Сёма заворожённо протянул к этой чёрной глыбе лапу, но сразу отдёрнулему показалось, что лапа тоже начинает чернеть. Это, конечно, ерунда. Так не бывает. Просто немного страшно. Здесь всем немного страшно, и ему тоже. Это так и полагается. Это такое специальное место.
Сам не понимая зачем, маленький медведь пригнул голову и вжался в пол. Теперь он не шёл, а почти полз вперёд, зацепившись взглядом за рассохшийся деревянный брусок на линии горизонта. Отсюда деревяшка выглядит просто каким-то мелким мусором, помаркой на чистом полу или чёрточкой на круге света. Но Сёма уже дважды подходил к ней вплотную и поэтому знает, что она такое. Медведь запомнил её во всех деталях. И запах, и какая она на ощупь. Очень приятная: шершавая и совсем не холодная, как остальное вокруг. И за ней сразу всё заканчиваетсяиз-под створок ворот уже бьёт совсем другой свет. Можно встать на тёплое, толкнуть лапой облезлое железо двери и выйти. Совсем выйти.
Сёма сосредоточенно полз и ещё какое-то время прыгал по квадратам. Со стороны могло показаться, что он играет в гигантские классики, только подходит к игре уж слишком всерьёз: долго готовится к следующему «ходу», выбирает место, прицеливается. Ритм игры сломался только там, где из освещённой дорожки были выбиты две секции. Медведь постоял, оценивая, можно ли будет как-то перебросить через них динозавра. Скорее всего, нет. Ему здесь не разбежаться. И промахнётся онЯша очень неуклюжий.
Попробовал примериться к другим путямнет других путей.
И тут моргнула лампочка.
Это была всего секунда. Маленькая, ничего не значащая секунда, на которую три квадрата перед деревяшкой провалились и перестали быть частью пути. Сёма зажмурился от ужаса. Нет-нет, она надёжная! Она никогда раньше так не делала и больше не будет! Сёма через силу снова открыл глаза и заставил себя уставиться на лампу. Она действительно больше не мигала. Медведь караулил лампу не меньше десяти минут, и только после этого решился продолжить свой поход.
Наискосок перепрыгнуть и в самом деле получилось. Приземлился даже с запасом. До деревяшки добрался без проблем и ещё раз убедилсяздесь всё по-прежнему. Чуть приоткрытая створка ворот, валяются гнутые гвозди и кусок будто бы жёваной резины.
Сегодня. Надо идти сегодня. В крайнем случаезавтра. А то действительно и эта заморгает Сёма ещё раз оглянулся на лампочку. Светит ровно. Очень хорошо так, уверенно, будто бы ничего и не было. Ну, и пусть её. Ну, и ладно.
Назад, как обычно, пропрыгал в два раза быстрее. Рассматривая побитое пятнами чёрных дыр световое поле, снова вспомнил про динозавра и снова ничего не придумал. Вот ведь беда.
Некогда уже размышлять. Думали-думали, а оно вон как выходитуже на четыре клетки больше погасло. И Катю всё равно потеряли из-за этого Второго фронта
Он выбрался со склада и оказался перед завалом из металлических мусорных контейнеров. Они были составлены один на другой и рядом друг с другомкак кубики из конструктора. Те, что внизу, пустые, а в верхних, если посветить фонариком, что-то блестит. Но никто лезть не захотел. Блестит и блестит. Мало ли.
Сёма повернул налево и обогнул циклопическую железную кювету, на которой было жирно выведено чёрной краской: «Ёбаные интелигенты». Здесь уже почти совсем темно, со склада свет не добивает. Ещё шагов пятьдесяти дальше на ощупь.
Маленький медведь пробирался мимо завалов из гнутой арматуры, каких-то раздавленных механизмов и старых вагонов-саркофагов корпорации Русмикро. В нескольких из них ещё даже аварийное освещение горит. Тускло совсем, но ориентироваться можно. Поначалу в депо даже радио работало, но это когда было-то
На пороге Кукольного дома его никто не встретил. А ведь договаривались, что должны дежурить по очереди. Сёма несколько минут подождал, разглядывая солнце: из шести ламп лучатся трик вечеру, значит, дело. Он уже собрался спускатьсякак вдруг услышал грохот. Из правого шкафа прихожей выкатился Руся вместе со своими любимыми консервными банками на верёвочке.
Смешной тряпичный жираф с выпученными глазами. Не жёлтый, как полагается, а ярко-оранжевый. И не как всеопытный образец, а уже серийный, поэтому с пришитым логотипом Русмикро на боку. Ни у кого нет, а у Руслана есть. Ну, и он из-за этого задаётся, конечно.
Руся! обрадованно крикнул Сёма, и жираф дёрнул в его сторону ушастую голову. Вы почему не караулите?
Он не ответит. Никогда не отвечает.
Иди, зови соседей, заявил Сёма. Доклад нужно сделать.
Что-то нашёл? оживился жираф. Проход? Ещё какие-то?
Ты позови, уклончиво ответил медведь. Расскажу же вот-вот.
Руслан недовольно топнул копытом, но промолчал. Задумчиво покачался, будто его трепало сильным ветром, и вдруг резко унёсся куда-то направонаверно, к Ларе.
Дольше всех ждали Джека. Даже попугай приковылял, а щенка всё не было. Когда он наконец примчался со стороны ванной, динозавр уже яростно лупил по полу хвостом, а Лара достала из шляпки пяльцы и вышивала. У щенка были дикие глаза, одно ухо мокрое, а голос опять почти не слышен. Правда Джек этим уже никого не удивляет.
Три робота, два зайца, жираф, попугай, щенок и динозавр. Плюс Лара.
Говори-говори уже, крикнул синий заяц, аж подпрыгивая от нетерпения, все же теперь. Давно все уже. Говори!
Сёма сделал вид, что не обращает на него внимания, и стал разглядывать свою лапу. Она плоская, с еле заметными жилками ниточек, на пальцах кружочки из кожзаменителя, и ещё один побольше внизу ладошки А заяц всегда спешит. Торопыга. И никак не получается запомнить, как его зовутон же в японской серии должен был выпускаться. Второго зовут Лека, а этого Как-то на «к», что ли. Вот был бы он «Костя» и всё понятно, а то морока одна.
Сёма, это уже надоедает, подала голос Лара. Хватит твоего театра. Можно пройти или нет?
Лара, конечно, не глупый заяц. Лара настоящая. Но она тоже не понимает. Тут нельзя говорить сразуэто даже оловянные знают. Надо приготовиться, надо чтобы все почувствовали этот Как же его Момент. Да-да, так он называется. А как же они почувствуют, если Сёма сразу станет говорить?
Я сейчас уйду, предупредил Руслан.
Владимир Кириллович, позвольте засвидетельствовать! зло выкрикнул попугай.
Он всегда это говорит. Вместо речевого блока у него минидиск с записьюпоздравление и стих. Только по тому, как попугай выбирает слова, и можно понять, что́ он сейчас думает.
Сёма вздохнул.
Вы просто какие-то метранпажи, сказал он, задрав глаза к потолку.
Никто не стал уточнять, что́ он имеет в виду.
В общем, так, сказал Сёма, немного растягивая слова. Проход есть. Очень слабый, меркнет местами, но есть. Я нормально сходил и туда, и обратно. И копошиться нечегодальше будет только темнее. Сегодня надо собираться. Он подумал и добавил: Без всяких.
Один из роботов принялся ездить взад-вперёд. Заволновался, видимо. Зайцы совсем встали на уши: разгалделись и распрыгались.
А что с Яшей? спросила Лара. Для динозаврика там нормально?
Сёма кивнул. Уверенно так, со знанием дела.
В этот прекрасный вечер! одобрительно крикнул попугай.
Битые квадраты будем фонариками подсвечивать, продолжил Сёма, и тогда пройдём. Только сразу два надо.
У нас всего один, зачем-то сказал жираф. Все и так знали.
Под потолком хрустнуло, и собравшиеся задрали головытрещина от солнца к сводам Дома расползлась ещё сильнее. Теперь она уже не казалась маленькой паутинкой. Чёрная грибница подъела всё пространство вокруг светила, и солнце выглядывало будто бы из огромной тёмной тарелки. От этого небо стало ещё ниже.
Ой, прикрывшись ладошкой, всхлипнула Лара.
Это всё конец верхнего света, шёпотом сказал Руслан. Орфей его обещал.
Сёме трещина тоже не понравилась. Не вовремя она. Лучше бы завтра или вообще потом. Но он бодро крутанул головой и снисходительно посмотрел на остальных: мол, что вы, в самом деле, как трусливые мыши. Ему следует именно так смотреть. Он же командир.
Надо идти к оловянным, сказал он, не дожидаясь, пока обитатели Дома насмотрятся на обновлённое небо.
Красный заяц испуганно забарабанил лапой.
Не надо. Без толку. Они не дадут, запричитал заяц, который на «к». Давайте так.
Нет, отрезал Сёма, так не выйдет. Нам фонарик нужен. Руся, идёшь со мной?
Жираф выглянул из-за Лары.
Мы уже говорили, сказал он, мы слабые. Оловянные не любят слабых. Они разговаривать не будут.
Мы будем не разговаривать, а меняться.
Меняться? удивился Руся. Чем меняться?
Это секрет, строго сказал Сёма. Там узнаете.
Динозавр раздражённо рыкнул и саданул хвостом так, что вокруг началось маленькое землетрясение. Один из роботов упал, и два других принялись его поднимать. Соломенная шляпка Лары съехала набок, и кукла огорчённо вздохнула.
Ах, Семён, произнесла она укоризненно, поправляя причёску, сколько уже можно? Это совершенно не нужные тайны!
Но на сей раз Сёма не поддался. Есть план, и он будет всё делать по плану. Хотите идтипожалуйста. Не хотитедело ваше. Он и один справится. Вернётся и скажет: фонарик лежит на пороге восьмой комнаты, можете забирать. И всем станет стыдно. А он накинет на шею шарф и пойдёт вперёд, не оглядываясь. И пусть тогда бегут следом и просят прощения.
Сёма так замечтался, что даже закрыл глаза. Он стал представлять себе весь путь до Комнаты мальчиков, и вспомнил его довольно подробно. Вот только неясно, как в одиночку через баррикаду на пороге перелазить. Там обычно подсаживает кто-то. А если никого не будет
Препирательства и бессмысленные разговоры всё не кончались. Сёма уже окончательно собрался идти один, когда к нему вдруг подошёл Джек и уселся у самых лап. Он что-то пробормотал, но разговорный блок снова не сработал. Все враз замолкли, а Сёма погладил щенка по голове.
После этого захотел идти динозавр Яша. Он проковылял через всю площадку и встал за спиной Сёмы. Маленький медведь слышал, как он фыркает и посвистывает. А в последний момент вызвался и Руся. Он начал болтать что-то высокопарное, но Сёма не слушал. Он сгрёб жирафа за шею и прижался к его смешной пятнистой шкуре из кожзаменителя.
Выходить решили ещё до выключения солнца.
3Любовница Марии Стюарт
Это был её апарт. Она всегда жила тут, когда останавливалась в Новом Ситиинновационном кластере, если по телевизионному. Правда, куда чаще район зовут «зубами» из-за плотно притиснутых друг к другу многоэтажек «Микрона», «Мекома» и Росастро. И плевать, что челюсть криваякрайний левый «зуб» торчит как коронка, плохо подогнанная по размеру, а второй справа подпилен и заляпан разноцветными пломбами гигантских штендеров.
Важно, что апарт отличныйего делали по Алисиному заказу. Он похож на детскую, которая была у неё когда-тодалеко-далеко и давно-давно отсюда. В эту квартиру никого больше не селилиадминистрация «Музыкального города» сделала Алисе такой комплимент. Комплимент от шефа.
Её личный пряничный домик с привкусом детства. Кругом разложены большие мягкие игрушки, за стеклом серванта сидит плюшевое облако из «Времени приключений» с нахально высунутым языком. А на синих обоях проглядывают контуры маленьких жёлтых звёздочек. Если погасить люстру и бра, звёздные пятнышки какое-то время будут светиться, а в комнате станет уютно и приятно одиноко. Как будто это такая маленькая тайна, которую больше уже никто никогда не узнает.
Ты же здесь спала с Алишером? спросила Юлька, которая, оказывается, уже просочилась из коридора.
Алиса неопределённо повела головой.
Да ладно, Лис, это все знают, подхихикнула Юлька.
Алиса ничего говорить не стала. Она прошлась вдоль серванта, щёлкнула по носу облако и остановилась у зачем-то поставленной на полку собственной фотографии. На ней Алиса стояла с закрытыми глазами и, хотя видно её было только по пояс, почему-то казалосьна цыпочках. Вроде бы это был концерт в Риге. А может, в Таллине, размылось уже
Выключи свет, сказала Алиса Юльке.
Для интима ещё рано.
Вот дура. Выключи.
Юлька показала язык и, демонстративно отвернувшись, ушла из комнаты. Можно, конечно, и самой дойти до выключателя, но это же надо поднимать и переставлять ноги. А они вдруг стали тяжёлыми и неудобными. В них как будто желе накачали. Алиса резко почувствовала, что силы кончились, и земля кружится, даже когда стоишь на месте. Заныла шея, и закололо слева в районе поясницы. Опять почка, наверное.
Нет, никуда она не пойдёт. Она упадёт на синий диван и уже не будет подниматься. Подниматься нет никакого смысла. И необходимости тоже нет. Юлька, конечно же, вернулась и хлопнула ладонью по выключателю. После чего подошла и, взяв Алису за плечи, довела её до дивана. Аккуратно уложила, заглянула в лицо и притворно погрозила пальцем.
С тобой посидеть? спросила она негромко.
Алиса отрицательно помотала головой и закрыла глаза.
Иди давай.
Баю-бай, сказала Юлька. Ты только недолго медитируй. А я в душ.
Она снова ускользнула в свою комнату, но, судя по звукам, бар заинтересовал её гораздо больше, чем водные процедуры. Было слышно, как Юлька открывает бутылкускорее всего, земляничного ликёра, она всегда его в райдер включает, как сыпет в бокал лёд и звенит какими-то железяками.
Говно, услышала Алиса Юлькину оценку.
Она закрыла глаза. А потом снова открыла. Её окутало дежавю: показалось, что она абсолютно всё знает про ближайшие секунды. Про этот сумрак и ломтик луны в окне. Про дребезжащую в коридоре тележку, про льющуюся в ванной воду и про то, как будут выглядеть пальцы, если на них смотреть в темноте.
Алиса поводила рукой перед лицом, стараясь эти самые пальцы разглядеть. Чего-то не хватало. Чего-то неуловимо важного. Настолько важного, что даже сердце ёкнуло. Она попробовала удержать это ощущениекак удерживала иногда отпечатки только что закончившихся снов. Но уже всё. Дежавю растворяется, и его, похоже, не поймать.
Ты видела этих, на танцполе-то? спросила она Юльку.
Та не ответиланаверное, действительно пошла в душ.
На столике у дивана стоит бутылка белого Массандровского портвейна. Такая же, как обычно. Такого же вкусного. Алиса, не глядя, пошарила рукой по стеклянной крышке стола, но штопора не обнаружила. Можно, конечно, включить свет, но это снова идти
Алиса подтянула под себя ноги и свернулась калачиком. Она только обняла колени руками, как глаза сами собой закрылись, и она плавно соскользнула в сон. Вокруг плыло что-то розовое и тонко-прозрачное. Сверкали точки золотистых искр. Казалось, мир задёрнут от взгляда занавесками, отдёргивать которые нет никакого желаниятам всё равно ничего интересного. Хочется закрыть глаза и уснуть уже во сне
В дверь постучали.
Алиса открыла глаза и несколько секунд соображала, давно ли она отключилась. Вроде бы не очень. Потянуласьи тут же застонала, почувствовав ноги. Даже двигать больно.
Мимо босяком прошлёпала полуголая Юлька. Выглянула в глазок и сонно поинтересовалась, кто там.
Юля, это Максим, сказали из коридора. Алиса уже спит?
Юлька зевнула.
Куда там, пробормотала она себе под нос, спит она. Любит и ждёт.
Алиса вздохнула.
Минуту не входи, предупредила Юлька и, щёлкнув замком, поскакала к себе.
Ещё до Макса в комнате оказался аромат его kenzo. Яркий сандаловый запах, очень приятный, если в гомеопатических дозах. По крайней мере, Алисе когда-то нравился.
Макс сделал несколько аккуратных шагов и остановился.
Лис? тихо позвал он. Ты как?
Алиса тряхнула головой и приподнялась.
Плыви уже сюда, позвала она в ответ, выпьем.
Он не сразу привык к темноте. Он и так почти не видит, а туттемень. И всё же Макс как-то прокрался. Обхватил её за плечи, затем провёл рукой по волосам и скользнул губами к кончику уха. Сейчас укусит
Это дурная привычкаспать в одиночку, шепнул он.
Алиса хмыкнула. Она вдохнула kenzo и почувствовала, как ей становится спокойнее. С ним всегда так. Алиса тронула Макса за руку: какая эта рука горячая! У неё самойвечно замёрзшие ладони. На концертах так вообще лёд. Лёд
Будешь Массандру? спросила она, бодая Макса в щетинистую щёку. Макс вместо ответа снова напал на её ухо.
Какое свинство, что сейчас нужно идти, в какой-то момент тихо сказал он.
Идти? Алиса встрепенулась. Куда идти?
Макс вздохнул. Он попробовал Алису приобнять, но она тут же отстранилась.