- Этот кулон поможет тебе не умереть с голоду. Он недешевый, и где бы ты ни оказалась, поверь мне, за него дадут очень большие деньги. Ты сможешь жить, ни в чем не нуждаясь. По крайней мере, у тебя точно будет крыша над головой.
С этими словами она расстегнула замочек и повесила кулон мне на шею.
- Береги его и никогда никому не показывай.
- Бабуля, что происходит?
- Пока ничего, но случится очень скоро. Сегодня кулон не снимай. Если я попрошу тебя, ты будешь делать то, что скажу. В любое время дня и ночи. Без споров, без разговоров. Быстро и тихо. Поняла?
Я испугалась. Не на шутку испугалась и отчаянно замотала головой. Но бабушка нежно взяла мое лицо своими теплыми руками, заставив смотреть прямо ей в глаза. Голос ее был спокойным, но напряженным.
- Послушай меня, это очень важно. Я чувствую, как надвигается гроза. Я знаю теперь уже точно, что случится беда. Не знаю только, когда и откуда ее ждать. Не знаю, сколько времени у нас. Однажды ты меня уже не послушала. Помнишь, что из этого вышло? - я кивала. - Не заставляй меня брать на душу грех, за который мне уже никогда не получить прощения. Поэтому делай так, как я скажу. Поняла? Обещай мне. Обещай! - слезы катились по моим щекам. Я согласно кивала. - Не реви. - сказала она. - А теперь иди спать.
Это был наш последний разговор.
Ночью я проснулась от того, что она трясет меня. Спросонок я не могла понять, что происходит, но потом быстро опомнилась. Подскочила. А бабушка заговорила так быстро, что я еле успевала ее понимать.
- Я решила больше не ждать, потому что чувствую - их слишком много. И я не собираюсь сидеть, ожидая, пока они придут.
- Кто придет?
- Не перебивай. Одевайся и выходи в огород. Перелезай через забор и беги прямиком в лес. Беги, сколько сможешь и не вздумай останавливаться. Не оборачивайся и не жди меня.
- Я без тебя никуда не пойду!
- Мне нужно убедить их, что я в доме и ничего не подозреваю. Мне нужно, чтобы меня увидели, а иначе они пойдут за нами лесом и тогда уже точно не отпустят живыми.
- Кто?
- Люди.
- Зачем?
- Одевайся!!!
Она вылетела из комнаты. Я быстро накинула на себя первое, что попалось под руку. А потом я услышала этот странный гул. Я не сразу поняла, что это было. Словно ветер воет в трубе, но не рвано, не порывами, как обычно, а ровный протяжный, нарастающий с каждой минутой. В комнату снова влетела бабушка. Она все еще была в ночной рубашке.
- Не думала, что придут так быстро. Думала, еще есть время. Оделась? Быстро, в окно.
- Я не хочу без тебя...
- Если любишь меня - беги со всех ног.
- Бабуля...
- Живо!!! - рявкнула бабушка и буквально вытолкнула меня наружу. На дворе была глубокая ночь. Почему-то я до сих пор помню лик луны и рисунок звезд на безоблачном небе. Могу хоть сейчас их нарисовать. Я обернулась к окну. Бабушка нагнулась ко мне, поцеловала в лоб и сказала.
- Никогда не возвращайся сюда. - и одним резким движением закрыла окно прямо перед моим носом, задернув шторы.
Я оказалась на улице. Позади нашего дома был небольшой огород, а за оградой - поле, где трава росла высокая и густая. Сразу за полем начинался лес.
Я добежала до забора и со страху с невиданной легкостью перемахнула через него. По полю бежать было не так легко, и, сделав пару шагов, я остановилась. Я оглянулась и увидела, как на наш дом ползет огонь. Шум, тот, что я приняла за вой ветра, теперь совершенно четко выстроился в полчище нестройных людских голосов, громко говорящих, кричащих, сыплющих бранные слова. Тысячи фонарей и факелов текли потоком к нашему дому, а людей было столько, что они наводнили всю улицу. Вся деревня, три с лишним сотни людей, не раз приходившие в этот дом с бедой, теперь шли сюда казнить ведьму и ее внучку.
Как бабушка это узнала? Не могу сказать. Думаю, что-то во взгляде Лариски было для нее настолько очевидным, что она ни секунду не сомневалась, что та захочет отомстить. И оказалась права. Лариска прибежала домой со слезами на глазах и принялась рассказывать, как обезумела от собственной власти старая ведьма. Как опорочила ее своими подозрениями, а она, Лариска, ни в чем не виновата. Как опьяненная собственным могуществом колдунья чуть не разорвала ее, несчастную, в клочья. Собиралась превратить в курицу, обезглавить, а тушку принести ее же матери в качестве подарка к ужину. И все это время не переставала рыдать и мелко трястись. Чудо, что успела унести ноги. И конечно не забыла упомянуть, что старуха, в бреду величия, пообещала всей деревне страшные муки и проклятье до седьмого поколения всем, кто не признает в ней владычицу местных земель. - тут Ирма горько усмехнулась. - Вот подданные и пришли вручить ей корону.
Людям, всю жизнь прожившим в страхе неважно перед чем, нужно лишь обозначить врага. И чем сильнее был размыт страх перед неведомым, тем яростнее будет ненависть к тому, кого сделают олицетворением этих самых страхов. И как только неведомое, а потому заранее опасное, становится очевидным, ощутимым, осязаемым, нужна совсем крохотная искра, чтобы вспыхнуло пламя. И оно вспыхнуло.
Я слышала, как ломают нашу входную дверь, как разъярённые, лишенные разума голоса, кричащие "ведьма", врываются в наш дом, видела, как один из факелов приземляется на нашу крышу и та занялась огнем, как заплясали языки пламени на старых брусьях, как огонь легко набирает силу, озаряя ночное небо. А толпа сходила с ума, превращаясь в дикого зверя, становясь все неистовей с каждой минутой.
Я тогда чуть не рванула обратно. Но не побежала , а просто стояла и смотрела, как горит все, что было самым важным в моей жизни. Я задыхалась от страха, отчаянья и собственного бессилия. Меня разрывало на части от боли. Единственный любимый мой человек был в беде, и я не знала, как ей помочь. Я стояла и тряслась. Слезы лились по щекам. Вся моя жизнь полыхала, а я лишь смотрела на зарево. Уже было шагнула назад, но вспомнила, что велела бабушка.
Я услышала, как толпа начала обходить дом по краям. Если меня увидят, мне не жить.
"Если любишь меня - беги со всех ног" - пронеслись в голове ее слова.
И я побежала.
Я бежала, не оглядываясь, не разбирая дороги, и единственным ориентиром для меня было то, что деревня должна быть позади. Страх гнал меня так быстро, что я перестала чувствовать боль, отчаянье, усталость. Лишь стук моего сердца и шёпот травы под ногами. Страх выгнал из меня все эмоции, сделав пустой. Я бежала, не понимая - куда, да мне было все равно, лишь бы подальше оттуда, где моя трусость позволила мне бежать, оставив мою бабушку совсем одну. Я много раз пыталась убедить себя, что была еще совсем девчонкой, и все случилось так быстро и выглядело так страшно, что мне ничего другого не оставалось. Но сама себя я так и не убедила. - Ирма бросила гневный взгляд в окно и поджала губы. С минуту она молчала. Потом, выдохнув, продолжила.
- Никто не погнался за мной, не пустился в погоню. Я долго скиталась по лесу в поисках другой деревни. Не против я была бы и встретить какого-нибудь отшельника, затерявшегося где-то в глуши леса. Но спустя месяц скитаний (может - больше, может - меньше), ни одной живой души мне не встретилось. Я питалась, чем придется, в основном тем, что находила на земле, деревьях, кустах. И в какой-то момент я просто отчаялась и перестала искать. Бесцельно бродя по лесу, я совершенно случайно вышла на огромную поляну. Представь мое удивление, когда я увидела замок, который гордо возвышался на фоне голубого неба. Тогда он был в два раза меньше и ниже, чем сейчас, но уже был прекрасен. Гордый, неприступный, сверкающий стеклами окон, словно редкий драгоценный камень. Знаешь, почему-то у меня не было ни секунды сомнения. Да и терять мне было уже нечего.
***
Я поняла, что сижу на кухонном табурете и вытираю слезы. Я ненавидела это обезумевшее стадо. Я подошла к Ирме и обняла. Ее тело было таким теплым и так нежно пахло ванилью.
- Дикие звери. - прошептала я. - Нелюди.
- Да, наверное... Как и все мы, впрочем. Просто люди. Не спеши винить их за то, чем мы с тобой от них не отличаемся.
Она сказала это тихо и спокойно, словно выбилась из сил.
- Как это понимать? Ты, что простила их? Они же...
- Они просто защищали то, что им дорого, только и всего. Пусть тебя не смущают их методы. В свое время, когда родятся твои дети, еще неизвестно, на что пойдешь ты, защищая их.
- Вы же не сделали ничего плохого?
- Верно. Не сделали. - сказала Ирма. - Но так уж устроен человек. Он боится всего, что не в состоянии контролировать, мало кому удается победить этот страх. Еще меньше тех, кто считает, что вообще есть смысл его побеждать.
Честно говоря, я ничего не поняла. Она тихонько отстранилась от меня и посмотрела. Никогда не умела читать по лицам, никогда не понимала подтекста, не умела читать между строк. Вот и сейчас я смотрела на Ирму, и мне казалось, что в глазах ее была благодарность. Вот только за что? Она улыбнулась мне, отвела глаза и поднялась со стула.
- Все это было так давно, а я все еще не научилась воспринимать все это, как прошлое. - она поднялась со стула и теперь ходила по кухне и собирала мокрые полотенца, а потом развешивала их на длинной деревянной жердине. Потом она встрепенулась и улыбнулась. - Я это к чему? В тот момент, когда я в этом нуждалась больше всего, Граф помог мне.
И тут мне стало интересно, как давно это было? Сколько ему лет? Я спросила у Ирмы.
- Не знаю, моя хорошая. Это было очень, очень давно. Но вот что я знаю точно, что с той поры он не изменился. Сейчас он выглядит так же, как в тот вечер, когда открыл мне двери.
- А сколько тебе лет?
- Не знаю.
- То есть, как - не знаешь?
Ирма засмеялась, а потом посмотрела на меня, и глаза ее, такие живые, блестящие, полные шарма и такой неуловимой притягательности, тоже смеялись.
- В тот день, когда Граф дал мне крышу над головой и защиту, в качестве небольшого сувенира, он заколдовал меня. Узнав, что мне всего шестнадцать, он тогда очень удивился. Сказал, что что бы со мной ни произошло, оно отняло у меня, по меньшей мере, лет тридцать. Сама-то себя я не видела, да и не до того мне было, но я знаю, что он не соврал, потому что чувствовала я себя и того хуже. Помню, как сейчас - он наклонился и поцеловал меня в лоб, а потом сказал, что отныне я забуду про возраст. И я забыла.
Я раскрыла рот от изумления.
- Что, даже приблизительно не знаешь?
Она помотала головой, блеснув загадочной улыбкой.
- Не знаю, и знать не хочу. Может шестьдесят, а может шестьсот. С тех давних дней много воды утекло. Кто ж знает? - она улыбалась мне, как улыбается женщина, прекрасно знающая, как она хороша. - И знаешь, что?
- Что? - засмеялась я.
Она перешла на шепот, лукаво улыбаясь мне.
- По-моему, это самый лучший подарок, который можно сделать женщине. Заставь женщину забыть о возрасте - и старость никогда не придет к ней, - она подмигнула мне и показала язык.
- Ведьма... - улыбнулась я.
- А то... - засмеялась она.
Ирма набрала полный чайник воды и поставила его на огонь.
Повисло молчание, но оно не было неловким. Оно было необходимым. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем внутри меня все улеглось. Мне снова захотелось говорить с Ирмой. О чем угодно, лишь бы просто слушать ее голос.
- А что, все остальные пришли так же, как и ты? - спросила я.
- В смысле, всех ли гнали вилами и факелами? - засмеялась она - Нет, не все. Но многие, к сожалению. Или к счастью? Одна из служанок осиротела, другая пришла сюда вместе с годовалым сыном, спасаясь от варваров, спаливших дотла ее деревню. Есть те, кто уходил из дома в поисках новых приключений или лучшей жизни. Просились переночевать, да так и оставались навсегда.
- И Граф никого не выгоняет?
- Нет. - помахала головой Ирма. - Он говорит, что замок притягивает лишь хороших людей. И знаешь, он прав. За все время, что мы живем здесь, никто ни разу не почувствовал себя чужим в этом доме. Бывают ссоры, бывают обиды, ведь без них никуда не денешься. Но никто ни разу не обидел кого-то нарочно, никто не говорил гадостей за глаза, и уж если случалось обидеть кого-то, то никто не считал зазорным подойти и извиниться. Мы все живем, как семья. Ну, по крайней мере, так было до появления Амалии.
Я вспомнила холодную красавицу, которой неведомо хорошее настроение, и подумала, что с ней так просто чай с печеньками не попьешь. Мне стало странным образом ее жаль, ведь как ни крути, но даже Косой на ее фоне не выглядел невоспитанным грубияном, а всего лишь молчуном, вечно погруженным в собственные мысли. Граф, с его пристрастием менять настроение, как девица - платья, и тот вызывал симпатию честностью и умением смеяться, несмотря на весьма своеобразное чувство юмора (да, да, я именно о своих ушах). Мне показалось удивительным, что такое прекрасное творение может быть столь холодным и ...
- Безжизненная. - сказала Ирма, садясь напротив меня с двумя кружками чая и внушительным тазиком печенья. - Пожалуй, это самое подходящее для нее слово.
- Я сейчас подумала о том же!
- Вот-вот. Это уже становится очевидным. Что-то в ней есть... Хотя правильнее будет сказать, чего-то в ней нет. Не хватает чего-то человеческого, что ли.
Мы еще долго сидели на кухне и разговаривали обо всем на свете. Мы пили чай, ели печенье и смеялись. Далеко за полночь мы решили, что хорошего - помаленьку и стали собираться спать. Ирма очень удивилась, узнав, что я собираюсь ночевать в библиотеке, а не в розовом кошмаре, но особо противиться не стала и проводила меня до самых дверей.
- Точно хочешь ночевать здесь? Пасмурно тут как-то...
Я кивнула.
- Ну что ж, тогда - до завтра? - Она обняла, поцеловала меня в лоб - Спи, мой котенок. - и развернулась, собираясь уходить.
- Ирма. - остановила ее я. - А Косой?
Она обернулась. - А что Косой?
- Как он тут появился?
- А, ты об этом? Ну, не знаю, откуда, но пришел он гораздо позже всех нас. Правильнее, наверное, будет сказать, незадолго до тебя. Знаешь, мы тоже ахнули, когда он впервые переступил порог нашего замка, и поначалу кривились так же, как и ты. Но очень быстро поняли, что он человек удивительный. Странно, но Граф знал это изначально и с самого первого взгляда увидел в нем что-то. Отлично помню, как они стояли внизу в холле. Граф что-то спросил, Косой ответил - и все. Граф пожал ему руку, сказал, что ему здесь рады. Так Косой и остался. Знаешь, он очень умный.
- Граф?
- Косой. В уме Графа сомневаться не приходится.
- Ну точно... Просто кладезь премудрости.
Ирма улыбнулась.
- В этом замке я не знаю никого, кто был бы так же умен, Граф. Просто вы пока не нашли общий язык.
- Довольно сложно найти общий язык, когда тебе заклеивают рот.
Ирма захохотала.
- Спокойной ночи, родная.
- Спокойной ночи, Ирма.
Глава 5. Призраки прошлого
Весь следующий день я провела каморке с подзорной трубой. С самого утра, очень удачно поймав в коридоре Косого, я с его помощью оказалась в крохотной комнатке наедине с собой. Косой предупредил, что через полчаса подадут завтрак, но я отказалась. А через сорок минут он принес поднос, на котором ютились чашка аппетитной каши из неизвестной мне крупы, кружка с ароматным чаем и два кекса. Он молча поставил сие великолепие на деревянный ящик и, не дожидаясь слов благодарности, вышел, плотно притворив за собой дверь. Ровно через три минуты на подносе остались лишь пустая тарелка и наполовину полная кружка. Да, да, я отчаянный оптимист. Довольно поглаживая полный живот, я мысленно благодарила Косого и его молчаливую, суровую доброту. Казалось бы, ну что такого? Ну, подумаешь, принес завтрак - и только. Но ведь мог бы и не приносить. Как же приятно!
Я напевала себе под нос старую песенку из какой-то рекламы. Удивительно, откуда в голове внезапно берется давно забытая песня, которую ты не слышал уже лет сто? Прильнув к телескопу, я принялась прочесывать лес, просматривая каждый уголок сквозь волшебные линзы. Снова ничего. Ни единого следа Влада и вообще кого бы то ни было. Лишь исполинские сосны, ели и густой подлесок, сотканный из всевозможных разновидностей кустарника и высокой травы. Верить в то, что мой друг мне привиделся, мне отчаянно не хотелось, но хорошее настроение, что уж тут говорить, начинало портиться. Мысли мои были так сосредоточены на поисках, что я не сразу поняла, что в комнате кроме меня есть кто-то еще. И лишь когда ощущение чужого взгляда начало припекать спину, я обернулась. Снова, как и в первый раз, ее красота обездвижила меня, заставляя забыть о правилах приличия и бессовестно рассматривать плавно струящиеся изгибы ее тела. Она стояла, прислонившись спиной к стене, и смотрела на меня сверху вниз (во всех смыслах), даже не пытаясь скрыть высокомерие, граничащее с брезгливостью. Красивая, манящая... Руки сами тянулись к ней, и я с трудом сдерживала желание прикоснуться, убедиться, что она настоящая. Сотканная из алмазных нитей и лунного света, она казалась порождением совсем другой реальности, но в то же время, сейчас она была так близко, что я видела тонкие нити вен на ее запястьях. Она так же беззастенчиво разглядывала меня, а глаза ее переливались россыпью бриллиантовой крошки, сверкающей всеми цветами радуги, отражая падающий из окна солнечный свет.