Сидим, ждём проверки дождались суровых молоденьких погранцов, один офицер, двое сержантов, все с примкнутыми кортиками мою командировку они минуты три изучали, я уж решил, что сейчас мне рук за спину заломают и в КПЗ уведут, но нет, не понравилось им там одно криво написанное слово, спросили у меня, почему так, вместо Петропавловск написано Петрипавловск? Я пожал плечами, наверно машинистка не на ту клавишу щёлкнула, они посоветовались и вернули мне всё добро (паспорт, ментовское разрешение и командировка), ну слава богу, назад не вышлют. А через полчасика пилотский громкоговоритель разрешил вставать и двигаться к выходувстали и двинулись.
И вы наверно будете смеяться, но аэропорт местный был как две нет, уже как четыре капли воды, похож на все предыдущиев родном городе, в Омске, Чите и Хабаровске. Как на картинках в развлекательных журналах«найдите десять отличий», вот не найдёшь даже и трёх, как ни старайся. Народу здесь много было, как пояснил всё тот же хорошо информированный Петрович, отсюда в отпуска начинают уезжать с начала мая месяца и заканчивают в июле, а в конце августа-в сентябре обратный поток случается. Сейчас мы в противофазе как раз находимся, в июне сюда только командировочные и приезжают. Проконтролировали перемещение ящиков с нашей аппаратурой на склад временного хранения и покатили на автобусике производства славного города Павлова в столицу Камчатки. Полтинник кстати билет стоил (не рублей, копеек), не сказать, чтоб очень дёшево по тем временам. Кстати о деньгахнам выдали под отчёт командировочных средств по 950 рублей, да, полугодовая средняя зарплата по нашему институту. Никто из нас таких сумм в руках не держал правда по 170 р сразу же ушло на билет, но всё равно осталось достаточно, чтобы опасаться вокзальных воров. Лично я спрятал оставшееся бабло в специально пришитый карман на внутренней стороне рубашки.
По дороге слева по борту открылась шикарная перспектива местных вулканов, черых снизу, белоснежных далее и чёрных на самой верхушке, один из них, кстати, курился тоненькой струйкой дыма.
Это Корякский что ли, который дымится? спросил я.
Не, это Авачинская сопка, авторитетно пояснил мне турист Сергуня, Корякский чуть дальше и чуть выше.
Петропавловск встретил нас неприветливым дождичком и хмурыми лицами на пустынных улицах. Высадились на Ленинской улице рядом с Морвокзалом, посмотрели расписание паромов на другой берег Авачинской бухтыан последний на сегодня вот только что укатил, весело гудя над холодной рябью залива.
Чего делать-то будем? спросил я у старшего.
Не страшно, парни, бодро ответил он, сейчас в гостиницу устроимся до завтра, а там уж видно будет.
Ну как же, в двух ближайших гостинице нам обрадовались, как я не знаю комутабличка «Мест нет» у них в бетоне была выполнена и никогда не убиралась со своего парадного места. Вернулись на морвокзал несолоно хлебавши.
Ну делать нечего, всё так же бодро заявил начальник, ночуем прямо здесь, надеюсь нас на улицу не выгонят. А завтра с раннего утреца отправляемся первым же паромом на ту сторону, а там уж
Что там уж, он не пояснил, а народ уточнять не стал, стали устраиваться на ночлег прямо в зале ожидания, он здесь один был, но размеров необъятных, батальон наверно солдат вместился бы и ещё свободное место осталось бы. Пока начальник бегал в газетный киоск и покупал местную и не только местную прессу, мы разложили на скамейке газетку, разложили то, что с собой захватили, а ещё и по дороге успели в местном магазине прикупить (палтуса во всех видах, в солёном, копчёном и жареном в кляре, почему-то здесь в пустых совершенно магазинах именно эта рыба спросом не пользовалась и лежала свободно), разливать решили аккуратно, под прикрытием, а то мало ли что
Начальник прибежал обрадованный, ухватил свежий Огонёк, плюс Московские новости и журнал Знамя с очередным остроразоблачительным романом. И Камчатскую правду он тоже прикупил, чтобы быть в курсе местных проблем. А мы его обрадовали разлитой Столичнойну выпили, закусили консервами, начальник начал вслух зачитывать самые интересные места из Огонька, а я пока продолжу о целях нашего посещения этого забытого богом места.
Итак, в восьмидесятые годы у советских подводников и противо, если можно так сказать, субмаринщинков остро встал вопрос незаметностиу американцев и французов подводные лодки были супер-тихоходные, не слышно их было и не видно, в отличие от отечественных, которые ревели, как носороги в брачный период. Выход из этой прискорбной ситуации виделся двоякийво-первых надо было кардинально снижать шумность нашей техники, что и делалось, но другими специально обученными людьми (если помните, был дикий скандал с продажей нам японских прецизионных станков, на которых вытачивали ведущие валы для подлодок). На а во-вторых можно было обеспечить лучшую обнаруживаемость техники вероятного противника, грубо говоря придумать и внедрить следящие устройства повышенной чуткости, которые находили бы вражескую технику в условиях даже и очень слабой слышимости. Вот этим наш институт как раз и занимался. В бухточке, куда нас должны были вскоре перебросить, притаилась воинская часть, занимающаяся как раз этими вот вопросамиакустическим зондированием мирового океана. А мы сочиняли оборудование для эхолотов и программное обеспечение для них заодно. Такие дела.
Однако вернёмся к нашим баранам, то бишь на территорию морского вокзала это немного другой морвокзал, чем, к примеру, на Балтике или на Чёрном море. Там-то регулярные рейсы отправляются чуть не каждые полчаса в самые разные концы света, о местном сообщении уж и говорить не приходится. А здесь чтораз в неделю во Владик, два раза в неделю в Певек, раз в месяц остров Беринга, ну и паром на ту сторону бухты, вот и всё сообщение. Скучно. Хотя зал ожидания практически заполнен, не знаю уж, кто и зачем тут сидит, наверно такие же, как мы, в основном, ночь коротают. Я прислушался, о чём там мои коллеги разговариваютоказалось, что всё о том же, о неизбывном, про культ личности, про товарищей Сталина, Берию и примкнувших к ним в последнее время Кагановича, Молотова и Мехлиса. Тон задавал Петрович, как самый начитанный. Я послушал минут десять и не выдержал.
Ну что вы все, как дети малыеСталин-Сталин, тиран-тиран, кровавый-кровавый. А при ком индустриализацию провели? До 17 года самое большее, что у нас было на селе, так это паровая мельница, а в 30-е годы и тракторы, и всё остальное. Войну при ком выиграли? Я понимаю, что это не благодаря, а вопреки, но всё-такипри ком? Атомную бомбу когда сделали? Да и задел по космосу в конце 40-х, начале 50-х произошёл.
А коллективизация? вскипел Петрович, а 37-й год? А катастрофа начала войны? А слезинка невинного ребёнка?
Были перегибы, как без них. Но покажите мне пальцем на того руководителя, при котором люди не гибли? Что, трудно?
Не, такого конечно не найдёшь, несколько сбавил разоблачительный пыл Петрович, но тут дело в масштабах. Одно дело десятки-сотни и совсем другое тысячи-миллионы. И потом, как нас классики учат тамнельзя перейти на новую ступень развития, не проанализировав ошибок прошлого.
Ну так классики учат анализировать, а не шельмовать с особым цинизмом. Так можно с грязной водой и ребёнка выплеснуть. Нельзя видеть одни тёмные страницы прошлого, хотя их там конечно немало было, надо ж и положительное рассматривать. А Огонёк ваш мне напоминает несмышлёного пацана, который увидел, как родители в спальне сексом занимаются, и теперь рассказывает каждому встречному-поперечному подробности этого, да прибавляет, какие они сволочи.
Ну так, как сейчас, тоже ведь нельзя жить, это Андрюха вступил в диалог, застой в стране, если честно, настодоелнадо что-то менять, не согласен?
Ага, перемен мы ждём-перемен, как поёт популярный автор. Перемены тоже ведь разные бывают, не задумывался об этом? И боюсь, что когда они реально в нашу жизнь придут, перемены эти, они мало кого обрадуют. Знаешь байку про оптимиста и пессимиста?
Их много, которую из?
Ну это где «пессимист, это тот, кто говорит, что хуже быть не может, а оптимист возражаетещё как может». Если ты, например, думаешь, что мы в нижней точке развития и дальше возможно только движение вверх, то это не совсем так. Есть ещё, куда падать, ой есть
Какой-то ты пессимист сегодня, заметил геноссе Мыльников, у меня есть предложениеможет ну её, эту политику, а лучше ещё по одной накатим?
Приморский (он же Вилючинск)
Ничем, короче говоря, хорошим наш ночной диспут не закончился, с горем пополам переночевали на жёстких морвокзаловских скамейках, а с утречка раннего, поёживаясь под холодным ветерком с залива, мы заняли очередь на паром до Приморска. В 21 веке он называется Вилючинск, но в 80-х годах никто такого слова не употреблял, может секретным оно было. Вообще-то Вилючинск это Закрытое административно-территориальное образование (ЗАТО), состоящее из трёх частейРыбачий, где база атомных подлодок располагается, потом идет Сельдевая с заводом по ремонту этих подлодок, ни и Приморский, это типа спальный район для работников завода и базы. Чуть меньше часа (Авачинская бухта-то ой какая немаленькая что вдоль, что поперёк), и мы причалили к пирсу города Приморского прекрасным июньским утром. Тут же подверглись строгому досмотру очередных погранцовПетропавловск конечно тоже режимная зона, но Приморский это уже особо режимная. Про Сельдевую с Рыбачьим уж и говорить не приходится, на въезд туда отдельные бумаги надо, которых даже у нас не было.
Бумаги наши оказались в порядке, поэтому мы довольно быстро транзитом через пирс оказались на территории города. Слева и справа здесь тянулась береговая полоса чистеньким жёлтым песочком. Эх, с тоской подумал я, если б не холодное Курильское течение, здесь бы совсем рай земной был, но увыморе тут холодное, круглый год четыре-пять градусов. Местных любителей морских купаний это правда не останавливало, где-то вдалеке можно было заметить кучку аборигенов, загорающих под лучами восходящего солнца.
Нам сюда, сразу показал налево Петрович, сверившись со своими записями, в Акустический институт Академии наук СССР. Сокращённо АКИН.
Ладно, что не АКУИН, подумал я, заходя на территорию института. В бюро пропусков тщательно изучили наши командировки и выписали всем по пропуску на территорию. Зашли внутрь ну институт как институт, с нашим не сравнить, ясное дело, у нас семь этажей и три корпуса, а тут одноэтажный барак какой-то но делом нужным занимается, та самая воинская часть с гидролокаторами в их ведении находится. Пока мы у стеночки стояли, да разглядывали разную наглядную агитацию у них на стенке, Петрович быстро порешал все вопросы и вернулся, крутя на указательном пальце какой-то ключик.
Ну чего стоим, орлы, пошли обустраиваться, гордо сказал он.
Я правильно понимаю, что вот это вот ключ от квартиры, где деньги лежат? спросил я.
Насчёт денег не скажу, может и есть там чего от предыдущих постояльцев, но вот кровати, ванная комната и кухня с газовой плитой там точно должны быть. Нас туда проводят, сейчас специальный сотрудник выйдет.
Я сделал восхищённое лицо, вслед за мной и остальные высказали своё одобрение, после ночи на деревянных скамейках морвокзала любая кровать райским облаком покажется. А тут и специальный сотрудник вышел, но если уж быть точным, их двое оказалосьсотрудник и сотрудница. Мужик представился Лёликом, а на лице у него отчетливо было нарисовано, что он прямиком с земли обетованной, пробу некуда ставить. А вот женщина, сказавшая, что она Оксана, поразила моё воображение до самых до глубинсаксапильность из неё просто фонтаном била видели наверно Самсона, разрывающего пасть льву, вот примерно таким фонтаном она из неё и изливалась, сексапильность. Мельком глянул на прочих членов нашей делегацииу всех примерно то же самое на рожах отображалось. А Оксана, похоже, давно привыкла к впечатлению, которое она на мужской пол производит, так что у неё эмоций никаких проявилось, открыла дверь на улицу, пропустила всех нас, включая Лёлика, указала, куда идти, вот и все дела
Слушай, сказал я на улице Лёлику, оказавшись рядом с ним и но достаточном удалении от Оксаны, у вас чего, все девушки такие или это исключение?
Исключение, хмуро отвечал он, тут в основном жёны моряков живут. Да, а на Оксаночку вы конечно можете рты разевать, только бесполезняк это.
Почему? тупо уточнил я.
Поживёте тут с недельку, сами всё поймёте, пояснил непонятливому мне Лёлик.
Ладно, поживёмтолько и смог ответить я, а чего это у вас тут берёзы такие странные? сменил тему я.
Потому что это не простые берёзы, а каменныеих хрен распилишь, только алмазные диски берут. Вот кстати о берёзах, одолжи червонец до завтра?
Я немного смешался, как-то до этого времени мне не встречались люди, просящие взаймы через полчаса знакомства.
Ну держи, конечно, я достал из кармана отложенную мелочь, а что, тут вам зарплаты маленькие платят что ли?
Спасибо, ответил Лёлик, убирая оранжевую купюру в карман, зарплаты тут хорошие, просто и расходы тоже нехилые, вот и приходится иногда думать, как до получки дотянуть. А мы уже пришли.
Остановились мы перед последним подъездом самой стандартной советской хрущобы на окраине посёлка, о чём и сказал Андрюха Лёликуможет у вас тут и край земли, но хрущобы такие же, как и у нас, не отличишь.
Хрущоба-то она конечно стандартная, вдруг открыла рот красавица Оксана, да только по особой технологии построена. У нас же здесь сейсмоопасная зона, поэтому фундаменты очень хитрые.
А насколько она у вас сеймоопасная, эта зона? решил вступить в диалог с ней я, часто трясёт-то?
Бывает, скупо обронила она. На моей памяти два раза за два года.
И что там за фундаменты такие? это уже Андрей решил выставиться умным перед Оксаной.
Слоёные. Слой бетона, слой резины, и так метр почти. До семи баллов, говорят, держат удар.
А ты это откуда знаешь? спросил турист Серёжа.
Так я же два года в строяке отучилась, просто ответила она, на промгражданстроительстве, так что кое-что запомнила.
А здесь ты как оказалась? продолжил Серёжа.
Так, сказал вдруг Лёлик, давайте с этими умными разговорами завязывать, вот хата, ключ у вас есть, заселяйтесь, а у нас с Оксаной ещё другие дела имеются. Вечерком загляну, проверю, как у вас тут и что, а разбираться со всем остальным завтра уже будем.
А до вечера нам что делать? поинтересовался Петрович.
Вы когда там из своего Приволжска вылетели? Позавчера днём, верно? Сейчас по местному времени одиннадцать утра, значит по вашему внутреннему два часа ночи. А это значит что? Правильно, это значит, что вас должно вырубить как раз до вечера. Акклиматизация эта такая штука, и он неопределённо покрутил руками в разные стороны, бывает, что и неделю плющит, но в среднем за 2-3 дня должно пройти. Ну мы пошли.
И он взял Оксану за локоть, и они быстро удалились в сторону, противоположную той, откуда мы появилиськуда-то по направлению к чахлой роще каменных берёз. Ну а мы, чего, повздыхали, глядя вслед соблазнительным формам Оксаны, и отправились на второй этаждомофонов в этом времени ещё не изобрели.
Смотри-ка ты, сказал начальник, осмотрев наши владения, не обманули ведь, всё на месте, и койки, и ванна, и плита на месте. И даже бельё застелено.
А здесь что? спросил Андрей, показав на дверь второй комнаты, она была не смежной с нашей, не совсем, выходит, эта хрущоба стандартной оказалась.
Там, мне сказали, возможно ещё одна бригада жить будет, из Киева. Но это неточно, может и не будет, а пока пусто там.
Отлично, резюмировал я, мне всё нравится. Кто первым мыться идёт? Значит я первый.
Отрубились мы, как правильно предсказал Лёлик, очень быстро и безболезненно. А когда проснулись, уже и сумерки вроде бы на улице намечались.
Жалко, телефона здесь нет, сказал Петрович со своей койки, домой бы позвонить не мешало.
Ты хоть представляешь, почём тут звонок на Большую Землю и какая слышимость будет? Да и город этот режимный, наверняка восьмёрка только с особого разрешения работает, сказал я.
Представляю, вяло ответил он, но всё равно хотелось бы.
В Питер поедем, там с переговорного пункта может и дозвонимся, а сейчас пожрать чего-нибудь не помешало бы.
Мы с Петровичем вышли на кухню, из окна которой открывался вид на окрестные сопки, вершина каждой второй была в снегу. В конце июня месяцанеобычно, ничего не скажешь.