- Секундочку, - выставив один палец вперёд, произнесла я и принялась стаскивать рюкзак с плеч. Влад заинтересованно следил за моими действиями и даже не поторапливал.
Мне никак не удавалось найти этот самый подарок, который находился в многослойной картонной красной коробке с небольшими круглыми дырочками. Когда я уж была готова как в фильмах усесться на холодный пол и начать трясти сумочкой (в нашем случае - рюкзаком), то коробка внезапно нашлась.
Чрезвычайно довольная собой, я выпрямилась, презентовав Владимиру в одну руку свой рюкзак, а во вторую непосредственно сам подарок. Он стоял немало удивлённый с приподнятыми тёмными бровями.
- Это вам, - жутко довольная его реакцией, важно заявила я. - Пополнение в честь примирения.
Повесив мой рюкзак на крючок, он принялся пристально осматривать коробку. Затем осторожно начал её открывать. И появившаяся на его лице широкая улыбка была лучше любых похвал. Это значило, что подарок понравился. Это значило, что я в кои-то веки хоть кому-то угодила.
- Осторожнее он ужасно колючий, - предупредила его, как только заметила, что мужчина собирается извлечь подарок из коробки. Процесс этот занял время, за которое были слышно тихое шипение лада, кропотливо достававшего растение.
В результате в своих ладонях он держал мой подарок. Да и держал так, как великую ценность, которую ему доверили. Бочонок цветного кактуса был размером с его кулак, а если быть точнее, то чуть больше того кактуса, что стоит у него на подоконнике в зале. Вот только тот кактус с жёлтыми иголками, а только что подаренный мною с оранжевыми.
Удерживая сиреневый горшок, даже цвет горшка я специально выбирала, он вновь одной рукой притянул мня к себе и задержал свои губы у моего виска:
- Спасибо, - шептал он, - спасибо. Ты просто чудо, - взяв меня за руку, пошёл в зал, где поставил оранжевоигольный кактус рядом со своим новым соседом - желтоигольным.
Влад выглядел таким счастливым, что у меня как-то непроизвольно сложилось такое впечатление, что подарки ему дарили не часто. Возможно, даже редко.
Его реакция была такой непосредственной, что хотелось верить в то, что он не разыгрывал спектакль.
Школьные будни пока были в радость, а не в тягость. Но, как всемирно известно - это только пока. На начальном этапе так сказать.
Первая неделя была уже практически позади, что не могло не радовать.
Зоя могла где-то очень глубоко в душе признаться, что всё же скучала по этим балбесам-одноклассникам и некоторым своим знакомым из девочек, тех единиц, которые не вызывали у неё раздражения.
Дорогого её сердцу соседа по парте - Полежаева, не было четыре дня. Она искренне беспокоилась на счет его здоровья, правда это беспокойство внешне никоим образом не проявлялось, чтобы не вызвать лишних подозрений.
Вот, например, вчера она очень даже справилась со своей ролью 'льдинки', во время телефонного разговора с Настасьей:
- Интересно, где же это Илья пропадает? - вдруг переключилась с обсуждения завтрашней (уже можно считать сегодняшней) контрольной работы по математике на тему отсутствия этого парня. Услышав это простое имя, Зоино сердечко резко замерло, а затем сделало такой кульбит, что все ваши американские горки не идут с этим, ни в какое сравнение. Ужасно не хватало воздуха. Было страшно, что её чувства были замечены. Хотя... какие там чувства? Так, симпатия. Ни больше, ни меньше...
А ещё она в очередной раз подметила, что фамилия их одноклассника не прозвучала. Настя сто процентов не оговорилась в тот раз, а это значит, что он теперь для неё просто Илья, а не противный Полежаев. И именно это ужасно не понравилось Зое... Радовало лишь то, что Малышева как кошка влюблена в Родиона...
- Какое нам до него дело? - её наигранному легкомысленному тону позавидовал бы любой актёр. Голос, конечно, подделать можно, вот бы так и с внутренними чувствами совладать. - М?
Из трубки послышались фырканья, исходящие от Насти:
- А как мы математику напишем по-твоему?
- Своим умом и напишем, - уверенно заявила Зоя, ставя на полку уже не нужные на завтра учебники. - Не такие уж мы и ограниченные, - на том конце у Насти что-то упало.
- Серьёзно? Из-за этой математики нас будут считать двоишницами! А аттестат?! - с непередаваемым ужасом, воскликнула девушка. - Нельзя вот так сидеть сложа руки!
Закончив с книгами, Зоя оставило в покое и портфель и книжную полку. Упав на кровать, упёрла взгляд в потолок:
- И что ты мне предлагаешь? - спросила она несколько раздражённо. - Пойти к нему домой и притащить в школу, чтобы задачи нам решал? - представив эту воистину живописную картину, Зоя улыбнулась, пытаясь сдержать смех.
Её собеседница подобной шутки не оценила, да и радости тоже. Настя продолжала оставаться чересчур серьёзной по отношению к учёбе, в отличие от Зои.
- Я ничего тебе не предлагаю, - устало вздохнула Настя, как обычно не понимая, почему, когда они в очередной раз обсуждают очень серьёзные и действительно важные вещи Зое всё нужно свести к не по ситуации глупым шуткам-прибауткам. - Ладно, забудь, - не прощаясь, она положила трубку, а Зоя потом ещё долго думала о том, что же такого было сказано, что Настя так отреагировала на её слова.
По какому-то зловещему року завуч составляла расписание на пятницу, поставив первым уроком математику, столь не любимую многими учениками нашей школ. Да и не только нашей, а, наверное, и всех школ в округе. Лично я всегда считала, что только истинный мазохист наслаждается уроками алгебры на первом уроке, ещё и спросонья.
Я никак не могла сосредоточиться и вникнуть в суть заданий, потому что у меня никак не получалось сосредоточиться и я уж всерьёз подумывала над тем, чтобы изобразить умирающего лебедя и пойти к медсестре. А медсестра меня бы отпустила домой, она добрая.
Вообще нужно было с утра не идти в школу! Или просто прийти на второй урок и сказать, что проспала. Правда, проблем бы тогда не обобралась бы. Потому как учительница математики - Нонна Михайловна, женщина не в меру справедливая, и раз уж все писали контрольную, то и я написала бы, вот только позже и вероятнее всего после уроков.
Что же из этого следует? А из этого следует то, что участи двоишника мне не избежать. Увы. А ведь четверть так замечательно начиналась!
Постоянно находя взглядом настенные часы, я не могла поверить, что время способно так быстро идти. На некоторых уроках оно тянется как резина, а тут как вода сквозь пальцы. С самого начала урока, а по совместительству контрольной работы, прошло шестнадцать минут. Это значит осталось каких-то жалких двадцать восемь минут, которые я просижу, как истукан не понимая как решать пример, даже в первом задании.
Моё месторасположение позволяло видеть, что Настя из всех пяти заданий уже написала три и в данный момент работает над четвёртым. Ей помогала Ксюша, мне - никто. У неё было три задания, у меня - ни одного.
У нас с ней был один и тот же вариант. Я могла бы попросить у неё списать, но не пойми откуда взявшаяся гордость никак не позволяла мне это сделать. К слову, появившаяся ещё со вчерашнего дня Анисимова сидела на том же варианте, что и я, вот только я скорее язык себе откушу, чем о чём-то её попрошу.
В этот момент среди тишины, царившей в классе, раздался стук в дверь. Из-за его неожиданности многие дёрнулись, я в том числе.
- Да-да, - призывно подала голос Нонна Михайловна, очевидно решив, что почтить нас своим присутствием решил сам директор или, по крайней мере, завуч. - Входите.
Дверь открылась. Оттуда показался не директор, и уж тем более не завуч. Вошедшим был Илья Полежаев. Он неловко улыбаясь, держал в левой ладони лямку от рюкзака. Вид у него был ещё тот! На голове какой-то беспорядок и дышал он уж больно часто, судя по всему, кто-то очень спешил на этот урок.
- Здравствуйте, - он мило улыбнулся, смотря на матматичку. - Извините, пожалуйста, за опоздание. Так уж вышло, - развёл руками. - Можно я займу своё место в классе? - надо же! Он ещё умеет премило бровки приподнимать, что даже мне захотелось простить все его опоздания и неявки. Посмотрев на Нонну Михайловну, мне стало понятно, что и она поддалась чарам этого блондинчика.
Всё-таки он очень изменился за это лето! Только сейчас мне удалось заметить, что его волосы как минимум на один тон посветлели, а кожа стала более смуглой.
Учительница выглядела прямо-таки не на шутку выбитой из своей привычной колеи. Только и могла, что хлопать глазами, да разводить руками:
- Но как же... - вконец растерялась она. - Контрольная ведь уже полным ходом идёт...Звонок скоро.
- Не переживайте, - обнадёжил её Илья, - я успею.
Поколебавшись с минуту, учительница махнула рукой мол 'будь что будет' и сказала:
- Садись на своё место, всё равно я тебе ещё н-ку не поставила, - услышав это разрешения, я, как и все остальные заинтересованные одноклассники, вновь сконцентрировалась на своей работе, потеряв всякий интерес к происходящему.
На радостях Полежаев в два шага, дошел-добежал до нашей с ним общей парты и начал доставать нужные принадлежности, при этом успев шепнуть мне 'привет', а я ответила тем же.
Как же трудно мне было удержать счастливую улыбку, которая вот-вот должна была расползтись на моём лице аж до самых ушей. О таком даже мечтать не могла! Он пришел. Сел рядом. Улыбнулся и поздоровался. Какая глупость... но как же это простое слово подействовало на меня!
До звонка оставалось десять минут. Я нервно грызла карандаш, сдерживаясь оттого, чтобы не начать выстукивать дробь пальцами по столешнице. Тетрадь оставалась чистой и это означало конец всему. Чистую тетрадь сдавать нельзя, поэтому нужно напрячь мозг и хорошенько подумать, раз уж гордость не позволяет просить помощи.
А просить уже было практически не у кого. Нонна Михайловна разрешала тем, кто уже закончил свою работу, выходить из класса, предварительно сдав тетрадь. Многие именно так и делали: сдавали тетрадь и шли кто куда, кто-то на улицу, а кто-то просто бродил по школьным коридорам. Настя и Ксюша уже сдали свои работы и вышли. А вариант того, чтобы попросить помощи у Наташи Анисимовой, без всякого рассмотрения, сразу же убирался.
Вот и приходилось надеяться на собственные силы, которых, к слову, уже не было и в помине.
- До звонка пять минут, - нагнетала обстановку учительница, сидя за своим столом и бдительно следя за учениками, всячески пресекая возможности списывания.
Вдруг с боку завозился Полежаев, очевидно уже закончив свою работу. Вот вам и ещё один повод для самокопания - он пришел позже всех, но и Илья успел написать эту чёртову контрольную, оказавшуюся мне не по силам. Что поделать, если у меня больше склонности к языкам, нежели к точным наукам?
Илья, закрыв тетрадь, встал со своего места, при этом незаметно придвинув ко мне поближе какой-то исписанный листок. По началу я подумала, что он в конец обнаглев, сунул мне свой черновик, а в подай-прислужи я тут не нанималась, но возмущение и негодование быстро стихли, как только я заметила знакомые примеры... Он решил все пять заданий моего варианта... При этом успел написать и свой вариант... Феноменально! Он же чертов гений!
Не зная, как на всё происходящее реагировать я немало удивлённая посмотрела на Илью, который, сдав тетрадь, направлялся к двери. Наши взгляды встретились, он немного улыбнулся и, проходя мимо меня, по-дружески подмигнул, можно даже сказать заговорчески подмигнул...
В этот же день по не до конца понятным причинам последний урок в нашем расписании отменили. Что ж, немного лукавлю, когда отменяют последний урок, то в причинах никто разбираться не считает уж больно нужным, потому как попросту все летят домой на всех порах.
По пятницам последним уроком у нас должна была быть химия. Интересно, что же такое случилось у Стасика? Может, заболел? Дай-то Боже! Буду надеяться на это всем сердцем...
Впрочем, не так уж это мне и интересно. Признаться, я даже рада, что урок отменили, потому что бессовестно и эгоистично ничего не выучила.
Эгоистично потому, что не хотела тратить своё бесценное время на всю эту белиберду с трудными для запоминания формулами. Формулы, конечно, я бы и выучила, если бы было желание. А так сложив два плюс два, решила не напрягаться раньше времени, потому что я нахожусь по списку довольно-таки далеко от первых строк, в этакой середине. Именно поэтому быть отвечающей мне никак не грозило... По крайней мере, так проходило со всеми учителями, кто ж знает - как он людей вызывать к доске будет.
Ну не хотелось мне убивать весь вечер на эти грёбанные формулы. Куда плодотворнее я провела это время, общаясь с Гошей сначала по мобильному, а потом и вовсе по скайпу.
Весь день Настя меня избегала. Во всяком случае, мне так казалось. Конечно, она не смиряла меня презрительным взглядом, даже с обидой не смотрела. Она просто за весь день перебросилась со мной парочкой словечек и предпочитала большую часть своего времени проводить в компании старосты Демидовой.
По стечению обстоятельств они даже ушли вместе, пока я собирала учебники в портфель. Увидев в окно, что они уже направляются к школьным воротам, я уж было собралась побежать за ними, но...
'Зачем тебе бежать за ней? - но, на моём плече материлизовалась демон-Зоя. - Посмотри как им весело вдвоём, - шептала она, подобравшись к моему уху. - Ты - третий лишний'.
Неожиданно, я почувствовала, как тоненькая иголочка проникла мне в сердце. Не в прямом смысле этого слова, конечно же. Наверное, именно такая она, эта легендарная дружеская ревность. Та самая, когда у твоего лучшего друга появляется другой лучший друг. Остаётся третий лишний... Почему? Да потому что двух лучших друзей не бывает. Вернее бывает, вот только один из них явно выигрывает на фоне второго.
Никогда не ревновала Настю к другим её подружкам, коих было очень мало, да и лучшей всегда была я. А тут эта Ксюша! Чёрт дёрнул классуху нас пересаживать!
'Они ведь медленно идут, - возразила светлая. - Они тебя ждут', - доверительно кивая головой говорила она.
Через оконное стекло было отчётливо видно, как Ксюша что-то оживлённо жестикулируя рассказывала, а Настя смеялась как над самым лучшим анекдотом в мире.
'Нет, не ждут', - пакостливо улыбнулась тёмная, плавно изгибаясь на месте, как кошка. Она будто бы пританцовывала под только ей одной известный мелодичный мотив.
'Иди же и проверь! Не теряй время', - прикрикнула светлая, исчезая из поля моего зрения.
'Псс! - демон поманила меня пальцем. - По секрету, я бы на твоём месте её не слушала. У нашей светлой крыша того - набекрень', - сделав характеризующий 'всех умных' жест, а именно покрутив пальцем у виска, и она скрылась.
Когда я вышла из здания школы, уже полным ходом шёл шестой урок. А мне 'посчастливилось' в одиночестве шагать домой. Вся моя радость по поводу отменённого урока как-то сама собой улетучилась, оставив после себя непонятный осадок. Вот вроде бы всё хорошо, а всё равно какой-то червь продолжает усердно так точить свои дыры у меня в душе.
Зайдя за угол школы, я чуть не споткнулась о чьи-то ноги. Хорошо, что я шла, смотря себе под ноги и вовремя затормозила.
К слову, все школьники и персонал школы выходят через главные ворота, а мы с Настей нашли этот закоулок со старыми полуразрушенными ступеньками и дырой в заборе совершенно случайно. Когда-то там был чёрный выход, но дверь убрали, зацементировав. Посадили довольно-таки высокие кустики, да и деревья сделали своё дело. Вот и создавалось впечатление, что там тупик. Об этом месте уже и думать-то забыли, естественно все, кроме нас.
Здесь никто никогда не бывал, поэтому мы и облюбовали это место ещё прошлой весной. Да и если пролезть через эту дыру в заборе, то и путь домой оказывался гораздо ближе.
Хорошее место это было, как раз для тех, кто устал за весь день и решил здесь уединиться и отдохнуть, понежившись в лучах солнца, которое кое-как пробиралось сквозь зелёную листву близ растущих трёх раскидистых клёнов. Наверное, именно поэтому здесь никто и не бывает, считая, что одни деревья с кустами занимают всё возможное пространство.
Ноги, как ни странно, принадлежали не Насте, к моему великому удивлению. И даже не местному дворнику. Было бы странно, если бы наш шестидесятилетний дворник носил чёрные лакированные туфли на примерно десятисантиметровой шпильке.
Эти длинные ноги принадлежали Наташе Анисимовой, которая в данный момент немного озадаченно смотрела на меня, словом, точно так же как и я на неё. Да и на ступеньках этих она не просто сидела, а сидела полулёжа, вытянув ноги и облокотившись на ступеньки расположенные повыше.
Каждая из нас замерла, ожидая чего-то. Но я продолжала молчать, да и она тоже.
Чего уж я в двойне не ожидала, так это того, что наша 'прилежная ученица' ещё и курит. Да-да, курит! Меж её губ была зажата сигарета, очевидно, только что закуренная.
- Ты куришь? - вопрос вырвался прежде, чем я успела подумать. Господи, ну, конечно же, она курит! Не галлюцинация же это.
Наташа развела руками в стороны и по-актёрски немножко виновато пожала плечами. Сигарета, теперь уже зажатая меж её двух пальцев, чуть было не прожгла ей дыру на пиджаке, но всё обошлось лишь испугом - серый пепел опал на бежевую ткань, который она тут же отряхнула.
- Как видишь, - она сделала затяжку, не отрывая от меня взгляда. - Что, - слегка прищурилась, - пойдёшь и наябиднячаешь классухе или ещё кому?
Вдруг мне захотелось расхохотаться от всей души. Честное слово, как будто мы в шестом классе, где все и всё про всех доносят учителям. Вот уж, какая незадача, но я первоклассно умею хранить чужие секреты за зубами.
- Нет, - заправив прядь, постоянно падающую от малейшего ветерка мне на глаза, за ухо, ответила я, а её губы немножечко приподняли свои уголки в намеке на насмешливую ухмылку. - Твоё здоровье и тебе решать - губить его или сохранять, - на этих словах Наташа медленно выпустила дым. И к очередному огромному моему удивлению дым вылетал не только изо рта тонкой струйкой, но и из двух ноздрей девушки. Стало до рези в глазах очевидным, что курит Анисимова далеко не первый день.
- Красиво говоришь, - ослепляя своей широкой улыбкой, сказала Анисимова, при этом проведя какую-то дугу в пространстве сигаретой. - Стихами.
Лениво пожав плечами, я начала взглядом искать ту самую столь хорошо знакомую мне дыру. Она всё ещё оставалась такой же не заделанной. Дыра выглядела немного иначе, чем в последний раз - три месяца назад. Теперь железо покрылось ржавчиной, да и дыра теперь была кое-как заделана проволокой.
- Неужели следила за мной? - услышав этот вопрос, я отвлеклась от созерцания дыры в сетке и посмотрела на Наташу, немало озадаченная подобным вопросом, а она лишь красноречиво поиграла сразу двумя бровями, одновременно делая очередную затяжку.
Подобный вопрос меня немало обескуражил. Хотелось сказать что-то вроде 'больно много чести тебе будет' или 'делать мне больше нечего', но пораскинув мозгами, стало ясно, что и Анисимова пришла сюда совсем недавно. А любые мои объяснения будут выглядеть как жалкие оправдания. А она - человек, перед которым мне хочется оправдываться в самую последнюю очередь.
Лишь неопределённо качнув головой, я, сняв с плеч портфель (чтобы не порвать его случайно), пошла к дыре в заборе.
На удаляющуюся фигуру пристально смотрела Наташа. То ли иронично, то ли с интересом, понять её было трудно. Да и кто знает, о чём она там думала. Чужая душа - потёмки.
Сделав быстро, наспех, несколько затяжек Анисимова затушила сигарету, всунув её в чернозём ближайшей клумбы с жёлто-оранжевыми бархатцами, и поспешила нагнать свою одноклассницу.
Всего этого я, конечно же, не видела, потому что была уж слишком занята дырой. Дыра за лето, к несчастью, проржавела хорошенько, и теперь мне предстоял нелёгкий выбор - лезть или не лезть. Полезу - могу вымазаться, как самый настоящий поросёнок, а ржавчину не так-то и легко отстирать. Не полезу - придётся делать круг, лишний раз обходя школу, да ещё и снова мимо Анисимовой идти.
Решено! Будь что будет. Как говорится, была не была. Лезу!
Вдруг над ухом раздался не слишком уж и желанный голос, не на шутку напугав меня, пребывающую в своих думах:
- Ну и быстро же ты ходишь, - заявила мне Наташа, стоя рядом. - Одна нога тут, вторая - там.
Вот чего ей спрашивается от меня надо? Сидела бы себе, курила. Могла бы и вообще сделать вид, что не заметила меня. А ещё лучше, что не узнала.
Мельком бросив ничего не выражающий взгляд на Анисимову, всё же нехотя ответила:
- Я за здоровый образ жизни, вот и хожу быстро, а ты - нет. Это у тебя первые последствия курения проявляются, - важно поведала, жутко довольная своей сообразительностью. - Отдышка.
У Анисимовой от такого заявления чуть глаза на лоб не полезли, вот в самом что ни на есть прямом смысле слова. Моё до такой степени наглое заявление немало её удивило. Конечно! Обычно я ведь тише воды, ниже травы. А тут на тебе! Разговорилась... С другой стороны, почему бы это мне следовало промолчать? Ах, да! Я же зазнайка! Или как она меня в первом классе дразнила?
- Да ладно тебе, - отмахнулась она от меня, как от назойливой мухи. - Не нужно нотаций, пожалуйста.
Еле удержавшись от того, чтобы не пихнуть её ногой подальше от себя, я недовольно посмотрела на Наташу, очередной раз, невольно непроизвольно, чисто механически, отмечая её идеальность во всем: и во внешности, и в одежде.
Всё-то у неё так славно получается! И одежду сочетать по цветовой гамме аки-Юдашкин, и стрелки ровные нарисовать (наверняка ещё и с первого раза!), и причёску красивую забабахать, даже маникюр делает. Сравнить меня и её - померкну на фоне Анисимовой, как пухлый воробей на фоне утончённой колибри.
'Зависть - это плохое и далеко не самое лучшее чувство', - неожиданно в голове раздался отдалённый голос обладательницы нимба.
- Да пожалуйста, - наконец-то не выдержав, фыркнула я, - больно надо, - такое чувство словно мне и правда больше всех надо! Нашлась Мать Тереза! Всех-то мне надо защитить, да обогреть. Пусть сами решают, что им делать, а что и не делать. Мне до этого отныне никакого дела нет.
Натягивая сетку за железные прутья на себя, тем самым потихоньку деформируя её, я пыталась как можно быстрее улизнуть и скрыться с глаз долой подальше от этой 'Мисс Идеальность'.
- Рада, что наши мнения сошлись. В кои-то веки, - сладко улыбнувшись, протянула она, продолжая наблюдать за моими действиями, и даже не думая мне помогать. Ну, да ладно, мы и сами справимся.
Кажется, мне удалось что-то крякнуть ей в ответ. Наконец-то дыра была точно такой же, как и три месяца назад. Точь-в-точь. Тютелька-в-тютельку.
- Наде же, - всё никак не замолкала она, начиная действовать мне на нервы, - никогда не замечала здесь дыру. Оно-то и понятно почему - дыра ведь за кустами.
Не теряя драгоценного времени, я пролезла через дыру и оказалась за пределами моей 'любимой' школы (ну наконец-то!). К моему удивлению, сразу же за мной вылезла и Анисимова.
Такого поворота не ожидал никто. Какого черта, спрашивается, она за мной полезла-то?
- Тебе же в другую сторону, - нерешительно, но от этого не менее твёрдо попыталась напомнить ей.
Оттряхивая колени от песка, она как-то странно поморщилась, растеряв всю свою былую веселость.
Первым делом подумав, что она поранилась, я, замерев на месте начала цепко просматривать её ладони и колени. А всё потому, что я всегда ношу при себе перекись, вату и пластыри. К несчастью, я умудряюсь часто падать и разбивать колени в кровь... Никаких ссадин и царапин, после недолгого осмотра я не обнаружила.
- За мной машина заедет только через час, - со вздохом, сказала Наташа. - Поэтому ещё десять минут и я сдохну со скуки. И одиночества.
Разве я её спрашивала - кто и когда будет её забирать из школы? Неужели она считает, что мне эта информация так интересна? Боже. Что за эгоизм?
Приподняв брови, я задала уж слишком очевидный вопрос в таких ситуациях:
- А позвонить ты не можешь?
Анисимова лишь закатила глаза, как только услышала вопрос.
- Не держи меня за дуру.
- Никогда не считала тебя дурой, - чистосердечно призналась я.
Склонив голову к плечу, она достала из кармана бежевого пиджака чёрный мобильный телефон последней модели весьма популярного американского производителя и повертела им в воздухе.
От сенсорного экрана сразу же отразилось несколько солнечных лучей. По зелёной листве клёнов пробежались два солнечных зайчика. Секунда и всё. Она убрала телефон обратно в карман.
- Батарея села.
Почему она не попросила телефон у кого-то другого, я спрашивать не решилась - вдруг ещё раз решит, что я её за дуру держу. Хотя, конечно, она могла бы взять телефон у своих подружек-шестёрок или ещё кого... Вдруг догадка пришла мне в голову. А может она номер наизусть не помнит? Телефон разряжен, а память у нас не надёжная нынче.
Как бы ни было странно, но мне вдруг стало её чисто по-человечески жаль. Поэтому поддавшись непонятному порыву, я достала свой телефон и протянула его ей.
Она смотрела на протянутое устройство и явно раздумывала брать или не брать. Ясное дело, цена моего телефона отличается от её как минимум на три нуля. Анисимова поколебавшись, решила всё же взять, поэтому аккуратно взяла телефон из моих рук и начала набирать какой-то номер. Про себя я отметила, что её пальцы слишком часто замирали над экраном в нерешительности. Но слава богам, номер она набрала и даже позвонила.
- Привет, это я... Да, звоню с другого телефона... У меня уроки кончились, забери меня сейчас... Буду ждать.
Вызов был завершен. Но Анисимова не спешила передавать мне мобильный. Сперва потыкав в сенсорный экран, она лишь потом отдала мне мой мобильный.
- Ничего личного, - пояснила Наташа, - просто этот номер кроме меня знать никто не должен.
Что же это за номер-то такой? Под гифом секретно.
- Делай что хочешь, - просто пожала плечами, отчаянно пытаясь сделать вид, что до её дел мне нет никакого интереса, - мне-то какое до этого дело, - и вот только-только я развернулась, чтобы, наконец, пойти домой по своему привычному маршруту, как вдруг цепкие холодные пальчики вцепились в мою руку.
Это уже откровенная наглость с её стороны. Одно доброе дело на сегодня я сделала. Вот и хватит.
- Что ещё? - немного раздражённо обернулась.
Анисимова продолжала удерживать мою руку чуть выше запястья. Ну и хватка же у неё была! Просто так и не вырвешься, если только как дикий зверь не начнёшь отгрызать собственную конечность.
Из-под рукава пиджака выглядывал тот же серебристый браслет, увиденный мною ещё первого сентября. Заметив куда направлен мой взгляд она отпустила мою руку, а рукав пиджака отдёрнула, тем самым пряча его от моих глаз.
- Побудь со мной, - попросила она, и, наверное, поняв, что сейчас я начну бессовестно отнекиваться, добавила: - Пока водитель не приедет. Пожалуйста.
Ох уж эта Анисимова! Только посмотрите на неё. Мало того, что взгляд сделала как у того маленького пушистого лемура из мультфильма 'Мадагаскар', так ещё и волшебное слово употребила.
Мысленно матеря последними словами всю свою непомерную безотказность, исподлобья испытующе посмотрела на Анисимову:
- Когда он приедет? - перекинула свой рюкзак обратно на школьную территорию через дыру.
Мой вопрос заставил её задуматься. Хорошенечко так. Она даже нахмурила свои бровки. Посмотрела на наручные часы, потом на меня. Затем вновь на часы.
- Максимум через пятнадцать минут.
Ну, пятнадцать минут в её обществе как-нибудь переживу. С тяжким вздохом, мне пришлось снова перелазить на территорию школы. Теперь уж я не задумывалась о сохранности своей одежды, так как это я сделала в первый раз.
Мы абсолютно синхронно и одновременно опустились на раздолбанные ступеньки, покрытые мелкой крошкой камня и бетона, а ещё на некоторых ступеньках рос зелёный мох. Пригревшее ласковое солнышко, окончательно и бесповоротно расслабило меня и я прикрыла веки, подставив своё лицо под тёплые солнечные лучи.
- В каком подвале тебя держали всё лето? - раздалось у самого уха, да так близко и громко, что я сама того не ожидая хорошенько дернулась в сторону.
Уже жалея, что согласилась на эту авантюру, я посмотрела на Наташу, та в свою очередь недоуменно и как-то обеспокоенно переводила взгляд с моего лица, на открытые для солнца руки из-под заказанных рукавов зелёной рубашки.
- Очень смешно, - пробубнила себе под нос я, вот только вокруг нас не было ни души и моё бубнение было очень хорошо слышно, особенно в такой близости друг от друга. Да и вообще - какого чёрта она придвинулась? Я же садилась явно подальше от неё...
Анисимова вдруг улыбнулась, той самой своей широкой белозубой улыбкой.
- Просто у тебя такая бледная кожа, - пояснила она, снова закасывая рукав своего пиджака и, положив свою руку рядом с моей - сравнила. - Видишь?
Её рука казалась очень смуглой на фоне моей бледной. Конечно, всё лето ни в каком подвале я не проводила. Даже наоборот частенько бывала на улице, но что ж поделать! Не загорела. Наверное, такой уж уродилась. С таким типом кожи.