Она ранила сама себя, недовольно поджал губы князь, отводя взгляд.
Только сейчас он испытал нечто похожее на раскаяние, которого никогда не знал ранее. Всегда он был уверен в правильности своих поступков, подчиненных зачастую минутной прихоти и яростному темпераменту.
Я вылечу, сказала Ведающая, сверля князя взглядом. Но она уйдет со мной. И удержать Ведающую ты не сможешь. Это моё слово. Твоё?
Она будет моей женой! характер дал о себе знать и князь ожёг женщину взглядом ярких глаз.
Будет, если захочет этого. А я не премину спросить, холодно ответила женщина, приближаясь к больной. Твоё слово?
Если откажется, непослушными губами произнес князь. Отпущу. Но ничто не помешает мне спросить и не один раз!
Я услышала тебя. И Боги тоже. Не шути этим словом, Оитлора нежно провела рукой по влажному, бледному лбу девушки. Наказание за ослушание будет жестоким. И твой амулет, кинула короткий взгляд на перстень князя, тебе не поможет.
Не пугай, пуганный уже! презрительно бросил Оттар Ливенийский. За неёжизнь отдам! сказал так просто и твёрдо, что слова, казалось, обрели реальный вес и повисли тяжелым облачком в воздухе.
Выйди, это было единственным ответом Ведающей.
Князь, кинув полный боли взгляд на умирающую невесту, неохотно повиновался.
Ах, Лина, что же произошло с тобой, девочка? прошептала Оитлора и покачала головой.
Целительница щедро делилась силой, сращивая порванные, невидимые нити. Не щадила себя, залечивая повреждения, даже не прибегая к помощи отваров. Она чувствовала себя виноватой, пусть это звучало и абсурдно, в том, что произошло с её воспитанницей.
Через большой промежуток времени, женщина отодвинулась от больной, сама сравнявшись цветом лица с подопечной. Оттерла ладонью влажный лоб, поднялась с колен, тяжело дошла до полога, откинула его и окликнула нарезающего круги по лагерю, взволнованного князя:
Эй!
Оттар Ливенийский сразу понял, кому этот окрик адресован и бросился к Ведающей, обеспокоенно заглядывая в её потемневшие от усталости глаза:
Что? выдохнул он, не решаясь спросить напрямую и подробно.
Будет жить. Помни, что обещал. Решит, что ты не нужен, уйдёшь, кинула на него недобрый взгляд Ведающая и продолжила. Буду с ней. Нужна еда, я голодна, и питье. Позаботься об этом. Как поем, отрядишь человека помогать мне. Нужно приготовить отвары, без помощи будет тяжело. Котелок с водой предоставишь сейчас, как раз закипит пока я поем. Всё ясно?
И твердолобый, самоуверенный человек подчинился. Не нашел в себе силы и желания перечить. Выполнил всё, что требовалось и, заглянув в шатер, в котором расположилась строгая целительница, шепотом спросил:
А мне можно побыть здесь?
Можно, холодно отозвалась женщина. Только темперамент придержи и веди себя тихо. Будешь мешать, выгоню.
Ярость загорелась в ответ на её слова в глазах князя, но тут же быстро потухла. Беспокойство за жизнь украденной девушки оказалось сильнее проявлений нелегкого характера. Мужчина только сделал несколько шагов к раненой, опустился на колени и застыл в этой молитвенной позе, пожирая Алинэю страстным, полным боли взглядом.
Оитлора, кинув взор на его застывшее лицо и позу, только покачала головой и тихо пробормотала себе под нос: Ох, и рано же я ушла! и продолжила трапезу. Вымоталась при лечении больной воспитанницы.
Князь скоро поднялся с колен и отошёл вглубь шатра, продолжая оттуда наблюдать за тем, как Ведающая разбирает травы, растирает их в порошок в ступе, ссыпает в глиняную кружку, заливает кипятком. Уверенно отсыпает горсти трав в сам котелок, снятый с огня. Лекарь, который должен был помогать целительнице, по ее приказу сходил еще раз за водой, принес дров, достал достаточно материи для перевязки. А князь все так же стоял и смотрел и столько муки было в его взгляде, так он закаменел, что даже Ведающая сжалилась и поднесла ему чашу с непонятным напитком:
Пей! приказала женщина.
Князь с недоумением посмотрел на чашу, в которой плескалось распространяющее приятный запах варево.
Пей! более властно потребовала Ведающая. А то ещё и тебя лечить придется, от истощения.
Оттар Ливенийский неуверенно сделал глоток, почему-то поверив сразу и приняв питье из рук незнакомой, по сути, женщины. Напряжение последних дней потихоньку его отпускало и уже не так сильно сжимались кулаки, не так болезненно сводило скулы и верилось в то, что невеста действительно поправится.
Ведающая действовала уверенно и чётко. Выгнала князя из шатра, объяснив это тем, что незачем ему смотреть на обнаженную натуру. При помощи лекаря раздела Алинэю. Сняла старую повязку с раны, выглядящей не очень обнадеживающе. Промыла её отваром из котелка и наложила новую повязку, использовав заживляющую мазь. Девушка от всех этих манипуляций ненадолго пришла в себя, посмотрела мутным взглядом на Ведающую и была вынуждена сделать несколько глотков из кружки, которую ей поднесли. А после, снова отключилась. Оитлора сидела рядом с больной, которая начала метаться в бреду, шептала молитвы Богине Майе и время от времени смачивала лоб больной отваром из котелка.
Не один день потребовался на то, чтобы Алинэя стала чувствовать себя лучше и начала вставать сама, без посторонней помощи. Но и это случилось. Этого дня князь Оттар Ливенийский ждал и с надеждой, и со страхом. Приближалось время, когда пленница должна была дать ответ на вопрос, самый важный для мужчины. Он постоянно навещал больную, и каждый раз спотыкался о непроницаемый её взгляд, в котором не было ни капли тепла. Его самоуверенность всё ещё подымала голову и шептала ему, что никуда невеста от него не денется, но иногда реальность прорывалась сквозь ослепление, и тогда князь срывался на воинах своего отряда. То, с каким выражением лица он их гонял в эти моменты, пугало даже видавших виды ветеранов. И тогда качали головами бывалые мужчины и втихомолку, про себя, называли больную девушку ведьмой, кольок, из легенд о прошлом.
Выдался яркий, солнечный день. Пряно пахло травами и цветами. Знойное утро обещало жаркий денёк. Сонные мухи кружили над лошадьми, которые хвостами отгоняли настойчивых насекомых, да пряли ушами. В воздухе повисло тяжелое, горячее марево, дышалось тяжело, природа чего-то ждала. Не иначе, как грозу. Даже птахи, обычно бодрые спозаранку, пели неохотно.
Князь явился с самого утра. Голубые его глаза горели яростью, любовью, страхом. Он готов был сражаться за своё чувство и избранницу, даже с ней самой.
Пришёл, недовольно поприветствовала его Оитлора. Не терпится? Ей противопоказано волноваться. Всё лечение может пойти прахом, если перенапряжётся.
Нам нужно поговорить, прохрипел Оттар Ливенийский, от страха горло сжималось, не давая нормально выговаривать слова. Лучше сейчас.
Иначе вообще всю стоянку разнесешь? с пониманием спросила Ведающая и обернулась к сидящей на шкурах девушке. Алинэя, ты как?
Молодая знахарка с трудом поднялась с места и кивнула на выход из шатра.
Уверена? нахмурилась Оитлора.
Девушка вновь кивнула и протянула руку князю.
Помнишь свое обещание, воин? строго вопросила его Ведающая.
Помню, пухлые губы князя свело судорогой от напряжения, но ответил он внятно.
Вот и помни, сурово произнесла знахарка и посторонилась, пропуская подопечную. Алинэя, недолго.
Девушка кивнула еще раз, уверенно опираясь на руку князя. Нахал только мяукнул вслед хозяйке и с удобством развалился на шкурах, конкурентов на них у него не было.
Они молчали пока шли за пределы лагеря и даже когда остановились, князь долго не находил нужных слов, пожирая девушку взглядом. Но если раньше Алинэя опустила бы взор, сейчас она встречала все горящие взгляды спокойно, гордо вскинув голову и прищурив светлые глаза.
Алинэя, начал он, наконец, сжав хрупкие плечи девушки сильными ручищами. Алинэя, я люблю тебя, князь крепко держал добычу, голос его вибрировал и срывался, так тяжело давался ему этот разговор. Я люблю тебя! яростно повторил он и отпустил равнодушную девушку, никак не прореагировавшую на его слова, в отчаянии закрывая глаза, и продолжил сиплым шепотом. Я, как только тебя увидел, весь разум потерял. Будь моей женой! Более высокой чести нет, чем быть замужем за северным князем. Мой дом будет твоим домом, любая твоя прихоть будет выполнена. Подумай, я дам тебе всё, что ты захочешь! Что тебя ждет на пути Ведающей? Вечные скитания, нищета. Я же готов к твоим ногам положить весь мир. Будь моей женой. Роди мне детей Будь моей! князь Оттар с трудом держал себя в руках, явно собираясь начать в обычной своей манере доказывать права на добычу прямо здесь и сейчас.
Но, холодный, укоризненный взгляд остудил его. Прозрачные глаза девушки смотрели задумчиво, а вся она представляла собой напряжение воли и внутренней силы, которые так просто было не сломить. И князь это почувствовал и отступил, не смея прикоснуться к знахарке, которая отрицательно покачала головой, отказываясь от оказанной ей чести.
Алинэя, взгляд князя вспыхнул нежеланием принимать правду. Чем я тебе не мил? Чем милее одиночество и странствия? Я дам тебе всё, слышишь! Всё! Хочешь золото? Драгоценные камни? Меха? Шелка?
Девушка на каждое из предложений отрицательно мотала головой, а потом просто развернулась, собираясь уйти.
Нет! яростно зарычал мужчина, крепко сжимая уходящую добычу в объятиях. Я так просто тебя не отпущу. Если надо будет, стану следовать за тобой тенью. Хочешь странствовать? Хорошо, я пойду с тобой! Хочешь нищенствовать, разделю эту долю. Но ты выйдешь за меня замуж!
Алинэя в его объятиях сжалась, не стараясь вырваться. Он развернул девушку к себе лицом и яростно впился в губы поцелуем, желая сломить её упрямство и сопротивление. Руки его лихорадочно скользили по её платью, сжимая грудь, стискивая безвольное тело, причиняя боль.
Моя, рычал мужчина, забывшись. Ты только моя
Нескоро он пришел в себя и отстранился от добычи. Но Ведающая всё так же серьезно смотрела на него, не собираясь менять решение. Непреклонное желание быть подальше от него прочел он в этих прозрачных голубых глазах и застонал, испытывая ни с чем не сравнимую боль. На миг исказилось прекрасное лицо его пленницы жалостью, нежные пальцы скользнули по гладко выбритой щекекнязь как мог, подготовился к серьёзному разговору. Девушка вновь отрицательно покачала головой, вывернулась из объятий и уверенно направилась к лагерю. А он стоял и смотрел ей вслед, никак не желая верить в то, что она отказалась.
Настоящее
Ветер гудел в дымоходе, пригибал деревья к земле, бросал горсти пыли в окна. Князь Оттар сидел во главе стола в одиночестве, сложив руки на столешнице и уткнувшись в них лицом. Мучительный вопрос, почему ушла, в очередной раз ушла, не топился даже в вине. И не было ответа, и не было спасения от тянущего чувства тоски. Мужчина поднял голову с рук, окинул мутным взглядом зал и вздрогнул. От стены отделилась тёмная тень, на глазах превращаясь в человека. Беловолосого, черноглазого, одетого несколько непривычно. Коричневые тона преобладали в его одежде и цветной, плетённый ремешок удерживал длинные, распущенные волосы. Незваный гость скривил тонкие губы в усмешке и устроился на лавке так, чтобы сидеть лицом к хозяину замка.
Ты кто? тяжело ворочая языком, вопросил князь Оттар.
Как коротка память людская, насмешливо ответил гость и в его руках появился кубок. Не хочешь выпить за моё здоровье, князь?
Кто ты? серчая и подымаясь с места, спросил хозяин дома вновь.
Сядь! приказал гость и тяжелая, чужая воля придавила тело князя Оттара, заставляя повиноваться. Кулаками помашешь потом. На перстень взгляни, потом вопросы и задавай, и отпил из своего кубка. Твоё здравие, князь.
Хозяин замка с трудом сфокусировал взгляд на руке и разом потерял способность дышать. Красный камень горел ярким светом, казалось, настоящее пламя плясало в нём.
Ты винные пары не давали мыслить ясно и не сразу князь догадался спросить. ТыКолдун, что ли?
Наконец-то, хмыкнул гость и провел рукой по столешнице, смахивая невидимую крошку.
Зачем ты здесь? князь трезвел на глазах от осознания случившегося.
Твой род верно мне служил когда-то, Колдун снова отпил из своего кубка, задумчиво побарабанил пальцами свободной левой руки по столу. Я вернулся. И старые связи тоже. Мне нужны ты и твои люди. Вы будете стоять у истоков новой цивилизации, у истоков смены лика планеты и привычной жизни. Награда будет достойной. Что этот перстень, что сохранил твой род для встречи со мной? Тебя ждет гораздо большее. Ты хочешь в жёны Ведающую? Она будет твоей женой, гость жёстко улыбнулся, от этой улыбки князю стало не по себе. Но для этого нужно будет послужить мне.
Что именно ты хочешь от меня? тяжело ворочая языком, спросил князь, проводя ладонями по помятому лицу, пытаясь вернуть себе ясность и четкость мысли.
Клятвы, как и от того твоего предка, который получил в дар перстень, Колдун повел рукой и его кубок исчез. Клятвы, что не предашь и не продашь. Клятвы, по которой ты получишь достойную награду. Твои дети станут родоначальниками новой аристократии. А сам ты первым моим доверенным лицом.
Ты говоришь загадками, Колдун, нахмурился князь Оттар.
Я строю новый мир, новое будущее. Старый мир рушится. Нельзя ничего построить, не разрушив старое до основания. В новом мире мне нужны новые, преданные мне люди. Награда за помощь мною озвучена. Ведающая. Бывшая Ведающая. В новом мире их уже не будет, никогда.
Я не понимаю тебя, Колдун, князь Оттар все никак не мог отойти от выпитого. У тебя есть план?
Он есть, и он уже действует, тонко улыбнулся Колдун. Ты можешь и не соглашаться, но тогда и награды не будет. Самой желанной награды.
Я могу обдумать? поднялся со своего места князь и прошелся по залу.
Да, у тебя есть время. Два дня. Через два дня я вернусь и спрошу, что ты решил.
Ты знаешь, где она? с исказившимся лицом решился спросить князь.
Да, кивнул Колдун, и в воздухе возникла картинка.
Алинэя металась по незнакомой князю комнате, чёрный котяра обеспокоенно следил за хозяйкой и нервно дергал хвостом.
Я согласен, забыл о своей просьбе князь, рванувшись к видению.
Клянись, не растерялся Колдун, довольно улыбаясь и развеивая видение.
Клянусь, верно служить и не предать.
Залог моя жизнь, подсказал нужное завершение клятвы гость.
Залог моя жизнь, послушно произнес князь.
Я дам знать, что именно нужно будет сделать. Пока отдыхай. И больше никакого вина, Колдун поднялся со скамьи и исчез.
Что это было? застонал князь Оттар, обхватив голову руками, она разрывалась от невозможной боли.
Но это быстро прошло, и мужчина почувствовал себя как никогда трезвым и бодрым.
Вот так штучки, хозяин замка глянул на кувшин с вином, покачал головой и вышел из зала.
Любовь?
В расстроенных чувствах металась по своей комнате и пыталась мыслить здраво. Цветы инатэи, стоящие в вазах по углам комнаты, раздражали. Так и хотелось выкинуть их все за окно. Что со мной? Откуда такие эмоции? Почему подымает голову глухая ненависть и страх перед Колдуном? Почему нельзя ни в коем случае допускать того, о чём он мне говорил? Память пробуждается? Но если так, я наоборот должна радоваться, ведь мы в прошлом муж и жена. Вот именно что в прошлом и, по словам Колдуна. Я же не верю его рассказу. И опять же, почему? Ведь у меня нет поводов ему не верить.
В отчаянии заломила руки, окинула горьким взглядом комнату, которая все эти дни служила мне убежищем. И приняла решениебежать. Любым способом, принеся любые жертвы, но бежать. Не знаю, чем именно руководствовалась при принятии этого решения, но оно казалось единственно верным. Побросала все свои пожитки в сумку, подхватила кота на руки и выбежала из комнаты. Проводника-бабочки нигде не наблюдалось. Дорогу к выходу некому показывать. Погладила кота по гладкой, чёрной шёрстке, опустила на пол и посмотрела умоляюще, пытаясь взглядом передать свою просьбувыведи меня отсюда. Нахал, пригибаясь к полу и встревожено оглядываясь на меня, направился к выходу из коридора. Как хорошо, что у него имеются белые носочки на лапках, иначе бы сливался с обстановкой тёмного зала. Я следовала за ним, беспокоясь из-за его поведения. Что-то такое он чувствовал, раз его хвост беспокойно подергивается, а глаза поблёскивают зелёным светом, да уши прижаты к голове. Того и гляди зашипит.
Тревога всё сильнее нарастала, казалось, что время безвозвратно ускользает между пальцев. Но торопить кота не смела, ни жестами, ни взглядами. Животные лучше нас чувствуют опасность, интуиция развита у них сильней. Вот и подчинимся тому, что вытворяет Нахал. Чёрный зал не стал для меня неожиданностью, как и повторение уже раз пройденного маршрута. Знакомая каменная стена и снова котяра проделал тот же фокус, что и раньшепрошёл сквозь неё.