Зачем всё не по-прежнему? громко говорит Цой, и Юра приходит в себя. Да?
Я бы хотел, чтобы хулиганов больше не было
И ещё что ты бы хотел?
Чтобы никого больше не избивали у насыпи.
И чтобы все люди были братья? переспрашивает Цой. Юра кивает:
Да. Я бы не хотел этой крови, этой гибели пускай и злого, но человека, пускай и врага, но бывшего ещё недавно живымтам, у насыпи
Итак, фокус. Фокус? Легко! утверждает Цой, свет застилает вселенную, и раздаётся щемящий свист, как свист недавнего поезда, приятный для ушей Юрия.
Клубящееся, розовое, красивое, облака вокруг и в нас, это рай детства. На почве, на земле, совершенно отчётливо различимы букашки. Неизвестный малыш с любопытством их наблюдает и уводит в сторону от тропинки, чтобы их никто не задавил. Взгляд Юры скользит небрежно, пока не натыкается на что-то странно знакомое.
Тот добряк, что заботится о букашках Это тот, которого убил Цой? Да! Или это сам Юрий Или это идеальный ребёнок из детской книжки
Цой же тем временем спешит ошарашить следующей картиной. Он щёлкает пальцами и двигает рукой, как Брюс Ли, словно ведя бой с теньюи перед подростком плывёт высокое и жестокое облако, так что он чуть не закашливается.
Юра видит маленького себя. Мама кричит на Юрия неразборчиво. Онапьяна. Мимо идут незнакомые люди, и мама демонстративно орёт и унижает, показывая свою над Юрой власть, точно артистка на сцене. Она садится на асфальт, не может встать, и под ней расплывается пятно. Люди смеются: мамин мочевой пузырь не выдержал. Юра снова чувствует привычное унижение.
Но ведь она тогда только что разошлась с моим отцом! Который тот ещё тип! Подлец и негодяй! Зачем ты показываешь мне это? Это нехорошо по отношению к моей матери!
Цой только молча ухмыляется:
Это в тебе говорит Стокгольмский синдром.
Юра протестует на словах, но в душе соглашается, начиная от этого ненавидеть Цоя:
Зачем ты ко мне пришёл, такой умный? А не шёл ли бы ты? кричит мальчик, и ему кажется, что то кричит даже не он, а его матьпотому что интонации голоса те же. Но Цой опять проводит рукой перед глазами Юрия, и тот видит первого мальчика, ещё недавно, в предыдущей картине, бывшего идеальным.
Это не идеальный мир, но реальность! кричит Цой.
Первый мальчик вырывает цветы у соседей и вгоняет грязные лепестки ногами в землю. Топчет и уничтожает букашек. Плюётся и писает, какает на поломанные цветы. Мир качается, небо движется вверх и вниз, и Юрий знает, что один из этих грязных умирающих цветов и букашекон сам. Знакомые горячие струйки пота под мышками пробивают Юрия на страх: он, как всегда, чувствует себя в тупике. Он видит холмик с крестом, на котором написано его имя, и понимает, что он, Юрий, уже умер.
Может, его бы всё-таки посадили? За моё убийство? А потом убили в тюрьме? с ненавистью и надеждой шепчет мальчик.
С чего ты взял? небрежно улыбается Цой, а Юрий видит.
Новая дорогая рубашка, стоящая столько, судя по ценнику, сколько мама Юры зарабатывает за год. Дорогой костюм, а на пиджаке значок престижного университета. Гортань колышется, губы энергично изгибаются, и тела стоящих в офисе выражают покорность и угодливость, и так же суетливо и быстро двигаются чьи-то зрачки, уставившиеся в мониторы. Но наступает ночь, и дорогой пиджак идёт по мосту. Навстречу ему одинокая фигура бедно одетого и воняющего немытым телом старика. Когда они ровняются, накачанные мышцы пиджака уверенно хватают и выкидывают старца вниз. Тот плюхается. Юра видит крупным планом, как вода наполняет старые лёгкие. Сердце разрывается, а потом перестаёт биться. Тело спускается на дно, там мирно лежит среди плавающих мимо рыб, и его любопытно тыкает зубастой мордой щука.
Так быть не должно, упрекает Юрий.
Но так есть, отвечает Цой. Это ты и этот второй, которого ты жалеешь, твой как бы друг.
Он не мой друг. Он мой враг.
Не вижу между вами такой уж большой разницы.
Как так?
Если смотришь с дистанции, то расстояние и разница между палачом и жертвой равны нулю.
То есть?
Один мучит, а другой позволяет это делать.
Это не так!
Мне до фонаря самооправдания и самообманы. Вы живёте в мире, где все вы очень похожи, однотипно стараясь убежать от реальности в другой мир с помощью суперумных дивайсов и гаджетов.
Да. Но это лучше, чем ложь прошлых столетий!
Чем же?
Дивайсы помогают нам стать лучше. Меряют шаги. Помогают заниматься спортом.
Человек как был животным, так им и остаётся. А тыобреченный, говорит Цой и насылает ещё одну картину.
Скальпель режет кожу и плоть под ней, кровь брызжет брызгами, и Юра испытывает боль.
Это меня, что ли?
Да. Могу отмотать обратно.
В отверстия его тела входят чужеродные тела, он трепещет от боли и слышит, как рвётся его плоть.
А потом что?
Юрий видит собственную могилу. Точнее, безымянный участок земли. Под которой он, мёртвый, лежит.
Мне наплевать, ответил, не думая, Юрий. Дело даже не в том.
А в чём тогда дело? спросил Цой.
Ты ведь тоже можешь миловать и убивать. Но почему, почему ты сделал так? Не просто убил, но жесточайшим образом?
А как надо было?
Если убивать, то не так жестоко.
А как? Помечтай.
Безболезненную инъекцию.
Нет, отвечает Цой. Только слёзы, только боль.
Зачем?
Так очищается мир и становится лучше.
Я хочу отказаться от твоей миссии и от твоей дружбы. Можешь исчезнуть.
Нет, сказал Цой.
Почему?
Ты нужен мне, пояснил Цой.
Зачем?
Для спасения мира.
Мира?
Свободы, уточнил Цой. Твоей и моей, сказал Цой и отрезал:
Ты же всё равно был бы уже убит, если бы не я. Это в лучшем случае. В худшем случае оставался бы той тряпкой, какой ты и был до сих пор, и жил бы так до старости. Маменькиным сынком. Никем и ничем.
Юрий молчал, раздумывая.
Энергии почти не осталось, вдруг быстро скороговоркой проговорил рок-артист. В телефоне нажми на приложение «Виктор Цой жив», а потом на красную кнопку вверху Go Emergency. Ну!
Телефон затрясся и чуть не выскочил из руки Юрия.
Повторяй за мной, только не шёпотом, а громко! Ну! завопил Цой перед тем, как экран перешёл в лилово-розово-фиолетовый цвет трансформации, сложившись в одну пурпурную точку в центре экрана.
И, сложив губы трубочкой, Цой выдохнул тихо:
Сила, и кивнул Юрию.
Повинуясь жесту учителя, подросток смотрел на экран, где пульсация расширялась, достигнув границ поверхности. Экран запульсировал: Set up secret word, и Юрий произнес:
Сила.
Repeat, потребовал экран.
Сила, выкрикнул Юрий.
Если что, зови!
Юрий и опустил глаза на полыхающий экран, а когда поднял их, то Цой исчез. Юрий ещё раз глянул на дивайстелефон, оказывается, выключился. Юрий нажал на кнопку с торца, но телефон не включался.. Ага, кончилась зарядка аккумулятора. И с ней исчез Цой. Вода на изгибе русла реки по-прежнему тихо журчала, в которой словно бы растворился рок-идол. Юрий в оцепенении по-прежнему смотрел на разрядившийся телефон.
Добро пожаловать в ад
В кабинете следователя резко пахло химией.
Юрия сняли прямо с урока и на полицейской машине привезли в серое угрюмое здание уголовного следствия. Полицаи довели его до нужных дверей и толкнули внутрь. За спиной щелкнул замок. Подросток огляделся. На стене под потолком опираясь на шкаф стоял, пылился, словно подглядывая, портрет основателя тайной полиции государства. Химические реагенты воняли резко. Кроме них и Юрия, в кабинете, похоже, больше не было никого. Юра заглянул в смартфон и нажал на «Приложение Цой», а потом: «Проверить окружающую среду». На экране забегали цифры и графики, и возникло: «Растворитель заглушает запах крови». Юрий вздрогнул от хлопка. Это следователь зашёл, резко хлопнул дверью, включил монитор и повернул экран к Юрию: «На, смотри». Расплывчатые, но узнаваемые фигуры быстро двигались на перемотке. Юра узнал себя, суетливо идущего к насыпи и к двум быстро дёргающимся фигуркам. Следователь нажал на кнопку, и стало замедленно видно, как Юрий вначале бьёт в челюсть высокого рыжего подростка и двигает его голень ногой, а потом второй подросток отступает к поезду.
Как ты это объяснишь? Зачем ты его ударил? Это агрессия! ни с того, ни с сего закричал следователь.
Юра, будто испугавшись, склонил голову, незаметно уставившись в смартфон. Цой оттуда подмигивал: «Забей», выходило, как на комиксе, изо рта Цоя.
Они сами на всех нападали там, перед насыпью, быстро ответил Юрий.
Следователь поднялся из-за стола, подскочил и дал Юрию подзатыльник:
Не ври мне!
Юрий еле успел зажать смартфон под ляжкой, чтобы тот не упал. Присутствие образа друга под бедром его успокаивало.
Я не вру, спокойно ответил Юрий, подняв голову. Вы можете сами просмотреть оперативные видео с этого же места. Посмотреть, что было до этого события.
Следователь подошёл к своему месту, нажал на кнопку на клавиатуре перед одним из мониторов и вгляделся:
Нет! торжествующе закричал следователь. Доказательство не принимается!
Почему?
Потому, что вопросы здесь задаю я, со злорадством ответил следователь. И потому, что предыдущие видео не сохранились! Программа их случайно стёрла!
Кто бы сомневался, спокойно ответил Юрий, и следователь не прореагировал на его наглый тон, вместо этого крикнув:
Смотрим дальше!
На видео фокусировка шла на втором, меньшего роста, оппоненте Юрия, который стоял на насыпи, пока к ней приближался поезд. Кружком на видео был обведён Юрий. Затем появился ещё один пунктирный круг видеоредактора. Вокруг силуэта или тени человека на поезде.
Увеличение экрана показывало, как то ли дёрнул головой, а то ли кивнул Юрий. Пунктирная линия прочертила дорожку к тени на поезде, которая тоже синхронно дёрнулась. В следующие несколько неторопливых мгновений в замедленной съемке цепь охватила тело и шею жертвы, маленького садиста, и его потащило.
Видишь? закричал следователь. Видишь? он поставил ещё раз заново тот же фрагмент и сладострастно тыкал пальцем в пунктиры и линии. Это верёвка!
Цепь, может?
Цепь! Не борзеть! Верёвка или цепь, не суть!
А в чём тогда суть? спросил Юрий.
Это там, на поезде, был твой сообщник! Вы сговорились! Тебе предъявляется обвинение: умышленное убийство по предварительному сговору группой лиц!
Юра глянул вниз, на смартфон. Цой улыбался.
Я ничего не вижу, улыбнулся Юрий.
Я бы тебя ударил, но мне нужно размяться, и тогда я из тебя сделаю котлету. Или ты признаешься, или поедешь в колонию на 15 лет. Это я тебе устрою. Я тебе обещаю.
Следователь выгнул назад тренированное тело, потянулся, сделал несколько разминочных движений руками и ногами, а потом откуда-то из-за спины выхватил дубинку и перехватил ею по столу перед носом Юрия, так что тот от неожиданности и испуга чуть не свалился со стула.
Следующий удар будет по тебе, улыбнулся следователь. Кости переломаю. А сейчас танцы! пошутил он и включил вдруг музыку, которая заорала из колонок в духе дискотеки технопопа.
ЯЯков Петрович! проорал через какофонию звуков следователь. Или просто Джек!
В уши насильно вбивало свои вибрации гитарное соло, и Яков Петрович aka Джек изобразил, как наяривает на гитаре, держа перед собой в виде инструмента дубинку, и так же будто нечаянно замахал ногами; одним из ударов ударил Юрия по плечу, скинув со стула,. Волшебный телефон Юрия, упав, закрутился юлой по полу, завибрировал красным. Это была катастрофа.
Следователь взял в руку смартфон, не обращая внимания на корчащегося на полу рядом подростка. Телефон опасно мигал, и следователь, достав зарядку из стола, подключил его, оттуда же из стола вынув ещё одно приспособление в виде дубинки или палки, ткнув в корчащегося на полу Юрия. Подросток заверещал от боли.
Как тебе удар электрическим током? Ха-ха! доброжелательно засмеялся садист на государственной зарплате. Теперь ты, я надеюсь, признаешься, и Юрий в ответ кивнул головой.
Внимание палача отвлек заряжающийся и включающийся смартфон.
Какой пин-код? Есть разблокировка экрана? Разблокировка по лицу?
Юрий корчился на полу, страдал, но помогал следователю активизировать и овладеть главным волшебным богатством. Телефон запереливался множеством красок, включаясь в руке палача.
Ты думаешь, я тебе благодарен? Ха-ха! опять смеялся садист, взял подростка за шкирку и кинул к стене: Ну! Лицом ко мне! Стой! Разведи руки в стороны! Как Христос, как Христос!
Мы ведь тут все верующие, пошутил следователь.
На руках Юрия защелкнулись наручники, вылетев из стены, такие же хромированные кандалы зафиксировались, выскочив из стены и громко лязгнув, на ногах.
В дверь тихо, но уверенно постучали:
Яков Петрович, как там у тебя?
Как обычно! Работаем! рявкнул следователь в дверь.
Отец пострадавшего просил оставить преступника в живых. Он хотел бы лично с ним переговорить. Понимаешь?
Да отдам я его, отдам, засмеялся палач. Я же отца отлично понимаю!
Насчёт утилизации трупа будь спокоен. Проблем у тебя не будет. Отец знает, как избавляться от тел.
Я и не сомневаюсь! откликнулся следователь.
По двери раздался ещё один прощальный удар, и музыка технопопа, автоматически было уменьшившаяся, опять стала нарастать. Юрию показалось, что громкость музыки автоматически реагировала на мимику следователя.
Следователь увлёкся смартфоном Юрия:
Прежде, чем ты у меня подпишешь добровольное признание, посмотрим, какие ты использовал последние приложения. Ага. Цой. Не разблокируется. Что за фигня? Как его разблокировать?
Поднесите к моему лицу, попросил распятый Юрий, и, когда телефон запереливался перед его глазами, сказал красной кнопке Go Emergency:
Сила.
Телефон переспросил:
Repeat.
И, пока следователь поучительно говорил:
Ты нарушил ещё один государственный закон. Наши телефоны не должны срабатывать на команды на иностранных языках, Юрий выкрикнул:
Сила!
В кабинете заморгало освещение и заклубился дым. Под музыку, под её оглушающий рёв, из-за спины следователя материализовался из воздуха и возник поэт и композитор Виктор Цой.
Место неожиданности
Цой махнул перед лицом следователя ногой, и тот, уклоняясь от выпада, выгнулся назад, тут же засмеявшись и схватившись за кобуру:
Меня не волнует, как ты здесь материализовался, эти хакеры иностранных государств и их агентов нас здесь уже всех достали, сказал следователь и продолжил:
Прежде, чем я тебя пристрелю, улыбнулся Яков Петрович Цою, или деактивирую каким-либо другим способом, готов ли ты ответить мне на несколько вопросов?
Валяйте, небрежно ответила фигура в чёрном плаще.
Это ты помог преступнику убить невинного подростка?
Не понял.
Это ты, урод, был на поезде? Тоже ведь в чёрном плаще. Ты накинул петлю на шею несчастной жертве?
Конечно.
Ты, узкоглазый, был в сговоре с преступником? кивнул Яков Петрович на по-прежнему пристёгнутого к стене Юрия.
Можно сказать и так. Вообще сказать можно что угодно. Потому что тебе осталось жить очень недолго.
Он пугает, а мне не страшно, заулыбался следователь. А за признание спасибо. Приобщим его к делу тоже.
Музыка продолжала играть, и под её звуки Яков Петрович деловито накручивал на ствол пистолета глушитель, в такт кивая головой и пританцовывая.
А слабо вступить в честный поединок? спросил Цой. Без оружия? В рукопашную схватку?
Что я, дурак, что ли, ответил следователь и нацелился на Виктора Цоя.
Чёрный человек резко пригнулся, и пуля из пукнувшего пистолета прошла над его головой, ввинтившись в стену, где, впрочем, если приглядеться, и так было полно выбоин от пуль. Цой упал на спину и неожиданно пнул стоявший перед следователем офисный, на колёсиках, стул. Яков Петрович согнулся от боли, схватившись за колено:
Сука ты. Иностранный агент.
Музыка продолжала играть. Цой сделал пасс рукой, и её ритм изменился.
Перемен требуют наши сердца! Перемен требуют наши глаза! завопили динамики, а дальше, после проигрыша, неожиданно с отступлением от канонического текста: Перемен! Мы хотим перемен!
Побыв в вечном пространстве, я решил видоизменить свой текст, прокомментировал Цой, тут же добавив: Ну, как тебе наша правоохранительная система? обернулся Виктор Цой к прикованному к стене Юрию. Не тревожься, сейчас я тебя освобожу, даже не затрачивая собственной энергии, но с помощью пульта, и Цой принялся шарить в поисках пульта по столу следователя, который, присев и держась за офисный стул, в одной руке продолжал держать пистолет, а другой рукой гладил ушибленное колено.