Они всё время опасались нападения. Я боялась вмести с ними. Мне не хотелось умереть от случайной пули, но через несколько дней пришла усталость и безразличие. Мне стало просто всё равно. От судьбы не убежать. Остаётся только её принять. Если мне уготовлена умереть на этой планете с мягкой плодородной землёй и ярким небом, так ничего не поделать. После этих мыслей на душе стало легче. Наверное я в тот момент смирилась, что обратного пути для меня не будет. Оставалось приспособиться здесь.
Это был очередной привал. Мы остановились у реки, чтоб остудить машины. День выдался жарким. Термометр показывал около тридцати пяти градусов. Те, кто здесь был давно, говорили, что для этих мест температура очень большая. Обычно столбик термометра не поднимался больше двадцати пяти. Машины не были приспособлены к такой жаре, поэтому и перегревались. Решено было остановиться до вечера, когда жара должна будет немного спасть. Самое обидное, что мы уже почти подъехали к нашему тылу, где должны были обосноваться и укрепиться.
Я обычно никогда не отходила от лагеря и своей машины, на которой ехала. Тут же меня словно что-то потянуло вниз по течению реки. Никогда не страдала такими вещами, как предчувствие и интуиция. Но тут прям засела мысль, что мне надо пройтись вниз по реке мимо колючих кустов, поваленного дерева. Я не знала местности, плохо знала флору этих мест. А может тут кустарник ядовитый? Сильно опасных растений на планете не было, но такие, которые могли причинить мелкие неприятности в виде лёгкого ожога или раздражение, такие были в избытки.
Наверное была гроза. Слишком много было поваленных деревьев вокруге. Но, я ошиблась. Они стреляли ракетами. Одна из ракет оставила воронку взрыва и раскидала деревья. Сильный взрыв. Надо было поворачивать назад. Мои солдаты меня небось потеряли. Да и здесь могли оставаться не разорвавшиеся снаряды. Я это понимала, но упрямо шла вперёд.
Тихая песня доносилась из-под упавшего дерева. Детский голос пел песню. Тихую и печальную. Я не понимала слов, но тоска защемила сердце. На глазах выступили слёзы. Иногда не нужно знать слов, чтоб понять смысл.
Девочка сидела на земле рядом с поваленным деревом и пела. Черноволосая, чумазая, одежда порвана. На её коленях лежала голова женщины, тело которой было скрыто за поваленным деревом. Оно было таким большим, что почти полностью накрыло женщину, оставив снаружи лишь голову. Девочка гладила женщину по волосам и пела ей песню. Это было жуткое зрелище. Такие моменты потом всегда хочется забыть, но они то и дело всплывают в памяти, а ещё чаще во снах.
Она не проснётся, тихо сказала я.
Знаю, ответила девочка. Моих скудных знаний языков хватило, чтоб она меня поняла. Только мои слова казались мне жутко кривыми, неблагозвучными. Девочка же говорила звонко и мелодично.
Пойдём? я протянула ей руку. Девочка приподнял подол платья. Босая нога была раздроблена. И как она ещё в сознание находилась с такой травмой? Не бойся. Я помогу.
Не боюсь. Солнце всегда поможет. Принесёт луч, чтоб осветить путь прошептала девочка, начиная терять сознание.
Я осторожно поднял её на руки. Она была небольшого роста, худенькая, но весила прилично. Это из-за строения костей и мышц. Я пыталась вспомнить, что ещё я читала на эту тему, но не получалось. Все знания путались. Образовывались белые пятна. В голове была лишь мысль, что нужно успеть.
Моё появление вызвало в лагере переполох. Я думала, что мне кто-то поможет, вместо этого на девочку, что была без сознания наставили автомат.
Только попробуй! прошипела я. Не знаю почему, но солдат опустил автомат. Я опустила девочку на траву. Полезла в машину за рабочей сумкой.
Солдаты говорили, что она не выживет. По каким-то своим признакам определяя критичность её состояния. Я это и сама понимала. Просто чувствовала. Мне не хватало знаний. Тут я вспомнила о проведённых в безделье днях на корабле. Ведь могла проштудировать лучше литературу о местных жителях. Не краем глаза пройтись для общего развития, а подробно. И не надо себя оправдывать, что я ехала лечить землян, а не туземцев. Теперь из-за моей безалаберности погибала девочка. Потеря крови была критичной. Шок от боли. А у меня только сканер, который не мог вылечить серьезные раны. У меня не было под рукой регенерирующий камеры. Это было для меня шоком. Вначале наступила паника. Как лечить, когда не работает аппаратура? По старинке. Вспоминать чему меня учили. Ведь сдала же я практику на пять. Я могла извлечь пулю. Я могла
Не знаю, что я могла, но я попыталась спасти её ногу. А дальше пошли чудеса. Стоило мне складывать раздроблённые кости в нужном порядке, как они сами соединялись между собой, образуя тонкое костное соединение, похожее на плёнку от масла на воде. Естественная регенерация? Довольно редкое явление. Но чего только не бывает. А вот с мышечной тканью было всё сложнее. Оставалось надеяться, что промыв рану, я не навредила девочки. Тугая повязка, которая заменит гипс. Чувствую, что здесь мне ещё придётся вспомнить, как его накладывать. Немного поддерживающих лекарств. На сколько я помнила, что они годны и для туземцев.
Зачем ты с ней возишься? спросил меня командир нашего отряда.
Не видишь? Препарирую заместо лягушки. Опыты над ней ставлю, огрызнулась я. Ему понравился мой ответ, поэтому он разрешил мне дальше возиться с девочкой. Дикарь. Не уже ли правда решил, что я такая? Хотя, а как порой совершались научные открытия за которые мои соотечественники получали премии и признание? Не думаю, что всё они были сделаны с помощью микроскопа и домыслов. Учёные всегда славились немного ненормальным складом ума. Да и кому в здравом уме понравится копаться в другом человеке, пытаясь его починить? Наверное, только человеку, который не дружит с головой.
Девочка так и не пришла в сознание. Пришлось так и класть её в машину. Выпросить место в кузове и поехать вместе с ней. И пусть на меня военные смотрели косо. Я всё твердила, что иначе эксперимент будет неудачный. Они тогда понимающе кивали. Земляне твердили, что несут добро в мир, а сами столько зла принесли. Я другими глазами начала смотреть на всё происходящее. Раньше мне приходили мысли, что не всё так красиво, как нам рисовали новости и доклады. За каждой открытой планетой всегда была чья-то кровь. Может быть местных жителей или самих пионеров, но вся наша колонизация далёких миров была построена на крови. Я знала о случаях вымирания целых народов, когда они были не готовы к нашей заразе, которую мы к ним приносили. Знала об уничтожение трёх планет, потому что местные жители оказались носителями какого-то опасного вируса, от которого не было спасения нам. Сами же местные жители спокойно с ним жили. Но земляне решили перестраховаться. Побоялись, что туда залетит случайный корабль или они научаться покорять космические дали. И тогда случиться катастрофа. Что три планеты по сравнению с сотнями изведанных миров. Но ведь это были такие же жизни, правда мы об этом как всегда забыли. У нас ведь «благородная» цель. Мы ищем знания, мы развиваемся, не понимая, что весь наш путь ведёт в никуда.
Так происходило и на этой планете. И я ничего не могла с этим сделать. Оставалось находиться в эпицентре мясорубки и наблюдать за происходящим. В моих силах было только побороться за чью-то жизнь. Может я не смогу спасти миллионы, но я помогу хотя бы единицам, которые не менее цены. Каждая единица по себе ничто, но если соединить каждую единичку-человека, которые встречаются нам на пути, то получается внушительное число.
Хотелось спать. Всю ночь сидела рядом с девочкой. Старалась вытянуть её с того света. Много читала. Пыталась понять как её лечить. Как лечить этот народ. Дикий народ аборигенов, которые сильно отличались от землян. У них была странная регенерация. Кости срастались быстро, а вот мышечные волокна могли долго о себе давать знать. Но при каких-то условиях, мышечные волокна могли становиться как камень. Их не могла пробить пуля. По этому вторым именем партионцев было «каменные люди». Но ученные так и не поняли механизма, при котором мышцы превращались естественную броню.
Следующий день не принёс никаких изменений в состояние девочки. Она была жива, но я чувствовала, что ей плохо. Я была так измотана, что не заметила, как мы въехали в город. Меня высадили около больницы. Никто из военных не предложил помочь донести ребёнка до палаты. Пришлось нести её самой. В коридоре было пусто, но стояла каталка, на которую я положила юную пациентку. В коридоре появилась пожилая женщина из местных. Она зло посмотрела на меня. Но мне было не до её взглядов.
Ты можешь помочь? спросила я жутко коверкая язык.
Чего надо?
Девочка, я кивнула в сторону пациентки. Женщина подошла к ней. На рану даже смотреть не стала. Потрогала руки. Приподняла ей веки. Голубые глаза беспокойно метались.
Сама пришла, ещё и проклятую привяла. Не жилец она, женщина резко повернулась и пошла прочь.
Подождите
Иди своей дорогой. Нечего тебе здесь делать, проскрежетала она.
Что у нас тут? ко мне подошёл молодой врач, землянин. Я невольно вздохнула свободнее.
Добрый день. Арина Векторва прибыла и готова несению службы. Заодно и пациента нашла.
Нам и без лишних пациентов работы хватает, а вот пополнению в наш скромный коллективрад. Пойдём, я тебе здесь всё покажу. Меня Родиком зовут. Родион Самсов.
Подожди Родик. Девочка
Мы не занимаемся местными. Захотят, они сами её вылечат, ответил он.
Та женщина сказала, что девочка умрёт.
Значит так и будет. Арина, у нас своих проблем хватает, чтоб ещё заниматься их проблемами.
А как же клятва?
Мы клялись защищать себе подобных, а не чужаков, ответил Родик. Я с ним была согласна. Никогда не любила инопланетян, даже если они были похожи на людей. Но девочку было жаль.
Покажи свободную палату, потребовала я. И помоги с каталкой. Такие доисторические я видела лишь в музее.
Тут всё доисторическое. Скажи спасибо у них есть электричество, а вот связь наладить так и не получилось. Помехи в атмосфере, берясь за поручни каталки, ответил Родик.
Это я слышала. Всю дорогу военные ныли, что выходить на связь с Землёй могут лишь с орбиты. Почему на планете проводную связь не наладили?
А смысл? У нас не так много колоний, чтоб по телефону болтать. Да и о чём болтать? Тут ничего не происходит. Не происходило, до последнего времени. Пока местные не взбунтовались. Вот палата. Но я всё равно говорю, что это пустая трата времени.
Даже если это и так, то я не оставлю её умирать в коридоре. Ты можешь её осмотреть?
Даже не собираюсь. Туземцы почти не исследованы. Может они заразу какую скрытую переносят?
Если бы это было правдой, то сюда не стали бы заселять колонистов, возразила я, укладывая девочку на кровать.
Как будто кто-то детально будет заниматься исследованиями. Не будь так наивна. Даже если погибнет одна тысяча пионеров, то это дешевле будет, чем смерть одного специалиста. На планеты с иной формой жизни едут только авантюристы. А таких учёных мало и гибнут они довольно часто. Намного чаще, чем институты и академии их выпускают.
Возможно ты и прав. Значит я буду таким авантюристом, ответила я. Пока девочка устроена, покажешь мне здесь всё? Нужно ещё и отметиться у главного врача?
Она на операции. А экскурсию с удовольствием проведу.
В больнице было два десятка нашего персонала и десяток местных. Город ещё не был эвакуирован, поэтому местные жители соседствовали с колонистами. Работы было много. Постоянно привозили раненых. Особенно большой поток был после крупных сражений. Камеры регенерации и сканеры в эти дни работали на пределе своих мощностей. В обычные дни было относительно спокойно. Рабочие будни. Стандартные. По условиям труда: кормили здесь неплохо. Да и условия проживания были достойными.
Ты как здесь оказалась? спросил меня Родик, когда мы обедали в столовой.
Сказала же, ученый-авантюрист, ответила я. А ты?
Повёлся на буклет рекламный. Красивые места, спокойная жизнь, денюжки да и квартирао чём ещё можно мечтать? Вот и рванул сюда. Здесь уже третий год.
И как всё это время жилось?
Места здесь красивые. И планета сама по себе неплохая. Когда её сделают полноценной колонией
Хочешь сказать, что есть планы о зачистки? спросила я. Родик на минуту задумался.
Вначале их не было. Но местные жители начали выступать против нас. Человеку, который вложился в колонизацию планетыэто не понравилось. Так что, скорее всего, зачистка будет. Но по-тихому, с сохранением ресурсов и земель.
Не нравится мне это.
Привыкай. Начинать что-то всегда тяжело. Часто приходиться принимать сложные решения. Так как места здесь дикие, то и контроля особого нет. За каждое решение мы в ответе в первую очередь перед собой. Я к чему всё это говорю, здесь нет защиты в виде законов в том плане, в котором ты привыкла их принимать. Официально Партион попадает под юрисдикцию наших законов, но никто их толком не соблюдает. Местные живут обычаями. И порой дикими обычаями. Здесь тебя не кому защитить.
И поэтому защитав первую очередь нападение?
Вот только не надо мне читать лекции о гуманизме и всеобщем добре. Ты здесь ещё не была толком. Не жила. Поэтом не можешь судить о том, какие здесь местные жители и что нам приходится терпеть, чтоб выжить, ответил он.
Мы решили, что наш разговор продолжим в другое время и в другом месте. Так как освободилась главврач больницы, я пошла к ней. Милая женщина с уставшими глазами хорошо меня приняла.
Коллектив у нас хороший. Сплочённый. Иначе и не бывает на колонизируемых планетах. Ты раньше работала в таких условиях?
Это первая работа и первая командировка, ответила я.
Ничего. Опыта быстро наберёшь. Особенно сейчас, когда у нас довольно непростое время. Лишних рук не хватает. Хотя их всегда не хватает. А вот оборудования у нас много. И хорошего оборудования. Проблем с медикаментами у нас нет.
А как отношение с местными жителями? Тут могут быть проблемы? сразу спросила я.
Могут, не стала скрывать Валента. Но проявляется это в шипение за спиной. Более активные действия они боятся проявлять. Хотя несколько раз наших девушек обижали местные лихие парни. К этому тоже надо быть готовой. Мужчины здесь довольно грубые. Привыкли, что женщины нерешительные создания, вот и не считаются с ними. Мой совет, будь готовой ко всему. Не расслабляйся, но и не паникуй особо. Жить здесь можно.
Жить можно. Только научись оглядываться. Хороший совет. И ведь ничего не изменить. А чего я хотела, отправляясь в дикое место? Я хотела быть рядом с любимым человеком. Вот тут мне стало грустно.
Рабочая смена у меня была только завтра в ночь. Я посмотрела квартиру, которую мне выделили. Небольшой домик. Одна комната внизу. Она же служила и кухне. Вторая наверху. Это была спальня. Ванная и туалет имелись внизу в виде пристройки. Приняв душ и переодевшись, я вернулась в больницу к девочке. За время моего отсутствия к ней никто не подошёл.
Я опять зарылась в литературу. Меняла комбинацию лекарств. Она так и не приходила в сознание. А я не могла понять в чём причина.
Просто у каждого из нас своё время, ответила девочка. Она стояла рядом со мной. Я и не заметила, как наступила ночь.
Это неправильно.
Не нам с тобой судить, что правильно, а что нет, как-то по-взрослому ответила она.
Почему мне не удаётся тебе помочь?
Ты помогла. Я там три дня сидела. Не могла уйти, теперь могу. Не плачь. Ты поймёшь, что у каждого своё время, у каждого своя судьба. Некоторые вещи изменить можно, а некоторые нельзя, она провела ладошкой по моим волосам. Не бойся. Одно заканчивается, другое начинается. И боль не вечна.
Не понимаю.
Пока. Всему своё время, она улыбнулась. Ты мне нравишься. Когда-нибудь мы ещё встретимся. А пока я к маме пойду. Я по ней очень скучаю. До встречи.
Я резко проснулась. Девочка билась в конвульсиях
Рассвет окрасил небо в розовый цвет. Солнце всходило медленно и лениво, постепенно будя природу. Роса лежала хрусталём на траве. Она заискрилась, стоило коснуться первому лучу прозрачных капель. Пели птицы. Мошка крутилась перед носом, но не стремилась меня покусать. Я смотрела на пробуждение природы и не могла понять, как может в мире существовать одновременно жизнь и смерть. Одно пробуждалось, рождалось, а другое умирало. У каждого из нас своё время, свой путь. Только почему порой решения судьбы кажутся нам такими несправедливыми? Для кого-то уже никогда не наступит рассвет. Нить жизнь перерезана. От этого становилось горько. До слёз.
Почему ты плачешь? спросила меня женщина, которая работала на кухне. Она шла на работу через чёрный ход и наткнулась на меня. Маленькая, как и все партиоанцы, черноволосая и серьёзная. Она смотрела на меня строго, но я не могла бы назвать её взгляд недружелюбным.