Утро близится к концу. Рамола доедает холодные остатки пиццы без томатного соуса, пролежавшие в холодильнике четверо суток, потом болтает по «Скайпу» с матерью. Изображение Ананьи скачет на экране лэптопамама не может удержаться от жестикуляции, в которой участвует и рука с телефоном. Ясное дело, мама волнуется, но, слава богу, сохраняет выдержку и слушает больше, чем говорит. Рамола уверяет, что утро выдалось относительно спокойным. Она уже два дня не покидает свой таунхаус. Ничем не занята, сидит на диване, смотрит новости, пьет какао да проверяет электронную почту и эсэмэски на предмет своей роли в преодолении экстренной ситуации. Завтра в шесть утра в Норвудскую больницу из Метро-Саут должна прибыть вторая волна дипломированного медперсонала. Первая была вызвана из дома и расставлена по местам менеджерами групп Центра чрезвычайных ситуаций всего сутки с половиной назад. И вот уже понадобилась вторая волна. То, что ее вызывают так скоро после вызова первой волны, плохой знак.
Ананья кладет руку на сердце и качает головой. Рамола боится, что кто-то из нихили обе сразусейчас пустят слезу.
Дочь говорит матери, что ей до выхода на работу еще надо прочитать новые инструкции (она их прочитала уже дважды) и собрать вещи. В ближайшем будущем ей предстоит работать сменами по шестнадцать часов, спать скорее всего придется на месте, прямо в больнице. Это лишь повод закончить разговор, сумка с суточным запасом давно уложена и стоит на полу у выхода из квартиры.
Ананья щелкает языком, шепчет молитву длиной в одну строку. Мама вытягивает из Рамолы обещание беречь себя и сообщать новости при любой возможности. Затем разворачивает телефон в сторону Марка. Все это время отец был рядом, за экраном, и слушал из тесного угла для завтрака, положив локти на стол, прикрыв рот мясистыми ручищами, с очками на макушке. Без очков глаза отца всегда кажутся маленькими. Он уже успел всплакнуть, его вид берет Рамолу за душу. Перед тем как она закрывает окно чата, папа машет рукой, прочищает горло и далеким, за тысячи миль, голосом, говорит: «Полный бардак, а?»
Полнее не бывает.
Береги себя, милая.
Рамоле тридцать четыре года, она живет одна в трехкомнатной квартире типа «таунхаус» площадью сто сорок квадратных метров. В маленьком комплексе под названием «Излучина» в Кантоне, штат Массачусетс, что в пятнадцати милях юго-западнее Бостона, таких квартирчетыре. Родители из лучших побуждений уговорили ее купить таунхаус, ведь она профессионал на хорошей зарплате и уже «в возрасте» (реплика Рамолы «вот удружила, мама» не умерила маминого упорства), а потому может себе позволить купить собственное жилье и не бросать деньги на ветер, снимая чужое. Рамола жалеет, что поддалась на уговоры родителей, хотя заранее знала, к чему это приведет. С бытовой точки зрения площадь таунхауса намного превышает нужды и пожелания Рамолы. Обеденная зона большой залы никак не используется, Рамола ест либо на кухонном «островке» с гранитной крышкой, либо на диване перед телевизором. Свободная спальня превратилась в пыльную свалку-хранилище стопок учебников, которые она не смогла себя заставить отнести гнить в подвал. Ежемесячные взносы на содержание здания в сочетании с кусачими муниципальными налогами оказались более серьезным бременем, чем она предполагала. Из-за обилия пространствавысоких потолков и лофта на втором ярусе с окнами, выходящими на общий двор, счета за отопление и кондиционер в два раза превышают те, что Рамола платила за однокомнатную квартиру в Куинси. Своим друзьям, медсестре Джекки и медбрату Бобби, она призналась, что всякий раз, приезжая в свой дом, чувствует не клиническую, а финансовую депрессию. На работе у нее нет друзей ближе Джекки и Бобби, а вот вне работы они встречались всего несколько раз, обычно по случаю чьего-нибудь дня рождения или в канун длинных зимних праздников.
Лэптоп закрыт, телевизор выключен, телефонв кармане. Рамола понимает, что хотя бы одно устройство следовало оставить включенным, быть на связи, но перерыв тоже нуженнадо отдохнуть от бешеного натиска новостей, сумбура противоречивой информации. В доме стоит подозрительная тишина, отчего слишком большая квартира напоминает пещеру, окруженную физическим пространством, наполненным световыми и звуковыми сигналами электронных медиа.
Может, проверить, как дела у соседей? Она с ними плохо знакома. Справа живет Фрэнк Китинг, недавно разведенный член городской управы. Назойливее его политических проповедей, замешанных на теориях заговоров, только четверо его котов, которые метят все подряд. Квартиру слева занимает пожилая супружеская пара, Пьяченцы, взрослый сын часто навещает их, играя роль арбитра в шумных спорах. В первой квартире проживают Лиза и Рон Дэниелсы с дочерью-малюткой Дакотой. Лиза вполне приветлива, но всегда куда-то спешит. Рамоле пока не удалось завязать с ней разговор, выходящий за рамки охов и ахов о благосостоянии ребенка. Муж Лизы, Рон, молчаливый бирюк, здоровающийся при встрече на стоянке едва заметным кивком.
Рамола раздвигает шторы на эркерном окне и выглядывает на маленькую стоянку, отгороженную от оживленной Непонсет-стрит вереницей деревьев и вечнозеленой живой изгородью. Из-за ветра мертвые листья шмыгают по тротуару, как стайка мышей. Рамола внимательно высматривает признаки какого-либо еще движения. Остается только надеяться, что Фрэнк внял совету Службы охраны диких животных (черт, как давно это было? Неделю назад?) и больше не выпускает котов из квартиры. Она замечает, что все время стояла, затаив дыхание, лишь когда выдох затуманивает оконное стекло.
Рамола возвращается на кухню, выводит лэптоп из режима сна. Новой почты нет. Она увеличивает окно браузера с тремя закладками, обновляет открытые страницыЦентра контроля и профилактики заболеваний, правительства штата Массачусетс и Си-эн-эн. Государственные порталы не сообщают ничего нового. Истерические заголовки и прямые трансляции Си-эн-эн (включая кровавые сцены ночных погромов и грабежей в торговом центре зажиточного района Уэллесли) будоражат и ошеломляют, побуждая Рамолу снова закрыть лэптоп.
Она размышляет о том, что ждет ее завтра в больнице, прокручивая в уме худшие варианты развития событий. Закрыв глаза, Рамола заставляет себя дышать глубже. Мысленно рисует картину, как садится в машину, едет в аэропорт Логана или имени Т. Ф. Грина и умудряется попасть на рейс.
Бегство в Англию было запасным планом Рамолы с первых дней жизни в Штатах. Она грезила о возвращении домой, когда изнемогала от стресса в университете и медицинском институте, когда вкалывала по восемьдесят часов в неделю в ординатуре, приходя домой такой измотанной, что сил не хватало даже на слезы, во время четырнадцатимесячного безнадежного сожительства с Седриком и их вялых, бесконфликтных отношений, которые не столько распались, сколько постепенно истаяли под спокойными, но непрерывными приливами и отливами жизни, и всякий раз, когда ей давали почувствовать, что оначужачка, иностранка. Рамола боролась и не сдавалась, доказывая себе и другим, что не спасует, неизменно вела борьбу до победы (по выражению мамы). Однако малая, но отчетливая часть ее естества всегда находила утешение в подробных фантазиях о возвращении домой: самолет садится в Гатвике, поездом до вокзала Виктория, подземкой до Кингс-Кросса, потом другим поездом через маленькие городки и разбухающие большие города, прибытие в Ньюкасл, сорок минут на метро до Саут-Шилдс, две минуты пешком (чемодан на колесиках постоянно заваливается на левую сторону), день теплый и солнечный, хотя теплые, солнечные дни бывают на севере Англии редко, а вот и знакомый дом, стиснутый с обеих сторон другими домами, с камышовой кровлей, кирпичными стенами и белыми шпалерами, она проходит через сад к черному входу, оттудана кухню, чтобы подсесть к маме и папе за до смешного маленький столик, накрытый уродливой желтой клеенкой. Родители смотрят поверх очков для чтения и улыбаются тихой узнающей улыбкой. Последняя сцена настолько жива в воображении, что в молодости Рамола даже тешила себя мыслью, что возвращение домой действительно произошло в параллельной вселенной. Как бы ни были безопасны и утешительны эти грезы, они наполняют душу Рамолы меланхолией, страхом перед неизбежностью смертикак если бы, позволив себе грезить наяву, она слишком быстро приблизит будущее, в котором она и родители прирастут к столику на кухне и будут за ним чахнуть, пока три стула не опустеют один за другим. По этой причине она твердо решила никогда не возвращаться домой, и пусть финансовый напряг и все остальное катится к черту.
Рамола щелкает языком в такт мыслям, говорит: «Ну, на сегодня хватит» и берет телефон. Она отправляет сообщение Джекки и Бобби, надеясь поддержать ихи свой тожедух. Попытка заканчивается полным провалом.
Сообщения
21 окт. 2019, 11:37
Рамола Шерман
Ну что, вторая волна, зажжем завтра утром? Кому-нибудь следовало бы заказать памятные футболки. Спортивного серого цвета или, может, голубенькие.
Джекки Джойс
Ага, как же. Извиняюсь, что накачиваю истерику, но у меня есть повод. Только что просмотрела 15-минутное учебное видео «Индивидуальные средства защиты от супербешенства». Пощелкала в «PowerPoint» («PowerPoint» охренеть!!). И это подготовка персонала? Нам нужны костюмы химзащиты, ты согласна, Рамола? Обычные халаты и бахилы нас не защитят.
Рамола Шерман
Меня тоже не устраивает уровень подготовки, как и противоречивость сведений. Вирус мутировал, вирулентность усилилась, а официально заявляют, что он все еще распространяется через слюну. Видели новости о новом нейротропном вирусе? Ситуация чрезвычайная, я понимаю, но нам должны были выдать для надежности нормальные СИЗ.
Бобби Пиккет
5 крупнейших травмоцентров Бостона не справляются, а мы в сраной Норвудской больнице должны справиться? Ага, щас. Я увольняюсь. Моя жизнь этого не стоит. Тем более у них даже нет плана на случай, если мы заразимся.
Джекки Джойс
Согласна. На двух медсестер из Беверли напали и заразили их, а гребаный ЦКПЗ в пресс-релизе свалил вину на них же, типа они сами нарушили инструкции. Подготовка у них, видимо, была такой же хреновой. Их из кардиологии взяли, твою мать. Они на такое не подписывались.
Бобби Пиккет
Все валят на медсестер. Как это знакомо!! Докторов из Бостона, подхвативших заразу, не обвиняют (извини, Рамола). Докторагерои! Вы все приедете в больничку завтра утром?
Джекки Джойс
Я приеду. Хотя охренеть как страшно. Слышала, что самаритяне в Броктоне перестали принимать пациентов.
Бобби Пиккет
Черт. Норвуд превратится в зверинец. Может, уже превратился.
Джекки Джойс
У нас есть реальный повод не обслуживать зараженных пцт, нам нужны нормальное оборудование, подготовка, защита. Говорят, самые тяжелые больные проявляют агрессию. Это правда? В бога душу мать. Инф пцтов должны отправлять в Эмори или Небраску.
Рамола Шерман
Без обид, Джекки, ты права, но, похоже, момент упущен, пцт слишком много, всех не перевезешь.
Бобби Пиккет
Ты даже смски пишешь с британским акцентом, док;) Воображаю, как перепуганы медсестры в реанимации. Надеюсь, они получили СИЗ и тренинг получше наших.
Джекки Джойс
Моей подруге Лизе в 9:30 позвонили из отделения интенсивной терапии. «Подготовку на супербешенство проходили?» Лиза: «Нет, а что?» ОИТ: «Просто проводим опрос».
Бобби Пиккет
Какая жопа! Лучше бы я остался в Нью-Йорке. Где, кстати, прибавка к зарплате? Мы можем заразиться и помереть, так и не дождавшись прибавки. Во как!
Джекки Джойс
Да, надо было оставаться в Нью-Йорке. Может, откажемся всей группой, пока не выдадут нормальные СИЗ?
Бобби Пиккет
Яза. Что больничная сеть, штат или феды сделали такого, чтобы мы ощутили заботу?
Джекки Джойс
Надо слить наш «тренинг» в прессу и пожаловаться на нехватку СИЗ.
Бобби Пиккет
Просто смешно. У нас нет такого снаряжения, как у ЦКПЗ в Атланте.
Джекки Джойс
Лиза говорила, у одного пцт уже через час после экспозиции появились высокая температура и боли. Сказала, сегодня дежурят реаниматорыбестолочь Эрин назначила. Помнишь, как она «консультировала» наше отделение?
Рамола Шерман
Помню. Надеюсь, Эрин не только расставляет персонал.
Джекки Джойс
Надо всем сказать, что мы понятия не имеем, как обращаться с этой дрянью. Эта гребаная пресс-конференция в Бостонесплошное вранье! Чувак из Нацбеза уверял, что все районные больницы обеспечены соответствующим персоналом и снаряжением. Болван-президент пишет в «Твиттере» то же самое.
Бобби Пиккет
Ага, нас «готовили» целых 30 минут, после чего заставили подписать отказ от претензий. Умеют прикрыть задницу!!
Рамола Шерман
И ты подписал? О, боже.
Бобби Пиккет
Мэри даже не смогла объяснить, должны ли наблюдатели тоже быть в СИЗ. Полная лажа. Зачем скрывать, что мы не знаем, что делать? Чтобы надеть комплект, требуется 20 минут. Манжеты прилегают неплотно. Нам нужны серьезная поддержка и снаряжение.
Джекки Джойс
Она всех заставила расписаться, что мы «прошли подготовку». Клэр все еще в Калифорнии? (Надеюсь, что да.) А где Мэг? Нам ВСЕМ нужен план. Нельзя соглашаться. Нет, серьезно. Гребаная сволота Бобби, не показывай эти смски своим детям!
Бобби Пиккет
У меня ипотека висит на шее, но своя жизнь дороже. И все-таки завтра я выйду. Черт. Мы.
Джекки Джойс
Точно. (Знаю. И ты знаешь, что я тоже выйду.) А вот Мэг вряд ли. У нее есть $.
Рамола Шерман
Хаха! Избираю Джекки спикером нашей группы/отделения.
Джекки Джойс
А я избираю капитаном нашей команды Бобби. Я слишком много ругаюсь.
Рамола Шерман
Бобби: а кто говорил «давай побыстрее закончим тренинг, чтобы пораньше уйти на обед»? Я думала, что я тебя изучила.;)
Бобби Пиккет
Обычно я так себя и веду.
Рамола Шерман
Не волнуйся. Эрин распределит тебя как надо.
Джекки Джойс
Костюм химзащиты на ее тушу все равно не налезет!
Рамола Шерман
Некрасиво, но гениально.
Бобби Пиккет
Бугагагага!!
Телефонный звонок отвлекает Рамолу от группового чата. Весь дисплей занимает фотография с подругой Натали. Снимок был сделан на девичнике шесть лет назад. Они стоят, облокотившись на деревянные перила залитого солнцем бара под открытым небом, поднятые в тосте бокалы, хохочущие рты. На всехбелые футболки с карикатурной физиономией Натали и подписью «Нат надавала обетов верности». Группа назначила Рамолу добровольцем объяснять любопытным смысл надписи на футболкахбританский акцент и медицинская лексика делали ее хмельные объяснения еще путанее.
Вид лица Натали в телефоне на мгновение оживляет искру угрызений совести. Помимо нескольких случайных эсэмэс Рамола не говорила с Натали с предрожденчика, состоявшегося два месяца назад. Неизменно практичная Рамола купила в подарок месячный запас пеленок и влажных салфеток. Уходя с вечеринки, она вручила Натали плюшевого медвежонка Паддингтона и целую стопку детских книг, извиняя дополнительный подарок желанием поддержать имидж лучшей подруги.
Привет, Натали.
Ох, слава богу, Мола. Прозвищепамять об учебе в колледже, Наталиединственная, кто им еще пользуется. Я пыталась дозвониться на 911, звонки не проходят. Я Натали замолкает и тихо плачет. Ты дома? Мне нужна твоя помощь. Я не знаю, что делать.
Да, разумеется. Я у себя. Ты где? С тобой все в порядке? Что случилось? Рамола испытывает сбивающее с толку ощущение, будто находится не в своем теле, а наблюдает текущий момент со стороны из недалекого будущего, до которого еще надо дожить или заслужить его, она как будто ждала этого звонка и теперь уверена, что он принесет недобрые новости.
Я в машине. На полпути к тебе. Приеду через пять минут.
Рамола подскакивает к эркерному окну, распахивает шторы, чтобы лучше видеть стоянку.
Почему ты не дома? Схватки начались?
Мне пришлось бежать. Случилось ужасное. Мне реально нужна помощь. Обычно уверенный, настойчивый голос Натали теряет силу с каждым сказанным словом, так что в конце третьего предложения напоминает лепет испуганного ребенка.
Я помогуобещаю.
Натали плаксиво шепчет: «Ой, твою мать», шепот переходит в судорожные всхлипы.
Что с тобой? Ты в порядке, Натали? Мне выйти тебя встретить?
Рука офигенно болит, бурчит Натали, явно пытаясь взять себя в руки. На нас напал какой-то тип. Зараженный. Пол принес в дом продукты, мы стояли в гостиной и говорили, просто говорили, даже не помню о чем Фраза обрывается.