Я застыла. «Не смотри на них. Продолжай двигаться. Тихо, тихо». Я выровняла дыхание и стала карабкаться наверх.
Шелест прилива и стон стальной обшивки корабля приглушали мои шаги по верхней палубе. Я обходила контейнер за контейнером, все двери были запечатаны и закрыты. Все, кроме одной, которую открыл Йен. Белый куб в конце ряда был похож на описание. Я подходила ближе, ближе. Стал виден ярлык«Canpotex» (прим. канадская компания-экспортер) #526. Облегчение омыло меня, когда я сократила расстояние и протиснулась внутрь контейнера.
Сев с карабином на коленях, я прислонила голову к холодной металлической стене и стала ждать. Некоторое время спустя Йен задвинул замок контейнера на место. Пути назад не было. Остальное зависело от него.
***
Шесть дней я избегала долгого сна и ночных кошмаров, которые он с собой приносил. Измождение брало свое. Я становилась беспокойной, пойманная в ловушку металлического контейнера наедине с самой собой. Через пару дней мои сокращающиеся запасы сухого пайка обеспечат мне новый уровень пытки.
Грохот топающих ног и гневные крики пронеслись мимо моего убежища и стихли в стороне шпилевого отделения. Члены команды опять скандалили.
Мороз прошелся по моей коже. Мои глаза болели от постоянного напряжения и попыток что-нибудь увидеть в темноте. Я прислонилась к стене контейнера, включила фонарик и разложила на коленях письмо Джоэла. Тонкая бумажка была влажной, помятой от бесчисленных разворачиваний, со следами от рук. Я в сотый раз перечитала его советы, чтобы напомнить себе, зачем я оставила своих любимых спутников, чтобы пересечь Атлантику.
Я стиснула зубы. «Какого черта Джесси не попрощался? Была ли его душа такой же потерянной и разбитой, как моя? Даже если и так, это все равно не дает ему права вести себя как задница. Пошел он».
Два коротких гудка заставили стены контейнера завибрировать. Задыхающийся моряк объявил о нашем прибытии в Дуврский пролив (прим. пролив между материковой частью Европы и островом Великобритания). Суета матросов подтвердила, что наше путешествие подходило к концу.
Через несколько часов корабль остановился.
Когда следующим утром скрипнула дверь, Йен кинулся ко мне с накопившимся в нем рвением. Его губы и руки жадно обшаривали меня.
Я отпихнула его, сказав:
Йен, пожалуйста. Мне нужна ванна. И еда.
Да, конечно. Просто я так по тебе скучал.
Осталось еще немного. Иди.
Йен отвлекал того же безалаберного охранника, пока я кралась по причалу. Затем я дрожащими ногами ступила на берег Англии. Я потерла грудь. «Почему меня больше не тянет ни в одном направлении? Где это чертово влечение, когда оно так нужно?»
Порт простирался рядами парковочных мест перед белым фасадом возвышавшихся утесов. Ароматный от морской воды свежий воздух щипал нос и увлажнял глаза. Держа карабин наготове, я пробежала по пирсу, устремляясь к тени ближайшего утеса. На расстоянии одного здания я завернула за угол.
С другой стороны приближался грузовик. «Бл*дь». Я метнулась с его дороги и прибавила скорость. Позади меня пассажиры грузовика ехали шумным скоплением криков и стрельбы. Но я не сбилась с шага и не обернулась. Пока крик Йена не прокатился на холодном ветру.
Я обернулась через плечо. Пьяница с корабля вытащил его из фургона, держа лезвие под его подбородком. Мои ноги остановились, я развернулась.
Ты прятал красивую птичку? сказал охранник Йену, швыряя его на колени. Я, черт подери, думаю, что она того стоила.
«Нет, нет, нет!» Мой живот скрутило безжалостными волнами.
Йен умолял меня глазами, хныча.
Прости. Я люблю т
Охранник перерезал его горло от уха до уха.
Путь жизненный пройдя до середины,
Я очутился в темном лесу,
Где прямой путь был утерян.
Данте Алигьери
Глава 18Рыба и фри
Колени Йена подогнулись, и его безжизненное тело упало на бок. Я навела карабин на охранника и нажала на курок, держа его грудь на прицеле. «Нажать. Нажать. Нажать». Когда его тело ударилось о тротуар, я продолжала нажимать. Челюсть охранника отлетела, половина его лица превратилась в месиво. Кровь сочилась из дюжин отверстий на груди. Внезапно карабин опустел, и я осознала, что нажала на курок больше раз, чем требовалось.
К моему виску прижался ствол. Стук ботинок, направляющихся ко мне, раздался из окружающих зданий.
Ты сделаешь все в точности, как я скажу. Дернешь ресничкой без спроса, и тытруп. Кивни один раз, если поняла, произнес голос.
Я кивнула головой, и мышцы тела напряглись, чтобы воплотить в жизнь одну из многочисленных техник рукопашного боя, вбитых в мою голову.
Хорошо. И сейчас ты, наверное, понимаешь, что мы позволили тебе убить пьяницу, мужчина с ружьем нахмурился под спутанными волосами и скользнул безумными глазами по толпе. Если бы он выполнял свою работу, а не слонялся без дела, он бы поймал ее, когда она кралась мимо него. Кусок дерьма заслужил это.
Собравшиеся закивали головами и одобрительно закричали.
Мужчина сильнее ткнул ствол ружья мне в голову, его голос прозвучал резче:
Теперь бросай карабин, пальто и все, что ты под ним прячешь, на землю, затем он отбросил мои вещи и пинком отшвырнул упавшее оружие. Ложись на спину. Руки за голову.
Воспоминание о холодных пальцах на моих запястьях парализовало мою храбрость. Я могла выносить все это бесконечно долго, пока меня не связывали.
Бетон холодил позвоночник и царапал костяшки пальцев, когда я лежала с поднятыми над головой руками. Если бы я сумела затащить его в позицию «закрытой охраны» (прим.: защитная позиция, при которой борец лежит на спине и ногами обхватывает туловище соперника) по джиу-джитсу, то смогла бы с силой обхватить его ногами и использовать тело противника как прикрытие от его приятелей, собравшихся вокруг и выкрикивавших пошлые шуточки.
Мужчина опустился на колени рядом со мной и поднял мой подбородок моим же кинжалом.
Бог уничтожил наших женщин и детей. Кто ты? Демон, маскирующийся под красавицу, чтобы соблазнить нас? он плюнул мне в лицо. Меня не так легко одурачить.
Вдалеке взревел мотоцикл. Моя рубашка разорвалась под его рукой. Я двинулась от него, но слишком медленно. Мужик вонзил мой кинжал мне под ключицу.
Туман боли размыл все перед глазами. Я дернулась под сталью, пришпиленная к тротуару. Все еще держа кинжал в ране, он сделал разрез вдоль моей грудины. Кожа разошлась от краев разреза. Грудь взорвалась огнем. Я боролась, стараясь оставаться в сознании, и стиснула его руку. Отдававшиеся эхом тяжелые удары крови в моих ушах приглушили для меня мои крики.
Он обвел кинжалом мою грудь по кругу. Осознание его намерений ударило по мне. Я потянулась сквозь пламя боли и собрала последние клочки силы. Я удержала его запястье, не давая закончить мастэктомию (прим.: хирургическая операция по удалению молочной железы).
Вдруг что-то просвистело в воздухе. Вздрогнув, он выпрямился. Удивленный вздох сорвался с его приоткрытых губ. Затем его глаза сделались безжизненными, и он упал на бок.
Крики и выстрелы взорвались вокруг меня. Боль прожигала грудь, приглушая мои чувства. Кровь лилась меж моих пальцев в ритме моего пульса. Я неуклюже поискала свое оружие, зрение померкло, и взгляд остановился на кинжале в обмякшей руке рядом со мной.
Мое тело трясло от озноба. Я нашла плащ, укуталась в его тепло, и перед глазами прояснилось. Тогда-то я и увидела этострелу, торчащую из спины мясника.
Внезапно крики и выстрелы стихли. Я сморгнула замерзшие слезы. Парковка была усеяна мертвыми телами, пронзенными стрелами с черно-красным оперением.
Мой защитник бежал ко мне, его медные глаза смотрели все напряженнее с каждым шагом. В нескольких кварталах отсюда двигалось шумное сборище топота ног и криковоставшаяся команда.
Они идут, Иви, южная тягучесть в голосе Джесси сделалась резкой. Я могу их задержать. Ты должна идти.
«Он последовал за мной? Он был на корабле?» Тьма накрывала меня. Я хлопнула ладонью по бетону, чтобы остановить обморок. Моя слюна загустела. Я пробормотала:
Просто нужна «Игнорируй боль, дыши глубоко», минутка.
К горлу подступила желчь. Я сглотнула и сосчитала до трех в ритме своих вдохов.
Дневной свет просочился обратно. Джесси склонился надо мной, пытаясь раскрыть плащ.
Иви? Насколько все плохо?
Прилив эмоций взял надо мной верх, и его хорошо знакомое, прекрасное лицо наполнило мои пустоты ошеломительным чувством умиротворения. «Я не одна».
Я скучала по тебе.
Он сглотнул, забираясь одной рукой под мой плащ.
Дай мне посмотреть, Иви.
Я отстранилась и, пошатываясь, поднялась на ноги. Огонь распространился по моим внутренностям.
Я в порядке.
Джесси указал на свой мотоцикл.
Ехать сможешь?
Головокружение боролось с пульсацией боли в груди. Я кивнула.
Его глаза расширились, наполнились теплотой. Потом так же быстро сузились.
Иди. Убирайся отсюда к чертовой матери.
Топот ног стал громче.
Иди, сейчас же.
«Я не могу его оставить», была моя первая мысль, но яростное выражение его лица заставило меня попятиться. Агония, обрушившаяся на мою грудь, решила все. Я потеряла много крови, но когда спешила прочь, поняла, что чувство потери меньше всего относилось к ране и полностью сводилось к мужчине, которого я оставила позади.
***
Несколько дней я разъезжала по улицам Дувра, ища мужчину, который последовал за мной. После набега на аптеку и получения бацитрацина (прим.: антибиотик, эффективный против ряда микроорганизмов), мои поиски привели меня обратно на пирс. Дюжины тел усеивали парковку, оскверняя воздух разложением. Но не было видно ни следа Джесси. И даже его стрел. «Он избегал меня?» Я больше не могла игнорировать уколы голода или зеленый гной, коркой покрывавший мою рану. Мне нужно было найти еду и убежище.
Той ночью я стояла на безлюдной улице в каком-то маленьком городке, расположенном на полпути к Лондону. Заброшенное здание, за которым я наблюдала с заката, демонстрировало первые признаки человеческой жизни, увиденные мной после порта. Крошащиеся кирпичи удерживали два этажа заколоченных окон. Лоза с шипами оплетала здание со всех сторон. Три часа никто не входил туда и не выходил, но тени от пламени свечи танцевали за бороздчатой стеклянной панелью на двери.
Суровый ветер решил украсть очередную букву из единственной вывески паба.
«РЫБА И Ф И ПО АЕМ 24/7»
Порыв ветра высушил мои глаза быстрее, чем мои слезные протоки успели выработать влагу для пролития. Что-то было не похоже на ноябрь. Я вытерла нос рукавом и снова моргнула. Мой живот заурчал. «Если я струшу, будет очередная голодная ночь».
Я прочистила горло и потренировалась произносить свои мужественные односложные ответы. Несколько скрипов в голосе подтвердили, что невербальная коммуникация (прим.: взаимодействие между людьми без использования слов, передача информации через жесты, мимику, интонации и пр.) мой единственный вариант. Улица оставалась заброшенной в обоих направлениях. Больше я не стала откладывать, тяжело сглотнула и сделала шаг по направлению к пабу.
«Останься в живых».
Я поправила капюшон плаща, пряча лицо в его тени. Сделала еще два шага. Я засунула руки в противоположные рукава и погладила ножны. Вес карабина, пистолета и вещей давал небольшое утешение моим нервам. Затем я расправила плечи и своей отработанной мужской походкой вошла в паб, прерывисто выдохнув и дернув за ручку тяжелую дверь. Столики были пусты. Большинство из них лежали на боку и были завалены перевернутыми стульями. Служебная дверь на кухню открывала вид на запертый черный вход.
Лохматый, крепко сложенный бармен стоял, прислонившись к кассовому аппарату. Единственный, видимо постоянный посетитель паба сидел в дальнем конце бара в плаще-тренче до лодыжек.
Бармен бросил на меня раздраженный взгляд из-под густых бровей.
Я была здесь незваным гостем.
Я прошла неуверенно через дверь. Постоянный посетитель сидел спиной ко мне, держа голову опущенной. Судя по моим ночным наблюдениям и полупустой бутылке виски «Бушмиллс», составляющей ему компанию, я подумала, что он будет здесь еще долго.
Глаза бармена сузились до щелочек. Я сосредоточилась на своей походке и медленно подошла к барной стойке. Когда мой ботинок ударился о ножку барного стула, я опустила подбородок, чтобы оставаться в тени капюшона.
Что будете заказывать? его скептический голос звучал утомленно.
Я указала на доску позади него. Он изучил мой палец. «Он ищет зеленую прозрачную кожу? Образовавшиеся клешни? Заметит ли он изящную форму моих женских рук?»
Так значит рагу. А запьете его чем?
Я кивнула на бочонок с резьбой.
Он проворчал что-то и спросил:
Вы не разговариваете?
Я коснулась горла и покачала головой. Затем, чтобы избежать дальнейших вопросов, я направилась к столику в дальнем углу. В груди вспыхнула резкая боль. Я содрогнулась и порадовалась укрытию плаща. Я сняла с себя вещмешок и карабин и устроилась на стуле с лучшим видом на входную дверь и черный вход. И постоянного посетителя, который еще не заметил моего присутствия.
Тридцать минут спустя я опрокинула вторую пинту пива. Горький хмель пощипывал язык и освежал пересохшее горло. «Рай». Бармен принес рагу вместе с третьей пинтой. Он не задержался. Притворяться немой срабатывало лучше, чем я ожидала.
Неподдающиеся определению куски плавали в вареве. Я жадно заглотила еду. Слишком жадно. Мой язык метнулся к стекающему ручейку, но рука поймала поток, текущий по подбородку. Я дочиста обсосала пальцы, как голодающая, и собрала оставшийся в чашке бульон черствой горбушкой хлеба. Затем я отпихнула от себя чашку и подумала о второй.
Завсегдатай у бара поднял голову. Его волосы цвета меда вились на плечах, закручиваясь в дреды, и были заправлены за уши. Его широкая спина и плечи проверяли на прочность швы пальто. Стоящая неподалеку свеча освещала полные губы и линии широкого подбородка.
Он почувствовал мой взгляд и покосился в мою сторону, проводя пальцем по краю стакана с виски. Когда его глаза остановились на моих, я отвернулась. «Дерьмо».
Его барный стул отодвинулся, после чего последовал стук ботинок по полу. Пистолет на моем бедре сделался тяжелее. «Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо!»
Ботинки остановились у моего стола. Запах солодового виски омыл меня. Я не отводила взгляда от пустой кружки, доставая кинжал из ножен под плащом.
Он опустил ладони на стол и оперся на руки. Я крепче стиснула нож. Один взмах отрезал бы его распростертые пальцы. Я бы воспользовалась моментом удивления, нацелив нож вверх и погрузив лезвие в его горло.
Могу я присесть? спросил мужчина голосом с густым ирландским акцентом.
Я не ответила.
Он наклонился ближе.
Пожалуйста, не бойся. Мне всего лишь любопытно, незнакомец помедлилждал моего ответа.
Рукоятка кинжала горела в моей хватке. Я вновь не ответила.
Спустя несколько ударов моего сердца он выпрямился и распахнул пальто. Под ним незнакомец носил черную сутану на пуговицах, четки и белый воротничок.
Могу я присесть? опять спросил мужчина, его сильный акцент смягчал гласные.
Я оставалась молчаливым параноиком.
Он не изменил позы, только склонил ниже голову.
Ты все еще голодна?
«Если я буду игнорировать его достаточно долго, он уйдет?»
Незнакомец сделал рукой жест бармену.
Эм Ллойд? Еще одну чашку твоего аппетитного рагу.
Шаркающие ноги Ллойда скрылись на кухне.
«Нависающее присутствие» протянуло мне руку. Шрамы поселились на костяшках его пальцев, некоторые из них были свежими, розовыми.
Яотец Рорк Молони.
Он ждал, позволяя мне бегло осматривать его. Я старалась поверить, что этот мужчинасвященник. Его диалект и массивное телосложение предполагали более тяжелую жизнь. Впрочем, я готова была поспорить, что его возраст был близок к моему. Я изучала его глаза, глубокие озера нефрита. За ними я увидела дисциплинированный устав. И он улыбнулся, когда увидел в моих глазах женщину.
Я не была уверена, что мое католическое воспитание привело к этому моменту слабости, но удивила и напугала саму себя, указав на стул напротив и сказав:
Прошу, садитесь, отец.
Он опустил свою руку и сел на стул. Движение продемонстрировало заплечную кобуру и ножны на поясе.
Я согнула пальцы на ноже и другой рукой приспустила капюшон на несколько дюймов.
Что меня выдало? спросила я.
Его губы изогнулись в улыбку.
Твои изящные пальцы и маленькая фигурка.
По крайней мере, он не винил в разоблачении мои попытки ходить как мужчина.
Я Эвелина Делина. Иви.
Он выпучил глаза и ахнул.
Да святится имя твое.
Прошу прощения?
Твое имя. Ева, он погладил крест, висевший на его шее, и уставился на меня.
Я моргнула, притворяясь, что не понимаю явную отсылку к Библии.
Иви, исправила я его.
Точно. Ты знаешь книгу Бытия? Бытие 3:20«Мужчина назвал свою жену Евой, потому что она стала матерью всего живого».
Я опустила голову, когда Ллойд поставил на стол еще одну чашку рагу. Когда он вернулся к бару, я подняла глаза и сказала:
Конечно, я знаю это, отец. И этой же женщине ваш Бог сказал: «Я сделаю твои муки вынашивания детей крайне тяжелыми; с болью ты будешь давать жизнь своим детям. Ты будешь желать своего мужа, а он будет господствовать над тобой». Давайте проясним. Вы не будете проповедовать мне свои догмы. Я отслужила свое время в католической церкви и больше в этом не нуждаюсь.
Он ощетинился.
Без обид, добавила я.
Будь проклят мой характер и гребаное католическое чувство раскаяния. Я заставила себя спокойно выдохнуть и сказала:
Кроме того, отец, учитывая текущие события, разве вы не должны искать кого-то из Книги Откровений?
Возможно, ответил он и улыбнулся. У него была мальчишеская улыбка, которую я сочла успокаивающей. Но этот волевой подбородок делал ее сексуальной. Я отбросила эту мысль.
Пожалуйста, зови меня Рорком, он сглотнул. Есть и другие? Женщины?
Я поднесла чашку ко рту и покачала головой.
Я проделала долгий путь, рагу умеренно теплым потоком проскользнуло по горлу, и не видела больше никого. Из человеческих женщин, имею в виду.
Он закрыл глаза и сложил пальцы перед губами.
Как получилось, что ты оказалась здесь? Когда остальные женщины не выжили?
Я откинулась назад и убрала нож в ножны. «Был ли хоть один день, когда я не задавала себе этого же вопроса?»
Не можешь найти ответ в своей Библии?
Уголок его рта приподнялся. «Мое неуважение его веселило?»
Рагу внезапно выплеснулось из моей чашки, неровно стекая по стенкам и проливаясь на стол. «Моя рука дрожит? Или это комната?» Я поставила чашку и потерла руки, покрывшиеся мурашками.
Температура в помещении упала, воздух как будто заклубился и собрался у входной двери. Туманная дымка стала просачиваться через замочную скважину, и вместе с ней в паб вплыла Анна. Широкая улыбка озарила ее лицо, и ее ножки коснулись пола, проступая из щупалец серого тумана. Складки ажурного платьица Анны лизали ее ноги, пока она вприпрыжку поскакала к бару, а кудрявые хвостики подпрыгивали.
Я задрожала, будучи не в состоянии посмотреть в глаза Рорка, хоть и чувствовала на себе его взгляд. Он не мог видеть ее, мою галлюцинацию.
У бара Анна потянулась к кругу из подсвечников. Я вжалась в стул, когда ее пальчики приблизились к свечам. Она погладила один горящий фитиль, напевая:
«Он стал под дерево и ждет,
И вдруг граахнyл гром,»
ее улыбка пропала, голова дернулась к двери.
«Летит ужасный Бармаглот
И пылкает огнем!»
(прим.: «Бармаглот», Кэрролл Льюис (пер. Д. Орловской))
Ее пальцы слились с огнем. Кожа на ее руке, а затем и ее тело вспыхнули. «Зачем она это делает? Она пытается мне что-то сказать? Пожалуйста, перестань, Анна. О, Боже!»
Обнажавшиеся участки мышц пульсировали в свете свечей, цепляющихся за ее крошечную фигурку. И все же входная дверь удерживала ее внимание.
Вдруг свечи зашипели, ее прозрачная фигура стала испаряться. Мой живот скрутило от запаха горящей плоти.
Я насторожилась из-за того, что находилось по ту сторону входной двери. Укол боли пронзил мое нутро. Я узнала это ощущение. Мои мышцы напряглись, готовые к атаке.
Иви? Иви?
Пламя поглотило Анну, и свечи погасли с хлопком.
Рорк пробормотал в темноте:
Какого фига
Ш-ш, я подхватила карабин и нацелилась на дверь. Его рука легла на мою спину. Надеюсь, ты знаешь, как пользоваться этим пистолетом, прошептала я. Они идут.
Почему? Что ты
Дверь распахнулась и ударилась о стену. Холодный поток ветра пронесся по комнате, а с ним и гудение голода.
Раз-два, раз-два! Горит трава,
Взы-взыстрижает меч,
Ува! Ува! И голова
Барабардает с плеч.
Бармаглот. Кэрролл Льюис (пер. Д. Орловской)
Глава 19Евангельский клинок
В Помм де Терр я выяснила, что лучший способ убить тлюпопасть ей в глаз или рядом в голову, и для этого требовалась быстрая рука с ножом или точная пуля. Большую часть времени я гордилась наличием и того, и другого, но когда светящиеся фигуры вплыли в паб, я дрогнула в нерешительности. В основном, это были подростки, они сбились в кучу, чтобы пройти через тесный вход. То, как они жались к стенам и скользили по комнате, сделало сложным поверить, что они были слепы и безобидны. И все же, я держала палец в стороне от курка, сохраняя молчание, и тянула время.
От них исходили гудение и вибрации. Подростокмутант впереди, поднял клешню, щелкая ей в воздухе. Другая тля поспешила к подсобке.
Сковородки, упав, загремели на кухонном полу. Раздался крик, затем предсмертный хрип. В отсутствие света свечей столовую окутывала тьма.
Рорк, ты их видишь? прошептала я.
Светящиеся жуки замедлились и повернули головы в мою сторону. Я крепче прижала карабин к плечу, вздрогнув от приступа резкой боли в раненой груди.
В темноте кто-то движется, его голос оцарапал мое ухо. Давай побежим к двери.
«Нам это ни за что не удастся».
Целься в глаза. Сколько у тебя патронов
Вдруг священник зашипел, и раздался свист стали. «Меч?»
Напавший на него упал к ногам Рорка обезглавленным.
«Выдохнуть. Нажать». Звуки выстрелов и тяжесть приклада успокаивали меня. Слыша лязг меча священника рядом, я расчищала себе путь через паб, чтобы найти Ллойда.
Одна тля заблокировала кухонную дверь. Она выпрямила ноги, поднимаясь во все свои шесть футов и еще много пугающих дюймов роста. Брызги разлетающейся слюны попадали на мое лицо.
Вдруг тля метнулась вперед и подцепила когтем мой карабин. Металл звякнул об пол. «Какого хера?» Я вытащила кинжал из ножен и погрузила его ей между глаз.
Другая тля заполнила дверной проем. «О, черт!» Эта была крупнее предыдущей. Она согнулась над телом у моих ног и закричала. Ее челюсти сжимались и дрожали. «Она оплакивала своего падшего товарища?» Я заколебалась и на секунду ощутила сочувствие.
Но я не подписывалась на сочувствие. Если хотела выжить, конечно.
Я вытащила пистолет и выстрелила. Пуля попала точно в цель. Отвратительное черное вещество хлынуло из глазницы, и существо повалилось на своего друга.
«Я вообразила себе то, что тля продемонстрировала эмоции?» Я не совсем продумала ответ на этот вопрос к тому моменту, когда нашла свои вещи и фонарик «Maglite» и осветила лучом фонаря последнего мутанта, бившегося под Рорком. Кулаки священника наносили удары с глухим стуком. Шмяк. Шмяк.
Мои губы дрогнули. Забавно, всего год назад я думала, что больше никогда не взгляну на мужчину таким образом. Почувствую интерес. Затем я познакомилась с Джесси. А сейчас, вот она я, навела «Maglite» так, чтобы я могла лучше рассмотреть, как бицепсы Рорка двигаются под его одеждой священника. У его широкой фигуры имелись внушительные мышцы, силы которых хватало, чтобы скосить сталью дюжину шей и не вспотеть
«Бл*дь». Он был священником. Был тем, кто соблюдает целибат. «Если я не сотру голодное выражение со своего лица, то снова останусь одна». Я опустила фонарик и спросила:
Потерял свой меч?
Этот шмяк, бух-бух захотел по-плохому.
Я присела на корточки рядом с ними. Череп мутанта скрипел под каждым ударом, челюсти разевались и захлопывались, шип отсутствовал. Должно быть, Рорк отрезал его, избавившись таким образом от риска.
Я подняла нож и сказала:
Пора покончить с этим.
Верно.
Я вонзила лезвие в голову тли и присела на пятки.
Не то чтобы я жаловалась, но что ты имеешь против огнестрельного оружия?
Кто сказал, что я имею что-то против?
Ты не воспользовался своим пистолетом. Кажется, это было бы проще, чем я скользнула лучом фонарика по обезглавленным телам. Альтернатива.
В Ирландии владение оружием строго регулируется. Ни разу не держал в руках пистолет до вспышки инфекции. Я предпочитаю меч.
Понимаю, я не понимала. Ты их видишь в темноте? Ну, знаешь, они светятся?
Он скользнул взглядом по куче трупов и снова посмотрел на меня. Морщины залегли на его лбу, когда Рорк нахмурился.
Светятся?
У этого паба нет защиты. Я часами наблюдала за периметром, перед тем как войти внутрь. Откуда, черт подери, они взялись?
Верно. Я поддерживал порядок в этой местности. Ты, похоже, привела их с собой.
Нет. Я
Из кухни раздался стон.
Ох, дерьмо, Ллойд, выдохнул Рорк, подбежав к бару, чтобы зажечь свечу. Я поспешила за ним, стискивая зубы от боли в груди. Тела мутантов вели нас к подсобке.
Рот Ллойда был открыт, из него, пенясь, выходила кровавая жижа. Незрячие глаза уставились в потолок. Тело извивалось, приобретая неестественные позы. Я вытащила кинжал. Рука Рорка поймала меня за запястье.
Я отстранилась, сказав:
Мы должны
Нужно провести помазание умирающего. Я должен соборовать его.
О.
Он указал в сторону главного помещения.
Ты будешь стоять и смотреть? Мне нужна всего минутка.
Я кивнула и ушла обратно к бару. Через несколько минут крики Ллойда стихли.
Рорк появился в дверном проеме и ткнул назад большим пальцем поверх своего сгорбленного плеча.
Сюда, сказал он.
Мы обошли обезглавленное тело Ллойда по дороге к черному входу. Я вонзила ногти в ладони, чтобы отвлечься от угрызений совести, бьющих меня изнутри.
Вытащив меч, Рорк пошел по парковке за зданием. Благодаря загадочному сенсору, беспокоившему мои внутренности при приближении тли, я знала, что непосредственной угрозы не было, но не собиралась объявлять об этом.
Он остановился за мусорным баком и выкатил оттуда мотоцикл в стиле эндуро (прим.: дисциплина мотоспорта и велоспорта, соревнования в которой проходят на дорогах с различным покрытием и по пересечённой местности, с соблюдением заданного графика движения на большие расстояния, в течение нескольких дней).
Что это такое? спросила я.
«Это» было нечто большим, чем мотоцикл-внедорожник, пригодный и для уличной езды. Он был покрашен в грязно-оливковый цвет, имел шипованные шины, транспортер для оружия и багажник.
А, в общем, это чертов Харлей Дэвидсон MT 350E, армейский мотоцикл, Рорк усмехнулся и стал разглядывать землю. Спустя несколько секунд он встретился со мной взглядом. Ты, должно быть, вымоталась. Идем со мной. Ты будешь в безопасности. Эта штука не внушает доверия, но
Ты живешь один? перебила я его.
Утвердительный кивок дал мне ответ, в котором я нуждалась. Я не думала, что неправильно оценила его, но не хотела оказаться в меньшинстве, если окажется, что я ошиблась.
Мне пришлось бросить байк Джесси мили назад, потому что звук мотора привлекал тлю. «Стоит ли рисковать ехать на байке Рорка всего лишь ради шанса полноценного ночного отдыха под защитой священника, вооруженного мечом?»
Ага. Было бы здорово, согласилась я.
Он оседлал байк и похлопал по сиденью за собой.
Нам нужно проехать всего несколько километров по дороге.
Я обняла его руками за талию и стиснула бедрами его таз. По мне распространился жар. «Это из-за обмена теплом? Или это внезапный всплеск моего либидо?»
Рорк быстро выехал с парковки. Окружающие здания как истлевающие кости разрушались в отсутствие жизни.
«Где Джесси?» Пустота резонировала в моей груди. Желание скручивало внутренности. Он был частью меня, и эта часть находилась не там, где должна была быть. В данный момент «эта часть» могла быть где угодно, сражаясь, чтобы выжить, или быть уже мертвой.