Нестройный утвердительный хор был ему ответом.
Давай! прокричал гигант, обращаясь в сторону ворот.
Бывшие возле них несколько жрецов, заметив знаки, подаваемые им, выбили подпорки, удерживающие ворота, и убежали прочь. Ворота распахнулись, и солдаты, бросив уже ненужные бревна, которыми они пытались таранить ворота, но, сказать правду, не нанесли им ни малейшего вреда, ворвались на большую площадь. Напротив них поодаль наготове стояло несколько длинных шеренг вооруженных жрецов. Тут же раздалось призывное пение рожков. Подчиняясь сигналам, дисциплинированные солдаты начали занимать свое место в строю.
Командующий солдатами Салманар уже не сомневался, что он сметет ненавистных жрецов. Против его тысячи выстроившихся в боевой порядок обученных солдат стояли всего-то две шеренги, человек двести, жрецов в белых длинных жреческих одеяниях, вооруженных короткими мечами и плотно прижавшись друг к другу. Сбоку от них, возвышаясь над всеми, находился какой-то гигант, возле которого стоял большой барабан.
Быстро построив своих солдат в глубокую колонну, чтобы легче было прорвать строй противника, Салманар дал команду атаковать. Солдаты медленным шагом начали приближаться к стоявшим неподвижно жрецам. Вот до них уже шестьдесят шагов, вот уже полсотни, а когда будет тридцать, можно будет переходить на бег и ударить всей солдатской массой. Салманар приготовился уже дать команду рожкам трубить всеобщую атаку, как стоящий сбоку жрецов гигант ударил в барабан. Тут же все стоявшие спереди жрецы упали ниц на землю. За ними открылись две шеренги солдат из корпуса городских стражников с натянутыми луками, одна из шеренг стояла, опустившись на колено, вторая стояла сверху над ней. Снова ударил барабан. Каждый десятый из них выпустил стрелу, целясь в лицо солдатам. Те закрыли лица круглыми щитами, обтянутыми кожей, и тут же вся остальная масса луков одновременно выпустила стрелы, целясь по открытым ногам. Раздались вопли многочисленных раненых, возникла заминка в движении солдат, хотя до стражников было уже недалеко. Снова ударил барабан, стоявшая шеренга лучников быстро также рухнула на колено, открывая стоявшую еще одну шеренгу лучников. Снова свистнули стрелы. А стоявшая на колене первая шеренга лучников тоже была уже наготове. Барабан бил, не переставая, шеренги лучников, первая стоя на колене, вторая и третья попеременно поднимаясь, ритмично одна за другой выпускали сотни смертоносных стрел, целясь частью в лицо, частью по ногам. И солдаты, не зная, какую часть тела прикрывать, потеряв ранеными в основном в ноги треть состава, поняв, что у стрелков из луков цель не убивать их, а прогнать, не обращая внимания на крики командиров, бросились обратно к воротам.
Барабан умолк. Тогда жрецы вскочили на ноги и вместе с бросившими луки стражниками, громко крича, погнались за удирающими солдатами, вместе с которыми, проклиная свое войско, бежал и их командующий Салманар. В воротах возникла страшная давка. Солдаты давили друг друга, стремясь поскорее выбраться наружу. Их было слишком много, а ворота слишком узки для того, чтобы все проскочили через них сразу. А сзади напирали все новые солдатские толпы. На Салманара давили со всех сторон. Грудную клетку сдавило с такой силой, что он не мог вздохнуть. Полузадушенного командующего толпа вынесла через ворота, но вынесенный впереди него солдат уже был с остекленевшими глазамион, как и многие другие, задохнулся, его легкие не выдержали страшного давления людской массы.. Как только за воротами стало немного посвободнее, тело солдата сползло вниз, под ноги. Салманар, толкаемый сзади, споткнулся о тело солдата и упал, не удержавшись на ногах. А затем по нему, не дав подняться, промчались сотни человек, также спотыкаясь, иногда падая и уже не получая возможности подняться.
Скандинав остановил свое войско на подступах к воротам. Жрецы и стражники молча наблюдали за трагическим исходом через них солдатской массы.
Это не армия врагов, жестко сказал Абиратташ, когда кто-то из верховных жрецов заикнулся о том, что надо перебить и раненых, во множестве лежащих на земле, и солдат, стремящихся к воротам, они не будут лишними в нашей будущей армии. Ими просто плохо руководили, и к тому же не те люди!
Как ни странно, но убитых было маловсего около двух десятков солдат. Примерно сотни три их получили ранения в ноги, и жрецы вместо того, чтобы перебить их как напавших врагов, в уже наступившей темноте, подсвечивая себе факелами, начали заниматься их лечением.
Однако в воротах дело обстояло совершенно другим образом. Свыше сотни солдат были затоптаны и задавлены в страшной давке, включая командующего военным гарнизоном города Салманара.
У защитников храма было всего десятка три раненых, да и те своими стрелами в спину, когда в горячке стрельбы из лука они, находясь во второй шеренге, слишком прытко вскочили на ноги, сами подставившись под свои же стрелы, выпущенные задней шеренгой лучников.
7. Переворот
Ближе к середине ночи к зиккурату стали прибывать отряды вооруженных жрецов, а к утру появился и лояльный воинский корпус. Теперь уже верховный жрец Абиратташ, опираясь на военную силу, мог действовать по заранее составленному плану.
Первым же делом значительная часть воинского корпуса была направлена к казармам городского гарнизона и окружила их. Все военачальники гарнизона, кроме нескольких исчезнувших, на которых объявили розыск, были взяты под стражу и изолированы от солдат. Со степенью их участия в ночных событиях на следующий день начала разбираться специальная комиссия, главенствующую роль в которой играли жрецы, а остальными членами являлось руководство прибывшего корпуса.
Отряды жрецов в сопровождении стражников были направлены к домам ближайших советников бывшего царя, которые были явными недругами верховного жреца. И всех их, кого застали дома, тут же перебили вместе с детьми мужского пола. Нельзя было никого оставлять в живыхвыросшие мальчики могли начать мстить. Женщин и детей женского пола захватили, чтобы или сделать наложницами, или продать в рабство.
Большой отряд солдат, ведомый жрецами, под утро окружил царский дворец. Под предлогом того, что многочисленных царских жен и наложниц будут перевозить на другой берег Евфрата для допросов, их мелкими группами вместе с детьми увозили к переправе, где всех тихо удавливали, а трупы сбрасывали в реку. Таким образом, еще затемно были истреблены все родственники бывшего царя, невзирая на пол и возрасти царские жены, и наложницы, и их дети. Любой оставшийся в живых член царской семьи мог бы впоследствии предъявить права на престол, а Абиратташ не желал иметь проблем с этим в будущем.
Кроме того, верховный жрец считал, что и царские слуги были развращены служением царю и могли в дальнейшем выказывать жалость к нему, внося смуту в народ. Поэтому в течение следующего дня все до единого слуги мужского пола были закованы в цепи и отправлены в каменоломни, а женщин, не разбирая, это горничная, повариха или танцовщица, также закованных, отправили в отдаленную местность на самые тяжелые полевые работы.
Все сокровища из разоренных домов царских приближенных перекочевали в зиккурат. А в царском дворце появились и новый хозяин, и новые слуги, начавшие быстро его обживать.
Утром народ города проснулся уже под властью нового правителя, бывшего верховного жреца Амар-утука Абиратташа, принявшего титул и корону царя Кадингира и новое имяцаря Дамик-илишу. По всем городским площадям было объявлено о новом царе страны, о переименовании названия города в Вавилон и имени верховного божества в Мардука, и о новой внутренней и внешней политике нового же царя. В частности, о начале грандиозного строительства еще одного, уже второго, витка стен вокруг города, сулившего крупные долговременные заработки как поставщикам, так и непосредственно рабочим-строителям. Одновременно со стеной должно было начаться строительство нескольких храмов, посвященных Мардуку, в ближайших городах, и нескольких крупных дворцов для бывших верховных жрецов бога Мардука, а ныне ближайших царских советников. Кроме этого, объявлено о дополнительном наборе в армию.
Новый царь Дамик-илишу сразу же начал проводить в жизнь свою концепцию внутренней жизни страны, согласно которой жители должны не слоняться по улицам и голодать, а иметь твердый заработок, который в настоящих условиях могли дать только грандиозные государственные стройки. Для жителей была снижена плата за совершение религиозных обрядов, что оказалось очень дальновидно и в конечном итоге привело к Мардуку новых поклонников и значительно повысило доходы храмов. Была уменьшена повинность на строительстве и чистке оросительных каналов, введена даже небольшая плата за участие в работах на них. Были отменены некоторые налоги с ремесленников, что в дальнейшем существенно оживило деловую жизнь в городе.
Существенным изменениям подверглись отношения государства и жрецов. Отменялись всякие поборы со жрецов, устанавливалась полная независимость храмовых хозяйств от царской администрации. Правда, взамен Дамик-илишу все же запустил руку в сокровищницу жрецов, изъяв некоторую часть ценностей на неотложные государственные нужды, ведь надо было сразу же осуществлять платежи за грандиозное строительство и оплату армии. Однако, это должно было быстро компенсироваться льготами, полученными храмами.
Что же касается внешней политики страны, то были созваны послы стран, с которыми Вавилон имел межгосударственные соглашения, и им было объявлено о продолжении добрососедского курса нового царя.
Годы спустя Вавилон под мудрым руководством царя Дамик-илишу превратится в могучее государство, союз с которым будут искать не только окрестные, но и дальние государства. А затем еще долгие тысячи лет Вавилон будет играть важнейшую роль в мировой политике. Но пока еще ни сам царь Дамик-илишу, бывший верховный жрец Абиратташ, ни его приближенные об этом даже и не помышляют, еще много воды должно утечь до этих времен в полноводном Евфрате, а уже сейчас надо было решить эламский вопрос, ключ к будущему Вавилона
Пока же появление на небосклоне Вавилона нового царского имени не встревожило соседние государства. Они и без того уже много лет имели дело с новым вавилонским царем, правда тогда его звали еще на Дамик-илишу, а Абиратташ. Но все прекрасно понимали, что, став царем, он продолжит свою же внешнюю политику.
Не тревожилось ни одно государство, кроме Аккада. Его царь Нарамсин сразу же понял, что с приходом Абиратташа к власти его стремления вовлечь Элам в свою орбиту встретят серьезное сопротивление. Прекрасно понимал это и посол Энпилухана, родного сына почившего эламского царя. Как только стало известно о короновании Абиратташа, он сразу же отправился к послу Аккада. Вдвоем они написали донесение о сложившейся обстановке царю Аккада Нарамсину и отправили его гонцом с охраной.
Через десяток дней взмыленный гонец привез ответ Нарамсина, а следующей ночью и посол Аккада, и посол Энпилухана бесследно исчезли из своих посольств, несмотря на то, что они усиленно охранялись снаружи городскими стражниками, получившими приказ докладывать обо всех передвижениях их обоих. Никто не видел, как они выходили из посольств. Об их исчезновении случайно узнали через аккадского посольского повара. Он всегда брал на близлежащем рынке одну из ароматических трав, которую добавлял аккадскому послу в еду. И вдруг перестал брать. Тотчас из дворца царя Вавилона прислали приглашение послу Аккада на беседу с вавилонским царем. Из посольства ответили длинным витиеватым посланием, в котором после длинных пожеланий вавилонскому царю и его домочадцам и приближенным здоровья и всяческих благ в конце было приписано, что в связи с временным выбытием посла Аккада на родину по семейным обстоятельствам его появление у царя Вавилона не представляется возможным. Такого же плана ответ пришел на приглашение и из посольства Энпилухана.
Итак, оба посла исчезли из поля зрения наблюдателей, и это был факт. В этот же день Хутрап, до сих пор проживающий в храмовом комплексе, был вызван в резиденцию вавилонского царя, который прислал для сопровождения полсотни солдат. Захватив с собой нового телохранителя, он без приключений добрался до царского дворца. Пройдя анфиладу богато украшенных комнат, в которых сновали многочисленные рабы, Хутрап попал в небольшой кабинет, в котором и находился бывший верховный жрец бога Мардука, а ныне царь Вавилона Дамик-илишу. Царь тут же отмел за ненадобностью все излишние церемонии, вроде падения ниц, обнял Хутрапа за плечи и усадил его в кресло с подлокотниками и невысокой спинкой. Находившемуся при нем телохранителю, которым, конечно же, был гигант-скандинав, он указал на мягкий табурет у торца стола. Сам же опустился в кресло с другой его стороны.
Все идет, как ты и предсказывал, сказал царь, обращаясь к Хутрапу.
Однако я думал, что в запасе есть еще с полдесятка дней, покачал тот головой.
Я предвидел, что их не будет, и предпринял меры, как ты уже мог убедиться. Хотя и сам чуть не опоздал. Однако все благополучно завершилось, во многом благодаря ему, царь кивнул головой на скандинава.
Я просто сделал то, что должен был сделать нормальный телохранитель, когда его подопечному грозит опасность, усмехнулся скандинав, поняв, о чем идет разговор, а в данной ситуации это был единственный выход, чтобы сохранить его жизнь.
Ничего себе наняли телохранителя, усмехнулся царь, чтобы выполнить свою работу, уничтожает целое войско и, по сути дела, устраивает государственный переворот! Мы не в претензии, одобрительно махнул он рукой скандинаву, когда тот попытался что-то сказать в свое оправдание, ты действовал совершенно правильно и совершенно вовремя. Однако, если помнишь, тебя нанимали для охраны посла в дороге. И дорога ваша начнется очень скоро.
Царь помолчал.
Через три дня, когда будут приготовлены дары Вавилона новому царю Элама Пели, ты уйдешь отсюда с караваном, сказал он, обращаясь к Хутрапу, увозя с собой завещание, а сейчас вы познакомитесь с начальником охраны каравана с дарами.
Жрец потянул витый шнурок, висящий над его головой. Где-то вдали послышался удар в гонг. Еще через несколько мгновений в комнату скользнул молодой жрец в белых одеждах и склонился у входа.
Позови Набонасара! приказал ему царь.
Вскоре в комнату вошел высокий человек, разменявший четвертый десяток зим. Он был красив той особенной красотой, которую признавали в Вавилоне. В отличие от принятого в Египте изящества, тонкости линий и мягкой пластики движений, Вавилон эталон красоты признавал в массивности, резких линиях и силе. Всему этому соответствовал вошедший человек. У него было массивное, почти прямоугольное, тело с коротко по-солдатски постриженной головой, сильными руками, со шрамом от глаза до угла рта, пересекающим левую половину почти прямоугольного лица, придающим ему немного хищное выражение. Лицо заросло иссиня-черной бородой, подстриженной с сохранением четких углов на уровне верхней части груди. И без того темная кожа была загорелой до черноты. Внешность сразу же выдавала в нем ассирийское происхождение. На левом боку в тисненых ножнах висел бронзовый меч с украшенной позолотой рукояткой. Он остановился у входа и склонил голову.
Знакомьтесь. Это тысячник Набонасар, кстати, командующий прибывшего нам на помощь корпуса. Он возглавит охрану каравана и будет лично отвечать за его счастливое прибытие ко дворцу царя Элама. А это
Царь представил тысячнику посла Пели и его телохранителя, затем последовало несколько вопросов посла и некоторый обмен любезностями, после чего разрешил ему покинуть помещение, сказав, что у того еще будет уйма времени, чтобы обсудить с господином послом как маршрут движения, так и систему охраны каравана.
Тысячник послу сразу же решительно не понравился.
Какой-то он слишком скрытный и угловатый, не люблю таких, откровенно сказал он.
А что ты скажешь? спросил царь у скандинава.
Опытный воин, ответил тот, смотрит прямо, не отводит глаз. Стойко держит ударя специально немного сжал ему руку, он выдержал, не моргнув. Остороженк нам подошел таким образом, чтобы в случае чего сразу же суметь защититься, ответив ударом на удар. Немногословенне сказал ни единого лишнего слова. То, что дослужился до должности тысячника, говорит о том, что умеет обращаться с солдатами и управлять ими в бою. Шрам на лице говорит о личной храбрости, о том, что не отсиживается за спинами солдат.
Хутрап, слушая скандинава, удивленно крутил головой.
Как ты только сумел заметить все это? спросил он.
А ты молодец, довольно сказал царь, в одно мгновение сумел разглядеть его главные черты. Я добавлю только бесстрашие и некоторое упрямство. Это надо будет учитывать вам при движении каравана. Как бы то ни было, последнее слово всегда будет за тобой, мой дорогой Хутрап, добавил царь, но
Что за но? уставился на него посол.
Это касается твоего нового телохранителя. Однако, слушайте и запоминайте оба. Ты, царь Дамик-илишу смотрел прямо в глаза скандинава, принял предложенную работу, и все подробности ее узнаешь, сопровождая Хутрапа. А теперь главное в твоей работе. Ты будешь подчиняться только распоряжениям посла и никого, кроме него, и, более того, в чрезвычайных условиях, если они случатся, на время их действия, учитывая твой опыт и умение, которые ты доказал на деле, и посол, и начальник охраны каравана перейдут в подчинение тебе и беспрекословно будут выполнять то, что ты скомандуешь. Набонасар уже получил на этот счет специальные инструкции. Что наступили чрезвычайные условия ты, Хутрап, определишь сам. И что они, чрезвычайные условия, закончились, ты тоже определишь сам. Ты достаточно благоразумный для этого человек. А цель у тебя, Альрик, сын Бьерна, одначто бы ни случилось, посол должен живым достичь резиденцию Пели, претендента на трон Элама, в городе Аншане. Я сказал! пресек царь слабую попытку возразить, предпринятую Хутрапом, который только сокрушенно развел руками.