Моро вновь переменился. Сейчас он улыбался почти по-доброму и ничем не напоминал садиста и убийцу. «У него явно не в порядке с головой»,испуганно подумала я.
Да. После того случая я всегда добавлял к желаемому на картине одну или две жизни,самодовольно произнес он,а ты?Я вздрогнула.Ты помнишь смерть? Кто умер возле тебя?
Я медленно и старательно допила кофе. И так же осторожно поставила чашку на стеклянный столик.
Мой Создатель,произнесла тихо,он умер передо мной. Были еще смерти, много смертей. Но гибель Создателя была самой трагичной.
Моро хлопнул ладонью по столу, словно услышал что-то замечательно важное. Его теория подтвердилась. Психованный сумасшедший старик. И ему в руки попало бесценное старинное полотно. Страшно подумать, что он может натворить.
Чего Вы от меня хотите?спросила я хмуро. Пора было заканчивать разговор. Или, по крайней мере, двигаться к логическому завершению.
От тебя?хохотнул он.Твой холст. Ты отдашь его мне завтра утром.
Нет!вырвалось само собой.Не отдам.
Потом вдруг поняла, что что-то не то сказала и добавила неуверенно:
Он остался у прошлого хозяина. Я не знаю, где он.
Моро лучезарно улыбнулся и посмотрел на меня, как на дурочку. Именно ею я себя сейчас и ощущала. «Не умеешь вратьне берись»,мысленно дала себе подзатыльник. Рок что-то щелкнул в ноуте и развернул ко мне экран. В нем показалась комната с серыми пустыми стенами и железной кушеткой. На кушетке спал Джордж. Небритый, взъерошенный, босиком, в рваной футболке с бурыми пятнами на груди.
Я окаменела. Моро приблизил картинку. На правой скуле чернело здоровенное пятно, веки опухли и украсились фиолетовой окантовкой. Нижняя губа была разбита, в уголках рта запеклась кровь.
Что вы с ним сделали? Где он?деревянными губами спросила я.
Голос доносился словно издалека. Судорожно затрепыхалось сердце, подскакивая к горлу.
Моро пододвинул ноут к себе.
Месье Олдридж здесь, гостит у меня в подвале,ответил он.Только от тебя зависит, выйдет он отсюда или нет.
Странно. В последнее время я как будто забыла о Джордже. Не видя его воочию, занятая работой, учебой, карьерой, я перестала постоянно думать о нем. Чувства словно отошли на второй план. А сейчас, стоило мне увидеть его в таком плачевном состоянии: избитого, окровавленного, они снова захлестнули меня. Будто не было этих месяцев, будто я до сих пор вишу в его кабинете, смотрю на него, и боль разрывает грудь на части от невозможности быть с ним рядом.
Обещаете, что отпустите его, если я отдам полотно?голос предательски сорвался. Актриса из меня неважная.
Конечно,произнес Моро добродушно. И видя, что я не поверила, участливо добавил:Что твой писатель может сделать? Кто ему поверит, если он пойдет в полицию и расскажет об ожившем полотне? Запрут в сумасшедшем доме? Если он не дурак, то будет молчать. А я не убиваю бессмысленно, только за дело.
Я обреченно кивнула. Выхода нет.
Тогда завтра съезжу в банк и отдам холст. Он лежит в ячейке отделения номер пять национального банка на улице Мазарен.
Умно,произнес насмешливо хозяин,ты не только хитрая, изворотливая и смелая, а еще и умная. Мне нравится твой характер. Не гнушаешься воровством для достижения цели. Это по мне. За пятьсот лет жизни еще и не такого придумаешь, да, Лаура?
Я позволила себе пропустить его слова мимо ушей. Может быть, я и не образец добродетели, но по крайней мере не убийца. Моро встал с кресла и разлил остатки коньяка по бокалам. Я не стала возмущаться, послушно взяла бокал и пригубила. Может, станет легче?
За сделку!Моро легонько дотронулся своим стаканом до моего. В тишине кабинета раздался красивый тоненький звон. Старикан опять уселся в кресло и уставился мне в лицо. Я беспокойно заерзала. Что он опять придумал?Ты будешь жить со мной. Здесь. В особняке.
Мои глаза округлились. Я поперхнулась коньяком и судорожно закашлялась.
Разве Вы меня не убьете?прохрипела сдавленно.
Зачем?его удивление было абсолютно безыскусным.В мире не так много чудес, чтобы уничтожать их. Ты настоящее живое чудо. Сравни превращению воды в вино или воскрешению мертвых. Я, конечно, мерзавец, но не настолько, чтобы убивать единственное волшебство в нашем мире.
Я задумалась, уставившись в тлеющий камин. Что мне оставалось делать? Врать я не умела. Как и увиливать, торговаться, спорить. Плакать, умолять? Смысла не было. Да и не думала, что как-то смогу повлиять на этого человека. Я в безвыходном положении. Мне оставалось только довериться сумасшедшему старику. И верить в то, что он не соврал. Если холст будет у него, я не смогу никуда детьсяни уехать, ни сбежать. Я привязана к нему и в полной его власти.
А еще Он так восхищенно на меня посмотрел. Надеюсь, не навредит.
Вы хотите, чтобы я спала с вами?фраза вылетела быстрее, чем я успела сообразить и затолкать ее обратно.
Моро изогнул правую бровь, а я прикусила губу. Мартин часто корила меня, за необдуманные слова. За то, что язык спешит вперед мыслей. Искусство хитрить и увиливать я еще не освоила. И вряд ли освою. Поэтому лучше было бы смолчать.
Увы, дорогуша, я бы с огромной радостью,гнусаво растягивая слова, ответил Рок.Но меня давно уже не интересуют женщины. В прошлом году мне стукнуло восемьдесят. Но спасибо, за комплимент.
Я незаметно выдохнула. Не рассердился. Теоретически я знала, что происходит между мужчиной и женщиной в кровати. Иногда пары это делали с удовольствием, иногда удовольствие получал лишь мужчина. Иногда в спальне было двое мужчин, иногда две женщины. Каждый раз, со стороны наблюдая за процессом, я испытывала то интерес, то отвращение. Ожив и получив доступ к знаниям, я разобралась что к чему. Впоследствии этих действий получаются дети. И то не всегда.
Не переживай,усмехнулся Моро,я не собираюсь уничтожать полотно, ни сжигать, ни резать на части.
Я и не думала, что он его уничтожит. Наоборотбудет использовать в своих грязных бандитских целях. Правда, не понимала, в каких. Пока я раздумывала, рассказать Моро об особенностях картины и невозможности удалиться от нее или нет, старик продолжал говорить.Мне нужен холст совершенно для другого.
Для чего?
Моро по-стариковски пожевал губами. Я обреченно бросила взгляд на часы. Половина третьего. Сегодня поспать не удастся. Мартин, наверное, вся извелась, ожидая моего звонка.
Я хочу оживить брата,наконец произнес он. Я потрясенно выдохнула. Вот оно что!У меня есть фотография маленького Жоржа. Мать сфотографировала нас в день, когда Германия объявила капитуляцию. Это была первая и последняя наша фотография, я сохранил ее. Всю жизнь чувствовал вину перед братом, за то, что предал, бросив голодать в подвале.
А он не совсем безнадежен.
Это не ваша вина,тихонько сказала я.
Моро беззлобно отмахнулся.
Моя. Если бы я не пожадничал. Взял немного и убежал, я бы не попался в лапы барона и не просидел неделю в подвале. Жорж был бы жив.
Мне для оживления понадобилось почти пятьсот лет,осторожно произнесла я, стараясь не обидеть старика.
У меня нет пятисот лет,ответил Рок угрюмо.У меня нет даже десяти. Я много экспериментировал. Мой художник рисовал Жоржа и так, и этак. Я убивал перед картиной, пытал предателей, казнил доносчиков. Я часами простаивал перед полотном, умоляя Жоржа ожить. Но все напрасно. Когда мои опыты провалились, я предположил, что нужна картина больше размерами. Возможно, моя слишком мала и не может накапливать достаточно энергии для оживления человека. Я принялся искать. К тому времени, у меня было богатство, власть, связи. Я возглавлял одну из самых крупных банд Парижа. И со временем стал королем преступного мира. Ко мне стекались все события так или иначе связанные с пропавшими изображениями на картинах. Долгие годы ничего не происходило и, наконец, месяц назад, мне улыбнулась удача. Частный детектив в Барселоне, нанятый неким Джорджем Олдриджем, за бокалом виски рассказал своему другу инспектору полиции о необычайном случае, который ему пришлось расследовать.
Вот оно что! Джордж нанял детектива! Бедный Джордж. Пострадал ни за что. Я украла картину, а его избили и заперли в подвале, выпытывая то, чего он не знал.
Слух дошел до меня. Дальше ты знаешь,закончил повествование Моро.
И у вас есть план? Вы знаете формулу воскрешения?я подалась вперед, стараясь не пропустить ни единого слова.
Усталость, сон, страх были забыты. Я задрожала от возбуждения. Отбросив прочь дурные тягостные мысли о моем незавидном положении, я загорелась азартом. Этот жуткий старикан, который говорит об убийствах, как о погоде тем не менее является источником ценнейшей информации, которую я, увы, никогда бы сама не смогла узнать. А он потратил всю жизнь на ее добычу. И пусть он бандит и убийца, я чувствовала странное единение с ним.
Во-первых, дело в холсте,усмехнулся Моро снисходительно.Несколько лет назад я отправил нитки на спектральный анализ. Оказалось, что ткани около двух тысяч лет, то есть, она была соткана еще во время Иисуса Христа.
Да,мой голос внезапно охрип,я помню, что кусок полотна, который отдали Создателю, привезли с первого крестового похода предки дона Монтиньонес.
Вот-вот,поддакнул Рок и сразу же продолжил,во-вторых, чтобы оживить что-нибудь на картине, нужно безумно желать того, что нарисовано.
«Значит ли это, что Джордж желал меня?подумала я со страхом и надеждой.Он меня оживил или я сама вышла? Мне всегда казалось, что мой гнев и боль сыграли главную роль в воскрешении. Или все вместе?»
В-третьих,произнес Моро,не все люди могут оживлять. Я как-то провел опыт. Попросил художника нарисовать разнообразные яства, запер в подвале человека и не давал ему есть. Я приказал ему смотреть на картину (она, кстати, была за пуленепробиваемым стеклом). В конце концов, он умер от голода, но так и не смог оживить ничего из того, что было нарисовано.
Я невольно скривилась, представив подобные эксперименты.
А в-четвертых, для любого оживления нужна энергия. Чем меньше вещь, тем меньше энергии нужно для оживления. Чем больше, тем, соответственно, больше. Не знаю, как действует картина. Может, она накапливает энергию. КакМоро на секунду задумался и щелкнул пальцами, словно нашел нужную ассоциацию.
Ты знаешь об животворящих иконах? О святынях, чудотворных мощах?
Я удивленно округлила глаза и помотала головой. Это еще что такое?
Иконаэто та же картина,пояснил Рок.Нарисованное изображение на холсте. И чем она древнее, тем больше и дольше энергии в нее вливалось при молитвах. Люди на протяжении веков простаивали перед ней, просили, благодарили, каялись. И со временем икона начинает отдавать энергию, так же, как до этого поглощала ее.
Я по-прежнему ничего не понимала. Моро увидел это по моим глазам.
Если честно, я сам не очень верю в эту чушь,рассмеялся он,но говорят, что некоторые иконы или святыни могут исцелять болезни.
И они оживают?немного испуганно пролепетала я.
Нет,отмахнулся Моро,они нарисованы на обычном холсте. Надеюсь,добавил через секунду.Было бы странно, если бы при молитвах из рамок вываливались святые. Ладно,Моро перевел взгляд на часы и зевнул, словно только сейчас заметил, что глубокая ночь.Мой человек отведет тебя в одну из спален наверху. Располагайся. Завтра утром поедем за холстом. Я отпущу Джорджа, когда картина будет у меня. Не то чтобы я тебе не доверял
Я встала вслед за стариком. Ноги немного затекли. Еще быпросидеть в кресле почти шесть часов! Двери перед хозяином распахнулись, словно в них был встроен датчик движения. Это такая интересная штука, которая зажигает свет в подъезде или раздвигает стеклянные створки в магазине перед покупателями. Поначалу я как ребенок восхищалась всей этой непонятной техникой, потом привыкла. Но здесь, в бандитском особняке, датчиков не былоза дверями дежурили телохранители.
Моро сказал одному из громил проводить меня. Поклонился, чинно и торжественно поцеловал мне руку. Я даже опешила от такой помпезности. Потом развернулся и направился в боковой коридор, медленно по-стариковски шаркая. Наверное, разговор его тоже вымотал. Я кашлянула и произнесла ему в спину:
Месье Моро. Я работаю в модельном агентстве. У меня контракт. Вы отпустите завтра меня на съемки?и замерла, ожидая закономерной вспышки гнева.
Моро обернулся и уставился мне в лицо тяжелым взглядом. Он смотрел и многозначительно молчал. Что он хотел этим сказать? Напугать? Смутить? Вогнать в дрожь? Я тоже могу неподвижно долго стоять, так что вряд ли он переиграет меня в гляделки. Война взглядов длилась пару минут. В конце концов старик утвердительно кивнул, то ли разочаровавшись в силе своего взгляда, то ли зауважав меня.
Хорошо. Только будешь ездить на работу на моем транспорте и с моими телохранителями.
У меня есть водитель,стараясь не выдать своего ликования, произнесла я.Можно он будет за рулем?
Знаю. Альберто Санчас, пятидесяти четырех лет,откликнулся Моро, секунду поразмышлял и добавил,можно. Только под охраной моих ребят.
Спасибо,улыбнулась я. Да он добряк!
Моро, ничего не ответив, ушел. Один из громил направился вслед за стариком, второй остался со мной.
Я покажу вашу спальню, мадмуазель Симпсон,нейтрально произнес он, галантно протягивая руку. Я молча пошла к лестнице, переваривая то, что услышала за вечер от Моро, но на первой же ступеньке обернулась к идущему за мной мужчине.
Вы не могли бы меня отвести к Джеймсу Олдриджу? Он мой друг,наивно поинтересовалась я,гостит где-то у вас.
Нет,коротко отрезал он,хозяин велел проводить вас в спальню, других распоряжений не поступало.
Я и не сомневалась, что «не поступало», но попробовать стоило. Пожав плечами, я легко взлетела по лестнице и направилась к первой двери справа. Толкнула и очутилась в громадной комнате, из которой вело несколько других дверей. Остановилась в проеме и вопросительно приподняла бровь.
Располагайтесь, мадмуазель Симпсон,нейтрально произнес громила,я буду дежурить у двери. Если что-нибудь понадобится, зовите.
Надежда на то, что меня оставят одну, не оправдалась. Закрыв дверь, стянув, наконец, неудобные туфли, я принялась рассматривать новообретенное жилье. Обошла элегантную гостиную, сунула нос в спальню, побывала в ванной комнате, выглянула в окно. По двору ходили охранники, везде были натыканы камеры. Окно было без ручек, створки не открывались. Я опустила портьеру и задумчиво отошла вглубь комнаты. Мартин! Нужно позвонить!
Где ты?!заорала она в трубку, и я поняла, что подруга не ложилась, так же, как и я.Что происходит?! Альберто слезно умолял не звонить в полицию, и я послушалась. Теперь уже жалею.
У меня все хорошо,я умудрилась вставить слово в бесконечный поток воплей,я у друзей, завтра приеду на работу и расскажу.
Приедешь?словно не веря, переспросила Мартин.Тогда ладно, потерплю до утра.
Я положила трубку и села на диван. Спать не хотелось. Столько я всего узнала за этот вечер нового. Голова пухла от информации. Моя картина волшебная! Она может оживлять! Я на миг представила, чтобы я хотела получить и растерялась. Ничего не приходило в голову. Никаких материальных ценностей. Любовь Джорджа? Но как нарисовать любовь? Страсть, нежность? Никак. Была бы моя воля, пусть бы и дальше холст лежал в сейфе от греха подальше. Но, увы. Завтра он будет в руках этого маньяка. Хотя мне даже будет интересно увидеть со стороны, как картина работает.
Я старалась не думать, что меня ждет впереди, сколько народу Моро погубит для того, чтобы напитать ее энергией. Моей главной целью было спасти Джорджа. Нужно ставить перед собой достижимые цели. А в моей власти только это.
***
Джордж не знал, сколько он просидел в подвале. Здесь не было ни окна, чтобы наблюдать за солнцем, ни часов. А яркая надоедливая лампочка в углу потолка не выключалась никогда. Два раза (в день?) ему приносили еду, питье. Ничего особенного. Ветчина, каша, бифштексы. В комнате из мебели была только кровать, а из развлеченийголые бетонные стеныполотна для его мысленных картин. Джорджу не было скучно. Воображение работало на всю катушку. Он часами лежал на кушетке, уставившись в пустоту, и мечтал.
Значит, она ожила. Вышла из рамки и тут же сбежала. А он в это время пил с гостями, принимал поздравления, планировал жизнь с Изабеллой Касс. Дурак. Он же чувствовал, что картина живая. Что она излучает свет, тепло, очарование. Он чувствовал, Лаура отвечает ему, но посчитал это пустой фантазией, которую нарисовало писательское воображение.