Собеседник посмотрел на Артёма долгим внимательным взглядом:
Ну а с нами? По пути? Нам-то ты как раз подходишь.
С кем это «с вами»?
С теми, кто хочет выжить сам и сохранить жизни другим людям. Правда, вот беда, Равилич развел руками, нет у нас под рукой массы дисциплинированных исполнителей. Да и с недисциплинированными тоже напряженка.
А как же ваши волонтеры?
Ты про Сталкера и его команду? Их шестеро всего. Да, с ними повезло, не часто в наше время встретишь людей, готовых безвозмездно помогать другим. Я так понял, вы пересекались в прошлой жизни?
Артём покачал головой:
Честно говоря, я о таких и не слышал. Всегда считал, что волонтерствоэто какое-то жульничество. Ну кто в наше время бесплатно во всякие экологические пикеты пойдет? Кто их кормить будет?
Плохо ты людей знаешь. Не сказу за активистов-экологов, наши из ДПСО, увидел удивленно вскинутые брови, добровольный поисково-спасательный отряд. Парни до всей этой задницы в свои выходные, за свои бабки занимались поиском пропавших людей. Просто потому, что у ментов со спасателями ресурсов на все не хватает. А теперь так же добровольно, не прося ничего взамен, берут на себя самую неблагодарную работу. Просто потому, что кто-то ее должен делать. А работы ты не представляешь сколько! Мы говорили про то, что неплохо бы знать заранее. Так вот, знал бы заранее
Уехал бы, то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал Артём.
А вот и не угадал! Не уехал! Ни фига! Людей бы нужных постарался спасти. Они наша главная ценность, а не склад с продуктами или медициной.
Люди, выдохнул Артём, это точно, не те люди погибли, не те
Перед глазами опять встали Влад с Верой, Муха, Толян с Катей, хотя может последние трое еще живы. Потом почему-то вспомнился Родионыч и сразу же, без перехода, штурмующая «Звездный» толпа и перекошенное лицо соседа во время последней встречи. Захотелось сплюнуть, но удержался, продолжил уже другим тоном:
Ну и скажите, зачем спасать все это стадо? Да, это люди, но пауза затянулась, Артём никак не мог подобрать слова.
Стоит ли спасать всех? продолжил за него Дмитрий. Ты не оригинален. Порой и мне хочется плюнуть на все, сказатьда живите, как хотите, только потом не плачьте. Знаешь, почему не делаю? Потому что один я, как бы ни был подготовлен, не выживу. И даже небольшой группой таких же, как я, не выживем.
Он невесело рассмеялся:
О-о! Вижу скепсис вперемешку с презрением! Думаешь, слабаки? Не то, что ты? Давай я тебе кое-что поясню. Ты из так называемых выживальщиков. Идешь ты, скорее всего, к какому-нибудь выкопанному в лесу бункеру, с запасами гречки и тушенки, в котором, как в подводной лодке, надеешься пережить тяжелые времена Ильясов расхохотался, потом еще раз хлопнул Артёма по плечу. Думаешь, я сейчас начну выпытывать, где твой бункер? Успокойся, на фиг он мне не сдался! Ну, допустим, у тебя там годовой запас жратвы. Фиг с ним, парень ты основательный, скажем такна десять лет. На двоих. А теперь сам считай: то, что вам двоим на десять лет, двадцать человек съедят за год. Так? А для двухсот? Сколько? Месяц? Ну ладно, пусть чуть больше. А теперь сам считай: у меня народу без малого девять тысяч человек, им твоих запасоводин раз перекусить, и все. Все! Понимаешь? Так что твой бункер интересен будет только тебе да всяким отщепенцам.
Равилич опять прошелся взад-вперед по крыльцу.
Ты пойми, парень, наступившие временаэто не надвигающийся шторм, который можно переждать на глубине, а потом всплыть к той же обстановке, что и до погружения. И я даже не про то, что жизнь меняется и когда твои запасы гречки подойдут к концу, интегрироваться в какой-то коллектив вам все равно придется. Давай поглядим на более простые примеры. Вот у тебя, как говорит Сталкер, неплохая подготовка в области первой помощи. Может, даже какая-то медицинская специальность есть.
Артём покачал головой:
Нету.
Ну, понятно, впрочем, не важно. Я вижу, ты не один, с тобой девушка, Равилич кивнул в направлении Светки.
Жена.
Тем более. А скажи мне, выживальщик, ты не только с ранениями и переломами можешь справиться, ты и роды принять сумеешь?
Что?
Что «что»? Это жизнь.
Ну так рожали же бабы раньше, и без всяких акушеров. нашелся Артём и покосился на Светку. Та вроде не реагировала, может, не слушала.
Рожали. А какая при этом смертность была, в курсе? Ты готов оказаться в статистике не в той графе? Равилич продолжал втаптывать самолюбие парня. Ты ловко останавливаешь кровотечения на конечностях, а внутриматочное сможешь? Молчишь Или с ребенком что. Ты педиатрию хорошо знаешь? Я уж не спрашиваю, что будешь делать, если твоя девушка поранится и сепсис пойдет. Или ты ногу сломаешь. Или кто-то из вас глазом на ветку напорется. Или клещ укусит Да мало ли что?
Равилич замолчал, давая возможность переварить услышанное.
За те восемь лет, что я хожу в походы, а это отнюдь не простые прогулки выходного дня, бывали разные ситуации. Но ничегоживой до сих пор, прозвучало это скорее как оправдание, впрочем, Артём и сам почувствовал.
Оставайся, Артём. Нам вменяемые специалисты позарез нужны. У меня подавляющее большинство людей или продавцы различных мастей и категорий, или водители, токари и тому подобноето, что еще долго будет не нужно. Нам же сейчас нужны люди вроде тебя. А я в долгу не останусь. Поверь, сейчас это важно. Знаешь, что Гаврилов ввел продуктовые пайки?
К тому все и шло.
А то, что иждивенческий паек на уровне прожиточного минимума по каллоражу? И не надо так на меня смотретьэто путь, который и нас ждет, ибо еды катастрофически не хватает. Конечно, у нас тут садовые участки под боком и в следующем году будем засаживать любой клочок обработанной земли. Но это только будущий год, а впереди зима и еду придется распределять! И конечно, придется выбирать: либо всем еле ноги таскать от голода, либо кормить наиболее ценных членов общества. Но тогда остальных оставить за чертой. Вот ты спас Рустама. А знаешь кто это? Он биолог, последнее время от безысходности выращивал грибы в подвале и был на дух никому не нужен. А сейчас он моя надежда! И я лучше от себя кусок оторву, но он должен выжить. Ибо тогда выживут все остальные.
А от меня вам какая польза? Я не биолог, не агротехник, я даже картошку последний раз в далеком детстве сажал. И работал простым старшим смены в логистическом распредцентре, командовал грузчиками.
Иваньковский эрцэ? заинтересованно спросил Равилич. Знаю такой, знаю. Человек сто в смене, наверно, было?
Сто двадцать четыре, это по штату. А так, конечно, кто-то всегда не выходил.
Понятно. Карщики, комплектовщики, приемщики, кладовщикивсе у тебя?
Ну да, отвечал за всю смену.
Равилич снова хлопнул Артёма по плечу:
По армейским меркам на роту тянет. А если брать количество служббатальонный уровень. И Гаврилов просмотрел такого спеца! То, что людьми руководить умеешь, это по «Авроре» было понятно. И первой помощи обучен. А еще, наверно, в лесу хорошо ориентируешься и вообще не пропадешь?
Артём в очередной раз пожал плечами: дескать, ну и что?
Жена, конечно же, тебе под стать?
Не, что вы, откликнулась Света, Тема пытался меня брать в лес, но мне в городе привычнее.
А вы, барышня, чем занимались?
Я учителем музыки работала.
Вот как? Я подумал, истории.
Это так, почти хобби. Замещала иногда историчку.
Так это же замечательно! Равилич расплылся в улыбке. У нас школьный сезон на носу, а в нашей школе большинство учителей, как назло, в отпуска поразъехались, и с концами. Теперь их кем-то заменять надо!
Какая на фиг школа? потрясенный Артём выкатил глаза на собеседника. Ты ж сам только что говорил: на носу голод и непонятно, кто зиму переживет! Ты же собрался пайки резать
Равилич прищурился:
А скажи-ка мне, выживальщик, у тебя есть мечта?
Что?
Мечта. О чем ты мечтаешь, засыпая?
Да ни о чем таком. Я хочу выжить в этом бедламе. А еще у меня есть она, кивнул Артём на Светку, и она должна жить.
Достойно, покивал Равилич, по-мужски. А знаешь, о чем я мечтаю? Я тоже хочу выжить и вытащить жителей этого городка. Но есть еще кое-что. Я мечтаю, что и через два-три поколения люди будут цитировать Пушкина и Достоевского, знать о Суворове и Александре Невском, а не только уметь сажать картошку и отличать съедобный гриб от несъедобного.
Артём задумался. Затем спросил:
Скажите, Дмитрий Равилич, а какой в этом толк, если завтра сюда прикатит на своих бэтээрах Гаврилов и отберет все, что вы здесь на-выращиваете?
Не отрицаю, такой вариант возможен. Но только возможен. А вот если сейчас не озаботиться производством еды и постановкой в стойло всех этих свободно мыслящих индивидуальностей, то завтра эти неповторимые личности перетопчут друг друга за ведро картошки, и никакой Гаврилов или еще кто нужен не будет. Нам уже сегодня нужно жить.
Артём молчал. Равилич выдержал паузу и продолжил:
Этот городокмоя родина. Я здесь родился, вырос, начинал свой бизнес. Потом, конечно, подался в большой город, там все же возможностей больше. Но тогда, послушав этого коменданта, я вернулся домой, сел на велик и уже ночью был здесь. Потому что обойдется капитан Гаврилов без младшего сержанта Ильясова. А вот мой городок без меня может и не обойтись.
Над крылечком опять повисла тишина. Оба ждали, что скажет собеседник, пауза затягивалась. Наконец Ильясов повернулся лицом к городу, хлопнул рукой по перилам:
Ладно, выживальщик, поступим так: сейчас ты отправляешься в свой бункер, живешь там с супругой неделю, месяц, год В общемсколько влезет. Пока не завоешь на луну оттого, что заняться нечем, что все твои навыки, полученные за многие годы, не к чему применить. Я думаю, что больше месяца не выдержишь, а может, меньше. И вот тогда приходи. Поверьне обидим. Будет что есть, будет где жить. Будет медобслуживание, все будет. А еще я дам тебе то, что нужнее всего, чувство нужности. Ах, да! Если будет нужна помощь, любая, тоже приходи. Мы не бросим.
Деревня
Где-то в стороне хлопнул выстрел. Артём присел и настороженно замер, обратившись в слух. Сердце на миг замерло, а потом рвануло с места в карьер, как хороший спринтер. Покосился на Светку, та повторила все в точности. Пару мгновений ничего не происходило, только птичье пение как обрезало. Один ветер продолжал шуметь листвой. Успела мелькнуть робкая надеждапоказалось. Не показалось: откуда-то справа резанул женский крик.
Рука сама нащупала цевье, ремень аккуратно сполз с плеча. Под аккомпанемент бухающего в висках пульса поднялся на напружиненных ногах, оружие наизготовку, в голове вакуум. Повернулся к жене, зачем-то показал ей прижатый к губам палец. Можно подумать, она и сама не понимает. Стараясь ступать как можно тише, двинулся в направлении шума. Крадучись преодолел метров сто пятьдесят, аккуратно отвел стволом раскидистую ветку какого-то густого кустарника, и глазам предстала картина.
На небольшом прогальчике среди леса, друг напротив друга две группы людей. Слева сбились в кучку два парня и две девушки. Яркие цветные банданы и кепки, мембранные куртки и рюкзаки из синтетики. Девчонки, обнявшись, давились слезами, опасливо поглядывая на вторую группу. Парни стояли в международной позе сдающихся в плен, подняв руки, в каком-то офигевании выкатив глаза себе под ноги. Там, в невысокой лесной траве, ничком лежало тело их товарища, над которым заходилась криком еще одна девушка. Именно этот надрывный, отчаянный плач послужил звуковым маяком, приведшим Артёма к полянке.
Группа напротив представляла из себя столь колоритное сборище, что не будь событий последних дней, Артём поискал бы взглядом киношников с аппаратурой во главе с капризным режиссером. Чуть впереди дед: брезентовая куртка с капюшоном, темные штаны, заправленные в кирзачи, и окладистая с проседью борода. Дополняла картину направленная на туристов двустволка, которую дед небрежно держал у бедра. У правого плеча, но на полшага позади, стоял его точный клон, лет на двадцать моложе да борода поменьше и пока что черная. В отличие от деда, губы сжаты в нитку, настороженный прищур, приклад упирается в плечо, а ствол нервно рыщет по сторонам.
Позадибабка, тетка, как назвать? женщина, не старуха, но и не молоденькая. Темный платок, из-под такой же брезентовой куртки длинная черная юбка. За руку с трудом удерживает вихрастого подростка. Пацаненка напряжение момента явно не коснулось, и он активно порывался на свободу.
Смотрите, робя, Федька оклемается, мы рожи-то ваши ему предьявим. Не дай господь, узнает в вас тех, кто его отходил, не сносить вам тогда голов.
Ты-ты че, дед, я же тебе рус-ским языком говорю, т-туристы мы, вчера еще у К-Козловской балки б-были. Дался нам ваш огород, у нас с-с-сублиматов еще на неделю! заикаясь и не сводя взгляда со своего убитого товарища, говорил один из парней.
Неделя кончится, а жрать-то всем надо.
Погоди Митяй, может, и не они, подала голос тетка.
Че это не они? Федька сказывал, тех тоже шестеро было.
Там вроде две девки было, басовито подал голос дедов клон.
Федька мог и ошибиться в темноте.
Дед, да как тебе д-доказать, не видели мы никакого вашего Федьки, мы неделю от станции Б-Балково идем. Я б тебе трек на навигаторе показал, но он почему-то т-три дня спутники не ловит.
Мысли в голове помчались на перегонки с пульсом. Ясно одноребята простые туристы, в походе больше недели, про катастрофу ни слухом ни духом. Шли себе в настроении самом благостномпогода радует, конец маршрута не за горами: от Балково, станции по другой ветке железки, до их города десять дней неспешного хода, тропа нахоженная. И тут им повстречались эти Кстати, дед что-то говорил про шестерых, из которых две девушки. Смутная догадка мелькнула в памяти. И что делать? Бежать к деду с криками «Подождите, я вам все сейчас объясню!?». Дед, похоже, сначала стреляет и только потом включает мозг.
В глубине сознания внутренний умник начал загибать пальцы: «У тебя в магазине десять патронов с крупной картечьюэто раз. Во-вторых, у них две двустволки, у клона один ствол, скорее всего разряжен. Первым выстрелом ты по любому одного выключаешь, остается один с двустволкой против твоей самозарядки». Все так, вот только стрелять по живым людям, которые тебе еще ничего не сделали? А может, туристы сами виноваты? А может, они первые напали, а эти деревенские защищались? И еще ладно дед со вторым мужиком, но тетка и пацан! С ними-то что дальше делать?!
А может так: руки вверх, бросай оружие? И что потом? Даже если бросят, не пальнут дуплетом на голос и не залягут, что потом?!
Чтоб не затекли плечи, Артём осторожно перехватил «Сайгу» поудобнее, и в этот момент из-за края поля зрения в ствол вцепилась рука и потянула ружье книзу. Да с такой силой, что чуть не вывернула из ладоней. Он на секунду опешил от неожиданности, каким-то чудом подавив испуганный возглас. Растерянный взгляд пробежал по руке, плечу и уперся в широко распахнутые глаза. Лишь миг спустя сознание охватило картину целиком: рядом стояла Светка, мертвой хваткой вцепившись в оружие, и в каком-то молчаливом припадке трясла головой. Нет, не тряслабыстро-быстро мотала ею в стороны, а широко распахнутые глаза молча кричали: «Нет! Не надо!».
Продолжая удерживать левой рукой ружье, правую поднял ладонью перед собой, изобразил жестом «все хорошо», подкрепляя беззвучной артикуляцией. Потом опять прижал палец к губам. Супруга продолжала мотать головой, но уже больше по инерции. Осторожно отцепил ее руку, еще раз повторил успокаивающую жестикуляцию. Убедившись, что Светка берет себя в руки, показал себе за спину, дескать, постой пока там. И вернулся взглядом к полянке, надеясь, что собравшиеся на ней не обратили внимания на какую-то возню в кустах неподалеку.
Как раз в этот момент парнишка наконец высвободил свою руку из плена теткиной ладони, и не успела та что-либо предпринять, бросился к убитому. Дед грозно выкрикнул, тетка вплеснула руками, туристы замерли, даже девушки, казалось, на миг забыли про рыдания. Только подруга убитого не отреагировала никак. Она уже не заходилась криком, а бессильно опустив мелко подрагивающие плечи, сидела в траве возле мертвого тела и слезы текли двумя ручейками по щекам.
Пацан подскочил к трупу, наклонился и с усилием вытащил из-под него ружье. Минуту разглядывал, а потом радостное выражение сменилось на разочарование. Показалось, что он сейчас в сердцах пнет убитого.
Андрейка! Уши оборву! дед, похоже, подходил к точке закипания. Ну-ка подошел ко мне. Быстро! и властно вытянул левую руку, другой, меж тем, продолжая удерживать двустволку направленной на туристов.