Валерия желает видеть меня на балу по случаю прибытия жениха, принца из Альсианы,регулярно читая вслух письма, я перестала пугаться собственного голоса в тишине комнаты, перестала бояться разговаривать с тем, кто не ответит и почти наверняка не слышит.Все полагают, что приглашение может быть ловушкой Рейнхарта, и я тоже так считаю, но заковырка в том, что особам королевской крови, даже пока лишь наследникам, даже ещё не коронованным, не отказывают. Знаю, ты бы сказал, к Диргу приказы этой несостоявшейся феи, однако если за приглашениями не стоит Рейнхарт или Катаринна, то мне не хотелось бы обижать Валерию и лишаться её возможного покровительства.
Сложенное аккуратно одеяло лежало на моей половине кровати, и я устроилась прямо на нём, прижалась к боку Нордана.
Мне кажется, Дрэйк готов опустить руки,призналась я тихо, после короткой заминки.Или не то чтобы опустить, но, возможно, он считает нерациональным в складывающейся ситуации тратить время на твоё пробуждение и потому намерен отложить его на некоторый срок. Не подумай, будто Дрэйк пытается полностью забрать меня себе, воспользоваться твоим отсутствием я по-прежнему провожу с тобой больше времени, чем с ним, и отношения наши не сильно отличаются от того, что было три года назад,я приподнялась на локте, всмотрелась в лицо Нордана.
И, повинуясь порыву неожиданному, отчаянному, безнадёжному, прикоснулась своими губами к его.
Замерла, ожидая ответа, чуда, чего-нибудь.
Ничего. Даже искры тепла в теле, подобном холодной мраморной статуе.
Я отстранилась, чувствуя, как слёзы жгут глаза. Ничего. Опять. И снова. Кажется, сейчас я одинока, несмотря на присутствие обоих мужчин и друзей, несмотря на надежду, посеянную моей слепой верой в будущее счастливое, светлое. Более одинока, чем ночами в общине, потому что присутствие мужчин номинально, а друзья не могут ничем помочь. Дрэйк прав: забрать Нордана из подземелья полдела, разбудить его куда сложнее.
Если вообще возможно.
Дрэйк прав, всегда прав. А я только мешаюсь под ногами, путаю его планы глупыми капризами. Дрэйк не виноват в усыплении Нордана, виновата я. Надо было слушаться Дрэйка, не истерить, не требовать от него ответа на мои чувства, а уезжать сразу, пока обстановка была спокойной, пока были шире возможности. Не подвергать мужчин неоправданному риску, зная, что привязанности в братстве под запретом. Вероятно, тогда бы Нордан не узнал о дочери, но, по крайней мере, больше шансов, что сейчас он бы жил нормальной жизнью, а не блуждал в бескрайних сновидениях. Я говорила Нордану, что люблю его, а сама подвела. Думала лишь о себе, маленькая эгоистка, никогда прежде не видевшая мужского внимания. И вдруг сразу двое импозантных мужчин, готовых на всё ради меня, тройная привязка навсегда, внезапная свобода от унизительного клейма рабыни, вместо жалкого статуса наложницыгордый титул любимая, своя женщина. Закружилась голова у наивного тепличного цветка, вообразила себя невесть кем, позабыв совершенно, что в первую очередь платить за обретение пары будут мужчины, обязанные защищать меня.
Они и заплатили.
Всхлипнув, я села, растёрла слёзы по щекам.
Я такая дура,собственный голос прозвучал сипло, чуждо в тишине комнаты.Норд, прости меня Это я во всём виновата, я подставила тебя и Дрэйка, привязала вас к себе, стравила, заставила терпеть друг друга И усыпили тебя из-за меня П-прости меня, пожалуйстая уткнулась лбом в грудь Нордану, давясь глухими рыданиями, вздрагивая от ужаса осознания.
Это не ошибка Дрэйка, это моя вина, только моя
Что я скажу Эстелле, когда вернусь к дочери, когда она станет старше? Твоего папу усыпили из-за глупости твоей легкомысленной мамы? И, быть может, поэтому ты никогда его не увидишь, во всяком случае, бодрствующим, не заговоришь с ним, не будешь сидеть на его коленях, читая вместе с ним сказки?
Горячие слёзы текли и текли, от каждого судорожного всхлипа бросало в жар. Я подняла голову, едва различая оставленное мокрое пятно на белой рубашке мужчины, едва понимая, что делаю, и потянулась вновь к неподвижным губам. Ещё один раз просто так вреда ведь не будет, да?.. Я многое готова отдать лишь за то, чтобы он проснулся. Готова поделиться своей жизнью, теплом
Сиянием.
Мысль несложная, очевидная даже. Однако прежде я не думала применять собственный дар к Нордану, мне не приходило это в голову, как не посещают порой озабоченный поисками ответов разум самые элементарные, незатейливые решения. А сияние материализуется послушно, окутывает меня не привычной освежающей прохладой, но мягким убаюкивающим теплом. Зажмурившись по-детски, я снова целую Нордана, однако успеваю заметить краем глаза, что вуаль сияния вокруг не призрачно-серебристый лунный свет, а медовое золото янтаря. Я не хочу, не буду сейчас думать об этой странности, она появляется и растворяется в затуманенном сознании. Ощущаю, как тепло уплотняется из тончайшего кружева вуали в тяжёлый бархат жара, как он накрывает меня и Нордана, заглушает шаги вдали, неразборчивые голоса, стук двери. Сам мир отступает деликатно, оставив нас вдвоём.
Время по ударам сердца.
Запах сандала и лета где-то далеко-далеко. Рядом жеталый снег резким привкусом.
Туман, лесной мох и ягоды.
Удар сердца под моей ладонью. Сияние отражается огненными вспышками под веками, оно, неожиданно горячее, крепкое, словно чашка свежезаваренного кофе, наполняет меня, и я без сожаления отдаю всё, что есть, делюсь щедро, без остатка. Зову мысленно, прошу вернуться, прошу простить меня.
Ещё удар. И ещё.
Жар выжигает воздух, царапает кожу, грозя вонзиться в открытые участки не безобидными коготками котёнка, но когтями матёрого льва, раздирающего плоть до кости. Однако я не могу остановиться, не могу бросить теперь, когда так близка к цели
Дрожь по тёплому телу подо мной, под моими руками, и я отстраняюсь за мгновение до того, как Нордан делает глубокий вдох, открывая глаза.
Мир вернулся, нахлынул страхом в запахе сандала, раскалённым на полуденном солнце воздухом, резким переходом от ярких вспышек под веками к полумраку спальни, освещённой отчего-то лишь падающим из коридора светом. Помню, я точно включала лампу на тумбочке Я моргнула несколько раз в попытке прояснить зрение, сфокусировать взгляд. Нордан смотрел на меня изумлённо, растерянно, настороженно немного, недоверчиво, будто не понимая до конца, что и почему происходит. Поднял медленно руку, коснулся кончиками пальцев моей щеки, удостоверяясь, настоящая ли я. Я улыбнулась слабо, чувствуя, как перемешиваются усталость и радость.
Я всё равно тебя нашла бы, куда бы тебя ни увезли, где бы ты ни оказался,прошептала я.Тебя от меня нигде не спрятали бы.
Хотелось смеяться от счастья, облегчения, но усталость сильнее, она увлекала в темноту, а у меня не осталось сил, чтобы противиться безмолвному её зову. Нордан нахмурился вдруг, беспокойство окатило с двух сторон.
Котёнок?
Айшель?
Всё в порядкеуспела произнести я.
И мир исчез во тьме.
* * *
Я возвращаюсь и в первое мгновение не понимаю, куда попала, как тут оказалась. Спальня, предрассветный сумрак, разгоняемый светом включённой лампы на столе перед окном. Беван, сидящий на стуле, пишущий что-то на листке бумаги, лежащем на краю столешницы. И я теряюсья умерла? Или брежу? Или всё ещё сплю и, подобно Нордану, вижу сон-воспоминание, тень своего прошлого? Поворачиваюсь и обнаруживаю, что половина кровати, на которой лежал Нордан, пуста.
Очнулась,Беван поднял голову, отложил ручку и, встав, подошёл к постели.Как ты себя чувствуешь?
Н-норд?мой голос срывается от резкой волны паники, страха. Где он, почему его нет рядом?
Живее всех живых,заверил Беван и потянулся за стоящей на тумбочке чашкой с фарфоровой крышкой.Он-то быстро восстанавливается, а тебе нужно время. Помнишь, мы это уже проходили в «Розанне».
Я приподнялась на локтях. Помню. И теперь всё так похожея отсыпаюсь после ранения, со мной сидит Беван, готовый напоить по пробуждению отваром,что кажется, будто я вернулась в прошлое, перенеслась в загородное императорское поместье, где на меня напала кера.
Где Норд? И Дрэйк?
Где-то в доме, решают всякие мелкие бытовые вопросы, и за компанию Дрэйк вводит Норда в курс дела. Норд, конечно, не собирался отходить от тебя ни на шаг, но мы с Дрэйком настояли. А потом я вообще всех выгнал, чтобы не сопели у тебя над душой, всё равно делу не поможет. Лису отправил спать, Дрэйка к Норду, пусть совмещают приятное с полезным,мужчина снял крышку и подал мне чашку со знакомой зеленоватой жидкостью.
Опять снотворное?
Тебе надо ещё немного поспать.
С некоторых пор меня пугают снотворные,призналась я.
Это из запасов Дрэйка, так что можешь не опасаться.
Я села, взяла чашку и выпила отвар, ещё тёплый, горьковатый на вкус. Отдала пустую чашку Бевану, откинулась на подушку.
Сколько времени прошло?
Мужчина поставил чашку на тумбочку, бросил через плечо взгляд в окно.
Немного. Вон, только рассветает,затем посмотрел на меня внимательно, пытливо.Ты помнишь, что делала, когда разбудила Норда?
Поцеловала его. А потом, похоже, потеряла сознание,но не чувствовала, что действительно умираю, как тогда в «Розанне», лишь сильную усталость.
Когда мы с Лисой, услышав оклик Дрэйка, примчались сюда, то тебя и Норда окутывал золотой свет и жар,пояснил Беван напряжённо.До вас даже Дрэйк дотронуться не смог, а он спокойно руку в открытый огонь суёт, и ничего. Мы тебя звали, ты не реагировала, а затем стало как-то совсем невесело, потому что свет местами начал вспыхивать язычками пламени. И это не метафора, Шелли.
Хочешь сказать, мы я горели?помню жар, отблески огня под веками. Помню, что сияние было не таким, как обычно, ощущалось иначе. Но в тот момент меня не волновали мелочи, странности, я хотела только одногоразбудить Нордана, растопить его холод своим теплом, которого у меня оказалось вдруг так много.
И мне не жаль отдать ему всё, до последней капли.
Не то чтобы горели, но явно собирались вспыхнуть победным факелом. Отсюда вопростак оно и было задумано? Если мне память не изменяет, твой дар проявляется в несколько ином виде.
Я не знаю. Я не размышляла особо, что и почему делаю, я просто делала,и повторила бы, не колеблясь, снова, если бы потребовалось, если бы сумела.
Ладно, главное, что вытащила,мужчина улыбнулся ободряюще, поправил одеяло, но от меня не укрылась тень задумчивости в карих глазах.Спи.
Возражать и спорить я не стала, сдаваясь неумолимому действию снотворного.
Кажется, проспала я совсем недолго, буквально час-другой, но, когда я открыла глаза, солнце давно уже поднялось над горизонтом, заглядывая через неплотно прикрытые шторы, и в комнате витал аромат тумана и мха.
Нордан.
Мужчина сидел на месте Бевана, читал письмо-отчёт Тайи, присылаемые ею ежедневно,волчица всегда писала на одной стороне листа, складывала его и на другой подписывала, кому и от кого,и сейчас я узнала послание подруги по характерным её вензелям на обороте. Нордан переоделся, и оставалось лишь догадываться, кто из мужчин пожертвовал ему новые чёрные брюки и тёмно-серую рубашку.
Нехорошо читать чужие письма,напомнила я.
Оно лежало на видном месте,ни намёка на оправдание или раскаяние, только констатация факта.И должен же я знать, как дела у нашей дочери.
И как у неё дела?
Хорошо. Ровно настолько, насколько может быть у ребёнка, воспитывающегося посторонней женщиной в глуши на краю мира.
Ещё и суток с твоего пробуждения не прошло, а ты уже недоволен,я села осторожно, отмечая удовлетворённо, что от усталости не осталось и следа.
Естественно. Звериная община в лесу не место для маленькой леди. Чему её там научатохотиться и территорию помечать?Нордан отложил письмо на стол, поднялся, приблизился к кровати. Опустился рядом со мной на край, и мы потянулись друг к другу, теряясь в простых крепких объятиях, в родном запахе.
Обнять, прижаться, убеждаясь, что это не сон, что всё наяву. Уткнуться лицом в плечо, застыть в кольце рук, не думая пока ни о чём, наслаждаясь ощущением близости, тепла друг друга, осознанием, что мы вместе и между нами нет расстояний, физических ли, эфемерных ли.
Моё безумное счастье.
Время вновь отмеряется ударами сердца. Я начинаю считать и сбиваюсь где-то на втором десятке, а Нордан отстраняется чуть, целует меня. Ощущаю его губы, стук сердца, запах, бьющийся приливной волной радости. Остальноеневажно. Даже недовольство мужчины не отталкивает, но рождает восторг яркий, бурлящий пенистым потоком, на грани сумасшествиянаконец-то Нордан здесь, со мной, и пусть ворчит, сколько его душе угодно.
Поцелуй становится глубже, наполняется оттенками, новыми и полустёртыми временем. Знакомая кислинка нетерпения. Тающий на языке медовый привкус счастья. Кружащий голову хмель желания обладать целиком, здесь и сейчас, не размышляя, не анализируя. Я отмечаю смутно, как откидываюсь обратно на подушку, прижатая к матрасу мужским телом. Запускаю пальцы в волосы, перебираю мягкие пряди. Ладони Нордана скользят по моему телу, стремительно, лихорадочно, знакомясь заново с изменившимися немного линиями, очертаниями. Накануне меня никто не раздевал, только сняли туфли, и я так и проспала в штанах и тунике. Мужчина тянет вверх край сиреневого шёлка, касается моего живота через плотную ткань штанов. Касается бережно, трепетно.
Я помнила этот жест. Пусть и было оно давно, и так недолго, но
Шель, у нас гости.
Пусть зайдут попозже,предложил Нордан раздражённо, однако поднялся, позволяя мне сесть и поправить тунику.
Это весьма любопытные гости,стоя на пороге комнаты, Лиссет побарабанила пальцами по дверной раме.К нам с дружеским визитом пожаловал господин Эрин Игнаси. Тот оборотень с бала, выгуливавший доброхота Пейтона Лэнгхэма.
Но что ему надо?удивилась я.
И почему я не могу вспомнить ни одного из этих имен?нахмурился Нордан.
Потому что ты вряд ли их знаешь,пояснила лисица.Эрин говорил, что они с Бевом вроде бы встречались в общих компаниях, но в вашем случае общая компания понятие слишком растяжимое.
Я рассказывала тебе о Пейтоне,напомнила я.Бывший сосед, предупредивший меня об опасности со стороны некой дамы.
Лиссет лишь вскинула недоумённо брови, не понимая, когда я успела поведать мужчине о встрече на балу.
Хорошо, с личностями незваных гостей мы разобрались, но ответа на вопрос, какого Дирга они сюда заявились, я пока не получил.
На сей раз Эрин один,уточнила лисица.К нему Бев вышел.
А где Дрэйк?спросила я, хотя чувствовала, что его нет дома.
Уехал по делам.
Опять?странно, мне казалось, теперь-то Дрэйку нет необходимости часами пропадать невесть где. Теперь можно сбросить с плеч груз разрешившейся проблемы, можно вздохнуть свободнее. Или я ошиблась?И по каким же делам?
Не знаю, я его вообще сегодня ещё не видела.
Я посмотрела требовательно на Нордана, но мужчина улыбнулся ласково, успокаивающе.
По важным делам,ответил он мягким, каплю снисходительным тоном взрослого, не желающего делиться с маленьким ребёнком подробностями и оттого ограничивающегося фразой общей, короткой.
Ты же не выставил Дрэйка из дома?радость схлынула, отступила, резко обнажая подводные камни.
Я столько ждала возвращения к своим мужчинам, столько мечтала о том, как познакомлю Эстеллу с её папой, так надеялась, что смогу разбудить Нордана, что и думать забыла о неизбежном начале следующей главы. Забыла, что лишь сказки заканчиваются спасением героев и обретением ими счастья, в жизни же наступает новый этап, открывается другая страница. И сейчас я осознала вдруг, что у меня двое мужчин, которые друг друга терпят из необходимости, из-за меня и моих чувств к обоим, из-за нашей привязки. Я даже не представляла, как мы будем жить, какие между нами сложатся отношения. Ведь не может же Дрэйк, как и три года назад, постоянно избегать меня, а Нордан вести себя так, словно он мой единственный мужчина и повелитель?
Нет,в глазах Нордана безмятежность искрящегося на солнце льда.
Значит, намекнул?
У Дрэйка действительно дела.
А потом что будет? Ещё дела? Знакомые, которых надо срочно проведать?и Дрэйк легко согласится? Уедет в свой загородный дом, в свою холостяцкую берлогу в деревне, где всё общество, не считая местных жителей,мотоцикл да утки на реке?
Шель, давай обсудим это как-нибудь попозже,заметил Нордан, адресовав Лиссет быструю вежливую улыбку.
Ну что вы, не стесняйся, продолжайте,возразила лисица.Мы почти что одна семья, так что можете ругаться так, как если бы меня здесь не было.
Что-то в моей семье многовато сомнительных родственников, которым лучше жить отдельно и желательно подальше,парировал мужчина.