Алакозова АннаМАРТА
Глава 1
В огромном воздушном зале было мало места. Собравшиеся бессмертные тихонько перешептывались, не желая применять ментальную речь. В этом зале обычно проходили занятия с несколькими юными, но сегодня Сегодня были вызваны все, все, кто смог добраться до Вечного дворца вовремя. Многие из них уже давно не появлялись в этом прекрасном месте и не виделись с подобными себе. Все были изолированы, каждый в своем мире, и теперь, совершенно не отдавая себе отчета в том, что они делают, просто радовались возможности пообщаться с такими же, как они сами, поделиться своими достижениями, погоревать о своих промахах. Они жужжали, словно растревоженный улей. Но все звуки смолкли, все головы склонились, все умы очистились, едва открылась резная дверь и вошел Вестник.
Дорогие друзья, мы собрали вас
Гул возобновился, творились небывалые дела. С начала времен никогда не собирали в Вечном замке несколько групп, обучавшихся отдельно.
Я прошу тишины!
Вестник, что происходит? По какой причине мы все здесь? Такого никогда прежде не бывало Где Всемогущий?
Он сейчас прибудет. Успокойтесь. Я все вам объясню.
В огромном зале с ажурными колонами повисла тишина.
Итак, вы здесь для того чтобы присутствовать на судебном разбирательстве. Это первый суд, который пройдет в таком расширенном составе. Я бы сказал, что это показательный процесс. Дело в том, что был нарушен запрет, с которым вас всех отправляют в бесконечность, по окончании обучения.
Падшие, прозвучал взволнованный шепоток.
Именно так.
Но это не такая уж и редкость, в каждом выпуске находится один-два безумца, готовых пожертвовать всем ради минутной слабости
Это дело не совсем обычно тем, что были нарушены сразу оба запрета. Их было трое в одном мире.
Толпа взволнованно выдохнула, бессмертные стали переглядываться и перешептываться. Творились небывалые дела. Такого не было никогда. Иногда нарушали один из запретов, но так чтобы оба одновременно.
Тишина, тишина Уважаемые, будьте внимательны. Я пришел сюда, именно для того. Чтобы ввести вас в курс дела и предотвратить нарушение тишины, когда процесс начнется. Я дам вам некоторое время, чтобы вы обсудили между собой эту новость и подготовились. Когда в эту дверь войдет Всемогущий, хотелось бы рассчитывать, что никто из вас не станет выказывать каких-либо эмоций и нарушать тишины. Не хотелось бы, чтобы этот процесс затянулся.
Вестник поклонился слушателям и покинул зал.
Раньше такого не было, раздавались приглушенные голоса по всему залу.
А как обычно наказывают падших? спросил кто-то из юных.
Обычно, поморщился опытный бессмертный. Обычно их приговаривают к длительному заключению, после которого, их стирают, все стирают: эмоции, мысли, знания, жизнь. Создают другую личность и начинают обучение сначала. Так поступают обычно
Какой ужас, воскликнула юная, стоящая рядом. Зачем подвергать себя такому наказанию, ради того, чтобы просто пасть? Я не могу понять Зачем они это делают? Они безумны Я уверена, что стираниеэто лучшее, что можно для них сделать. Они явно страдают, им нужна помощь
Помощь? Им? Не проявляем ли мы излишнего милосердия к ним? Это дурное племя, их надо искоренять, вырывать с их гнилыми корнями и топтать ногами, чтобы они никогда не могли возродиться в колесе Жизни.
Нас учили снисходительности и пониманию, и такой процесс, должен послужить наукой всем. Мы должны с благодарностью принять этот урок Всемогущего.
И сделать выводы.
Некоторое время еще продолжалось обсуждение. Но к моменту, когда открылись створки резных дверей, в зале уже царила тишина, бессмертные уже вернули свою невозмутимость и общались ментально, разбившись на небольшие группы.
Высоко подняв голову в зал вошел Всемогущий. В едином порыве склонились все до единой головы. Для любого из присутствующих, этот старецбыл отцом, наставником, примером. Его авторитет был непререкаем, никто не смел даже взглянуть на него, без его на то позволения. И сейчас, они действовали в едином порыве, каждый из них вспомнил, свой первый урок, вспомнил первый промах, первую удачу, первый экзамен, первое задание. Все они снова были просто Юными, впервые стоящие перед своим Всемогущим учителем. Смущенные, благодарные, полные надежд, страхов и мечтаний. Вечность назад это было Вечность
Старец занял свое место на мягких подушках в центре зала. В звенящей тишине, даже в самом дальнем углу бесконечного зала, был слышен шорох его белоснежных одежд. Он поднял свои бесцветные глаза на учеников, обвел их строгим, но любящим взглядом. Все они были его учениками, его детьми. Он помнил каждого из них, знал все их слабые и сильные стороны. Знал кто из них сейчас добрый и мудрый правитель, кто стал кошмаром для целого мира. Кто наслаждается своим всемогуществом, кого оно тяготит. Он видел это все в них, еще когда они были его учениками, когда он видел их в первый раз. Но даже он не мог предугадать, кто из них решиться пасть. Этого он не мог в них видеть, не мог понять. Он прикрыл глаза вспоминая тех троих, что сейчас будут введены в этот зал, закованными в кандалы. Он вспомнил как первый раз увидел Элирию. Она не была ослепительно красива, но среди равных она выделялась лишь одним, глазами. Но не это стало причиной, по которой он сразу выбрал ее из десятка других Юных. Она была одной из немногих, кто, даже склоняя перед ним голову, умудрялся смотреть ему в глаза. Да, таких было немного. Он улыбнулся своим воспоминаниям. Он сразу понял, что она станет его любимицей. Такая упрямая, такая целеустремленная, такая настырная, такая любопытная Из тех сотен юных, что он обучал, она выделялась всегда. Он вкладывал в ее буйную голову знания, но она никогда не была лучшей. Она всегда спорила и сопротивлялась. Она всегда хотела чего-то большего. Он тысячи раз заставал ее уснувшей в библиотеке над каким-нибудь томом, которого не было в программе изучения, но совершенно пренебрегала обязательными заданиями. Вскоре ему пришлось защищать ее от других юных, ибо она никогда не лезла за словом в карман и легко выходила из себя, не стесняясь применять тайные знания и забытые заклинания в поединках. Она легко справлялась с тремя-четырьмя противниками, тогда они объединились против нее все. На следующий день она пришла на занятия с высоко поднятой головой, чем вызвала, недовольное гудение группы, она высокомерно прошла мимо них всех, даже не глядя в их сторону. Но от его глаз не укрылось заклятье, которое поддерживало ее. Быстро распутав хитросплетение чар, он увидел, все ее раны, он увидел, что она едва смогла наколдовать свое выздоровление, он увидел ее в луже ее собственной крови и услышал насмешки и издевки окружавших ее юных. Он не подал вида. Так и повелось. Она лезла на рожон, но не сгибалась, не сдавалась. Так прошли годы ее обучения. Она всегда была одна. Одиночка. Ему было так грустно смотреть на нее Но никогда он не увидел в лучистых бирюзовых глазах даже намека на раскаянье или сожаление. Она говорила, что думала, и поступала, как считала нужным, несмотря ни на что, вопреки всему, даже здравому смыслу. Любому общению с другими бессмертными она предпочитала неподъемные тома в библиотеке. Она ела за книгами, она спала за книгами, она познавала жизнь по книгам. То и дело, он советовал ей те или иные книги и с радостью вступал с ней в рассуждения после прочтения их. Она разговаривала только с ним. После десятков лет обучения, она так и не смогла найти общего языка с другими Юными, она разговаривала только со своим старым учителем, когда он находил для этого время. Его это и радовало, и огорчало. Ее перестали замечать, она стала изгоем, но это ее ничуть не угнетало, ей было все равно, она была выше этого, она была другой. Когда обучение их группы было завершено, их ожидал лишь последний бал, Всемогущий принял единственно верное решение: он провел последнее занятие, а после, попросил ее задержаться и сделал то, что должен был сделать он стер ее Стер и решил, что ей потребуются совсем другие воспоминания об обучении, и он дал ей радужные и счастливые воспоминания. Теперь она помнила лишь, что ее все любили, поддерживали и угождали. Он никогда не забывал о ней. Таких учеников у него было так мало. За всю вечность, среди сотен Юных, таких было не больше десятка. И вот теперь трое из этого десятка ожидают его суда. Он вспомнил Орлена, его доблесть, честность, уравновешенность и стремление к справедливости. Чистый взгляд голубых глаз, живой ум и уверенность в собственной правоте. Он тоже никогда не отводил взгляда. Теперь он понимал, как были похожи эти двое. Только его дружелюбие, сделало его любимцем всего курса. Ему не пришлось стирать память, его воспоминания и так были очень радужными. А еще была Калисто. Жгучая брюнетка. Яркая, живая, вызывающе надменная и в то же время безупречно женственная. Она была тонким манипулятором. Постепенно ей подчинился весь курс. За все время обучения, даже ему Всемогущему, так и не удалось ни разу ее уличить в каких-либо проказах и выходках, ее вину всегда брали на себя другие. Она была тайным лидером, и ее устраивала такая роль, она упивалась своим могуществом. Она привыкла получать все и сразу, она не терпела неповиновения или инакомыслия. Все должны были быть ее верными слугами и последователями. Другого выхода у них не было. Она была той, по указу которой издевались над другими, приводя их к общему с ней знаменателю, ломая и подчиняя, к концу курса она была всеобщей королевой.
Они все были из разных курсов. И вот как сложилось. Что же их побудило? Он сдержал тяжелый вздох. Нет, пора заканчивать этот затянувшийся эксперимент с обучением бессмертных богов, пора закрывать лабораторию, больше никаких Юных. Все это потеряло смысл. Видимо, не суждено ему воспитать достойного приемника, не осуществиться его мечте. Придется так все и оставить. По окончании этого суда, он отнимет у них всех все их могущество, вернет себе все частицы своей души, которые он вкладывал в каждого из них, создавая. Он не смог, не справился. Из сотен, лишь десяток был достоин, все остальныепросто бездушные големы, хорошо обученные, наделенные силой, но пустые. А из этого десятка, осталось лишь трое. Трое последних. Которых сейчас введут в этот зал. Что же Он останется единственным Всемогущим и Вечным. Может быть потом, когда эта боль пройдет, он попробует еще раз. Но сейчас пора заканчивать.
Введите их, спокойно произнес он недрогнувшим голосом.
Дверь открылась. Первая в зал вплыла Калисто, блистая своей жестокой красотой и смертельной опасностью. Даже сковывающие ее движения оковы, не делали ее менее привлекательной. Старик внимательно смотрел на реакцию окружающих его учеников. Мужчины едва сдержали возгласы восхищения. Он даже стал опасаться, что может подняться бунт, когда он объявит свой приговор этой красавице, но быстро успокоился, даже их совокупного мастерства не хватит, чтобы противиться ему, да и умертвить их будет делом простого щелчка пальцами.
За Калисто должен был идти Орлен. Но, к удивлению, Всемогущего, он шел не один. Мальчишка посмел ослушаться его приказа. С легкой усмешкой на губах он бодро шагал вперед, держа под руку, улыбающуюся Лири. На их руках не было оков. Они были свободны. Но спокойно шли к месту своего суда, он не видел в их глазах страха или раскаянья, он не видел их глаз. Они смотрели друг на друга, при каждом шаге соприкасались их тела, и с каждым шагом они ближе прижимались друг к другу, не обращая внимания на окружающих. Когда они подошли к возвышению в центре, Орлен нежно обнял Элирию за плечи.
Его голубые глаза обратились к Всемогущему, и он добродушно произнес:
Прости, нас, отец, за нашу вольность. Но, я думаю, всем в этом зале понятно, что нам осталось не долго, а я не хотел оставлять Лири одну, я хотел быть рядом с ней все оставшееся нам время, мы и так потеряли столько времени. Не будь строг. Лири легко сняла с нас оковы, она много раз это делала во время обучения, так что для нее это не составило большего труда. Я не смог отказать себе и ей в удовольствии, быть рядом, чтобы нам не было вами уготовано, мы с радостью примем наказание, но только вместе.
Орлен озорно улыбнулся, привлекая к себе девушку. Лири светилась от счастья. Ее необычные глаза на мгновенье встретились с глазами учителя, но вместо почтительного поклона, она лишь слегка склонила голову, и вновь, с обожанием смотрела на обнимающего ее мужчину. Орлен же склонил голову в поклоне, но потом тут же прикоснулся к бледной щеке Лири и что-то прошептал ей на ухо, она улыбнулась ему. Они встали рядом с закипающей от гнева Калисто.
Что же, всемогущий сдержал негодование. У меня нет причин вас наказывать за этот проступок, мы здесь будем судить вас за другие деяния. Итак, начнем с Калисто. Объясни мне, дитя, почему ты пренебрегла моими наставлениями и, вопреки запретам, пала, приняв образ хоть и бессмертного, но видимого существа в одном из миров? Разве забыла ты мои уроки, о том, что боги должны оставаться богами: великими, могучими, бессмертными и безликими?
Калисто хотела что-то сказать, но грозным взглядом, учитель приказал ей молчать.
Это лишь один вопрос, Калисто. Второй вопрос, почему ты выбрала именно тот мир, в котором уже был один из моих учеников? Или ты не знала, что мир занят? Ты не почувствовала присутствия Элирии?
Я знала, учитель, что она там. Я спустилась в тот мир за ней. Я хотела уговорить ее вернуться, отказаться от своей губительной затеи. Я хотела ее спасти, Калисто смиренно склонила голову, отвечая на вопрос Всемогущего. Но она она обманула меня, она смогла столкнуть меня с дороги благодетели, по которой я шла, наставленная тобой. Я была смущена и напугана, она угрожала мне Я осталась лишь под воздействием ее силы и странной магии.
Лири и Орлен переглянулись улыбаясь, мужчина прижался губами к волосам девушки и опять ей что-то прошептал. Всемогущий же, закатил глаза и нетерпеливо прервал говорившую.
Хватит лжи, Кали. Я прекрасно знаю все. Не забывай, что я воспитал каждого из вас и мне известны все ваши способности. Элирия никогда не обладала даром убеждения, ей и простое общение-то с трудом давалось. Так зачем ты ступила на ту землю?
Калисто сверкнула глазами.
Осознанно, учитель. Я увидела Лири и решила с ней поиграть, как было во время обучения. Мне так нравилось играть, учитель, но вы были непреклонны: «Двое бессмертных в одном местеэто слишком много», так вы нас учили, а мне хотелось вновь ощутить это упоение, когда ты подчиняешь себе другого, равного, а не этих безмозглых, мелких, ничтожных тварей, которые населяют эти малюсенькие мирки. Я знала, что я способна подчинить себе кого угодно, вот я и решила
Ты всегда была одержима жаждой власти, Кали. Я знаю это, кивнул учитель. Ну и как? Получилось?
Не совсем, учитель. Я не успела, мне помешал он, она кивнула в сторону Орлена. Он появился и все испортил. Точнее, я потеряла интерес к Лири, он стал моей навязчивой идеей.
Учитель кивнул, в знак того, что он понимает и обратился к Орлену:
А что мне расскажешь ты? Как ты оказался в том же мире, ведь ты был уже третьим бессмертным, почему тебя это не остановило?
Орлен улыбнулся, ничуть не смутившись.
Все просто, Всемогущий. Я знал, что в этом мире двое бессмертных и мне стало просто интересно, чем их так привлек этот мир, что они нарушили оба строжайших запрета. Это было стремление все исправить, образумить их, пока не случилось беды. Я приблизился, чтобы рассмотреть происходящее и увидел лесное озеро. На берегу лежала девушка, я сразу понял, что она одна из бессмертных, она читала книгу, с упоением переворачивая страницу за страницей. Легкий ветер трепал ее распущенные светлые волосы, а она, то и дело отвлекаясь, поправляла выбивающиеся пряди, закладывая их за уши. Я долго наблюдал за ней, и понимал, что никогда не видел ничего подобного. Ничего такого простого и в то же время захватывающего. Дочитав, она отложила толстый том и легла на спину. Она сорвала свежую зеленую травинку и стала ее жевать, наслаждаясь моментом. От удовольствия, она прикрыла глаза и улыбалась. Тогда я понял, что мне не понять ее, не понять того блаженства, которое она испытывает, и, внезапно, я ощутил, непреодолимое желание понять. Она открыла глаза и улыбаясь обратилась к небу: «Где же ты? Я так тебя жду. Ты так нужен мне». Она не могла меня почувствовать, она говорила с небесами. У меня по телу побежали мурашки, когда я увидел ее удивительные глаза. Цвета океана. Я готов был в них тонуть. Уже в тот момент я принял решение, я хотел присоединиться к ней на этом берегу, я хотел слушать, как она читает, я хотел дотронуться до нее. Я понял, Всемогущий, что, обращаясь к небу, она звала меня, я не мог не откликнуться на этот зов, это было сильнее меня. Я все еще любовался ею, когда на поляне появились эльфы, она приветственно им помахала и поднялась с травы. Забросила на плечо свой лук и колчан, прижала к груди тяжелый том и скрылась в тенистом лесу, окруженная улыбчивыми, дружелюбными спутниками, которые, похоже, ее боготворили. Я не смог улететь. Я наблюдал за всем происходящим в том мире некоторое время. Я видел их ссоры, я видел, как Лири пыталась образумить кровожадность Кали, видел, как она помогала всем обитателям того мира, как она учила их. Я понимал, что она не сможет противостоять хитрости и безжалостности Кали, и я решил ей помочь. Я пал, Всемогущий, чтобы быть рядом с Лири, я откликнулся на ее зов.
Что это был за зов, Орлен? удивленно поднял бровь Всемогущий.
Я не знаю, учитель, Орлен улыбнулся. Но противостоять этому было выше моих сил. Я знал, что должен быть рядом с ней. Всегда. А что это было, как я это поняля не знаю. Но мне жаль всех тех, кто никогда не слышал подобного зова, чем бы это не закончилось для нас, Учитель, я ни на секунду не сожалею о том, что тогда сделал. Каждое мгновение, проведенное с ней, он нежно прикоснулся ладонью к щеке Лири. Стоит моего падения, стоит тысяч любых наказаний.