Идентифицируя одну за другой, я вдруг поняла, что мужчин- охранников не видно. Либо согнали их куда и прикончили, либо взяли в заложники. Скорее всего, второе. Не могли зеки, наигравшись, не понять, что мигуми прибудут рано или поздно, и тогда ни с кем тут переговоры вестись не будут. Перебьют и все. А значит, пришла им в голову мысль, как спасти свои шкуры. Охранники- мужчины с хорошим генотипом, способные зачать детей, были ценны. И это знали все.
Девяносто шестая, отсутствуют тела мужского пола со статусом «охрана». Найдена только дюжина на пропускном пункте.
Я это тоже заметила, незамедлительно ответили мне.
И какие будут распоряжения в случае появления заложников? поинтересовалась я, уточняя рамки дозволенного.
Гражданских по возможности сохранить, но первостепенная цельзачистка заключенных. Право принятия решения за тобой, семьсот сорок шестая.
Я вас поняла, улыбнувшись, ответила командиру.
Такое положение дел радовало. Жизни охранников меня вообще мало волновали. Раз пошли служить сюдазначит, понимали, что не детишек на качельках охраняют. Денег здесь платили много, но и риск велик.
Мы закончили, услышала я.
Обернувшись, увидела, что тела уже сложены на магнитную доску. И тут же тренированным зрением уловила движение за дверью. Вскинув бластер, безошибочно определила цель.
За приоткрытой дверью в следующий сектор стояло как минимум трое. Мигающий свет то и дело освещал их тени на стене. Умом притаившиеся явно не отличались и, похоже, даже не понимали, что легко обнаружили себя.
Остальным мигуми ничего объяснять не пришлось.
Двенадцать облаченных в серое женщин тихо прислонились к решетчатым стенам. Медленно мы продвигались к входу. Подойдя вплотную к незапертой двери, шестьсот восемнадцатая с силой пнула ее. Судя по воплям, кому-то она травму нанесла, это точно. Не мешкая, я и стоящая напротив меня мигуми выскочили в коридор, парой прицельных выстрелов уложили на пол убегающих заключенных, облаченных в одни черные штаны. За нами вышли и остальные.
Подойдя к одному из покойников, я носком ботинка перевернула свежий и теплый труп. Небритый детина мерзкой наружности. Низ его живота и резинка брюк были в крови, явно не его. Насильник! Видимо, рыскали и высматривали тут кого-нибудь для развлечения. Это одновременно и плохо, и хорошо. Раз ищут, значит, еще не всех перебили. Плохо то, что шастают они, не сидят на месте.
Второй уровень зачистили быстро, оставались воздушные шахты. Указав пальцем на люк в потолке, отдала немой приказ семьсот двадцатой. С ней мы знакомы еще со школы мигуми, сидели в одном ряду на уроках. Так что понимали друг друга без слов уже как минимум десяток лет. Не мешкая и не нарушая царящую вокруг тишину, моя подчиненная сорвала крюком крышку. Активировав нанобеспилотник размером с ноготь мизинца, девятьсот пятьдесят первая запустила его в шахту.
Камера, встроенная в нашу юркую «мушку», четко фиксировала все происходящее внутри. Тепловые визоры обнаружили пару крыс да одно остывающее тело, которым эти грызуны и обедали. Поразмыслив, решила, что лезть за ним никто не будет. Одним трупом больше, одним меньше. Можно подумать, кто-то из родственников безвременно скончавшегося и обглоданного крысами пожелает забрать труп и предать его дорогостоящему ритуалу погребения. Да еще спасибо скажут, что мы его тут забыли, как бы цинично это ни звучало. Так что, взяв с помощью нашего беспилотника пробу ткани для установления ДНК покойника, мы двинулись дальше.
Если кому-то покойничек этот потребуется, так и без нас достанут. Запустят сюда ремонтную бригаду для восстановления тюрьмы и вытащат то, что от жмурика этого останется. А обнаружится там немного: крысы тут неизбалованные, обглодают тело до белых костей.
Усмехнувшись своей черствости, двинулась дальше.
У открытых дверей в сектор для особо опасных и буйных зеков мы ненадолго остановились. Вламываться туда всей дружной женской компанией чревато. Тел заключенных нашлось очень мало, от силы треть. Отдав приказ пятьсот сорок второй и триста первой, оставила их у входа для подстраховки. За нашими спинами живых точно нет, но береженого, как известно, высшие силы берегут. А терять кого-то из отряда я не хотела: мы давно знакомы, сработались уже, в какой-то степени сдружились и притерлись. Да и писанины потом не оберешься.
Активировав все ту же «мушку», запустили ее в еще не обследованный отсек. На экране моих гало-очков появилось трехмерное изображение пустых камер, в некоторых обнаружились тела в черной робе, сваленные на нарах. Одни заключенныеи пока ни одного охранника.
А вот дальше мой желудок предательски ухнул. Что случалось крайне редко.
Залетев в комнату отдыха и по совместительству столовую для заключенных, «мушка» села на стену и беспристрастно продемонстрировала, что там творилось. Картина открывалась жуткая. По стенам на трубах были повешены искалеченные охранники-мужчины. Все они еще живы. Датчики, встроенные в беспилотник, четко фиксировали их сердцебиение. Раны поверхностные и не угрожающие жизнедеятельности.
Но не это показалось мне жутким. На столах возле подвешенных лежали две женщины. То месиво, в которое их превратили, препятствовало определению личности. Распухшие, почерневшие лица, разбитые губы и изувеченные тела. Все в порезах и запекшейся крови, с вывернутыми ногами и болтающимися словно плети руками, они представляли собой страшное зрелище даже для меня, видавшей всякое. Каким же монстром нужно быть, чтобы совершать такое? И что за изверги наблюдали за истязаниями, не вмешиваясь в происходящее?
Стиснув зубы так, что на скулах заиграли желваки, я заставила себя проверить женщин на жизнеспособность. Первая оказалась мертва, но вторая ее сердце билось. Медленно, едва слышно. Пытаясь успокоиться, я потерла вспотевшую шею.
Конечно, она не жилец, но позволить ей и дальше мучится как-то неправильно. Совсем неправильно и недопустимо.
Вокруг за столами расселись заключенные. Они пировали. Пищевой аппарат был разворочен; всюду валялись грязная посуда и перевернутые стаканы.
Обнаружено около трех десятков заключенных, сосредоточены в одном помещении. Приказ, я выдержала паузу, тотальное уничтожение без переговоров. На стенах подвешены охранники, все условно живы, поэтому огонь вести прицельно.
Серыми тенями мы бесшумно двинулись вперед. По пустым коридорам разносился приглушенный топот наших ботинок.
Заглядывая в камеры, я подсчитывала трупыкамера фиксировала каждый из них. По моим оценкам, те тридцать в столовой были последними. Остальные сто с чем-то тел кучей свалены в камерах.
Все как я и думала. Эти твари, растерявшие все человеческое, просто перегрызли друг другу глотки. Не останься живых охранников, я вообще бы оставила их тутвсе равно подохли бы с голоду. Но гражданских бросать не принято, и приходилось проводить такие вот зачистки. Сколько их уже было, таких тюрем и шахт-поселений? И везде одно и то же. Трупы и деградировавшие моральные уроды, возомнившие, что они выше закона и имеют право распоряжаться чужими жизнями. Калечить и насиловать.
Все так же бесшумно мы добрались до входа в столовую. Из помещения доносился хохот и шумное весельепохоже, зеки праздновали. Откуда только спиртное взяли? А баловались они точно не чайком. Вонь немытых тел и кислого перегара стояла такая, что впору кислородные маски надевать.
И надели бы, да нет их при себе. А жаль. Придется вдыхать этот смрад.
Отсчитав на пальцах до трех, я сорвала с пояса дымовую гранату и закинула внутрь. В панике эти придурки стали выскакивать из комнаты по одному. Прямо как по заказу. Мы их тут же аккуратно снимали с бластеров.
Бестолковое стадо.
Дым рассеивался медленно. Насчитав двадцать два трупа, я показала на пальцах, что в комнате осталось минимум восемь. Вскинув оружие, в сопровождении еще двух мигуми вошла в комнату, и тут же меня опалил выстрел из мелкоимпульсного бластера. Такие использовали охранники.
Вреда мне, конечно, это не нанеслоткань прекрасно отражала такие заряды. Хотя небольшой ожог все же останется.
Напротив меня, за опрокинутым столом, сидели недостающие потенциальные покойники. Красные помятые лица с выпученными глазами, в которых от перепоя полопались сосуды. Они смотрели на нас так, словно пришельцев увидели.
Мы успели выстрелами снять троих, пока эти недоумки не догадались полностью укрыться за металлическими столами.
Обмен, мигуми, нас на оставшихся охранников! заверещал прокуренным голосом один из них.
Сколько охранников ты мне предложишь? флегматично уточнила я.
Это важно, потому как четверых мужчин и одну женщину мы не обнаружили. К тому же не хватало двух заключенных. Здесь в комнате обнаружилась еще дюжина трупов в черном и один полуживой паренек со следами насилия. Женщин им мало, что ли, было, чтобы еще и своего так извращено поиметь? Мерзость полная.
Мальчишка стонал от боли и скреб ногтями металлический пол. Бегло осмотрев его повреждения, поморщилась. Вот извращенцы больные. В мире, где женщин в сотни раз больше мужчин, творить такое непотребство. Мерзость!
Кровь на теле паренька была свежая и еще не подсохшая, ноги изрезаны ножом. Разбита голова. Под ним растекалась внушительная розоватая лужа. Мочевой пузырь не выдержал. Паренька стало как-то по-человечески жаль.
Сняв параметры его лица, я быстро нашла несчастного в базе. Перед глазами промелькнула пара десятков фотографий и замерло изображение девятнадцатилетнего Грегора Войсовски. С экрана визора на меня смотрел улыбающийся мальчишка с длинными вьющимися волосами. Обвинение в космическом пиратстве. А конкретносоучастие в разбойном нападении на сухогруз, доставлявший редкие металлы с добывающих заводов из пояса Койпера в марсианские порты.
Смешно!
Да какой с него пират в его возрасте? Занесло пацана не туда, и попал под общую раздачу. Срокпять лет в колонии строгого режима, отсидел уже три. Строго с ним обошлись и незаслуженно. При нападении никто не погиб, даже толком не пострадал, так, пара синяков у членов команды. Не повезло пареньку конкретно.
Семерых, я отдам тебе семерых! послышался все тот же хриплый визг из-за поваленного стола. Я уже и забыла об этих смертниках, озаботившись судьбой их жертвы.
Хм. А чего так скромно-то?
Жестами обозначив приказ снять этих переговорщиков, я и сама двинулась к столу. Они сидели, прижавшись к столешнице спиной, поджав ноги. Зацепив мебель, я дернула ее на себя, опрокидывая на пол и оставляя мужиков без укрытия. Затем прижав дуло бластера к носу центрального, заинтересовано уточнила.
Осталось пять человек со статусом «охрана» и два зека. Скажешь, где они, сдохнешь быстро, нетмучиться придется очень долго.
Мило улыбаться я умела. Чумазого перекосило. Выпучив на меня покрасневшие глазищи, он оскалился гнилыми зубами, оглушая меня вонью изо рта.
Меняю их на свою жизнь! Пока не поклянешься, что я останусь жив, не скажу, где они.
Неправильное решение.
Отведя бластер от его лица, выстрелом проделала ему аккуратную дыру в животе. Заключенный обмяк мешком и затих.
Переведя оружие на второго, повторила вопрос:
Пять охранников, одна женщина, два зека. Где они?
Наверху, затараторил более сговорчивый сиделец, забаррикадировалась в кабинетах. Там они, мы их выкуривали, но они прочно засели. Живые были Не стреляй, мигуми! Я все сказал. Не вру я. Пощади, не стреляй!
А вот это уже хороший ответ, улыбнулась я.
Визор услужливо подсунул информацию об этом просителе. Сарус Свонт, тридцать четыре года, осужден за ограбление и соучастие в убийстве двух и более лиц. Тут же промелькнуло изображение двух умерщвленных этой тварью девочек лет десяти.
А когда девочек убивали, что же ты для них пощады не просил? невинно хлопая глазами, спросила я. Не заслужили? С чего мне вдруг к тебе милость проявлять? Чем ты ее заслужил?
Мужика передернуло. По лицу скользнула еле уловимая тень раскаянья и сожаления. Хотя нет, показалось. Страх это за собственную шкуру.
Не убивайте меня, я пойду на любую сделку
Предложение отклонено.
Приложив бластер к его глазу, нажала на курок. В черепе осталась лишь выжженная дыра.
Отойдя от остальных трех еще живых мужиков, коротко скомандовала:
Зачистить тут.
Двинулась в сторону изнасилованного паренька. Но была неожиданно остановлена.
Вы не имеете права, семьсот сорок шестая, убивать без разбору, это не в ваших полномочиях, восемьсот восьмая преградила мне дорогу и уставилась с вызовом, открывая мне прописные истины. Кто дал вам право судить? Мы обязаны доставить всех живых на крейсер.
Вот это новость! довольно хмыкнула я. Ну тогда бери их и волоки за собой, раз они тебе так нужны.
И где их таких умных делают? хмыкнула в наушнике девяносто шестая, молчавшая до сих пор. Я рассмеялась.
Но веселье кончилось, стоило мне как следует рассмотреть паренька, лежащего в углу комнаты рядом с кучей уже подванивающих покойников. Его насиловали, причем жестоко. Смотреть на его повреждения было неприятно.
Молча активировав реанимационную капсулу, я приложила ее к ногам пострадавшего. Его тело словно погружалось в сплющенный мыльный пузырь. На мгновенье вспыхнула сеть стабилизирующих нитей; на мини- табло загорелся зеленый сигнал. Тело перевернулось, занимая щадящее для его повреждений положение, и взмыло в воздух.
Оглянувшись, увидела в воздухе еще с десяток аналогичных портативных медкапсул, уже с телами охранников.
Семьсот сорок шестая, что делать с ней?
Семьсот двадцатая скорбной тенью стояла рядом с распотрошенной, но еще живой женщиной- охранницей. Вторую уже упаковали в черный пакет и осторожно разместили на магнитной платформе. Отдельно от остальных тел. Все молчали, даже еще живые зеки, все так же сидящие на полу, выглядели бездыханными изваяниями.
Мои шаги эхом отдавались от стен. Подойдя вплотную, я пыталась понять, как же быть. Медкапсул было мало, а еще пять потенциальных раненых. Но охранницу откровенно жаль, и даже выданные после диагностики шесть процентов на положительный исход не помогали принять решение.
Еще раз оглядев женщину, хотела уже отдать приказ добить, но вдруг заметила, что она что-то сжимает в руке. Осторожно разжав ее пальцы, я вытянула небольшую пластиковую карточку, с которой мне улыбалась маленькая девочка с ямочками на щечках. Светлые волосики, собранные в пышный хвостик на макушке, большие наивные голубые глаза и зажатый в маленьких руках плюшевый мишка.
Что-то дрогнуло в груди и тяжело заныло.
«Дочь», догадалась я.
И язык не повернулся приказать умертвить ее маму. Я понимала, что поступаю неправильно, но промелькнувшее воспоминание о детстве развеяло все сомнения. Непроизвольно я сжала своего собственного кролика, лежащего в кармане, он всегда со мной.
В капсулу ее. Вколите дозу обезболивающего и восстанавливающие генетические хаониты, распорядилась я, а фото малышки осторожно вложила обратно в ладонь женщине.
Это пустая трата медикаментов. Вы действуете не по уставу, восемьсот восьмая начала откровенно меня раздражать. Да только мучения ее продлеваете, нельзя же так.
Заткнись, а? оборвала ее обличающую речь пятьсот семьдесят вторая, молчавшая до этого момента. А то я тебя сама угомоню. Шанс выжить у нее есть, а значит, будет бороться.
С телами мы провозились долго.
Страшный груз медленно выплывал из помещения и устремлялся на выход. Сопровождать его смысла нет, все равно обратно мы пойдем той же дорогой. Если где маршрутизатор собьетсяподкорректируем и вывезем на платформу. А вот раненых отправить вслед мертвым не решились. Прозрачные медицинские капсулы парили над нами.
Все-таки там еще живые люди, и, в случае чего, мы сможем оказать им хоть какую-то помощь. Пара капсул с обезболивающим и хаонитами у нас оставалась, и хоть это действительно дорогостоящие препараты, для умирающих мне было не жалко.
Активировав наручники с парализаторами на трех оставшихся в живых заключенных, мы двинулись в административную зону. Лично мне было понятно, что лучше и даже гуманнее было бы пристрелить эту троицу еще здесь, но прущий со всех отверстий максимализм восемьсот восьмой раздражал. Вот и проучу ее. Пусть возится с ними и доставит на суд праведный. Заполняет кипу бумаг и прочей бюрократической радости, чтобы в итоге ее «спасенных» отправили в кремацию, или, того хуже, в колонии на астероидный пояс Койпера, где они сдохнут в течение годалибо от непосильного труда, либо от нестерпимого холода.