- Может, поможешь, все-таки?спросила я, отдуваясь.
- Зачем? Думаешь, это огромный алмаз?
- То есть будь это алмаз, ты бы из кожи вон вылез?
- Нет,сказал Влад равнодушно.
- Неужели тебе не интересно посреди пустыни найти что-то, кроме песка?
- Не особо.
- Слушай, я понимаюты меня ненавидишь, и нет смысла пытаться наладить прежнее общение. Я поняла и смирилась. Но можно же хотя бы не вредить друг другу? Мне кажется, мы оба заинтересованы в том, чтобы как можно скорее выбраться отсюда.
- И как это поможет нам отсюда выбраться?
- Откуда я знаю? Может никак не поможет. Но вдруг это что-то важное?
Он постоял еще немного, медленно и глубоко вздохнул и опустился на колени рядом со мной:
- Мы занимаемся идиотизмом,недовольно пробурчал он.
- Не волнуйся, я никому не расскажу.
С его помощью дело сдвинулось с мертвой точки. Камень оказался очень большим. Руки у Влада вдвое больше моих, а потому он с легкостью раскидывал песок в разные стороны. Очень скоро мы поняли, что торчащий осколок был лишь верхушкой необычного айсбергапоначалу совершенно прозрачная, кристально чистая порода заключала что-то внутри себя, но дальше камень становился неровным, пористым и бугристым, изрытым крошечными трещинами, как замерзший лед, отчего трудно было рассмотреть, что это. Камень становился еще больше, а потому, и копать было труднее. Мы усердно работали руками, но песок неохотно отдавал нам свою добычу. И вот, спустя пять минут работы мы увидели, что внутри камня находятся ноги. Я взвизгнула и отскочила назад. Влад словно бы и не заметил содержимого нашей находки и моей паники и удвоил усердие. Как ни странно, но как только я перестала помогать, дело пошло гораздо быстрее. Камень был вырыт уже на одну треть, и открывал взору то, что совершенно лишило меня дара речитонкие, длинные ступни переходили в худые, до изможденности, икры. Но страшнее всего было то, что ног было четыре.
- Господи, Влад, что это?дрожащим голосом спросила я.
Влад меня не слышал, он тяжело дышал и отчаянно работал руками. Что бы это ни было, либо оно его не пугало, либо он прекрасно сдерживал свои эмоции. Но вот камень показался на половину, и я увидела, что все четыре ноги принадлежат одному человеку? Ноги, тощие, жилистые сходились воедино в бедрах, да так естественно, словно именно так и должно быть. Существо было в трусах и это все, что было на нем из одежды. Узкий торс был не столько мужским или женским, сколько подростковым, и был таким же тощим, как ноги, и показавшиеся из песка руки.
Когда камень уже почти совсем был отрыт, Влад поднялся на ноги и с силой пнул его, тем самым выкорчевав из земли. Огромный валун лениво перевернулся, прокручивая внутри себя изможденную, сверкающую костями, фигуру, которая застыла в позе эмбриона, закрывая руками тело, и когда камень остановился, моему взору предстало застывшее лицо, повернутое прямо в черное небо. Я взвизгнула снова и отшатнулась от находки на несколько шагов. Влад смотрел во все глаза, но с места не сдвинулся, правда хорошо было видно, как краска сошла с его лица, когда он увидел лицо замурованного в камень человекаоно было спокойно, глаза закрыты, а на лице застыло мучительное смирение. И не было рта. Там, где должен был быть рот, была ровная кожа того же серо-синего цвета, что и на всем остальном теле. Неизвестно, кто сделал это с беднягой, но было похоже, что он едва успел понять, что произошло, прежде чем Не хотелось даже думать о том, что перед нами мертвое существо, но серо-синий цвет кожи, просто не оставлял вариантов. Влад хмуро смотрел на огромный кусок прозрачной породы и не произносил ни слова. Совершенно не это мы ожидали увидеть.
Молчание между нами стало невыносимым, но и говорить не хотелось. Меня начало трясти. Влад провел рукой по подбородку, закрывая рот, словно изо всех сил старался удержаться от комментариев или рвоты. Что же это за место такое? Странно, но оторваться от худого лица мы не могли оба. Словно завороженные, мы разглядывали обтянутые кожей скулы, подбородок, лоб и на фоне того, что существо было мертво, уже казался второстепенным вопрос о том, почему оно безо рта. На самом деле вопрос в голове был одинчто нам теперь делать с этим камнем? Закапать его обратно? Бесчеловечно. Оставить так, как есть сейчас, самое настоящее кощунство. И этот вопрос вертелся в голове снова и снова
Существо открыло глаза, и мы с Владом заорали одновременно. Оно дернулось, мучительно вздрагивая, пытаясь освободиться от оков, при этом ужас в его глазах разгорался все сильнее и сильнее. Влад молниеносно бросился к камню, колотя его руками, кулаками, ногами.
- Не стой! Помогай!закричал он на меня.
Не отдавая себе отчета в том, что наши действия совершенно бессмысленны, бесполезны, я бросилась колотить по камню ногами, вкладывая в удары всю силу, что была у меня. Камень не поддавался, существо билось в истерике, мы с Владом колотили не жалея ног и рук. У меня началась самая настоящая паникакем бы ни было жуткое создание, оно задыхалось внутри каменной породы, видело, что его пытаются спасти, надеясь на нас. Но мы ничего не могли поделать, и как бы мы не бились, скорее всего, финал будет ужасный. Влад отдувался и рычал. Боль в ногах была невыносима, но остановиться я просто не смела и, совершенно отчаявшись, я заорала:
- Ну же! Ломайся! Ломайся!!!
Вдруг камень треснул, и с хрустальным звоном рассыпался на сотни мелких и крупных осколков, высвобождая узника, который упав на осколки спиной, жадно, шумно вдохнул носом воздух. Вдох, выдох, вдох, выдох. Оно дышало сильно и часто. Ноздри тонкого носа трепыхались, как крылья бабочки, а руки и ноги скребли по песку, словно загребая больше воздуха. Нас оно не видело, не замечало. Недавний опыт на собственной шкуре показал, как это страшнозадыхаться. Мы сочувственно смотрели на то, как существо потихоньку приходило в себя, как успокаивалось дыхание, как огромные глаза, которые от испуга не видели ничего кроме черного неба, стали обретать осмысленность. Оно все еще лежало на спине, выгибаясь так, словно под ним лежали угли, и только сейчас, глядя на то, как оно упирается затылком о песок, приподнимая лопатки, мы вспомнили, что лежит оно на осколках, и ему больно. Влад схватил его за сине-серую тощую руку и дернул на себя. Существо отреагировало мгновенноподскочило, одернуло руку, перекатилось через спину и ощетинилось еще одной парой рук, неизвестно как выросших из спины ниже тех, что уже были. Четыре руки извернулись в боевой изготовке, готовые отражать нападение, и мы с Владом, разинув рты, смотрели, как худое лицо исказила гримаса ненависти. Отсутствие рта не мешало ему выражать свои намеренья максимально яснобольшие, злые глаза сощурились, глядя то на меня, то на Влада, стараясь держать нас обоих в поле зрения одновременно. Только сейчас я заметила, что глаза у него разныеодин голубой другой зеленый. Волосы у него были очень коротко и неровно стрижены, всклочены и были грязно-белого цвета, а бровей почти не было видно, так что на лице, по сути дела, были лишь глаза, которые вглядывались в нас с нескрываемой злобой. Повисло молчание, в котором три фигуры не смели даже пошевелиться, дабы не спровоцировать друг друга. Время шло. Наконец существо поняло, что никто на него нападать не собирается. Оно медленно выпрямилось, нижняя пара рук втянулась в спину, ноги расслабились, и тонкое тело бессильно плюхнулось на песок. Оно еще смотрело на нас, но теперь это был взгляд существа (назвать его человеком, язык не поворачивался) уставшего и озадаченного. Его разноцветные глаза все еще бегали между мной и Владом, но теперь они были скорее вопросительными, и самым очевидным был вопрос «Кто вы такие»? Влад нарочито спокойным голосом произнес:
- Меня зовут Влад, а ее Лера. Как тебя зовут? У тебя есть имя?
Существо долго рассматривало Влада, а потом еле заметно кивнуло. Очевидно Влад, окрыленный тем, что существо без труда понимает речь, понадеялся, что оно еще и грамотно:
- Можешь его написать?
Удивительно, но Влад оказался прав, и худая серо-синяя рука медленно вывела на песке одну единственную букву «Я».
- Да, ты. Как тебя зовут?
Существо стерло букву и написало ее же снова.
- Ты не знаешь, как тебя зовут?спросил Влад с сомнением, потому как существо, похоже, было человеком по сути, хотя не совсем походил на него внешне. Оно было разумно и почти адекватно, но сейчас мы определенно не понимали друг друга. Существо снова стерло букву и опять начертило ее. И тут до меня дошло:
- Влад, похоже, это и есть его имя.
Влад бросил на меня быстрый взгляд, затем посмотрел на четырёхногого и спросил:
- Тебя зовут «Я»?
Тот закивал сильно и часто, словно пытался сказать нам, что не просто говорит свое имяоно хочет общаться, хочет идти на контакт, хочет говорить с нами. Я смотрела на него и никак не могла понять, кто ономужчина или женщина. Было не ясно, потому как оно было совершенно бесполым. И дело было не только в отчетливо заметных половых признаках, коих просто не было. Дело было в самом поведенииженщину и мужчину ярко отличают друг от друга вещи, которые взглядом-то не сразу заметишьнаклон головы, движения губ, плеч, рук, мимолетный взгляд - слабые, еле уловимые, но абсолютно отчетливые для нашего подсознания, знаки. И если бывают женщины с мужской фигурой и лицом, и женоподобные мужчины, мы, как правило, все равно, бывает что и не сразу, но видим, кто перед нами. А если не видим, то чувствуем. Так вот сейчас я не чувствовала ничего. Мое подсознание молчало, у сознания тоже не было версий. Я спросила:
- Кто ты?
И пока существо выводило два слова, мы с Владом терпеливо наблюдали, как на песке появляется: «Яключ».
- От чего?спросил Влад.
- От двери,написало существо.
- Логично - тихо пробубнил Влад.
- Здесь есть что-то кроме пустыни?спросила я.
«Я» кивнуло.
- Где заканчивается пустыня? Я имею в виду, сколько еще идти?
- Идти не надо, надо ждать,написало «Я».
- Чего ждать?спросил Влад, и по его голосу я поняла, что все это начинает его напрягать.
- Ждать, когда ОНА научится создавать.
Влад внимательно прочитал написанное, затем обратился к четырёхногому и, показывая на меня, спросил:
- Она? Лера?
Существо утвердительно кивнуло.
- Создавать что?спросила, сама не замечая, как голос мой сошел на писк.
«Я» занесло руку, чтобы написать, но внезапно, оглушающий гром прокатился по всему небу, словно вот-вот начнется гроза. Существо испуганно дернулось, раскрыло глаза, водя взглядом по небу, словно ища что-то. Следующий раскат грома поверг его в панику. Оно инстинктивно закрыло голову руками, затем вскочило и запрыгало на одном месте, указывая рукой в том направлении, куда мы с Владом шли изначально. Глаза его были огромны, ужас делал их блестящими, словно искры. Другой рукой оно попытался взять Влада за руку, но побоялось, что Владу это может не понравиться, и просто начало махать нам, всем своим телом давая нам понять, что нужно бежать. Еще один раскат грома просто не оставил нам выборачетырехногий сорвался с места и помчался со всех своих четырех ног. Мы с Владом, не сговариваясь, побежали следом. Видимо мы оба понималираз абориген так боится, значит, чем бы это ни было, это действительно опасно. Но как бы быстро мы ни бежали, оно бежало в десять раз быстрее. Четыре ноги так быстро и ловко мелькали, что почти сливались воедино в серо-синее облако под его телом. Несколько раз оно останавливалось и нетерпеливо, припрыгивая на месте, ждало, пока мы нагоним его, но стоило нам приблизиться на десяток метров, как оно тут же срывалось с места и снова превращалось в крошечную точку на горизонте. Если бы мы не были так напуганы, мы ни за что не продержались бы так долго. Но, спустя какое-то время, силы все же, покинули меня. Владу тоже пришлось остановиться.
Мы шли по песку, ориентируясь на следы, оставленные голыми ногами, тяжело и надсадно дышали. Когда дыхания хватило на то, чтобы идти и говорить, Влад спросил:
- Зачем он бежит куда-то, если бежать некуда? Он же сам сказал, что идти не надо?
Мне нечего было ответить, и я молча помотала головой.
Мы нашли его через пару километров. Оно лежало на песке в позе эмбриона и тряслось. Серо-синяя кожа покрылась испариной и блестела. Выглядело это ужасно - словно протухшая рыба покрылась слизью. Я все ждала, когда же существо обретет нормальный цвет кожи, но, как видимо, грязно-серо-синий и был его нормальным цветом. Когда мы склонились над ним, оно подпрыгнуло, но увидев, что это мы, жалобно и благодарно уставилось на нас своими огромными глазами. Оно явно ожидало увидеть кого-то, кроме нас и этот кто-то внушал ему истинный ужас. Надо сказать, это чувство было заразительным, но не настолько, чтобы бояться и уж тем более, не вгоняло в панику. Просто неприятный холодок забирался под кожу. Не дожидаясь наших вопросов, оно написало: «Стршно очен». Буквы на песке дрожали и запинались, а пропущенные буквы, явственно говорили, что оно не врет.
- Кого ты так боишься?спросила я.
- Никто,появилось на песке.
Мы с Владом переглянулись и поняли, что оно явно не хочет говорить на это тему. Мы уселись рядом с ним. Ноги болели, гудели и всячески мстили нам за то, что мы так над ними поиздевались. «Я» тоже поднялось и село, принявшись безостановочно оглядываться по сторонам. Его огромные глаза что-то высматривали в бесконечной пустыне, ища того, кто приводил его в ужас. Мы, поначалу, тоже оглядывались, но быстро перестали, понимая, что, чем бы это ни было, оно не торопится к нам. Я никак не могла понять, почему то, что так пугает этого беднягу, совершенно не внушает ужаса нам, ведь с логической точки зрения, мы должны бояться больше - мы в незнакомом месте и совершенно не знаем, чего ожидать. Но кроме неприятного холодка под кожей больше не было ничего, а Влад так и вовсе был скорее уставшим и злым, чем напуганным.
По нашему времени была уже глубокая ночь и нас с Владом быстро сморило. Мы легли на песке, «Я» тоже легло, повернувшись спиной к нам, глядя в уходящий горизонт. Я уснула сразу же, как закрыла глаза, а Влад еще раньше меня. «Я» очень долго не могло уснуть. Глаза его бегали и искали знакомый силуэт, боялись и жаждали одновременно. Существо сморило только через три часа.
В нескольких километрах от импровизированного места привала светлый силуэт, стоя на песке, рассматривал три крошечные фигурки. Он улыбался, глядя на то, как они, образовывая незакрытый треугольник, спали под темным небом думая, что никто не смотрит на них. От этой мысли тонкие губы разошлись в улыбке. Голубые глаза удовлетворенно рассматривали открывающуюся перед взором картину и крошечные морщинки в уголках глаз говорили о том, насколько искренней была улыбка. Правда, все же была мысль, которая огорчала высокого, статного человека. Зачем она притащила его? Конечно, он не меняет обстановку в целом, но весьма усложняет задачу. Светлые брови нахмурились, но потом все лицо снова озарила неподдельная улыбка, и он с восхищением прошелся взглядом по маленькой фигурке девушки, мирно спавшей на песке.
- Лера - прошептало оно, и имя это полетело сквозь пески, разрезая безжизненный воздух, стрелой мчась вперед, неся с собой что-то, что можно было бы назвать нежностью, если бы уста, сказавшие это, могли чувствовать что-то подобное. На самом деле это больше походило на плохо сдерживаемую жадностьона теперь здесь, вот-вот протяни руку и можешь взять ее. Но это ничего не даст. Нужно действовать очень осторожно и ждать. А это очень, очень трудно, ведь теперь, когда она здесь, мысли совершенно вышли из-под контроля. Мысли жгут голову, мысли мучают сердце, и сидеть на месте становится все труднее. Но действовать нужно аккуратно. В общем-то, можно уже и начинать.
***
Я проснулась от того, что кто-то звал меня по имени. Совсем тихо, шёпотом. И даже шепот этот больше напоминал слабый порыв ветра, причудливым образом складывающийся в мое имя. Но этого было достаточно, чтобы я открыла глаза. Я поднялась и села, оглядываясь по сторонам. Заспанные глаза пристально изучали пески, все такие же ровные и безжизненные, как и прежде. Никого тут не было. Но кто-то же звал? На мгновенье мне показалось, что я все еще вижу сон, и светящийся песок, и бездонно-черное небо лишь декорации странного сна, который еще не выветрился. Но шли минуты, сознание становилось все чище, словно оседал на дно потревоженный песок в прозрачном пруду. Нет, я не проснусь дома в своей постели и не услышу голос бабушки и дедушки, тихо болтающих о чем-то на кухне. Все это реальнопесок, тьма над головой и полное безмолвие, кроме тихого шёпота
- Лера - снова донеслось до меня легкое, словно ветер, тихое и невесомое имя. Мое имя.
Я посмотрела на Влада и «Я» - оба спали без задних ног. Никто из них и ухом не повел. Неужели у меня галлюцинации? Я потерла глаза и снова окинула взглядом пески вокруг себя. Никого. Я немного заволноваласьесли я тут умом тронусь, Влад точно не обрадуется. Боюсь, он без лишних церемоний закопает меня по шею в песок и, со словами «Боливар не выдержит двоих» оставит здесь без зазрения совести. От этой фантазии у меня мурашки прошли по коже, и мысленно приказала себе не заниматься ерундой и