Давай же, слабак! Ударь меня!
Дочь господина, как и все слуги в собравшемся кругу, прекрасно знала, что если Уитт подымет руку на князя, живым челядинцу не быть. Закон подразумевал в этом случае только одно наказаниекол. И сейчас Оттар Ливенийский хладнокровно и расчетливо подталкивал парня к позорной смерти преступника, нарушившего закон. Красавец мужчина поднял руку, чтобы отвесить ещё одну оплеуху сопернику и удивлённо повернулся, когда ему попытались помешать. История повторялась, только раньше стояла на кону жизнь котенка, а сейчасчеловека.
Ты! столько боли, страсти, смешанной с ненавистью прозвучало в этом возгласе. Мужчина как котёнка отбросил девушку на землю. Он умрёт!
Алинэя упала, прежде успев увидеть знакомый огонь ярости в голубых глазах князя Ливенийского.
Нет!кричала она про себя, но только хрип срывался с губ, когда наблюдала за тем, как Уитт замахивается на князя, вкладывая в удар всю накопившуюся ненависть.
Ты мертвец, смерд, князь сплюнул кровь на землю и утер губы (удар Уитта достиг цели).
Мужчина развернулся, обвёл взглядом притихших свидетелей и белого как мел хозяина дома, который не успел вмешаться в происходящее и сейчас уже ничего не смог бы исправить. Недобро улыбнулся Алинэе, которая смотрела на него с ужасом, и пошёл прочь.
Девушка поднялась на ноги. К Уитту, который стоял, пошатываясь, не посмела подойти. Вместо этого подбежала к отцу, глядя умоляюще, и наткнулась на холодный взгляд. Майстер Люидер эр Риоли смотрел на дочь так, будто она уже умерла. Он сухо произнес:
Иди в свою комнату. Я запрещаю тебе её покидать. До церемонии бракосочетания ты не будешь общаться с сестрами, ты не будешь выходить к завтраку, обеду и ужину. И будет лучше для тебя, если больше ни один мужчина не будет замечен рядом с тобой. Я вычеркну твоё имя из древа рода, если ты оступишься ещё раз.
Проглотив рвущиеся наружу слёзы, Алинэя, не смея оглянуться, поплелась к себе в комнату. Там она бросилась ничком на кровать, потревожив котёнка, и зарыдала. Мурлыка сначала испуганно отскочил, потом подошёл и стал тереться о локоть девушки, но та не реагировала на эту ласку. Тогда киса пристроился рядом и принялся деловито умываться.
День проходил за днем, а девушка так и оставалась пленницей в своей комнате. Она не знала, что происходит с Уиттом. Служанка, которая приходила убираться и приносила еду, боялась ослушаться приказа и делала всё молча. Алинэя сходила с ума, но выйти из комнаты не могла. Дверь отец запер в тот злополучный день собственноручно. Прыгать из окна было высоко, при необходимости была возможность попытаться сбежать, спустившись из окна при помощи доморощенной веревкипостельного белья доставалоно куда идти потом? Где можно найти приют не привыкшей к самостоятельной жизни девушке? Молодой и красивой? Попробовать быть целительницей, знахаркой, Ведающей? Алинэя никак не могла решиться на этот шаг, вот и сидела взаперти, и тосковала, и переживала за Уитта.
Теплый денёк был так ясен и безмятежен, что закрытыми окна держать было глупо. Вот и сидела девушка на стуле, да вышивала, изредка поглядывая в окошко. Глухой стук спугнул котенка, дремавшего у ног хозяйки, небольшой предмет проехался по полу. Нахал вскочил, насторожился, потом прыгнул на занятную штуку, которая так дразнила его любопытство. Передвинул лапками туда-сюда, куснул пару раз и потерял интерес. Алинэя нагнулась и подняла занятную вещицу, которая оказалась кожаным кошелем. Внутри лежала записка и камешек. На голыш девушка внимания не обратила, а вот письмецо её заинтересовало.
Развернула желтую, плотную бумагу. Подписано: Князь Ливенийский. Вот с кем ей меньше всего хотелось бы вести переписку. Прочитала, встала со стула, уронив с колен вышивание. Прошлась по комнате, задумчиво закусив губу. Ещё раз прочитала. Дрожащими руками зажгла светильник, присела на стул и поднесла бумагу к огню. Когда письмо догорело почти до конца, опустила оставшийся кусочек на подставку для светильника и задумалась, подперев голову рукой.
Когда солнце передвинулось ближе к горизонтувремя шло к вечеруподняла голову, глянула сухими, блестящими глазами на окно, достала письменные принадлежности и принялась строчить ответ. Нахал успел за то время, что девушка думала, выбраться в окносовсем он не боялся лазать высокогде-то прогуляться и вернуться довольным и сытым обратно. Котик сел на стол и принялся внимательно следить за гусиным пером, которое споро бегало по бумаге, повинуясь движению пальцев девушки. Последняя точка была поставлена. Письмо высушено и Алинэя, сложив бумагу вчетверо, вложила её в кошель. Подошла к окну, выглянула, заметила прогуливающегося по двору светловолосого воина князя и бросила кошель наземь. Наблюдать, что будет дальше, она не стала. Нагнулась, погладила подбежавшего Нахала и вернулась к вышиванию.
Но только теперь не шло дело, руки то и дело опускались и мысли бродили где-то далеко. Наконец девушка перестала бороться с собой, отложила вышивку в сторону, поднялась с места, украдкой смахнула слезинку с ресниц и подошла к сундуку, в котором хранилась одежда. Достала оттуда сорочку, отложила в сторону. Подумала немного и достала еще одну. Потом пришел черед платьев. Все нарядные и яркие вещи были отвергнуты и выбор пал на домашнее коричневое, неприметное платьице. Следовало переодеться. Отложила все отобранные вещи на кровать, потянулась расстегнуть одежду и испуганно вздрогнула. Скрипнула дверь и служанка вошла, держа в руках поднос. Оставила его на столе и как обычно, не говоря ни слова, вышла из комнаты.
Девушка после ухода служанки переоделась, одну сорочку положила в сумку, которую брала с собой, когда ходила с Оитлорой за травами, прихватила со стола доску с мелом и отправила в ту же сумку. Сняла с пальца простое колечконезамужней девушке даже из очень состоятельной семьи не полагалось дорогих украшенийзадумчиво повертела и тоже положила в сумку. Распустила сложную прическу и заплела косу. Достала из сундука темный плащ, который надевала только для походов в лес, накинула на плечи, завязала. Взяла кусок хлеба с подноса и попыталась поесть. Волнение было столь сильно, что откусив разок, положила еду обратно. Глубоко вздохнула несколько раз, пытаясь успокоить дыхание, и принялась терпеливо ждать знака. Решение было принято, а значит, пути назад больше нет. Ожидание давалось тяжело, но Алинэя держала себя в руках, не срываясь, как хотелось, на бег по комнате.
Протяжный тихий свист под окном разом поднял её на ноги. Стул от неловкого движения упал, но девушка не обратила на это никакого внимания. Подхватила сумку с кровати и подошла к окну. Жалобный мявк отвлек Алинэю и, поколебавшись, она прихватила котенка с собой, найдя и ему место в своей сумке. Тяжелый крюк со стуком зацепился за подоконник и, воззвав мысленно к Богине Майе, неуверенно цепляясь за перекладины веревочной лестницы, девушка медленно спустилась во двор. Нахал сидел в сумке тихо, словно понимал, что ни в коем случае нельзя издавать ни звука.
Горячими объятьями встретил князь Оттар беглянку и прошептал ей на ухо:
Я умею держать слово. Твой щенок будет жить. Мои воины выкрали его, это было просто сделать. У твоего отца невнимательная охрана. Поторопимся. Нам больше нечего здесь делать.
Выносливые, отдохнувшие лошади ждали за воротами. Быстрее ветра неслись они по дороге, унося гордого своей добычей похитителя всё дальше и дальше. Алинэя сидела, закаменевшая, неподвижная впереди князя Оттара. Ни одной слезинки она не проронила, ни одного горестного вздоха не сорвалось с её губ. Ей было страшно, но уже не было сил бояться в полную силу. Апатия сковывала по рукам и ногам, будущее виделось столь же незавидным, как если бы пришлось выйти замуж за неизвестного ей Анта Тригейда. А за спиной оставался отчий дом и Уитт, так и не вызволенный из темницы князем Ливенийским. Светловолосому князю не нужен был живой соперник, о чём девушке предстояло узнать не сразу.
Пир
Давно пора было уходить, ведь идти есть куда. Вопреки желанию князя Оттара могу сбежать в любой момент, но я все ещё оставалась на месте. Неизвестность в башне Колдуна страшила и держала меня в доме князя лучше любых стражей и оков. Светловолосый гигант шёл на поправку, каждый день он требовал свою спасительницу к себе. Он пытался разговорить меня, но я отмалчивалась, не писала ему больше ни строчки на доске. Только показывала жестами, что мне нужно осмотреть больного или, что нужно выпить лекарство. А после застывала статуей на табурете, никак не реагируя на его попытки вовлечь меня в происходящее. Он при мне обсуждал с Даном, начальником преданного ему лично войска ветеранов, все новости. Челядинцы исправно снабжали воинов слухами и сплетнями. Из собранных воедино фактов, очищенных от досужих вымыслов, выходила неприглядная картина. Старый друг князя оказался предателем. Посчитал ли себя незаслуженно обиженным, когда Дана поверх его головы, после смерти старого предводителя головной сотни, передвинули на это место. Птичка ли нашептала, слухи о той птичке ходили и глаза князя недобро сверкали, когда он слышал высказываемые на их основе предположения. Но предал, ранен князь был его рукой.
Я же хоть и делала вид, что мне абсолютно не интересно, сама держала ушки на макушке. Мне совершенно не нравилось то, как развивались события. И меньше всего хотелось присутствовать при кульминации, потому что, зная князя, не сомневалась в том, какой она будет. Князь Оттар всегда жестоко карал своих врагов.
Холодный ветер пронизывал до костей, но это не мешало мне стоять на примитивном балкончикеместе своих ежедневных прогулок, дальше него меня не выпускалии смотреть вдаль. Той дали много видно не было, но хоть какое-то ощущение свободы. Скоро совсем похолодает и до той поры стоило бы поискать, где остановиться на зиму. Это летом можно ночевать под открытым небом, зимой подобный ночлег чреват вечным сном. Тряхнула головой, отгоняя привычные мысли. В этом году мне не понадобится искать пристанище на зиму, меня ждет Колдун. Зачем я ему? Зачем сильнейшему из сильнейших простая Ведающая? Для любовных утех? Так не лучше ли пригласить девушку, простую и готовую ко всему? Может, ему нужна помощница? Зачем? Чем я могу помочь Колдуну? Он знает и умеет в разы больше чем я. Загадка, которую смогу разгадать, только оказавшись снова в башне из чёрного камня. Загадка, что рождает смутное предчувствие, пробегающее холодными лапками по затылку.
Ты здесь, знакомый голос бывшего врага. Ты снова здесь. Мне говорили, ты приходишь сюда каждый день. Не считай меня неблагодарным, ты спасла мне жизнь и этого я не забуду. Ты могла бы и не делать этого, но сделала. Только ты могла так поступить. Молчишь? Да, ты и не можешь, и не хочешь мне ответить. За что ты сердита на меня? За то ли, что удерживаю тебя в своем доме силой? Но ты должна понимать, что сейчас тебе лучше находиться здесь. Человек, который спланировал и осуществил покушение, не простит тебе моего исцеления. Ты в опасности, а значит, я сделаю всё, чтобы защитить тебя.
Пожала плечами в ответ. Князь как всегда видит то, что ему хочется видеть и нисколько не думает о том, чего может хотеться или видеться другому человеку, не ему. Проводила взглядом расторопного слугу, который бежал по двору по каким-то своим делам. Снова подивилась тому, что флер сонливости и апатии постепенно исчез из дома князя. Интересно, если снова спуститься в деревню, то и там теперь не будет признаков угасания?
В нашей семье издревле есть обычай, связывать кровавой клятвой вступающего в наследство и челядинцев. Это красивый обряд и он обладает реальной силой, в очередной раз попытался завязать разговор мужчина.
Обернулась на князя Ливенийского и встретилась с внимательным взглядом голубых глаз. Нахмурила брови, задавая немой вопрос: Мол, как это?.
Говорят, этот обряд подарил моим предкам Великий Колдун, за верную службу. Тогда когда мир был другим, и волшебство ещё существовало, мужчина задумчиво смотрел вдаль и говорил тихо, размеренно. Никто, кроме истинного наследника, в котором течёт кровь князей Ливенийских, не сможет владеть этими полями, лесами, замком и деревнями. Только кровь наследника, пролитая на землю в день вступления в наследство, способна остановить медленное умирание этих владений. Вместе с людьми, вместе с животными, вместе с растениями. Не знаю, дар ли это, проклятие ли. Но убивая меня, предатель убивал вместе со мной эту землю. А я выздоровел и земля, и люди снова здоровы. Никто, кроме моего прямого наследника не смог бы возродить эту землю к жизни. Только князья Ливенийские могут владеть этой землей, только те, в ком течет наша кровь. И если умру я, земля умрет. В роду князей Ливенийских остался только я. У меня нет живых дядей и братьев, нет детей, нет дальних родственников. С годами семья выродилась, а значит всей этой земле, после моей смерти, грозит запустение. Я доверил тебе тайну, которая раньше не была тайной. Тогда, когда люди ещё верили в волшебство. Сейчас в нашем мире нет волшебства, нет больше Великого Колдуна, а этот замок обречен. Всё зависит от тебя, Алинэя. От твоего ответа.
Руки князя Оттара показались мне очень тяжелыми и горячими, когда он положил ладони мне на плечи. Передернула плечами, выскальзывая из-под его рук. Упрямо взглянула ему в глаза, поджала губы. Весь мой вид говорил о том, что хочу уйти и не хочу продолжения разговора. Знакомая ярость загорелась в голубых глазах князя Ливенийского, но я уже не боялась его.
Ты все так же упряма, процедил он сквозь зубы. Иди, но мы продолжим этот разговор.
Когда я уже сделала несколько шагов, услышала брошенное вслед:
Сегодня вечером ты обязана присутствовать на пиру.
Князь явно что-то задумал, раз так настаивает на том, чтобы я пришла. Сегодня впервые за несколько дней жалела, что не взяла с собой табличку с мелом на балкон. Мне так хотелось задать вопрос князю Оттару. Как и когда досталось его предкам проклятие, или дар от Колдуна. Сколько же лет тому, кто живет в башне из чёрного камня, если даже сам факт существования этого человека стал легендой, которую краем уха слышали только единицы? И насколько силен этот человек, если дар действует до сих пор?
Лихорадочное возбуждение владело мной до самого вечера. Ходила взад-вперед по комнате, обдумывая варианты. Год пробуду в башне Колдуна. Возможно, мне удастся убедить его забрать свой дар у князей Ливенийских обратно. Стоит ли говорить князю Оттару о своем знакомстве с Колдуном и о цене, которую запросил тот за спасение? И что запросит с меня Колдун за избавление людей от нелепой смерти? Или лучше понадеяться на темперамент князя Оттара и на то, что он ещё успеет завести детей? Но судя по всему, в роли матери этих детей князь Ливенийский видит только меня. Каким образом, если уже женат? Что за игру затеял этот хитрец? Что-то должно случиться на том пиру, на который он меня так настойчиво звал. Возможно ли, что дети любовницы могут стать законными наследниками? Возможно, именно это он и имел в виду? Только он забывает одностановиться его любовницей я не собираюсь. И у меня есть способ испортить ему все планы. Достаточно уйти к Колдуну. Так что могу безбоязненно пойти на этот ужин, при людях он мне ничего не сделает. Вот только одежды подходящей нет. Но когда это меня смущало? Моё одеяние знахарки подходит на все случаи жизни. А если кто-то будет воротить нос То мне до этого человека нет дела.
Достала всё-таки чистую смену одежды, и переоделась. Такая же скромная туника, как и предыдущая, разница только в том, что свежая. А старое надо бы постирать. Завтра узнаю, где это можно сделать.
По дому могла передвигаться свободно, вот только выйти мне из него не давали. Впрочем, не только мне, но и жене князя и бывшему другу. Воины курсировали по двору, по двое стражников из сотни Дана стояли у каждого выхода из дома и на воротах у крепостной стены. Ворота вообще не открывались без соизволения на то князя, мы жили как на осадном положении. Вооруженные люди ходили и по коридорам каменного дома, бдительно присматривая за прислугой.
Атмосфера с каждым днём становилась всё напряжённей, и напряжённей. Тучи сгущались над головами вполне определенных обитателей дома. Жена князя не выходила из своих покоев. Его провинившийся друг так же сидел где-то взаперти. Испуганные, но энергичные челядинцы ходили, опустив глаза долу. Гроза должна была разразиться в ближайшее время.
Понадеялась на то, что правила здесь такие же, какие соблюдались когда-то в доме моего отца и ужин подается в то же время, что и там. Но промахнулась. Когда спустилась в залу для вкушения пищи, обнаружила там только слуг, расставляющих на столе разнообразную снедь. Вот уж воистину не стоило так торопиться.
Не уходи. Ты как раз вовремя.
На выходе меня остановил сам князь. Он стоял в дверях, не давая мне возможности пройти мимо, не прикоснувшись к нему, и оправлял кружево пышного одеяния. Из-под рукавов тяжелого, расшитого серебром, длинного кафтана выглядывала тонкая, белая рубашка. На шее висела тяжёлая, серебряная цепь. В блестящие, высокие сапоги были заправлены светло-серые штаны. Сам кафтан был светло-голубого цвета, и этот цвет очень шёл к глазам и волосам князя Ливенийского. В подобном наряде я впервые видела этого воина, предпочитавшего простую походную одежду, парадной.
Не бойся, кроме нас с тобой, будут ещё люди, усмехнулся он, когда испуганно отпрянула от него. Садись по правую руку от меня.