её лица, пока Касс читала то письмо, снова заставил его передумать.
Правда в том, что они слишком долго откладывали это дело.
Им нужно было знать. Ему нужно было знать. Если он собирался по-настоящему её защитить, ему нужно было знать границы того, что он может предпринять помимо настоящего убийства.
По сути, он ей не солгал. Это действительно его обязанностьне только сохранить её в безопасности, но и сохранить мир в безопасности от неё. Им всем нужно было знать, что случится, если разлучить её с супругом.
Вэш дал добро на эксперимент и разрешил Балидору подготовить его в качестве запасного плана. Древний видящий согласился, что лучше узнать правду в относительно контролируемой среде до того, как они по-настоящему попробуют провести ритуал разделения. Потому что тогда существовала высокая вероятность, что Вэш убьёт её за считанные дни, а не недели. После этого обсуждения Балидор ввёл этот вариант как запасной план. Он и на обсуждение выдвигал его в качестве запасного плана, хотя посвятил нескольких видящих в эту процедуру на случай, если возникнет такая необходимость.
Затем пришло письмо. Балидор наблюдал за трансформациями на лице и в свете Элли, пока она слушала сердечные мольбы её супруга о воссоединении. Он видел там тягу. Она пугала его, но в то же время придала решительности.
Имелась возможность, словно специально созданная для такого действия.
Если разрыв сработает, то есть, если это её не убьёт, Дигойз будет считать её погибшей, что даст им время реабилитировать её.
Если это не сработает что ж, тогда Дигойз тоже будет нейтрализован.
Это казалось таким продуманным планом. Он позволял достичь двух целей, а может, даже больше, если разрыв продержится и дальше.
Но наблюдая за ней сейчас, Балидор подавлял тяжесть в груди.
До сих пор он и не осознавал, как сильно он верил в то, что разделение сработает.
Она перестала кричать несколько дней назад, но по артикуляции её конечностей и тела он понимал, что боль не ослабла. Напряжение исказило черты её лица, мышцы сокращались в какой-то невидимой агонии. Её руки словно навсегда сжались в кулаки с тех пор, как крики стихли. Все её тело периодически обмякало лишь для того, чтобы вновь напрячься до тревожной степени достаточно, чтобы напугать его.
Она повелевала себе умереть.
Временами он видел это на её лице.
И всё же её желание жить пульсировало под отчаянием, пробивалось сквозь более сознательное желание положить конец боли. Он всё ещё сохранял надежду, что оно может пересилить то тёмное решение.
В любом случае, скоро ему придётся принять решение.
Ну же, Элли, пробормотал он. Давай одержи над этим верх.
Он наблюдал за ней и молился богам, чтобы она его простила.
В то же время он испытывал некое мрачное удовлетворение, гадая, как Дигойз поживает во время их маленького эксперимента.
Глава 21Умирание
Врег смотрел в окно отеля, наблюдая, как люди проходят мимо Хармандир-Сахиба, или Золотого Храма Сикхов.
Они всё ещё находились в Амритсаре.
Используя старомодную телескопическую трубу, он смотрел, как пилигримы ходят меж туристов, прослеживал их шаги, не видя их лиц, пока они выстраивались в очередь для входа.
Всюду стояли знаки «не фотографировать». Запрет на изображения в реальном времени сохранялся здесь, как и в большинстве человеческого мира. Более того, сами знаки казались почти излишними, особенно здесь, в месте, святом для здешних людей.
Такое чувство, будто они провели в Амритсаре месяцы.
Изначально они намеревались остановиться в пограничном городе ровно настолько, чтобы припарковать самолёт и перенести оборудование и припасы на наземный транспорт. Отсюда Меч хотел проделать остаток пути до Сиртауна по дорогам.
В то время их самой большой заботой оставалось то, что Семёрка может пуститься в бега с нейпо её согласию или без такового. Наблюдая через Барьер, они ждали, примет ли Адипан такое решение, узнав содержимое письма Дигойза. Сам Меч почти ничего не сказал, только потребовал широкого одеяла наблюдения на те часы, на которые он заказал доставку письма.
Само письмо стало сюрпризом для Врега.
Однако он посчитал его умным ходом, а также чертовски трогательным.
Он чувствовал, что боссу не очень понравилось публичное чтение, а также тот факт, что этого потребовала она. И всё же ему вполне понравилась реакция Моста на то, что она услышала.
Оно тронуло её тоже. Все они это почувствовали.
После этого она немедленно спросила у остальных, стоит ли ей принять предложение Меча.
Она не колебалась с вынесением вопроса перед группойсловно она уже приняла решение. Они смотрели, как она спорит с лидером Адипана, который, конечно же, с самого начала непреклонно настаивал, что она должна тут же отклонить приглашение.
Она продолжала спорить, что её должны отпустить или хотя бы рассмотреть такой вариант и более тщательно оценить эту возможность.
Врег знал, что Ревик слушал как на иголках, так сказать.
Ревик услышал, что она склоняется к принятию его предложения, ещё до того, как остальные уловили её предпочтение. Врег видел надежду в глазах его друга, облегчение чёрт, даже предвкушение. Даже Врег не осознавал, как сильно Меч скучал по своей супруге, пока он не услышал, как то письмо зачитали вслух в присутствии всех ублюдков.
Он хотел, чтобы Мост была с ним. Он хотел этого даже в отрыве от необходимости воссоединить Четвёрку. Он даже предложил отложить свою работу, пока она будет оставаться с ним, и насколько мог сказать Врег, он говорил совершенно серьёзно.
Но никто в армии Меча не ожидал того, что случилось потом.
Спор покатился по наклонной. Балидор разозлил её, и она наконец перестала играть в дипломата и вместо этого заняла чёткую позицию. Когда он не пошёл навстречу, она поступила так, как и должна была. Она уволила этого ублюдка.
Она попросила, чтобы с неё сняли ошейник, и Врег также ощутил реакцию своего босса на это.
Затем всё пошло ужасно, ужасно не по плану.
Этот ублюдок лидер Адипана застрелил её.
Бл*дь, он застрелил её прямо в сердце.
Врег думал, что Меча хватит инфаркт на том же самом месте.
Когда раздался выстрел, элерианец издал крик, который Врег прочувствовал до самых костей. Свет Меча взорвался ужасом, неверием, которое стремительно перетекло в шок затем в горе столь сильное, что от него задрожала вся конструкция. Он снова закричал, видя, как она падает.
Она рухнула на ступени, её глаза остекленели, и всё тело мужчины-элерианца обрушилось изнутри, пока он смотрел, как она умирает, и пытался дышать.
Это было хуже.
Затем он исчез. Он унёсся от них через Барьер так стремительно и всецело, что Врег почти подумал, будто Меч сам умер.
Врег приказал группе установить вокруг него периметр, охранять его свет, пока он отправился за своей супругойно было слишком поздно.
Те мудаки из Адипана, должно быть, спланировали все.
Или же у них имелся запасной план реакции на случай, если такое произойдёт. Они за считанные секунды установили сеть. Конструкцию внутри конструкции, которая укрыла каждого ублюдка из Семёрки и Адипана, и даже двух людей, которые стали свидетелями случившегося.
Это делало их всех совершенно невидимыми.
Команда Врега, конечно, сумела это взломать, но потребовалось времявремя, которого у них не было.
За это время Адипан сбежал и забрал с собой тело Моста.
Врег наблюдал, как Меч часами тщетно ищет её.
Они приняли остаться в Амритсаре ещё надолго после третьего дня.
К тому времени стало очевидно, что её смерть была не просто трюком Адипана, чтобы запутать следы или эмоционально опустошить Меч. Это стало ясно в первые сорок восемь часов, когда Врег увидел, как элерианец теряет способность контролировать его свет. И всё же до четвёртого дня Врег не признавался себе, что жизнь Меча действительно в опасности.
После пятого дня им пришлось сдерживать его.
К концу шестого дня им вдобавок пришлось накачать его наркотиками.
Даже будучи одурманенным, он внушал ужас. Им пришлось принуждать людей в отелей не слышать его, когда он начал кричать. Ещё через несколько дней им пришлось принудить тех же людей вовсе покинуть отель. Они даже начали принуждать людей не проходить по улицам слишком близко.
Они воздвигли конструкцию, чтобы защитить его, и не подпускали людей, фактически захватив отель и прилегающие кварталы.
Его свет представлял настоящую опасность. Уже случались инциденты. Он сломал шею одной из разведчиц Врега, когда та подошла слишком близко. Он сломал руку другому, когда целая группа попыталась успокоить его прикосновениями.
Врег даже подумывал надеть на него ошейник.
Затем сам чуть не свернул себе шею за такие мысли.
Вместо этого они накачали его более сильными дозами наркотиков, стараясь заглушить хотя бы самые сильные приступы боли. Это не очень помогало, но похоже, притупило его возможность использовать телекинез. К тому времени они могли рассчитывать только на это.
Пока всё не дошло до такой степени, когда Меч совсем утратил способность связно мыслить, он попросил их продолжать выслеживать ублюдка Семёрки, который это сделал.
Он попросил Врега убить его вместо него самого.
Словно Врега надо было просить.
***
Балидор смотрел, как Дорже мерил шагами периметр маленькой комнаты, и смотрел на показания экрана консоли. Для Балидора наблюдение за его другом служило отвлечением, хоть и весьма скудным. Это давало повод не смотреть на неё, не наблюдать за каждой чертой боли на её лице.
И всё же расхаживание другого разведчика начинало действовать Балидору на нервы.
Дорже, похоже, опять достиг предела своего терпения.
Ты должен положить этому конец, сказал Дорже. Сегодня. Она умирает, Балидор!
Балидор почувствовал, как напряглись его плечи. Он скрестил руки на грудиможет, чтобы хоть чем-то занять их, пока он смотрел через толстую панель органики на меньший резервуар по ту сторону окна. Глядя на неё, он поймал себя на том, что показывает утвердительный жест и одной рукой проводит по своей щетине. Он и сам ощущал тошноту, нехватку света, истощение.
Да, сказал он. Да, умирает.
На протяжении мгновения он молча смотрел на неё. Злость едва не взяла над ним верхтакая интенсивная, что мышцы всего его тела напряглись. Вся эта злость иррационально адресовалась Дигойзу.
Проклятье взорвался он.
Ты знал, что такая возможность существует!
Балидор крепче скрестил руки, хмуро глядя в окно и не отвечая.
Ты должен был знать, Балидор!
Конечно, я знал, сказал он, поворачиваясь, чтобы наградить сердитым взглядом более низкорослого видящего. Я надеялся, что всё обернётся не так. Я надеялся, что Териан помешал им прежде, чем они закончили. Элисон мне так сказала.
Что ж, очевидно, сказал Дорже, что она ошибалась.
Балидор уставился на показания, чувствуя, как усиливается его тошнота.
Я думал, что учитывая это, а также тот факт, что она не связалась с другими его частями задохнувшись на последних словах, он моргнул и осознал, что едва сдерживает слезы.
Он провёл их через всё это, и впустую.
Он заставил себя думать, использовать менее эмоциональные части своего света. Он посмотрел на стоявшего рядом разведчика, и тут ещё один вариант пришёл ему на ум.
Мальчик.
Дорже нахмурился.
Ты думаешь, мальчик это сделал? Нензи?
Резко щёлкнув языком, в основном в свой адрес, Балидор покачал головой.
Проклятье. Я почти забыл, кто он такой, когда он держал её в плену вместе с Терианом. Он держал её при себе недели, он посмотрел на её лицо через органическое окно. Элли говорила, что он отчаянно жаждал привязанности любого контакта, особенно от неё. Он спал возле неё ночами. Он касался её при любой возможности, даже просто держал за руку. Она не имела доступа к своему свету, так что я предположил, что всё это было лишь с его стороны. Но я задаюсь вопросом
Каким?
Возможно ли, что он тогда сумел заверить связь?
Дорже нахмурился. Его свет источал тошноту.
Ты говоришь, что он её изнасиловал? Что эта его версия, маленький смертоносный монстр, её насиловал?
Может быть, да. Но необязательно, Балидор продолжал думать, потирая руку ладонью там, где перекрещивались его руки. Мальчик был более элерианской частью Дигойза. Возможно, что ему и не понадобился секс, чтобы сплести остальную часть связи с ней. Связь в своей основе носит не сексуальный характерэто сплетение света. Любое интенсивное энергетическое взаимодействие между ними могло выковать эту связь или хотя бы усилить её.
Это могло случиться в Дели, предположил Дорже.
Да, Балидор нахмурился, вспомнив лицо Дигойза на танцполе. Могло. Похоже, он намеревался заполучить её. В этом мог скрываться не только один мотив. Он мог пойти так далеко, чтобы создать между ними более сильную связь, пока они были вместе. В нынешнем состоянии он лучше знал, как такое сделать.
Вновь мягко щёлкнув языком, он добавил:
После этого она ощущалась иной. Ты это тоже заметил. Ведь так, Дорже? Она была другой. Её свет изменился
Разве теперь это имеет значение? перебил Дорже.
На секунду Балидор умолк, не отвечая.
Затем он сделал отрицательный жест одной рукой.
Нет, сказал он. Не имеет.
Повернувшись, он вышел из комнаты наблюдения.
Зашагав быстрее, он скользнул за угол в широкий коридор и обогнул комнату наблюдения. Ещё через несколько шагов он стоял перед дверью в крупную, укрытую щитами от Барьера камеру, где находился резервуар. Справа от этого находился ещё один ряд сидений, прямо под более длинным из двух окон в большой резервуар и возле длинного стола с инструментами.
На меньшей панели, которую они установили справа от герметичной органической двери, выводились показания камеры внутри. Сердечный монитор показывал слабое сердцебиение, с каждым ударом посылавшее бледную пульсирующую линию по маленькому экранчику. Под ним показывался перечень показателей. Он прищурился, чтобы прочитать их, но знал, что это лишь обрезанная версия того, что отслеживали машины в комнате наблюдения, откуда он только что вышел.
Под этим находился кодовый замок с шифром ДНК.
Он повернулся к Дорже, поджав губы в мрачную линию.
Ладно. Я сделаю это. Скажи остальным. Они должны быть готовы выдвигаться, и быстро, положив руку на плечо мужчины, он добавил:Убедись, что они поняли, Дорже. Это не учения. Нам нужно убраться отсюда максимум через два часа.
Дорже уже подключился к ВР-связи.
После небольшой паузы он поднял взгляд на Балидора и сфокусировал глаза.
Тензи хочет знать. Мы сообщаем остальным наш статус? Если мы пойдём к ним без предварительного предупреждения, они не поймут степень срочности
Балидор показал отрицательный жест.
Нет. Не говори им ничего. Свяжитесь с ними, да, чтобы они знали о нашем прибытии, но пока что просто скажи им, что люди Дигойза в пути, и им нужно приготовиться выдвигаться, держа руки скрещёнными на груди и сжав ладони в кулаки, он добавил:Это не совсем ложь. Мы скажем им, как только сможем, но мы не можем сообщить им, пока об этом не узнали Повстанцы. Я также не хочу иметь дело с их эмоциональными реакциями, пока мы не окажемся в движении. Это даст Дигойзу лучший след для отслеживания.
Мы забираем их с собой? Людей тоже?
У нас мало выбора, Балидор бросил на него мрачный взгляд. Он отправится за каждым, кто был здесь, брат. Пока что они отправятся с нами.
Увидев обеспокоенный взгляд Дорже, он ободряюще сжал его плечо.
Если мы сможем оставить их где-нибудь в безопасности, так и сделаем. А так я не думаю, что им грозит такая же опасность от Сайримна, как остальным из нас.
Показав утвердительный жест, Дорже передал это всё. Мгновением позже он отключился, и его глаза прояснились, когда он вышел из Барьера.
Они уже в движении, сказал он. Тензи сказалтридцать минут.
Нам понадобится больше времени до того, как она сможет путешествовать, сказал он, кивая. Но хорошо.
Тогда начинай, подтолкнул Дорже, показав жестом на панель. Его взгляд оставался таким же обеспокоенным, пока он всматривался через прозрачную панель на резервуар. Начинай, брат. Пожалуйста.
Балидор кивнул, сделав вдох.
Повернувшись, он начал набирать код, который открывал дверь в комнату с толстыми стенами из органики. Стены и даже сама герметичная дверь представляли собой почти полтора метра плотной органики в толщину, источали Барьерный сигнал, который эффективно и полностью отрезал её от низших миров. На самом деле сама идея симулировать её смерть таким образом, когда её тело оставалось столь очевидно живым, казалась нелепой.
И всё же это, очевидно, сработало.
Достаточно лишь посмотреть на её похудевшие конечности.
Дорже не уходил, нервно переступая с ноги на ногу и наблюдая через прозрачную секцию стены справа от двери. Выражение его лица оставалось измученным, пока он не отрывался от резервуара. Как только Балидор запустил комбинацию в действие, его взгляд метнулся вслед за Дорже.