Джордж притворно округлил глаза.
Небось, какая-нибудь дочь владельца отеля в Токио, где вы строите гостиницу?
Ты знал!выставил палец вперед Олдридж.Она и впрямь хорошая девушка, хоть и дочь владельца «Сотарава».
Джордж мысленно согласился с отцом. Лучшее, что может сделать Кевин, это жениться на умной, целеустремлённой девушке, разбирающейся в отельном бизнесе. Иначе их собственное предприятие придет в упадок, ведь младший брат не обладает нужными способностями, а Джорджу этот бизнес не интересен.
Они с отцом долго еще сидели в ресторане и разговаривали. К ним вернулись те давние времена, когда они могли шутить и поддразнивать друг друга, не боясь наткнуться на ледяное презрение, которое сопровождало Джона Олдриджа старшего последние годы по отношению к сыну-отщепенцу.
Причина была не в книжке, которую он прочитал. Точнее, не только в книжке. Когда Джон заболел простудой, их семейный врач, наконец, добрался до него, радуясь случайной оказии. Олдридж не часто давался ему в руки. И нашел, соответственно, кучу неприятных болезней. Зашкаливал холестерин, как следствиеартериальная гипертензия и стенокардия. А еще до кучи холецистит и не с того ни с сего обострившаяся язва.
Лучше бы Джон не знал об этом и как раньше игнорировал боль в грудине и отдышку, а теперь придется пить таблетки и увиливать от расспросов жены. Джон вдруг с удивлением понял, что молодость прошла. Что он не так силен и здоров, каким хотел себя чувствовать. Он попросил доктора не говорить семье, взамен пообещав соблюдать все его рекомендации. Умирать не хотелось. А так же было глупостью тратить впустую оставшееся драгоценное время на обиды и игнорировать талантливого старшего сына. Он не мог себе этого позволить, каким бы упрямым себя не считал.
***
Неделю я жила в гостинице, а потом Мартин сняла мне квартиру. Не такую шикарную и огромную, как в Барселоне, но такую же уютную и недалеко от филиала «Эскрибы». В ней была одна спальня, гостиная и небольшая терраса, с видом на Сену, домашний кинотеатр и оборудованная по последнему слову техники кухня. Готовить я не умела, поэтому пользовалась на кухне только кофеваркой, четко следуя написанной Мартин инструкции, прикрепленной к машине.
Если агентство и было возмущено, что я самовольно переехала в Париж, я об этом не узнала. Переговоры вела Мартин, а мне сказала, что все в порядке. Вскоре продолжились съемки. Французский язык я знала и быстро впряглась в работу, которая ничем не отличалась от той, что я делала в Испании. Бесконечные фотосессии, дефиле, эффектные позы, невозмутимый вид. Пить много воды и спать по восемь часов. Не участвовать в скандалах и держать язык за зубами с папарацци.
Все было как прежде, но чувство беспокойства не покидало ни на секунду. А что, если бы Джордж улетел не в Париж, а куда-либо дальше? Что, если бы я не успела сесть на самолет? Умерла бы я или нет? Между Барселоной и Парижем тысяча километров. У меня образовался новый максимум. Красивая круглая цифра, почти убившая меня.
Через некоторое время я позвонила Альберто. Предложила ему повысить зарплату и снять квартиру в Париже, если он переедет ко мне. Хотя бы на ближайшие месяцы. Я не знала, сколько мне предстоит жить во Франции, год или всю жизнь. Но лучше бы рядом были друзья, к которым я могла бы обратиться за помощью. После событий в Барселоне, когда мне пришлось спешно покидать Испанию, я стала постоянно носить документы с собой. А так же деньги и блокнот с важными записями.
Альберто на мое предложение ответил согласием. Он приехал на нашем форде через пару дней вместе с женой, сказав, что супруга давно хотела пожить в городе всех влюбленных.
Я стала новым лицом Картье. Эскриба предложила перезаключить контракт, но Мартин отсоветовала подписывать продление. Даже за пять миллионов евро в год. Если честно, я в этом ничего не понимала и во всем слушалась подругу. Мне еще стольким вещам нужно было учиться. До тонкостей переговоров с агентствами не скоро дойду. Я по-прежнему два часа в день посвящала чтению и письму. Часженским журналам и моде. Часинтернету. Выходныехождению по магазинам и наблюдениям за людьми. Их привычками, повадками, эмоциями. Особенно меня интересовали дети. Наверное, потому что я сама была как ребенок. И фразы родителей: «Не бегай по эскалатору», «Не трогай стекло витрины», «Держи носовой платок под рукой» касались и меня тоже.
Еще одним кладезем информации был Альберто. Единственный мужчина в моем окружении. Я спрашивала, как он познакомился со своей женой, сколько они прожили вместе. Как часто ссорились, и поднимал ли он когда-нибудь на нее руку (подобные вещи я частенько видела раньше, в домах, где я висела). Интересовалась, хотят ли мужчины детей и как относятся к изменам. И много всего прочего. Иногда он добродушно отвечал, смеялся и дурачился, иногда хмуро ронял что-то нелицеприятное, и я понимала, что вопрос был из серии запретных.
По моей просьбе Альберто рассказал о своей бурной молодости, и я узнала, что он был не в ладах с законом. Работал у одного мафиози телохранителем, участвовал в подпольных боях. Несколько раз его забирали в полицию. Но удавалось не загреметь в тюрьму. А потом он познакомился с Марией, своей женой, и смог изменить жизнь.
А воровать плохо?однажды поинтересовалась я, когда мы ехали со съемок.
Альберто задумался.
Смотря что и для чего,ответил он осторожно,я бы сказал тебе, что воровать плохо и противозаконно, если бы сам ни разу не воровал в своей жизни. Но я это делал. Иногда из-за любопытства, иногда по острой необходимости, иногда по указке босса.
Я задумалась.
Мне эта вещь очень-очень нужна,в конце концов, произнесла я тихо,если я скажу, что мне без нее не жить, это перевесит моральную дилемму? Искупит вину за воровство?
Твоя жизнь на одной чаше весов, а на другой Что?осторожно спросил Альберто и на секунду обернулся, бросив на меня проницательный взгляд из-под бровей.
Я смотрела на его широкие плечи, массивную шею, крепкие мускулистые руки с толстыми узловатыми пальцами, лежащие на руле. Если я сейчас доверюсь этому человеку, то назад дороги не будет. Пусть Альберто выглядел как бандит с большой дороги, преступником он не был. У него были добрые глаза и открытое сердце. Что же до меня? Жизнь дороже угрызений совести.
Я могу рассчитывать, что о нашем разговоре никто не узнает?произнесла тихо.
Альберто понятливо завернул на стоянку бизнес-центра и остановил машину. Обернувшись, выжидающе уставился мне в лицо.
Мне нужно ограбить квартиру одного человека,произнесла я угрюмо,если знаете, кто может помочь, скажите. Деньги не проблема. Я не хочу вас втягивать в это дело, но больше мне не к кому обратиться.
Лицо Альберто ошеломленно застыло.
Что вы хотите украсть?
Ничего ценного,быстро отреагировала я,пустое полотно и рамку от картины.
Спрашивать, зачем вам это, думаю, бессмысленно?криво улыбнулся он.
Это из той серии, из которой была моя ночная поездка в Париж,внимательно смотря ему в глаза, ответила я и добавила через некоторое время.Эта рамка не представляет никакой ценности для хозяина, но очень дорога для меня лично. Мистер Олдридж отказывается продавать ее. То ли из-за упрямства, то ли из вредности. Я предлагала полмиллиона евро. Он отказался.
Альберто молчал. Я обеспокоенно ерзала на заднем сидении. Было темно и тихо. Пахло кожей, лавандой и немного сигаретами (Альберто курил, не в машине, но хранил сигареты в бардачке). Мне нравились эти запахи. На самом деле, мне нравилось почти все, что пахло, звучало и имело вкус, текстуру, объем. Даже выхлопные газы автомобиля. Даже скользкая черная грязь на берегу Сены.
Если вы меня научите вскрывать замок илиначала неуверенно я.
Ладно,Альберто, казалось, смирился с судьбой.Адрес квартиры?
Пока не знаю, но смогу узнать,я облегченно выдохнула.
Худшее позади. Он согласился. Если бы мне дали отворот-поворот, я бы не знала что делать.
Тогда чем скорее мы это сделаем, тем лучше. Не хочу снова видеть вас в подобном состоянии,бросил Альберто и завел двигатель. Машина тронулась.
Предстояло узнать, где в Париже живет писатель Джордж Олдридж. Я надеялась, что сложности не возникнут. Он, как мне говорили, публичная личность. Его фото и краткая биография есть в интернете и на обложке в каждом романе.
Начала я с того, что купила последнюю его книгу в одном из книжных магазинов Парижа. Улыбаясь консультанту, легко выудила и имя издателя, и адрес, и телефон. Наука была несложной. Ее я постигла, наблюдая за поведением своих коллег по цеху. Девушки флиртовали и кокетничали, словно умели это делать с колыбели. Мне же приходилось долго и усердно учиться. Абсолютно всему. То, что другие осваивали в детстве, юности, мне доводилось постигать сейчас. Я не умела краситься, терялась, когда слышала непонятные шутки про Золушку или Спящую красавицу, путала Тома с Джерри, не понимала разницы между каскадом и каре, лабутенами и шпильками.
Меня называли странной, не общительной, угрюмой и скучной. А я просто боялась попасть впросак. Даже когда приехал Ричард, внук Анны и Джона Симпсонов, я оттолкнула его своей холодностью. Это случилось на следующий день после моей второй поездки в Мадрид. Тогда я уже догадалась, что привязана к картине, и настроение было паршивым. Весь день кружилась голова, немного подташнивало, я с трудом выдержала обычную фотосессию. А вечером позвонила Анна и радостным голосом пригласила в гости. К ним из Америки приехал любимый внук.
Я не знала, как извернуться. Я чувствовала неоценимую благодарность к Симпсонам, но ехать не хотела. Как же не вовремя! Почему они позвонили именно сегодня? Охватили бессилие, растерянность, а потом и стыд за недостойные мысли. Но я еще не умела врать, поэтому пришлось заказывать такси, покупать круассаны и цеплять на лицо улыбку.
Ричард не умолкал ни на секунду, одновременно успевая болтать об университете, экзаменах и пожирать меня глазами. Даже как-то неудобно стало. «Конечно, я уже не та бледная поцарапанная девушка в простеньком хлопковом сарафане. Теперь я одета в дизайнерский костюм, мои туфли стоят тысячу евро, а над прической два часа трудилась команда стилистов»,мелькнула недостойная вздорная мыслишка. Я одернула себя за гадкое предположение и продолжала вымучено улыбаться на комплименты.
После ужина Ричард вызвался проводить меня домой. Я, втайне рассчитывая расстаться с ним здесь и больше никогда не видеть, мысленно вздохнулапридется терпеть его присутствие еще полчаса. Он был забавным, милым, обаятельным, но слишком молодым. Я чувствовала себя пятисотлетней старухой, особенно после недавней поездки в Мадрид. Уставшей, вымотанной, с горой неразрешимых проблем. А юный улыбчивый кавалер только добавлял раздражения.
Вызвали такси. Анна чмокнула меня в щеку, шепнув на прощанье: «Прости нас. Он хороший мальчик. Не будь слишком строга». Наверное, она видела мое настроение и сделала соответствующие выводы.
Когда мы подъезжали к дому, Ричард предложил зайти в кафе и продолжить беседу. Я сказала, что очень устала и хотела бы лечь спать раньше. Тогда он предложил встретиться завтра, погулять по Барселоне. На что я ответила, что у меня съемки за городом и вернусь поздно. На любую его инициативу отвечала холодным сухим контраргументом.
В общем, я вела себя как законченная стерва. Такси остановилось возле подъезда. Я коротко бросила «Прощай» и быстро вышла из машины, чтобы Ричард не успел ничего сообразить. Ни выйти вместе со мной, ни напроситься в гости. На следующий день он встретил меня около подъезда с огромным букетом роз. Альберто только хмыкнул и поинтересовался многозначительно: «Помощь не нужна?» Я ответила, что это мой старый знакомый.
Привет, Лаура,парень немного нервничал. Наверное, не знал, как я отреагирую. Я опять почувствовала себя неизмеримо старше и опытнее.
Привет,ответила я со вздохом, не зная, куда девать громоздкий букет и молодого, ни в чем не виноватого, кавалера.
Настроение не изменилось. Я по-прежнему чувствовала себя в западне из-за захватившего в плен полотна.
Поужинаем? Я нашел неплохой ресторанчик неподалеку,заискивающе произнес Ричард.
Решив, что лучше горькая правда, чем увиливание и грубость, я протянула руку и дотронулась до его рукава, стараясь смягчить слова.
Я никогда тебя не полюблю,сказала честно,ты не в моем вкусе.Ричард ошеломленно уставился мне в лицо. Неужели, я как всегда свернула не туда? Или честность не в фаворе у людей?Мы с тобой можем остаться друзьями, если хочешь. Спасибо за то, что помог мне с портфолио, спасибо за доброту
Лицо юноши перекосило. Он резко вскинул ладонь, прерывая меня.
Хватит,голос дрогнул,я понял.
Когда расстроенный Ричард ушел, я корила себя последними словами. Он прилетел из Америки узнать, как у меня дела, купил цветы. Анна и Джон так надеялись, что мы подружимся. Они не раз звонили мне и передавали от него привет. На самом деле, дело было не только в страхе, но и в том, что мое сердце занято. Прочно и навсегда. Я не хотела обманывать парня, не хотела давать ему шанс на отношения. Кое-чему я все-таки научилась за полгода. Лучше рвать сразу, быстро и окончательно, чем давать необоснованную надежду.
Мы с Альберто проработали план. Я позвонила издателю Джорджа и представилась страстной любительницей его книг. Назвала их все (они лежали передо мной), пообещала организовать встречу с читателями в центральном книжном магазине Парижа на Елисейских полях (как я это буду делать, пока не знала, но Мартин поможет).
Жак Сонерс был приятно удивлен. Он пообещал связаться с Джорджем и сообщить время встречи. Оставалось проследить за Джорджем до его дома (Альберто заверил, что справится с этим прекрасно) и вуаля. Адрес будет у меня.
С магазином сложностей не возникло. Заплатив кругленькую сумму за аренду зала на втором этаже, я вывесила объявления о встрече с Олдриджем. Единственной проблемой стало то, что почитателей книг Джорджа в Париже оказалось не так уж много. Не помогли ни реклама, ни объявление в газете. Пришлось для массовости организовать девчонок из агентства, пообещав каждой по бутылке шампанского и поход в спа. А самой скупить все книги, которые нашла, и вручить им для автографа. За встречей я наблюдала из кафе напротив. Недоуменное лицо Джорджа надолго врезалось в память. Он явно был в растерянности. Хихикающие, строящие глазки манекенщицы, окружившие его, не могли ответить ни на один вопросони попросту не читали его книг.
Мартин потом мне все рассказала. Она руководила процессом по моей просьбе, а Альберто ждал на улице, следя за машиной Джорджа.
Не знаю, зачем тебе понадобилось устраивать это представление,недовольно произнесла Мартин вечером, когда приехала ко мне в квартиру,твои слова о том, что ты хочешь поддержать молодое дарование, попахивают фальшью. Двадцать тысяч евро на ветер. Слава сумасбродки и чудачки за тобой закрепилась надолго.
Я тебе все расскажу,произнесла я через некоторое время,потом.
Если бы он хоть тебе нравился,хмыкнула Мартин.
Он мне нравится Очень,я уныло опустила голову,я его люблю.
Подруга пораженно округлила глаза. Бокал с мартини в ее руке опасно накренился, намереваясь запачкать ее светло-розовый кашемировый джемпер.
И когда же ты успела его полюбить?скептически произнесла Мартин, ставя бокал на столик и пристально уставившись мне в лицо,когда лежала в больнице или когда училась читать по слогам на его книгах? Или ты его любила раньше, до потери памяти?
Глаза Мартин разгорались азартным огнем.
Не помню,сказала я свою ритуальную фразу на все случаи жизни и дружелюбно улыбнулась.
Час назад Альберто позвонил и сказал, что адрес Джорджа у него в кармане. Альберто легко проследил до дома писателя и узнал квартиру. Оставалось самое страшное и тяжелоепробраться в квартиру и выкрасть раму.
Почему же ты не вышла подписывать книги? Наши девчонки чуть не разорвали его пополам. Каждая предлагала телефончик и любовь до гроба,Мартин веселилась от души. Бесполезно потраченные (по ее мнению) двадцать тысяч евро уравновесила моя сокровенная тайна.
Он только недавно развелся,ответила я,дам ему время прийти в себя.
Мартин захохотала. Наконец я сумела сказать что-то «нормальное». Или это была шутка? В любом случае у женщины мой ответ не вызвал скептически приподнятых бровей (как бывало раньше).
Теперь Альберто постоянно следил за Джорджем. С утра до вечера. Я же брала такси. Джордж оказался заядлым домоседом, иногда не выходил из квартиры днями. Иногда гулял вдоль Сены, кормил голубей. Но недолго. Напряжение росло. Я уж боялась, что никогда не смогу реализовать свой план и придется еще раз идти к нему предлагать на этот раз миллион, как однажды во время съемок позвонил Альберто и сообщил, что Джордж едет в аэропорт. Я обрадованно потерла руки. Значит, он улетает, и у нас есть минимум сутки для осуществления задуманного.