И вот сейчас он зашел в зал, единственный мужчина без пары. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понятьименно его Комиссия подобрала мне в суженые. Правильно, ведь надо же было нас куда-то девать. Одинокими в нашем Обществе были только вдовы и вдовцы. Ведь одинокий человек не счастлив, а несчастливый человек не может хорошо трудится, на благо Обществу. Я глубоко вздохнула. Ну что ж, если судьба уготовила мне жить с ним, значит, так тому и быть. Я оправила платье и ещё раз взглянула на мужчину.
Герман огляделся, лишь несколько пар не соединёнили в ячейки, потом взглянул на меня, от чего показалось, что мне за шиворот посыпались муравьи, не могу даже точно сказать, что почувствовала, то ли восхищение от этого человека, то ли страх. Окинув меня взглядом, он подошел, прихрамывая и сел на стул рядом. Мы молча дожидались, когда назовут наши фамилии, он не стремился говорить, а мне как-то не с руки было.
Виндзор, Рокотов. Подойдите, мы встали и подошли к регистраторше, честно говоря, ноги мои подгибались от волнения.
Присаживайтесь, жеманно указав на стулья, и постреливая глазами в моего спутника, обронила она, Василиса Район Сол Виндзор, Герман Рокотов! Сегодня знаменательный день в вашей жизни. Комиссия выбрала вас для создания ячейки, я надеюсь, вы понимаете, какая на вас теперь лежит ответственность! Создание ячейки должно сподвигнуть вас на более плодотворный труд и на создание счастливого, полноценного потомства! Распишитесь, она пододвинула ко мне планшетку и дала электронную ручку, я расписалась, теперь вы, она подала планшетку моему будущему супругу, я протянула ручку. Взглянув на меня, пронзительными синими глазами, он взял её и расписался, поздравляю с созданием ячейки! если до этого она говорила каким-то восторженным тоном, с придыханием, то следующие слова произнесла буднично, даже скучно, До свидания.
Кивнув, мы встали и пошли на выход.
Сегодня, после рабочего дня я приду к тебе, за тобой и вещами, спускаясь по ступенькам бросил мне супруг и пошел к ферме. А я так и осталась стоять на крыльце.
4
Асенка, как ты говоришь? Герман? Господи! тётушка всплеснула руками и осела на стул. Это была женщина пятидесяти пяти лет, с простым, деревенским лицом и натруженными руками. Она воспитывала меня, когда погибли родители. Тётин муж умер на пять лет раньше, его придавило бревном, когда валили деревья в лесу. Детей у них не случилось. Тётушка перебралась после его смерти к нам и посвятила всю себя мне и Федьке, а потом только мне. Конечно, для неё было шоком, что моим мужем стал именно Герман, это бирюк! Как же ты теперь будешь деточка моя! Что же он с тобой сделает?
Ничего он со мной не сделает. Человек как человек, что ты причитаешь? языком жестов ответила тёте. Я храбрилась, у самой же в голове бродили мысли на ту же тему: «Что-то со мной теперь будет?»
Он, небось, тебя и из дому-то не выпустит!
Тётя! Зачем говоришь глупости! Наоборот хорошо, что он из нашего селамы видеться сможем! тётя была дояркой на ферме, а в последнее время в доярки шло мало молодых женщин желающих заниматься таким нелёгким делом. Если бы мне пришлось уезжать, тёте не разрешили бы ехать со мной, да и не принято это было.
Не захотев слушать её причитания, я пошла в свою комнату. Пожитков то у меня не многопара платьев, несколько фотографий, да и так, мелочёвка. Сложив всё за пятнадцать минут, я села, на кровать раздумывая: «Что мне теперь делать?». Нет, не в глобальном плане, а чем занять день. У меня, в отличие от суженого, сегодня был выходной, если бы не день создания ячейки, конечно, я бы занималась домашними делами, а сейчас сижу и думаю, что дел-то много и хочется кинуться и все сделать, чтобы тёте полегче было. А всего-то и не успеешь. Я потёрла подбородок. Пожалуй, стоит напечь пирогов, праздник как-никак. Я пошла на кухню и завела тесто, за работой время летело, тётушка только изредка заходила на кухню, вздыхала и уходила, ничего не сказав. Да и что тут молвишь? Я сготовила пироги, вымыла весь большой дом, потом поштопала тёткины вещи, потому что у её зрение с каждым днём становилось всё хуже и хуже и ей шить стало тяжело
Я как раз сидела в гостиной и зашивала последний носок, когда в дверь деликатно постучались. «Наверное, это соседская дочка, пришла за косметикой, которую мне одолжила, я совсем забыла её отдать»подумалось мне, но когда тётушка открыла дверь, на пороге оказался новоиспечённый муж:
Ну что готова?
Может, чаю выпьем, с пирогами? показала я знаками, тётя переведи ему.
Асенька предлагает чай с пирогами попить, пискнула тётка, стараясь не смотреть на мужчину.
Он поскрёб подбородок заросший щетиной глядя в пол, взглянул на тётю, потом на меня, и снова на пол.
Ну что ж, если хочешь, давай попьём, он зашел, заняв собой сразу всю прихожую, стянул сапоги и осмотрелся в поисках кухни.
Я, отложив заштопанный носок, махнула рукой, предлагая идти за мной. На пороге я обернулась посмотреть идёт ли он за мной и упёрлась носом прямо в грудь мужчины. Он шел бесшумно, словно кот и я даже не заметила, как он догнал меня. Моё лицо залило краской, отвернувшись, я принялась хлопотать, надеясь, что он не заметил вспыхнувших щёк.
Поставив на стол чашки с чаем и блюдо с пирогами, я присоединилась к Герману и тётушке которые уже расселись. Чаепитие прошло в подавляющем молчании. Тётя боялась моего супруга и почти не притронулась ни к пирогам, ни к чаю. Он же спокойно пил и ел ни на кого не глядя. Сложно было догадаться об его отношении к происходящему. Как он оценивает мои кулинарные способности тоже осталось загадкой.
Пошли? спросил он, как только я отставила чашку, кивнув в знак согласия, поплелась за ним. Мне так не хотелось уходить из моего дома, на душе скреблись кошки. Хотелось, броситься в комнату, спрятаться под одеяло и сказать: «я в домике», как я говорила, когда мы с сестрой играли в прятки, это твоё? он указал на сумку в углу. Я снова кивнула. Он обулся, закинул сумку на плечо и выжидательное посмотрел на меня. Обняв тётушку, которая начала шмыгать носом, стараясь проглотить слёзы, я, в последний раз, обвела глазами родную избу и шагнула вслед за мужем, в наше общее будущее.
5
Дом Германа находился на краю села, почти в лесу. Мама говорила, что знахари всегда живут подальше от людей, чтобы наша суета не мешала творить чудеса, которые происходят в их хатах. Тогда, в моём детском воображении, знахари, и шаманы были сродни добрым волшебникам. У нас тётушку Ирму все любили и никто не боялся: для шустрых малышей у неё в кармане всегда водился мешочек с сушеной земляникой, для взрослых добрая улыбка и полезный совет.
Но в этот раз, когда мы вошли внутрь, помещение тут же начал давить на меня своей тишиной, темнотой и угрюмостью. Я бывала тут раньше, когда потеряла голос. Дом тётушки Ирмы был первым местом, куда побежала моя тётя. Тётушка Ирма поводила вокруг меня руками, а потом обняла, прижав к своей сухенькой груди и погладив по макушке, прошептала:
Боль всегда проходит деточка. И эта пройдёт, потерпи.
Я, прижавшись к ней, роняла большие солёные слёзы на её кипенно-белую рубаху, а она просто стояла, обняв меня. Но тётя не хотела сдаваться и ждать, поэтому тётушка Ирма дала ей отвары для меня, но предупредила, что заговорю я только когда придёт время. Но время так и не пришло.
Её дом запомнился как тихое, приятно пахнущее травами, место. Немного тёмный, но не угрюмый, тот сумрак был сродни тени в жаркий полдень. Сейчас же хата была мрачна и походила больше на чащу леса. Она разительно отличалась от моей избы, в которой мама создала уют и, казалось, что солнышко есть даже в самых укромных уголках. Мы с тётей старательно трудились, чтобы поддерживать это ощущение долгие годы. Герман же умудрился убить приятную атмосферу своего дома за несколько лет.
Я не успел приготовить тебе комнату, прервал он мои размышления. Супруг стоял посередине гостиной, что-то обдумывая, пока я осматривалась, так что пока поспишь в моей комнате, я удивлённо подняла на него глаза, мои родители всегда спали в одной спальне, но возможно в доме Германа было заведено по-другому. Он моё удивление истолковал по-своему, я пока буду спать в маминой комнате, мы её переделаем для тебя, постепенно, я кивнула, но не двинулась с места, не знала какая из нескольких дверей ведёт в нужное помещение, тебе вот сюда, он указал на правую дверь, кухня и санузел там, махнул он на небольшой коридорчик, отходивший от прихожей, мамина комната там, он указал налево, за моей спиной мамин кабинет, туда не стоит заходить. Я не хочу что-либо там менять, я кивнула, давая понять, что мне всё ясно. Он занёс не хитрые пожитки в моё новое пристанище и поставил сумку на кровать, отдыхай.
Мои дни потекли как тягучая патока, засасывающая меня словно муху. Домашние дела, работа на ферме, снова домашние дела. За несколько недель супруг мне сказал от силы десять слов, от меня кроме кивка и вовсе ничего не требовалось. Раз в неделю он уходил в лес охотиться, эти вечера я проводила с тётушкой. Она немного успокоилась, видя, что никто меня не обижает и даже начала радоваться.
Смотри как хорошо. Живёшь словно у Христа за пазухой. Не ругается, не обижаеткрасота.
Но мне было тяжело от гнетущей тишины, в доме, который так отчаянно не хотел становиться моим. Я старалась его немного обжить, расставила вазы с букетами засушенных цветов, которые каждый год готовила с лета, вязала скатерти, шила весёлые полотенца и занавески. Но это всё равно был не мой дом.
Осень в этом году была тёплая, а зима наступила резко, ударив морозами по ещё зеленеющей траве. Казалось, ещё вчера можно было бегать в одной тоненькой куртке, а сегодня пришлось выряжаться в шубу. Я не любила холодные зимы, кроме всех прочих неудобств, мне, как подсобному рабочему, приходилось много трудиться на улице. В один из дней, не задолго до наступления нового года, я весь день провела на улице, а когда пришла домой ноги казались льдом, я даже уже не чувствовала болезненного покалывания.
Всунув их в тёплые тапки, побежала готовить есть, муж должен был скоро прийти. Только через пару часов я смогла добраться до ванной. Забравшись в горячую воду, я долго грелась, но это меня не спасло. На следующий день начался нехороший, хриплый кашель, а ещё через пару дней я утром не смогла встать с кровати, из-за сильной температуры.
Видимо выйдя на кухню и обнаружив отсутствие завтрака, супруг понял, что это не к добру. Недолго думая он возник на пороге, постучав в дверь, но, не дожидаясь ответа. Уж не знаю, как я выглядела в тот момент, но он аж побелел.
Ася, тебе плохо? я неопределённо мотнула головой, от чего комната закружилась в демонической пляске. Он подсел ко мне на кровать и аккуратно дотронулся рукой до лба, Да ты же вся горишь! Почему вчера не рассказала, что плохо себя чувствуешь! Так, я сейчас пойду за врачом и скажу на ферме, что ты больна, он встал и собирался идти, но обернулся, пить хочешь? и, не дожидаясь от меня каких-то действий, продолжил, сначала я лучше сделаю тебе чай с малиной, а потом уже пойду за врачом и на ферму.
6
Последующие дни мне запомнились плохо. Я то впадала в беспамятство, то приходила в себя. Даже посещение врача прошло для меня как будто в дымке. Мне постоянно что-то мерещилось: родители, тётушка, Филька, какие-то знакомые из села, а то и вовсе супруг. Видения были то не чёткиеразмытые, то, до пугающего, реальные.
Привиделась мама, она гладила меня по головушке и говорила:
Асенька, как же ты так разболелась, тебе надо поправиться. У тебя ещё столько дел! Ты серьёзно больна, но не вздумай сдаваться, борись. Ты сможешь победить болезнь.
А через секунду с той же ясностью я видела, что это не мама, а Герман, и это он почти невесомо касается то макушки то моего лба, на котором лежала повязка пахшая травами:
Асенька, не вздумай умирать! Ты же, как солнышко! Ты не должна оставлять меня одного! Я только теперь начал жить, только сейчас увидел, что этот мир не сплошная мгла. Помнишь, как ты пела? У тебя был такой голос! Словно звон ангельских колокольчиков! А когда замолчала, мама всегда говорила: «Придёт время, и она снова запоётнаша соловушка». Когда мы учились в школе, я всегда думал: «Интересно, какой бы сейчас был голос у этой красивой девушки?»мне чудилось, что моя голова покоилась у него на коленях, и он тихонько нашептывал мне слова своим приятным, бархатным голосом. Его длинные пальцы ласково перебирали мою чёлку. «Какой хороший сон», думалось мне, «Как бы было замечательно, если бы он на самом деле был таким».
Через неделю мне полегчало. Я проснулась среди ночи и почувствовала, что жар наконец-то спадает. Как же это было хорошо. Несмотря на слабость, на то, что сама я не могу и пальцем пошевелить, это просто замечательно видеть и понимать, что вотэто реальность, и она никуда не исчезнет. Повернув голову, я увидела мужа, сгорбившегося во сне, на стуле рядом с моей кроватью. Нестерпимо хотелось пить. Ох, как дорого бы я дала за то, чтобы произнести хоть звук в этот момент. Я попыталась пошевелить рукой, но она лишь слегка приподнялась и безвольно упала на кровать, издав тихий шорох. Этого было достаточно, чтобы супруг проснулся. Он взглянул на меня и, увидев осознанность в моих глазах, принялся щупать мой лоб:
Ну, славу Богу! Температура начала спадать. Как же ты меня напугала, Ася, в его голосе была теплота человека, который действительно переживал. Мне даже подумалось: «Может видение не было бредом?», но я отмахнулась от этой мыслиглупости. Приоткрыв рот, я попыталась показать, что мне нестерпимо хочется пить, надеясь, что он поймёт мой жест, пить хочешь? не разочаровав меня, он вскочив, быстро покинул комнату комнаты. Через открытую дверь сочился вкусный запах какой-то еды. Не прошло и минуты, как Герман вернулся с чашкой чая и небольшой мисочкой супа, от волшебного запаха которого у меня в желудке громко заурчало.
Супа много нельзя, ты всю неделю почти ничего не ела, мне и напоить-то тебя удавалось с трудом, предупредил он заметив голод в моём взгляде, и улыбнувшись, присел на кровать, приподняв мою голову, дал мне попить какого-то напитка, этим отварам меня научила мама, отвечая на вопрос, отразившийся на моём лице, пояснил он.
Затем он аккуратно и бережно, будто я была хрупка, как стеклянная кукла усадил меня, подоткнув под спину, по меньшей мере, три подушки, сел на стул рядом с кроватью и начал заботливо меня кормить. Он набирал ложку умопомрачительного ароматного супа, заботливо дул на неё и подносил к моим губам. Суп не только обладал фантастическим запахом, он и на вкус был божественен. Я проглотила четыре ложечки и тянулась за следующей порцией, но муж решительно отставил суп и уложил меня:
А теперь поспи. Тебе надо отдыхать. Нет, пока больше не стоит, сказал он, проследив за моим взглядом, устремлённым на мисочку с остатками супа, попозже сделаю ещё, я с удовольствием облизнула губы, показывая, что было очень вкусно. К сожалению, пока я могла общаться только так, язык жестов он не знал, а писать сейчас у меня не хватало сил, я рад, что тебе было вкусно. Отдыхай, я благодарно опустила веки, все эти манипуляции с едой и питьём отняли у меня чуть появившиеся силы.
Проснулась я только утром, супруг не отходил от кровати и спал здесь, сидя рядом со мной на стуле. Позднее зимнее солнце светило своими робкими лучами в окно. Я удивилась, ведь муж обычно в это время уже на ферме, на работе, а сейчас он сидел рядом со мной. При хорошем освещении было видно, его тоже измучила моя болезнь, под глазами залегли тёмные кругипоследствие бессонных ночей, лицо осунулось от усталости. Мне стало жаль его, вот ведь как я измотала человека своей болезнью.
Я попыталась сесть, но из-за слабости мои потуги были безуспешны, и только разбудили Германа своей вознёй. Он сонно открыл глаза и улыбнулся. На секунду я вновь увидела того, Германа который был душой любой молодёжной компании нашего села. Но улыбка тут же исчезла с его лица не оставив даже тени:
Ты с каждым днём выглядишь всё лучше. Это радует. Хочешь, есть? я попыталась кивнуть, лёжа делать это было абсолютно неудобно.
Он вышел и снова принёс чай и суп. На этот раз мне было разрешено съесть целых шесть ложечек.
Будешь ещё отдыхать? я помотала головой, сейчас спать не хотелось, да и лежать тоже. Я сделала слабый жест рукой, как будто пишу, тебе дать ручку и бумагу? сообразил он, я кивнула.
Так будет проще общаться, написала я, когда он принёс их мне, пальцы плохо слушались, отчего буквы плясали и были похожи на дождевых червячков.
Я, наверное, пойду, сказал он, прочтя записку, если тебе что-то понадобится позов он оборвал фразу на полу слове, сообразив, что позвать-то я не смогу, я сейчас что-нибудь придумаю, он вышел из комнаты, а у меня появилось ощущение, что ему некомфортно со мной в одном помещении. Вот так, даже собственный муж не хочет находиться со мной в рядом, эти мысли разрушили остатки надежды, что мне не померещились его слова о том, как я ему нужна.