Видимо, что-то мощное совсем рядом с мостом взорвалось, пожал я плечами. А потом, когда вода опала, оказалось, что его взрывом почти не задело.
Разве? удивился легат. Ну, может и так, на войне всякое бывает Впрочем, перешли мне записи с камер твоего «барса», глядишь, после их просмотра станет яснее.
«Какой ты, млять, дотошный», мысленно удивился я. «И про Катю уже успел когда-то выяснить. Действительно, немец».
Разговор с Вебериным затянулся ненадолго, от силы на полчаса. Я кратко рассказал ему о штурме мостов и штаба, показал особняк и пленных, после чего оставил легата наедине с подъехавшим к нам чуть погодя Левичевым и, сославшись на сильнейшую усталость, отправился спать в свой танк. Но отдохнуть как следует мне ожидаемо не удалосьне прошло и трех часов, как вновь последовал вызов от легата.
Собирайся центурион, только и сказал мне Веберин. «Игла» уже вылетела. Езжайте на набережную к мосту, машина сядет примерно через двадцать минут. Приказ с самого верхатебя и твой экипаж в полном составе срочно ожидают в Диастаре.
Но как же наш «барс», господин легат? И кому мне сдать командование боевой группой? слегка растерялся я.
Для танка прибудет новый экипаж. С твоей боевой группой я сам разберусь, не бери в голову. Давай быстрее, не заставляй летунов ждать. Через пару часов вы должны быть в Ставке!
Есть! отрапортовал я и снял наушники, помассировав занывшие виски. Вася, активируй движок, едем. Все народ, кажется, мы отвоевались
Малый военно-транспортный рейдер «Игла», был похож на длинный, обтекаемый стилет радикально черного цвета. Но, в отличие от кинжала, у машины не было ни единого острого угла, лишь сплошная гладь переходящих друг в друга зализанных аэродинамических поверхностей. Скошенные к хвосту странной формы крылья и прижатое к корпусу хвостовое оперение с первого взгляда выдавали в нем киннеровскую машину. Ну не наш это дизайн, не русский и вообще не земнойничего похожего на «летающие баржи» левиплатформ. И если уж киннеровский танк стоил запредельных средств, то цена подобной машины вообще должна была быть заоблачной. Мне даже стало приятноценят нас, блин! За кем попало такой транспорт не отправят. Рейдер, появившись черной точкой в небе, чуть ли не вертикально упал вниз, затормозив перед самой землей и сел прямо на асфальт набережной, окутанный сиреневой дымкой какого-то поля.
Впрочем, назад отправлялись не только мы одни. В небольшой и тесный салон под охраной пары автоматчиков посадили взятых в плен генералов, загрузили какие-то бумаги и аппаратуру из штаба, разместили, сколько возможно раненых, забив носилками весь проход и скамьи вдоль стен. А затем люк мягко закрылся и мы полетели. В этот раз не было ни болтанки, ни тряски, разве что временами на нас наваливалась умеренная перегрузка. И весь путь обратно до Диастара занял чуть больше часа, вместе со взлетом и посадкой. Когда мы покинули борт рейдера, я испытывал двоякое чувствои радость и вину одновременно. С одной стороны я был счастлив, что командование про нас с Катей, наконец, вспомнило и вытащило живыми и невредимыми из очередной передряги. А с другой стороны моим людям на такое везение рассчитывать не приходилось. И пусть я командовал ими меньше суток, все равно получалось нехорошокак будто я бросил свое подразделение и сбежал перед боем, пусть и по прямому приказу сверху. Впрочем, тут от меня уже ничего не зависело.
С Васей Потаповым мы расстались прямо на летном поле учебки, рядом с танковым полигоном. Нас с Катей вызывали обратно в госпиталь, ему велели дожидаться приказов на месте. На прощание мы пожали друг другу руки и разошлись. Мы с подругой взошли на борт транспортной левиплатформы, а Вася пошел докладываться начальнику учебки. Впрочем, я решил, что наша разлука ненадолго. Раз уж мехвода выдернули из Ломжино, значит, где-то наверху было принято решение не разлучать наш экипаж. А вскоре нас снова встретила знакомая палата в госпиталекак будто мы ее вовсе не покидали.
Следующие три дня я отдыхал. Вопреки моим ожиданиям, нас не стали вызывать на допрос и никто не рвался проводить с нами немедленных бесед, разве что Ситников, связавшись со мной по идентификатору, попросил кратко описать все события последних суток в одном отчете, а Иволгин взял нашу кровь на анализ. Я выспался, прошел курс восстановительных процедур, а Катя все это время сидела в палате со мной или гуляла по госпиталю. Отношения с медичкой у меня сейчас были ровныеникакой обиды подруга больше мне не показывала, но и «поговорить по душам» тоже не горела желанием, Катя была молчалива и задумчива. Ну и ладновольному воля. Рано или поздно все это обязательно закончится, в этом я несколько не сомневался.
А жизнь тем временем шла своим чередом. Взятие Ломжино оказалось разрекламировано в Имперской сети как величайший успех русского оружия. И в самом делесвоим контрударом мы вчистую сорвали наступление Альянса и Империя удержала в этот раз фронт. Все оказалось даже лучше, чем я ожидалвзятый в плен носатый четырехзвездный генерал оказался аж целым командующим центральным фронтом Альянса Джефом Райсом. А моя фотография с одетой в черную танкистскую форму Катей, державшей его на прицеле своего автомата посреди разгромленного штабного особняка, стала пропагандистским хитом номер один и теперь мелькала на всех имперских сайтах подряд. Дескать, смотрите, как воюют доблестные русские войскау нас даже девушки-танкистки вражеских генералов в плен берут! Тем более что фотка оказалась и впрямь хорошавид у маленькой и худенькой медички был красивый и одухотворенный, а криво перевязанный генерал выглядел жалким и растерянным, его взгляд прямо таки вопил: «да что это за хрень происходит, господа»? Катиных личных данных, слава Богу, имперская военная цензура не пропустила, но все равно я был этим сильно недоволен. Ну, нахрена, спрашивается, нас было деанонимизировать? Сложно лицо замазать? Представляю как сейчас где-то от души матерится декурион Васильев, который на самом деле брал штаб и этих генералов Но что поделаешькто-то решил, что в целях пропаганды Катина фотка будет выглядеть лучше и вставил ее в посвященную взятию Ломжино статью в «Имперском боевом листке», а теперь уже поезд ушел и доказывать кто тут настоящий герой поздновато.
Правды, о том, что творилось на передовой сейчас, я узнать никак не могцензура есть цензура. Вроде бы сообщений о том, что город вновь перешел к Альянсу, центральное информационное агентство не сообщало, были лишь скупые строчки об упорных боях и фотографии уничтоженной вражеской техники и солдат. Удалось ли Веберину соединиться с нашими войсками, или он еще воюет в окружении? Жив ли Левичев, как там мои десантники и танкисты? Нет ответа.
Было у меня в эти три свободных дня и еще одно занятие. Раз уж этот вопрос стал меня касаться самым насущным образом, я решил окончательно разобраться для себя, что же это за зверь такойимперские народные общины. Первоначальное мнение о них, после того как меня чуть не охолопили, было самое негативное, но начав потихоньку вникать в этот вопрос, я понял что он гораздо сложнее, чем казался поначалу. Империя на поверку вышла довольно специфичным государством, с укладом, не вписывающимся в рамки единого унитарного государства или конфедерации. А так же классического капитализма или социализма, демократии или автократии. Все тут оказалось сложно и запутано. Или наоборот, просто и понятно, но не для меня. Имперцы строили для себя «справедливое русское государство» и их успехи на этом поприще порою обескураживали
То, что правивший нами русский Император Роман Первый был не наследственным, а выборным правителем я и так знал. Но оказалось, что хотя и выбирали его пожизненно, как папу римского, но при случае вполне могли и снять. Главным органом исполнительной власти Империи был вовсе не Император со своей администрацией, а Совет Русских Проконсулов из пяти человек. В этом Совете Император владел двумя голосами, а каждый из проконсуловодним, в случае равенства голосов «за» и «против» какого-либо решения, приоритет был у Императора. Так что если хотя бы четыре проконсула из пяти объединятся и затеют процедуру отречения Императора от должности, то они вполне смогут это сделать, так же как и дезавуировать любой императорский указ. А вот убрать проконсулов Император без согласия Совета Народных Общин не может! Этот Совет как раз таки выбирает проконсулов, а еще является главным законодательным органом Империи. Судебная власть существует тоже отдельно от Императораи всего судов два. Общеимперский и общинный. Причем общеимперскийкак правило, суд уголовный, разбирающий преступления крупной и средней тяжести или арбитражный суд для споров общин между собой и высшая инстанция для обжалования решений, а со всякой хозяйственной и административной мелочевкой разбираются общинные суды на местах. Не, обвиняемый гражданин, конечно, может не доверять общинному суду и подать ходатайство о разборе дела в имперский суд, но в этом случае, если он проиграет дело, накажут сильнее. И выпороть могут, и штраф влупить конский в пользу государства А на местах община обычно к своим членам относится лояльно и можно обойтись на первый раз «строгим внушением»
Но все это могло бы и ничего не значить. В конце-концов, мало ли было диктаторов, которые прибрали к рукам и формально независимый парламент, и суд, и всяческие госсоветы. Могло бы если бы не хитрая система распределения бюджета и социальная политика. Дело в том, что у Императора собственно не было тех пряников, которыми он мог бы привлекать своих сторонников из числа бюрократииденег и власти. Точнее они были, но в строго дозированном количестве, явно не достаточном, чтобы подмять под себя всех подряд.
Дело в том, что имперское государство само по себе не несло никакой или почти никакой социальной нагрузки, сбрасывая ее на уровень местного самоуправления. Пенсиями, здравоохранением, налогами, наполнением бюджетов городов и сел и прочей социалкой ведали народные общины. Соответственно и денег больше было у общин, чем у центра. Число имперских чиновников ограничивалось двадцатью тысячами, расширить штат было нельзя по закону. Еще шестьдесят тысяч мест выделялось на имперскую полицию, спецслужбы, научные кадры и прочие госслужбы. Все остальные проекты, включая содержание армии, и поддержка научной и космической программ, осуществлялись в форме отдельных общинно-государственных партнерств. Поэтому быть в Империи человеком без общины означало быть никем. Гражданство и заслуги перед страной сами по себе не давали права ни на пенсию, ни на медицину, ни на господдержку если ты не находишься на госслужбе и не «человек императора», конечно. Но в число таковых еще надо попасть, узок был их круг. А вот община была для любого гражданина палочкой выручалочкойона была законодательно обязана беспокоиться о своем члене. Найти ему работу, жилье, обеспечить и гарантировать его банковские счета и собственность, решать его проблемы, лечить, если он заболел. Взамен, понятно, и у гражданина были обязательства перед общиной, но подобной порядок здесь считали справедливым. Когда мне предлагали вступить в одну из влиятельнейших общин страныНовгородскую, пусть и через холопство, да еще породнившись с людьми, которые имели в ней немалый вес, вроде Катиного деда, мне и в самом деле шли навстречу, вроде как безродного бродяжку принимали в семью. Во всяком случае, местные думали именно так.
Правда, сейчас шла война и, насколько я понимал, реальная власть стремительно утекала у общин, все больше собираясь в руках Ставки и Императора. На войне не до демократии и баланса интересов. Главнокомандующий должен быть один и у него должно быть достаточно власти, чтобы править железной рукой, это местные понимали. Но в любом случае, община играла в жизни любого имперского гражданина очень большую роль. Зря я тогда в сердцах сказал Катьке«община обойдется», наплевать на общину было все равно, что наплевать на семью
Ситников зашел к нам в палату лишь вечером четвертого дня. Поздоровался с ними, присел на предложенный стул и молча дождался, когда Катя поломает на блюдечко шоколадку и протянет ему стакан с горячим чаем. Я уже достаточно разбирался в местных обычаях чтобы понятьраз так, значит, он пришел как гость на «неформальный разговор», а стало быть, его хоть чем-нибудь, а угостить нужно. Но больше у нас в палате ничего и не было, питаться мы привыкли в ресторанном дворике.
Ну что, дети мои, сказал он, наконец, отхлебнув из стакана, звякнув ложечкой. Рассказывайте, как вы дошли до жизни такой?
В смысле? переспросил я. Откуда начинать рассказывать, Виталий Матвеевич? С детского сада?
Юмор оценил, кивнул легат. Смешно. Можешь начинать с боя за мост через Враев. Спрашивать какого, млять, хрена, вы вообще полезли в Ломжинский десант, полагаю бесполезно?
Все полезли и мы полезли. Как будто наше мнение кто-то сильно спрашивал, буркнул я. Запихнули приказом в левиплатформы и полетели
А у вас собственный язык есть? Можно же было объяснить, что вы числитесь в спецотделе?!
Я лишь молча пожал плечами.
Ясно. Что с мостом? Твоя работа?! наклонился ко мне поближе легат. Он был взорван противником или нет?
Был, не стал я отпираться. А потомнаверное я вышел на Дорогу. Очень уж я в тот момент злой был на «джонов». Мир вокруг стал серым, все замерло, а я понял, что могу все изменить. Не знаю как, трудно объяснить, но словно все вокруг стало пластичным, как бы игрушечным или во сне. А потом я просто взял и сделал так, чтобы мост снова был. Он и появился, а мне стало резко плохо, добавил я.
Примерно так я думал, вздохнул особист. Ты знаешь, что сейчас твой титр Д-антител в крови сейчас резко упал? Чуть ли не вполовину?
Нет, слегка растерялся я.
Похоже, эти Д-антитела у вас в крови, что-то вроде апейрона у «эльфов», сказал Ситников. Топливо для волшебства, только пригодное для использования в нашем мире. И годится он не только на вакцины. Ладно, будем с этим работать, задумчиво сказал легат.
Виталий Матвеевич, а это вы нас из Ломжино вытащили? спросил я, пользуясь паузой.
Я, кто же еще, ответил особист. А потом вдруг встал и вытащил из небольшого дипломата две маленьких черно-синих коробочки, два листа с печатями и разноцветным шрифтом и новое удостоверение офицера. Впрочем, потом все обсудим, у меня к вам есть более приятное дело. Держите награды, бойцы. Декурион Матвеева!
Явстала со стула и вытянулась Катя.
Вручаю вам боевую звезду героя русской Империи. Император вчера подписал соответствующий указ. Будьте достойны высокой награды.
Но Катя растерялась сразу же, покраснев на месте. Но я недостойна такой чести! За что?
За генерала.
Но я не брала его в плен! Я только сфотографировалась с ним! Все сделал Ваня, он командовал боем, я лишь в танке сидела!
Зато удачно сфотографировалась. Его Величество лично тебя отметил, а с Императором не спорят! Считай, что это по совокупности заслуг. Что нужно отвечать?
Служу Империи и русскому народу!
Вот то-то же. Старший центурион Тихомиров!
Я.
За проявленное мужество и героизм командование Империи награждает вас медалью «за отвагу»! И присваивает звание старшего центуриона досрочно.
Служу Империи и русскому народу! принимая награду, я прикинул в уме новое званиена наши деньги это считай что майор, а может и бери выше. Неплохо, однако. А то, что обошли большими орденамиерунда, переживем.
Хорошо служишь, улыбнулся легат. Ладно, отдыхайте пока. Больше никаких занятий на танкодроме. Будем считать, что всему необходимому вы уже научились в бою. Спокойной ночи.
Этой ночью Катя сама пришла ко мне в постель. Деловито откинула одеяло, залезла мне под бок и, обняв, начала целовать в губы.
Э подруга, удивился я, чуть отстранившись. У тебя же обида? И мы в ссоре? Я ничего не путаю?
Нет, ты все правильно говоришь, Ваня, оторвалась от меня медичка и, опустив руку вниз, начала медленно гладить меня там. Я на тебя очень зла и ты меня ужасно обидел! Не прощу тебя, даже не проси! Но у меня есть мой долг, и я не допущу, чтобы такой бравый старший центурион как ты остался без ласки. Держать тебя в хорошей форме моя забота, некому больше. Так что помолчи и расслабься.
Мне даже как-то неловко, Кать, честно сказал я. Неудобно это, целого героя Империи трахать. Непатриотично.
Тогда ляг на спинку и подожди когда герой Империи трахнет тебя, серьезно ответила подруга. Все, хватит разговоров Вань, дай мне сосредоточиться как следует.
Глава 10
Руководство спецотдела приняло решение расширить проект, сказал нам с Катей Ситников примерно через неделю, встретив у ворот полигона, когда очередное занятие по тактической подготовке подошло к концу. С киннеровской броней мы уже вполне освоились, занятия на танкодроме отменили, и теперь пришло время получать специальные навыки из арсенала разведчиков и диверсантов. Не по полной программе, конечно, об этом пока и речи не шло. Но Ситников решил, что раз уж мы военнослужащие и участвуем в специальном проекте, то нам надо хоть что-то уметь сверх обычного минимума. Например, замаскировать свою позицию, более или менее бесшумно ходить по лесу, суметь переплыть неширокую речку в форме и с оружием или в киннеровской броне. Пройти через болотце, преодолеть с помощью подручных средств высокий забор с колючей проволокой или сориентироваться и найти выход в тесном и темном подвале с мешаниной трубопроводов и проводов. Даже правильно прыгать и падать надо уметь. На Дороге все пригодится, а проделать все это без специальных навыков и опыта не так-то просто. На одной умной инопланетной технике вечно не выплывешь, спецподготовка необходима. Прикрепленные к нам наставники считали, что всю «тропу имперского разведчика» нам не пройти и через пару-тройку месяцев, даже на оценку «удовлетворительно», но хотя бы отдельные препятствия мы должны уметь преодолевать. И я был в целом с ними согласен. Обучение действительно помогалотеперь бы я уже не стал смотреть на глухой забор «Трансгена» как на непреодолимое препятствие, да и обойти стороной «спящий» объект на Дороге было бы проще. После выпавших на нашу долю приключений дело двигалось неплохонапример, обкатка танками или преодоление полосы препятствий под огнем у меня и Кати страха и оторопи не вызывали вовсе, а вот с физической подготовкой, рефлексами и наблюдательностью дело обстояло не очень