Сбросив рюкзак на пол, я двинула кулаком по груше. Ещё и ещё, заставляя её раскачиваться на крюке. Мах ногой и красный цилиндр почти врезался в стену. Я наносила удар за ударом, не замечая злых горячих слез, катящихся по щекам.
Лия! Что происходит?!раздалось из коридора. Я замахнулась для удара.Открой дверь!
Не называй меня так!заорала я, впечатывая кулак в грушу.
Я выломаю дверь к чертям!вызверился Зимний солдат.
Свали, будь добр,рыкнула я, смахивая с лица влажные от пота и слез волосы. Костяшки сбиты в кровь.Я хочу побыть одна. В отличии от тебя, я чувствую.
Удаляющиеся шаги. Спасибо за понимание!
Я вползла в ванную комнату, на ходу раздеваясь и оставляя кровавые капли. Ярость уступила место усталости.
Несколько минут я тупо стояла в душевой кабине, смотря, как ярко-красная вода стекает в сток под ногами. Запрокинула голову, чувствуя горячие струи, больно бьющие по щекам.
Что мы имеем? Мы имеем некие чувства к Джеймсу Бьюкенену Барнсу. Любовь или нетопределить пока не выходит. Но во всяком случае это сильное влечение. И не только физическое. И от этого надо избавиться.
Эмоции, желание чувствовать всегда были моей слабостью. Моей ахиллесовой пятой. Лучше бы я ничего не чувствовала, меньше проблем было бы.
Закончив водные процедуры минут за пятнадцать, я выскользнула из душа и замерла напротив большого зеркала. Невысокая блондинка с покрасневшей от горячей воды кожей, на который отчётливо выделяются свежие гематомы и старые белесые шрамы. Ярче всего целая полоска белой кожи на позвоночнике, иногда жутко ноющая. Я никогда не была девушкой с обложки, ничем внешне не выделялась. Средне статистическая и незаметная, как и положено агенту.
Показав отражению средний палец, я покинула комнатушку и принялась переодеваться в пижаму, вытащенную из рюкзака. Закинула в платяной шкаф запасные джинсы, джемпер и несколько футболок, два комплекта нижнего белья. Окинула взглядом приготовленную Мэрилин одежду: штаны, футболки, рубашки и почему-то атласное чёрное платье с короткой пышной юбкой. И зачем оно мне?
«Мы пропустили твой день рождения в этом году. Лучше поздно, чем никогда, считай это подарком. Ник и Мэрилин»,гласила записка, приклеенная к плечикам с платьем. Фьюри ничего не дарит просто так, а значит, сия вещица мне пригодится. Например, в гроб положат красавицей.
Я завалилась на кровать поверх покрывала. Прикрыла на секунду глаза. Перед внутренним взором снова появилось поле с мертвецами. Вскрикнув, резко села, закрывая рот ладонями.
Амелия?он что, сидит под дверью?! Или прибежал на мой вопль?
Уходи,попросила я.
Впусти меня,потребовал из-за двери Барнс. Ага, разбежалась!
Иди спать!
У меня бессонница,поделился он.
На кухне должна быть аптечка, а там снотворное,вздохнула я, подходя к преграде, не пускающей Джеймса в комнату.Оставь меня одну. Пожалуйста.
***
Бессонница мучала не только Зимнего солдата. Стоило мне прикорнуть даже на минуту, мёртвые вновь появлялись. Лишь под утро, выпив порядка шести таблеток снотворного из аптечки в ванной, я задремала на полчаса.
Все-таки должна признать, спать в объятьях Джеймса было спокойнее, и кошмары меня не мучали. Но больше этого не будет. Ближе, чем на метр он ко мне не подойдёт без необходимости.
Разбудил меня дребезжащий мобильник. Фьюри, чёрт бы побрал этого пирата!
Да?!рявкнула я в трубку. Пробуждение не вызвало ни одной положительной эмоции. Голова ужасно болела, а тело ныло.
Доброе утро, Эми,поздоровался мужчина.
Какого хрена в восемь часов утра?прошипела я в трубку.Я только уснула
И чем это вы с Барнсом занимались, что ты только уснула?ехидно вопросил он.
Уж не знаю, чем занимался Он,буквально выплюнула я, , а мне снятся кошмары. Снотворное не помогает. Если выпью ещёбудет передозировка. Давай по делу.
Старк ждёт тебя к полудню, очень рад, что ты приехала. После четырех Мер хотела с тобой встретиться. И нам нужно обсудить вылазку за информацией.
Хорошо, отменяй на сегодня все, кроме встречи со Старком,тоном, не предполагающим обсуждения, попросила я.С Мер я встречусь на днях, а ты приходи вечером в гости. С пиццей и сладким. Я не собираюсь мотаться в офис каждый день.
Да ты охамела, мелкая,рассмеялся Ник. Когда никого нет рядом, шеф позволял себе обращаться ко мне «по-домашнему». Он хорошо знал моих родителей и сам взялся за мою подготовку.Ладно, будет тебе пицца и сладкое, маленькая наглячка.
Я хмыкнула и на этой дружеской ноте распрощалась с Фьюри. Впереди ждал очередной день, полный общения с кучей народа.
Бедная моя интровертная душа!
========== Глава 7. Джеймс ==========
Я не привык сдаваться. Моя жизнь пронизана моментами, в которых я мог бы опустить руки и послать все к чертям, но не сделал этого. И сейчас не сделаю. Перешагну через свое эго, выбью из головы Зимнего солдата и поговорю с Амелией.
Из-за закрытой двери послышался приглушенный крик, заставивший меня вскочить на ноги и мигом оказаться у двери Роджерс.
Амелия?аккуратно зову я, опасаясь того, что могло произойти.
Уходи,ответ не заставил себя ждать. Голос хоть и тихий, но уверенный.
Наглая девчонка.
Сжимаю кулак и медленно выдыхаю, успокаивая и засовывая куда подальше Зимнего солдата, который сегодня не дремлет и требует бионики на ее шее.
Впусти меня,требую я, стукнув кулаком в дверь.
Иди спать!это звучит как приказ. Черта с два я буду подчиняться маленькой взбалмошной девчонке, которая сует свой наглый нос не в свои дела.
У меня бессонница,признаюсь я скорее самому себе.
Я снова вижу кошмары. Меня пытают, почти разрывая на куски, потом я срываюсь в ледяную белую пропасть, крича что-то невразумительное, снова пытают и так до бесконечности. Надоело просыпаться в холодном поту и не понимать, что происходит вокруг.
Иногда мне кажется, что мне здесь не место. Точнее, я в этом уверен. Мир прогресса и компьютеризацииэто не мой мир. Мой мирэто музыкальные вечера джаза, походы на только что появившееся кино и война. Война, которая отняла у многих все, что у них было. Она отнимала жизни.
Она отняла ее у меня.
На кухне должна быть аптечка, а там снотворное,изрекает она.
На некоторое время становится так тихо, что я слышу шум собственной крови в ушах.
Сегодняшние события, скажем так, сделали то, чего долгое время не было: они разбудили во мне машину для убийств. Зимний солдат взбешен тем, что Лия до сих пор жива. Я взбешен этим. Амелия не понимает того, что я опасен. Смертельно опасен именно для нее, ведь она самый настоящий источник моего раздражения. Ее совершенно нескоординированные движения, ее бессмысленные разговоры, даже ее чрезмерно частое дыхание выводит меня из состояния покоя каждый раз, когда она рядом. Каждый раз я сдерживаю себя, но знаю, что это не сможет продолжаться вечно.
Я срываюсь.
Оставь меня одну,тихо выдыхает девушка прямо за деревянной дверью, разделяющей нас.Пожалуйста.
Сам не знаю почему, но я подчиняюсь. Бреду на кухню за озвученной Амелией аптечкой. Она находится в навесном шкафу на самой дальней полке, заставленная какими-то макаронами. Макароныэто, конечно, важнее какой-то человеческой жизни.
В инструкции сказано, что за раз можно выпить не более трех таблеток, иначе случится передозировка. И, как результат, летальный исход.
Насыпаю в ладонь целую горсть таблеток,рука не смазана и плохо слушается, и смотрю на эти белые кругляшки, так быстро и безболезненно приносящие смерть.
Хочу ли я умереть? Да. Я отвечаю безропотно. Готов ли я к этому? Нет. Но в последнем случае я колеблюсь между «нет» и «не знаю». Прожить такую долгую жизнь и практически ничего из нее не помнитьэто любого сведет с ума.
Я чувствую себя паршивее, чем сбежавшая в лес овца. Хочется разораться на кого-нибудь, выпустить пар, скопившийся за столь долгое время, но я продолжаю сдерживать себя. Наверное, по привычке.
Из предложенных Амелией комнат выбираю спальню,все-таки это привычнее, но так и остаюсь стоять на кухне. Это навевает некоторые картины прошлых дней, которые хочется выкинуть из головы, но они намертво поселились там и еще долгое время не уйдут.
Сжимаю ладонь в кулак от нахлынувших воспоминаний. Где-то глубоко под бионикой гулко бухает сердце, больно сжимаясь при каждом ударе. Все-таки, сердцеэто второй орган, который помнит, сколько мне на самом деле лет. Оно, как и мозг, не осознает того, что я заперт в клетке собственного тела.
Напоследок вылетает момент, когда я душил ее.
Я хочу повторения.
Открываю окно, чтобы впустить прохладный свежий воздух Бруклина.
Процедура обнуленияне такая плохая вещь, какой она кажется на первый взгляд. Выкинуть из головы все то, что было раньше и начать жизнь с нового листахорошая прерогатива. Особенно для таких, как я. Для монстров без прошлого и будущего.
Здесь все изменилось. Я начинаю привыкать к тому, как изменился мир. Все эти высотные здания, машины, в которых лошадиных сил больше, чем у всех тогдашних нью-йоркских машин вместе взятых, чернокожие люди, спокойно разгуливающие по улицам,изменился даже менталитет, заставляют меня каждый раз вспоминать то, что было слишком давно, чтобы я так крепко это помнил.
Смотреть на Бруклин, который уже давно не тот, каким я его помнил, морально тяжело. Но мне приходится смиряться с этим, несмотря на то, хочу ли я этого или нет.
Решение приходит медленно, но так оглушительно, что я отчетливо слышу свое сбивающееся дыхание. В полном бреду, на автомате, иду в коридор, где, почти не следя за своими действиями, обуваю кроссовки. Выскальзываю за дверь, тихо прикрывая ее, когда хочется захлопнуть ее с такой сил, чтобы дом развалился на миллионы маленьких атомов.
Вдыхаю свежий, чуть пропахший гарью воздух Бруклина. Воздухэто, по-моему, единственное, что не изменилось здесь.
Быстрым шагом, почти срывающимся на бег, тенью иду по узким улицам района, который когда-то знал, как свои пять пальцев. Сейчас же только названия улиц, изредка мелькающие на столбах, напоминают о былом.
Я нахожу его сразу же. Вижу издалека и медлю, подходя ближе. Он почти не изменился. Тот же бежевый фасад, сейчас облупившийся, те же ставни, теперь, правда, с замененными окнами и белая лепнина, идущая по кромке здания. Мой дом. Дом, в котором я вырос.
Виски упрямо начинает сдавливать, но я плюю на это и продолжаю буквально пожирать глазами единственное, что наложило отпечаток на мою душу. Эти воспоминания слишком ценны, чтобы откладывать их в долгий ящик.
Помню, как мама ругала меня за то, что я со Стивом откололи кусок от цветка гипсовой лепнины. Виноватым был Стив, неуклюже бросивший камень в меня,я успел увернуться. Тогда я поступил, как мне казалось, как мужчинасказал маме, что это моя вина. Ох, и получил же я тогда
Взлетаю по ступенькам и осекаюсь. Что я, черт возьми, делаю? Позвоню в дом и скажу, что жил здесь семьдесят лет назад? Меня сочтут за сумасшедшего и вызовут полицию в лучшем случае.
Заглядываю в окно точь-в-точь как в детстве,в прихожей теперь все совсем по-другому, но перед глазами все равно встает тот высокий деревянный шкаф и стол, стоящие у нас в коридоре. Мама всегда убирала конфеты на самую высокую полку, чтобы я не смог достать. Но я был слишком хитер, как мне тогда казалось, и балансировал на стуле, чтобы достать сласти, которые мне было нельзя.
Медленно заношу ногу на верхнюю ступеньку и останавливаюсь. Я здесь вырос. Но это больше не мой дом. Того места больше нет.
Меня тоже не должно быть.
Сажусь на ступеньку и впиваюсь невидящим взглядом на противоположное здание. Раньше его здесь не было. Был пустырь, заросший колючей травой и водяная колонка, куда мама периодически отсылала меня за водой, когда я был совсем ребенком.
Сейчас нет ни пустыря, ни колонки, ни тем более мамы. Она умерла, когда мне не было и шести лет. Я отчетливо помню ее смех,такой звонкий и заливистый, что хотелось смеяться самому.
Отгоняю смешанные воспоминания, разом нахлынувшие в голову. Мозг работал на износ; кажется, я даже слышу, как со скрипом крутятся шестеренки.
Встаю с холодного бетона и спускаюсь по ступенькам. Краем глаза замечаю ту выщерблину, которую мы проковыряли со Стивом в лепнине. Почему они ее не заделали?
Резко отворачиваюсь. Зимний солдат требует разнести к чертям собачим этот дом, чтобы камня на камне не осталось. Дыхание ускоряется и утяжеляется благодаря вмиг подскочившему пульсу,аорта бьется с удвоенной частотой, а руки инстинктивно сживаются в кулаки.
Раз, два, три Закрываю глаза и стараюсь восстановить дыхание. Семь, восемь Открываю глаза и, повернувшись боком к дому, иду прочь. Десять. Я уже за поворотом улицы.
Вспоминаю лицо Лии в тот момент. Какой именно в указании не нуждается. Она смотрела на меня так, будто я сломал ее. Но она не хотела этого показывать. Упрямая девчонка.
Истинных мотивов моего поступка попросту нет. Это было спонтанное решение, возродившее на секунду во мне желание жить. Существовать только ради этих мягких настойчивых губ, отдающих ванильным привкусом. Как будто весь мир крутился вокруг них, и ничего в жизни больше не надо.
Сейчас нет ничего. Если только там, где-то на самом дне моей полусгнившей души гнездится чувство того, что это было неспроста. Но все чувства тут же подавляются желанием убивать. Почувствовать, что ты вершитель смерти; ощущать, как уходит жизнь из человека. И мне это важнее, чем жить.
***
Не знаю, сколько времени блуждаю по Бруклину. Нахожу себя только тогда, когда начинает светать. Небо медленно начинает светлеть, становясь багряно-синего цвета. Я настолько давно не видел рассвета, что забыл, насколько это красиво. Переход цвета от темно-синего к бордовому, а потом голубомуневероятно изыскано.
Без труда нахожу дом, в котором обосновалась Амелия. Заходя внутрь, я уверен в том, что она еще спит.
Тихо проскальзываю в «синюю» спальню, как назвала ее Роджерс. Обои, поклеенные там, напоминают звездное небо. На полу расстелен светлый ковер с длинным ворсом. Такое ощущение, что иду по мягкой сахарной вате. Кровать одноместная, но и она кажется мне раем. Без сил укладываюсь на кровать и тут же проваливаюсь в тяжелый сон.
Кошмар начинается с самого утра. Подлетаю с кровати, выхватив из-под подушки нож, и озираюсь по сторонам. Меня разбудил странный звук, источник которого я не успел выяснить.
Раздался настойчивый стук в дверь.
Джеймс, поднимай свою задницу,безжизненным тоном произносит Роджерс, стукнув в дверь ногой.Старк ждет нас к полудню.
Шаги удаляются. Она слышала, что это разбудило меня. Опускаю руки, до сих пор находящиеся в боевой позиции и прячу нож в карман. Я проспал не более трех часов, но чувствую себя не так плохо, как ранее. Все-таки сонпанацея от всех бед.
Замечаю одинокую дверь в противоположной стенев темноте утром не смотрел в ту сторону. Наверняка это душ, который мне сейчас жизненно необходим. По пути снимаю толстовку, которую я так и не снял, и футболку. Бионика неприятно скрипитпосле душа обязательно смажу машинным маслом. Пока стекает холодная вода, стаскиваю с себя остальную одежду. Тело, все еще не отошедшее ото сна, неохотно слушается. Все суставы давно скрипят и иногда настолько болят, что это заставляет меня скручиваться в невероятных позах, чтобы найти ту, в которой боль будет не такой сильной. Я дряхлый старик, запертый в хоть и с виду молодом теле.
Пока принимаю душ, перед глазами все еще встают картины прошлого дня. Слишком многое я натворил, чтобы чувствовать себя, как ни в чем не бывало.
По выходу из душа Роджерс опять тарабанит в дверь.
Джеймс Бьюкенен Барнс! Если ты сейчас же не вытащить свою задницу из комнаты, я выломаю дверь и надаю по щам!грозно изрекает она.
Квартира твоядверь сама будешь менять,почти усмехаюсь я, выходя в комнату.
Ты! Ты знаешь, кто ты?почти перейдя на крик, спрашивает она.Самая последняя задница!
Самая последняя кто?почти рычу я, рывком открывая дверь.
На пару секунд Амелия впадает в транс и впивается взглядом в мой торс. Происходит так каждый раз, когда она видит меня без футболки. В этот раз я не надел ее намеренномне слишком жарко.
Так кто я там?переспрашиваю я, опираясь на дверной косяк.
Никто,шумно выдыхает она и резко разворачивается.Проехали.
Амелия быстро шагает в сторону кухни, по пути бросив невнятное:
Завтрак на столе.