- Чего косишься? - спросил он ленивым, сонным голосом.
- Постричься бы тебе.
Волосы, выгоревшие, спутанные уже сильно отросли и падали на лоб, почти закрывая глаза. Он убрал их рукой.
- И так сойдет.
- А откуда ты знаешь обо всех травах? Как узнал их свойства?
- Как, как... Опытным путем.
- Ты что, все пробовал на себе?
- Ну не все на себе, но большую часть.
- Ты с ума сошел? Наверняка есть ядовитые растения.
- Есть, конечно. Говорю же, я не все пробовал на себе, - сказал он, довольный тем, что сумел меня шокировать. - Обычное наблюдение и не более. Хотя, признаюсь, попался на ту же удочку, что и ты.
Я повернулась и посмотрела на него. Он улыбался.
- Так ты тоже ел эти ягоды?
- Да.
Он улыбнулся еще шире и, вроде бы, слегка покраснел. Я не выдержала и захихикала, я через секунду мы хихикали оба.
- Ну, - проговорила я, давясь хохотом. - И как это было?
- Как, как? Меня-то некому было привязать. Иду, значит, ем эти, чертовы ягоды, и чувствую, как задница поднялась выше головы. Ну, и трухнул тогда, скажу я тебе.
Теперь мы оба хохотали в голос.
- Далеко улетел?
- Улетел бы, да вовремя схватился за ветку.
- Долго висел?
- Два дня.
Мы хохотали, буквально надрываясь от смеха, и только когда наши лица по форме и цвету стали напоминать зад орангутана, мы, задыхаясь и утирая слезы, начали успокаиваться. Приступ смеха окончательно обессилил нас, но я все еще периодически сотрясалась в тихом хохоте, представляя себе, болтающего над головой ногами Влада, ругающегося на чем свет стоит.
Наконец мы оба замолчали, глядя на то, как догорают в печи последние угли. Я уже собиралась подняться со стула и идти спать, как Влад тихо заговорил:
- Знаешь, провисев там двое суток, я окончательно понял, что я здесь абсолютно один, - сказал он так тихо и спокойно, что мне стало не по себе.- Небо было чистым, и я прекрасно все видел. На многие километры, сколько хватало глаз, никого. Ни одной живой души. Поэтому я так удивился, когда встретил тебя.
Я смотрела на него, не понимая, почему не могу выдавить из себя ни словечка. Все нужные слова, как тараканы, разбежались по разным углам, лишь междометья сиротливо жались друг к другу и тряслись. В голове звенела тишина, которая не давала мне сосредоточиться и собрать мысли в слова, слова в предложения, и наконец, сказать уже хоть что-нибудь. А потом нахлынула куча вопросов, которые я так и не осмелилась задать, вроде «Как ты вообще сюда попал?» и «Где твои родители?», но я, естественно, не задам их и в этот раз. И тут, сама не успев понять, как это произошло, я выпалила:
- Ну, теперь нас двое, верно?
Он криво ухмыльнулся, а потом поднял на меня глаза и спросил:
- Надолго?
Я не находила слов, но знала, что выражение лица у меня сейчас жалкое. Откуда мне знать? Что вообще может сказать человек, понятия не имеющий, как он попал сюда и чьими силами? И тут он прочитал мои мысли:
- Как ты оказалась здесь? Откуда пришла?
Я открыла рот, как рыба, выброшенная на берег. Ну что я ему скажу? Что он живет в сказке и вообще, вполне возможно, является плодом моего воображения или частью прекрасного, но, как и все остальные, недолговечного сна? Я здесь так счастлива, что теперь уже не уверена, какая из реальностей настоящая. Почему-то, вспомнился урок по философии, где преподаватель говорила, что истин всегда, как минимум, две. Так может ли быть, что обе эти реальности и есть две моих истины? Ведь сейчас прошлая жизнь для меня не менее призрачна, чем сон, тающий с первым взмахом ресниц. И тут, непонятно откуда взявшиеся, с моего языка слетели слова.
- Я всегда была тут.
Господи, что я несу? Откуда вообще это взялось? Бред какой...
- Знаешь, мне тоже так кажется! - он оживился, словно я угадала, словно попала в точку, прочитав самое сокровенное, озвучив то, что он сам боялся сказать. Вот так поворот. Я не знала, что сказать, а он заговорил так быстро, что я поняла - он чему-то очень обрадовался. Знать бы - чему? - Такое ощущение, что ты всегда была рядом, но незаметно, как облако или тень. А сейчас ты словно обрела тело, словно...
Он умоляюще смотрел на меня, ожидая, что я найду нужные слова, скажу то, что вертится у него на языке. Глаза его кричали: «Умоляю, скажи, что я не сошел с ума! Что не свихнулся от одиночества, и ты понимаешь, о чем я говорю!» Но мне нечего было сказать. Не знала я, что за слово вертелось на кончике его языка. Я вообще не понимала, что происходит и лишь молча смотрела на него глазами умной, все понимающей, курицы. И тут он окончательно выбивает у меня почву из-под ног:
- Скажи, что не бросишь меня! - он, сам того не замечая, повысил голос, почти крича. Он отвернулся от меня и, глядя на догорающий огонь, повторил уже тише, но с какой-то отчаянной требовательностью. - Пообещай, что не бросишь меня. Что не исчезнешь так же внезапно, как появилась. Просто скажи, что ты останешься со мной и не дашь мне сойти с ума. Скажи, что не оставишь меня здесь одного...
У меня ком встал в горле. Он переводил взгляд с огня на свои руки, с рук на стену, со стены на пол и снова упирался глазами в огонь. Он боялся посмотреть на меня. Он желал бы сейчас провалиться сквозь землю, отмотать время назад и никогда не сказать того, что сказал, потому что мое молчание заставляет его чувствовать себя жалким, трусливым, беспомощным. Он в отчаяньи замотал головой, не веря тому, что действительно все это сказал вслух. Он с силой тер руками лицо. А я все молчала, глядя на его муки. Мне очень, очень хотелось сказать ему то, что он хочет от меня услышать. Но как я могу? Я не знаю, где я, не знаю, как меня сюда занесло и чьими стараниями, не знаю, сколько пробуду здесь. Как я могу ручаться за будущее? Даже если захочу, даже если из кожи вон вылезу, что мешает тому, кто отправил меня сюда, взять да ссадить меня на следующей остановке? И тут, взбешённая своей нерешительностью, я решаю - пусть будет так, и говорю:
- Конечно, я останусь.
Он посмотрел на меня и не поверил ни единому слову. Он ухмыльнулся:
- Ничего ты не можешь. Ничего не знаешь...
- Могу. Захочу - и смогу. Все на свете смогу, если захочу. И останусь с тобой. Не знаю - как, но мы с тобой не расстанемся, слышишь?
Он смотрит на меня и, всем сердцем, хочет верить. Пытается, заставляет голову поверить ушам. Он кивает и отводит глаза. А мое сердце колотится, руки вспотели, а в горле самая настоящая пустыня. Я пытаюсь привести в порядок мысли и чувства, но это не так-то просто. Я поворачиваюсь к окну, и тут же мерзкий холодок пробегает по спине.
- Влад... - прошептала я. - Там за окном...
- Что там? - спрашивает Влад, поднимаясь и вглядываясь в ночь за окном.
При свете луны огромная, густо поросшая длинной шерстью фигура, ясно выделяется на фоне ночной мглы. Огромные треугольные уши, толстая шея, широкая, крепкая грудь и невероятно мощные лапы, впивающиеся когтями в землю. Он сидит, не шевелясь. И я не знаю - почему, но абсолютно уверена, что его блестящие, как два чернильных пятна, глаза смотрят прямо на меня.
- Он не тронет нас, - говорит Влад, и по его голосу я услышала, что ему не страшно. Странно, но больше похоже на то, что он злился. - В дом ему не зайти.
- С чего такая уверенность? Откуда ты знаешь?
- Просто знаю и все. Не бойся. Здесь ты в безопасности. К тому же, я с тобой.
- Ну точно...
- Не веришь, что я могу тебя защитить?
- Как тогда в лесу?
Он смущенно отвел глаза. Язык мой - враг мой.
- Ладно, мой рыцарь, давай спать, - сказала я, стараясь говорить нарочито беззаботно. Получалось из рук вон плохо, потому что сердце по-прежнему лихо отплясывало.
Убрав со стола посуду, я сложила ее в ушат и, старательно отмывая, поглядывала на мальчишку. Сейчас это слово, как нельзя лучше подходило ему. Озадаченный, немного растерянный он был смущен и зол. Он злился на себя, не понимая, что мы оба находились в одинаковой ситуации - каждый пытался дать другому то, что дать не мог - я не спасу его от одиночества, он не сможет меня защитить меня от зверя. Но в отличие от меня, он не знал никакого другого поведения, кроме своего собственного, и это незнакомое ощущение, от которого тошно и немеет душа в ожидании чего-то неприятного, но неотвратимого, неизбежного, для него было ново. Это как видеть летящую на тебя лавину и понимать, что тебе уже не убежать, и остается лишь смиренно наблюдать, как она несется на тебя, сметая все на своем пути. Это то, что именуется ложью, и мне она была прекрасно знакома. Не буду строить из себя святую - с обеих сторон. Думаю, вранье человек чувствует интуитивно, даже не будучи знаком с ним, не зная, как это зовется и для чего делается. Просто мы с ним реагируем на него по-разному. Это как два человека, которых сбрасывает лошадь, но один просто летит вниз, даже не успевая удивиться, а другой уже сгруппировался, приготовившись к болезненному падению. Хотя, может, я ошибаюсь.
Ночью, несмотря на усталость, мы оба долго не могли заснуть. Я лежала не кровати и смотрела, как мерцают холодные звезды, рассыпанные по черному ночному небу. Крохотный осколок луны светил мне в лицо, и я убеждала себя, что именно она виновата в моей бессоннице. На самом же деле я слушала дыханье Влада и ждала, когда оно станет глубоким и спокойным. Но он не спал. Лежал он на полу и каждый раз, когда он тихонько переворачивался на другой бок, старые доски скрипели так, словно на них танцевал слон.
- Влад... - шепнула я.
- Чего?
- А есть такая трава, ну или ягода, от которой начинаешь кудахтать, как курица. Ну, или покрываешься отвратительными бородавками. Или, к примеру...
- Есть растение, которое делает тебя немым на целую неделю. Хочешь дам?
- Ну и зануда ты, скажу я тебе. Даже разговаривать с тобой не хочется...
- Вот и отлично.
Мы оба замолчали, но, как ни странно, через пять минут я заснула.
А Влад не спал. Всю ночь ему не давала покоя мысль о том, как сильно вырос Фос. Из волчонка, размером не больше овчарки, он вымахал в огромного зверя, выше самого Влада. И всего лишь за последнюю неделю.
Влада сморило ближе к рассвету.
***
Утром мы собрались за шишками.
- А они тоже обладают какими-то необычными свойствами?
Я сидела на кровати и болтала ногами, заплетая свои темно-каштановые волосы в косу, и смотрела, как не всыпавшийся, и оттого еще более косматый, Влад ползал по комнате, собираясь в дорогу.
- Да,- ответил он сонно.
- Какими?
- Орехи вкусные.
- И все?
- А этого мало?
- Нет. Просто я думала, что все, что здесь растет, имеет полезные свойства.
- Вкус, вроде как, тоже - полезное свойство.
- Какой же ты редкостный зануда. Я имею в виду что-то действительно интересное, необычное. Например, как те ягоды.
- Если бы все в этом лесу обладало такими же свойствами, как те ягоды, по этому лесу ходить было бы невозможно. Наступил на травку и вырос у тебя хвост, вдохнул пыльцу с какого-нибудь цветка - и глаза поменялись местами с ушами. Так и шагу не ступить.
- А что, есть и такое?
- Ты о чем именно?
- Ну, чтобы глаза с ушами...
- Нет, - он залез под кровать, пытаясь что-то разыскать там, но как видно, безуспешно. - Но, думаю, зелье такое сварить можно.
Я представила себе, как выглядел бы тот несчастный, кому это зелье довелось бы употребить. Жутковато.
- Здесь где-нибудь растут красивые цветы?
- На востоке.
- Далеко.
- Нет, - сказал Влад, вылезая из-под кровати.
- Тогда давай, пока ты собираешься, я быстренько туда сбегаю?
- Нет.
- Ну, пожалуйста.
- Память у тебя короткая. Забыла уже, как на потолке спала?
- Забудешь такое...
Наконец, он собрался. Оглядев комнату, он пытался понять, отчего ему кажется, что он что-то забыл? Бессонная ночь плохо сказалась на нем - под глазами залегли темные круги, сами глаза красные, ну и, конечно же, брови намертво приросли друг к другу на переносице.
- Вроде бы все, - сказал он. - Пошли.
- Давай зайдем на ту полянку?
Он тяжело вздохнул:
- Ты, как маленькая, честное слово.
- Просто настроение хорошее... - сказала я, нарочито надув губы. Он в очередной раз этого не заметил. - Мы и так всю неделю занимаемся только делами. Можно же хоть немного отвлечься?
- Ладно, идем.
Мы вышли из дома и отправились на восток. Полянка оказалась совсем близко. Сонная муха по имени Владислав еле передвигала ноги позади меня, и это было удивительно, поскольку обычно я плелась в хвосте. Настроение мое значительно улучшилось, когда поняла, что сегодня командовать парадом буду я. Но на всякий случай я аккуратно спросила.
- Может, не пойдем сегодня никуда? Ну их, эти шишки. Посмотри на себя.
Но он лишь молча плелся позади меня, раздираемый зевотой. Я поняла, что сегодня будет очень молчаливый день. Да и Бог с ним. Погода чудесная, солнышко светит, птички поют, а больше ничего и не нужно.
Поляна была чудесной. Еще до того, как мы ее увидели, мой нос учуял ее. И когда перед нами раскинулась великолепная равнина, пестрящая самыми невообразимыми красками, я лишь тихонько взвизгнула от восторга. Были и скромные цветы, похожие на ромашки и колокольчики, но встречались и роскошные кусты, с цветами, похожими одновременно на розы и калы. Были и такие, которые я не смогу описать, потому что это просто невозможно.
- Как же здесь красиво, Владик.
Его скривило от уменьшительно-ласкательного окончания, внезапно появившегося в его имени, но он героически стерпел это.
- Все цветы можно трогать?
- Вон те, маленькие. Да, да. Те ярко-синие. Их не трогай.
- А что они делают?
- Усыпляют. Правда, только если их высушить и растереть в порошок, но на всякий случай... Да что ж за утро такое?
Я оглянулась и увидела, как Влад выворачивает сумку наизнанку, выгребая из нее все содержимое.
- Что случилось?
- Я же брал его... - рассерженно бормотал он под нос. - Точно помню, что брал...
- Потерял что-то?
- Забыл, а не потерял. Нож. Был уверен, что что-то забыл. Так и оказалось. Надо возвращаться, без него мы никуда не пойдем.
- Ты иди, а я тебя здесь подожду. Как раз букет нарву. Ты вернешься и...
- Нет. Ты идешь со мной.
- Влад, ну пожалуйста.
- Это не обсуждается. Пошли.
- Ну что со мной может тут произойти?
- Пойдем, - он начинал злиться.
Я подошла к нему, но вместо того, чтобы послушно пойти за ним, остановила его и взяла за руку. Я увидела, как румянец залил его щеки. Меня это удивило, и очень польстило моему самолюбию.
- Послушай, ничего страшного со мной за эти десять минут не произойдет. Фоса рядом нет. Ты меня предупредил - я запомнила. Маленькие, синие не трогать, верно? - он кивнул, не смея поднять на меня глаза. - Ну, вот и славно. Ты не будешь стоять у меня над душой, да и сам без меня управишься быстрее.
Он выдернул руку и, наконец, посмотрел на меня. Щеки его все еще горели, и ему явно не нравилась моя улыбка. Вероятно, он просто захотел оправиться от морального потрясения наедине с самим собой, поэтому он быстро, но максимально сурово, проговорил.
- Никуда не уходи. Я мигом.
Я кивнула, и он скрылся за деревьями. Еще с минуту я слушала, как шелестит под его ногами трава. Потом все стихло, и я осталась совсем одна. Не торопясь, я шла по поляне, собирая в букет прекрасные, удивительные ни на что не похожие ароматы. Как парфюмер, создающий шедевр, я была увлечена созданием чего-то неповторимого, старательно подбирая ингредиенты, не забывая обходить стороной небольшие кустики синих цветов. Срывая один цветок за другим, я уходила все дальше в центр поляны, утопая в зарослях и собственных мыслях. А думала я о том, что, похоже, мой юный рыцарь немного, самую малость, влюблен в меня. Мысли мои, легкие, воздушные, словно облака, заставляли меня улыбаться, как девчонку. Хорошо, что он этого не видит. И что же мне с его влюбленностью делать? Да ничего и не делать. Тем более, что сделать я ничего и не смогу. Влюбленность - штука такая - она не спрашивает тебя, чего ты хочешь, она просто приходит. Хоть он и был лет на пять младше меня, и понятно, что еще сущий мальчишка, но это, что уж тут говорить, безумно льстило мне. Все эти мысли настолько увлекли меня, что я абсолютно не замечала, что в нескольких шагах от меня за мной следит пара глаз, поэтому все, что произошло дальше, стало для меня полной неожиданностью.
С громким лаем из зарослей цветов и травы на меня выскочил небольшой пес. Подбежав ко мне, он начал лаять еще громче, нарезая круги вокруг моих ног. От неожиданности я замерла на месте, не смея даже дышать, но немного прядя в себя, я увидела виляющий хвост и поняла, что пес настроен дружелюбно. Он прыгал, скулил и повизгивал, а потом снова принимался звонко лаять. Он поднялся на задние лапы и, уперевшись передними в мои колени, тяжело дыша, уставил на меня свои огромные, черные, блестящие глаза. Его маленький хвост до того усердно метался из стороны в сторону, что неистово таскал за собой крошечный зад, из-за чего коротконогому псу было трудно держать равновесие. На его морде явно читалось хорошее настроение, доброе любопытство и вполне себе мирные намерения. По крайней мере, мне так показалось. Я осторожно протянула руку, и он ткнулся холодным, мокрым носом в мою ладонь. Хвост его завилял еще сильнее, грозясь оторваться от хозяина.
- Тише, тише... Какой ты жизнерадостный, прям сил нет. Где твой хозяин?