3
Мекин отправился в Куб, постучался, его впустили. Он тщательно отредактировал сюжет про Алиссию и новом мировом порядке. Но в Кубе было, как всегда, темно, вот и пришлось ему шпарить по памяти. С какого-то момента Мекин увлекся, добавил несколько удачных шуток и еще пару интересных сюжетных ходов. Он не сомневался, что произведет на Контролера нужное впечатление. Волновало его только одно: что, вернувшись домой, он забудет новые идеи и не внесет дополнения в рукопись.
Нет, это не годится, сказал Контролер.
Почему?удивился Жеков.
Потому. Поняли?
Нет.
Это сложно объяснить.
И все-таки?
Не впечатлило.
Мекин разозлился. Больше всего на свете он не любил, когда к его работе относятся с пренебрежением. Он хотел сказать что-нибудь грубое, но сдержался и позволил себе съехидничать.
Не знал, что мировая валюта вас не интересует. Не мое дело выяснять почему да отчего. Но что-то же вас должно интересовать? Сообщите мне, если это не секрет.
Во всяком случае, не ваши литературные потуги,заржал Контролер.Идите и подумайте об этом.
Мекину осталось только крепче сжать губы от обиды и, смирившись с очередным провалом, он отправился восвояси размышлять о постигшем его поражении.
Нет, он не отчаялся. Ему хотелось попробовать отыскать обходной путь к достижению своей целивозрождению интереса к литературе у хозяев Куба. Пришлось искать новый подход. Мозги Мекина заработали с новой силой. Он быстро сообразил, что безусловный успех достижим, если удастся доказать связь между массовой литературой и поведением толпы. Любая власть должна была по его представлениям отслеживать подобные связи. Мекин принялся искать доказательства в желтых изданиях. Там он прочитал о гигантских крысах мутантах, потерянной библиотеке запрещенных в союзе ССР раритетов, тайной информации, содержащейся в граффити на стенах домов (упорно обсуждалось их инопланетное происхождение), о таинственной русалке любительнице поэтов, и о поисках на городской помойке разбившегося НЛО.
4
Но это было совсем не то. Мекин стал посещать места скопления простого народа, потому что ему однажды пришло в голову, что именно простой народ знает правду. Он зачистил в пивные, на сходки бомжей возле мусорных площадок, часами подслушивал болтовню торговцев на базарах. Ему нравилось подслушивать чужие разговоры, вот где открывалась настоящая правда жизни. Однажды в пивной он подслушал разговор двух приличных с виду людей. На месте он ничего и не понял, это был странный обмен набором незнакомых слов и терминов. Однако, обладая феноменальной памятью и слухом, дома Мекин легко вспомнил все до единого звука и тщательно записал разговор в свой блокнот. Перечитал. Оказалось, что дело касается новых технологий. Стал разбираться.
Выяснилось, что одна широко известная медиа-группа нанимает мелких торговцев для распродажи какого-то модного лекарства (что-то вроде виагры). Для наемников это был подарок судьбы, они без особых хлопот получали гигантскую прибыль, потому что пилюли, мало того, что были удовольствием дорогим, пользовались грандиозным успехом у населения. Но самым удивительным в этой истории было то, что хозяева медиа-группы не требовали с распространителей деньги за реализованный товар. На прямые вопросы, все-таки страшновато присваивать такие гигантские суммы, они получали весьма странный ответ. «Не стоит беспокоиться, любые деньги, которые вы добудете своим трудом, по праву принадлежат только вам. Это плата за продвижение нашего товара».
Подобный ответ удивил не только распространителей, но и Мекина, который понял только, что цель медиа-группы состоит в чем-то другом.
Вот он и стал регулярно, как на работу, наведываться в эту примечательную пивную, где у людей так славно развязывались языки.
В посетителях не было недостатка. Люди приходили разные, но все они оставляли для интересующегося крохи информации, из которых складывалась общая картина. Все-таки пивовеликая вещь! Идеально раскрепощает сознание.
И вот Мекину повезло. Однажды появился в заведении странный тип: такой, знаете ли, тренированный молодой человек, бородатый, в приметных темных очках, вылитый шпион. Правда, он уже был пьяным в хлам, непонятно, как на ногах держится. Попросил пива.
Естественно, Мекин инстинктивно подобрался поближе. Навострил уши. Приготовился слушать.
Водочки бы мне,неожиданно обратился странный тип к Мекину.Пожалуйста.
Мекин мысленно возблагодарил небеса, поскольку уже месяц таскал в портфеле бутылку на всякий случай. Что это было: интуиция или проявление его литературного таланта? А как без литературного таланта почувствовать драматургию момента? Кстати, еще один веский довод за литературу, отметил Мекин, щедро плеснув водки в кружку незнакомца.
Тот отхлебнул, содрогнувшись всем телом. Можно было ожидать чего-то непоправимого, но человек неожиданно выпрямился, словно в него вернулась потерянная было богатырская сила и снял очки. Его глаза блестели.
Вот где они у меня все!сказал он и демонстративно потряс в воздухе сжатым кулаком.
Не может быть!вырвалось у Мекина.
Незнакомец пошарил во внутреннем кармане пиджака, вытащил какие-то бумаги и угрожающе потряс ими. Вот эта его страсть трясти всем подряд для подчеркивания эмоционального состояния очень понравилась Мекину, он даже решил наделить такой особенностью героя своего нового романа.
Попляшут они теперь у меня!мрачно произнес незнакомец и залпом выпил всю кружку.
До Мекина доносились равномерные звуки его глотков: «хтм, хтм, хтм». Он с нетерпением ждал момента, когда, жидкость в кружке закончится, и тот начнет говорить. Но не получилось. Едва кружка опустела, голова незнакомца с характерным неприятным глухим звуком соприкоснулась с поверхностью стола. Он бесповоротно вырубился.
Мекин знал, что делать, он решительно вырвал бумаги из цепких рук незнакомца и бросился бежать, расталкивая по дороге засевавшихся посетителей.
Всю ночь он читал. Нет, прочитал бумаги он быстро, но долго уснуть не смог, забылся только уже под утро. Ему впервые в жизни пришлось столкнуться с ситуацией, когда реальность оказалась изобретательнее его писательской фантазии. Сам он такое придумать бы не смог.
Очевидно, что хозяева медиа-группы были людьми подставными. Их втемную использовали неизвестные для достижения неясных целей. Оказалось, что все дело было в побочном действии чудо-лекарства. Люди, регулярно принимавшие его, постепенно становятся другими, они мутируют, теряют способность мыслить самостоятельно. Словно бы из их мозгов намерено стирают представление о формальной логике. Понимание взаимосвязи причин и следствий для инфицированных становится недоступной. Автор разоблачительных бумаг подозревал инопланетян, но довольно быстро ему стало ясно, что существует множество земных обитателей, кровно заинтересованных в деградации людей. Тут и известный кинорежиссер, снявший очередной «патриотический» фильм, и любители политического экстремизма, и магнат, скучающий без привычных сверхприбылей. Все они нуждались в «зомби», или, «идеальных заключенных», как принято выражаться в некоторых научных публикациях, то есть в специальных людях, добровольно выбравших для себя подчинение, как самое разумное поведение, гарантирующее устойчивость социальное системы.
Неизвестный аналитик предположил, что вокруг нас на наших глазах формируется «высшая каста приближенных к власти» с качественно промытыми мозгами. Понятно, что им кажется, что «зомби» вовсе не они, а остальные, не попавшие в список. А поскольку привычная способность к логическому мышлению была ими утеряна,вот для чего понадобились таблеточки,втолковать им про истинное положение вещей не представлялось возможным. Ко всему прочему, у этих новых людей отсутствовали элементарные представления о чести, морали и нравственности. Отныне нормальным людям предстояло жить дальше рядом с этими инфицированными, а это было неприятно и страшновато.
Впрочем, Мекин возликовал. Он был уверен, что сумел доказать для чего нужна и всегда будет нужна литература! Разве защита человеческих мозгов не достойное похвалы занятие? Со своей стороны он бы добавил еще присущие литературе поиски смысла жизни и попытки разбудить в людях задремавшую совесть.
5
Мекин не поленился подготовить подробную докладную записку про аферу с чудо-таблетками и роль литературы в недопущении в будущем подобных инцидентов.
Перед докладом в Кубе он зашел в ближайшее кофе, перекусить. Пивную он старался обходить стороной, не хотелось встречаться с работниками из медиа-группы да и с горе-аналитиком тоже. Заказал кофе, пирожное, удобно устроился в углу. Достал текст доклада. Еще раз прочитал, понятно было, что ему опять придется говорить в полной темноте, надеясь только на свою память. Важно было не забыть наиболее важные фразы о значении для прогресса человечества логики и морали. Пришлось их заучивать.
В глубине души Мекин понимал, что попал в весьма неприятную историю. Вот если бы он писал авантюрный роман, то непременно закончил какими-нибудь ужасами. Последние слова романа сами собой всплыли в его голове:
«Потом, когда начались серьезные неприятности, он догадался, что случайно узнал важную государственную тайну. Пережив два покушения, Ф. благополучно ушел на дно. Но он сам понимал, что его обязательно поймают, и жизнь его отныне не стоит и двух рублей».
Медлить больше не было сил, и он со всех ног помчался в Куб, хотя до назначенной встречи оставалось полтора часа.
Наукоподобнов, а дежурным Контролером на этот раз был именно он, честно говоря, обрадовался Мекину, что ни говори, а писатель был забавным парнем. Для порядка пришлось его немного пожурить.
Что это вы, Мекин, раньше времени явились? Надо приходить, когда вам велено. Неужели это так трудно запомнить?
Дык, страшно.
Страшноэто очень хорошо. Страх дисциплинирует писателя.
Конечно, хороший афоризм, но когда понимаешь, что это касается тебя самого, его прелесть пропадает.
А что случилось?
Мекин с готовностью рассказал свою историю.
Наукоподобнов не сдержался и расхохотался.
Ну, знаете ли, однако, и фантазия у вас!
Так вы думаете, что мне ничего не угрожает?
Угу.
Значит, я вас не убедил. Вы по-прежнему не верите в литературу?
Не верю. Литература не нужна. А что касается лично вас, то люди с такой дикой фантазией нам пригодятся. Найдем вам работу.
Что я должен буду делать?
Как что? Фантазировать.
Окончательная книга
1
Будущее наступит, хотим мы этого или нет. Не спросив разрешения, не учитывая нашего мнения, не обращая внимания на протесты и попытки повлиять на него. Нам остается только с этим смириться.
Таков был взгляд Комлева на попытки понять будущее. Он искренне не понимал, с какого перепугу ему следует обращать внимание на вещи и явления, которые он не в состоянии контролировать. Как и положено писателю, Комлев терпеть не мог терять контроль над словами. Но разговоры о будущемэто ведь всего лишь слова, не правда ли?
Комлева интересовало нечто более важное, чем пустые разговоры о будущем. Ему хотелось разобраться со своим отношением к людям. Как правильнее сказать: он их всего лишь не любит или уже ненавидит? Комлеву трудно было самостоятельно разобраться в своих чувствах. Иногда ему почему-то становилось противно находиться среди людей. Любых. Знакомых, незнакомыхкакая разница (это явная нелюбовь), а иногда хотелось вооружиться дубиной поувесистее и, поддавшись порыву, использовать ее для вразумления подвернувшихся под руку прохожих (а это, пожалуй, уже ненависть). А что такого? Пусть покаются.
Комлев был человеком, для которого даже обычное общение в социальных сетях становилось мучительным испытанием. От одной мысли, что время от времени он должен обращаться к своим приятелям с развернутым утверждением, у него поднималось давление и неприятно давило на сердце. Довериться он мог только тексту. Его бесило, что любой человек, назвавшийся другом, может потребовать у него предъявить мысли, как в электричке контролеры требуют у пассажиров проездной билет. Ему казалось, что такой порядок общения оскорбителен и противоестественен. И Комлев, как ему показалось, нашел прекрасный выход он отказался вступать в разговоры с людьми, если не видел в этом личной выгоды. Пришлось ограничить общение с людьми контактами с продавцами в супермаркете, благо тем можно было молча предъявить покупки и кредитную карточку.
Комлев с гордостью отметил, что это была на редкость удачная придумка, прекрасно зарекомендовавшая себя на практике. Его жизнь как-то сразу наладилась, Комлев почувствовал себя комфортнее. Он даже решил написать о своем чудесном преображении книгу. А что такого? Если удастся подыскать подходящий сюжет, то можно будет написать притчу, которая наверняка окажется полезной для многих людей, стремящихся лучше понять свое место в такой непростой жизни. Молчание, как образ общения с социумомэто даже звучало красиво. В этом было что-то ускользающе приятное и крайне важное.
2
Единственным человеком, для которого Комлев делал исключение, был его литературный агент. С ним иногда было интересно разговаривать. Фраков, так его звали. Этот Фраков был хитрым человеком. Другого объяснения его удивительной способности придумывать приемлемые темы для вполне содержательных бесед Комлеву в голову не приходило. Не исключено, что это было связано с их совместным бизнесом. Фраков был заинтересован в том, чтобы Комлев сочинял, сочинял и сочинял, поэтому был вынужден постоянно подсказывать подельнику темы для новых книг, которые должны были угодить постоянно меняющимся вкусам потенциальных читателей. Комлеву, понятное дело, было глубоко наплевать на такие вещи, а для Фракова они были важны, от них зависели тиражи. Вот он и старался.
Но на этот раз Фраков выбрал для разговора неудачную тему. Он заговорил о будущем.
Людей опять интересует будущее. Было бы неплохо, вставлять в тексты намеки о чудесной жизни, которая обязательно станет реальностью уже через пятнадцать-двадцать лет. Понимаешь ли, Комлев, в последнее время чрезвычайно востребована тема человека, созданного для счастья, как птица для полета. Людям почему-то нравится читать о том, что совсем скоро наступит светлое будущее, и они заживут в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывая.
У Комлева на этот счет было свое мнение.
Чушь. Будущее ни с кем не вступает в переговоры и не дает обещаний и гарантий. Попытки задобрить его, приукрасив собственные ожидания, глупы и безнадежны. Некоторые умники пробовали будущее «построить», но попытки их с треском провалились. Дело в том, Фраков, что будущее нельзя предсказать или придумать. Ждать от него можно только новых испытаний и проблем. О нем страшно думать, будущее кажется непредсказуемым и беспощадным призраком. Призраком, который всегда рядом с нами. Мимо него не проскочишь.
Нет, так дело не пойдет, выброси черные мысли из головы. Писателю вредно быть пессимистом. И побольше цинизма. Неужели так трудно предсказать что-нибудь хорошее? Ты же ничем не рискуешь, предположим, через двадцать лет твое предсказание не сбудется, и что? Разве кто-нибудь об этом вспомнит? Совсем другое дело, если ты угадаешь. Немедленно станешь героем! Мы не будем ждать двадцать лет, предсказания хорошо продаются уже сейчас. Этим и следует заняться. За работу, мой друг!
Ерунда. Наша способность предсказывать будущее сильно преувеличена. Мы пытаемся льстить себе, когда утверждаем обратное. Если люди поверят в то, что можно предсказать будущее, у них рано или поздно возникнет желание изменить его по собственному хотению. А это очень опасное заблуждение.
Люди придумывают себе будущее. Так было всегда, так будет и дальше. Им нельзя запретить мечтать.
Чушь. Все мечты при проверке оказываются либо утопиями, либо антиутопиями. А ты лучше других знаешь, что это всего лишь пустые надежды и страхи мечтающего. Никому не дано знать, как изменятся его собственные представления о мире хотя бы через десять лет. А раз уж мы не в состоянии предсказывать будущее, тем более, нам не дано изменять его.
А как быть с прогрессом, не станешь же ты отрицать существование прогресса?
Люди склонны к комфорту, чтобы достичь его, они используют технические новинки. Вот и весь прогресс.
Как-то это оскорбительно звучит.
Не придумывайте.
Значит ли это, что человек бессилен перед будущим?
Есть люди, которые хотят контролировать или, что еще глупее, победить будущее, вот онибессильны. Остальные живут ради будущего. Они его часть, даже если не понимают этого.
3
Разговоры о будущем и прежде выводили Комлева из себя. Но на этот раз время для обсуждения ненавистной темы было выбрано особенно неудачно. Комлев пытался устроить своего сына Гарика в Университет, при желании его усилия вполне можно было расценить, как попытку воздействовать на будущее. Он пытался сделать вид, что это не так. Но не очень успешно, свое поведение он считал отвратительным.
Ничего особого, впрочем, не предполагалось. Чем-то подобным занимаются едва ли не все отцы на свете, когда их дети заканчивают средние школы. Давно не секрет, что дать детям приличное образование с некоторых пор стало тяжелой проблемой. Комлев вынужден был поступать так, как поступают все, он принялся старательно и упорно отыскивать возможности пристроить сына в престижный Университет: для чего перезнакомился чуть ли не со всеми членами приемной комиссии, водил их в кабаки, не побрезговал дать взятку, торжественно обещал, со своей стороны, посодействовать в решении нужных вопросов, если таковые вдруг обнаружатся. Уломал и с гордостью сообщил об этом сыну, но тот пришел в ярость:
Ну спасибо, папа, удружил. Вечно ты всякой ерундой занимаешься, хочешь, чтобы надо мной друзья смеялись, хочешь, чтобы я всю жизнь работал за мизерную плату на богатых людей? Хочешь, чтобы твой сын стал ботаником? Хочешь, чтобы я до старости лет изображал из себя гения, занятого скучными и никому не интересными вечными вопросами? По-твоему, я должен стать нищим придурком, лишенным друзей и радости жизни?
Получается, что так.
Какой же ты осел, папа! Я даже не ожидал!
Но послушай, как же ты собираешься устраиваться в жизни без денег, образования и дела, которым бы ты хотел заняться?
Вот об этом тебе и следует подумать. Достань денег, напряги знакомых, введи меня в круг избранных. Видишь, я не прошу слишком многого. И не надо мне ля-ля-ля про Университет. Уши сохнут, крысы дохнут.
Презрительно сплюнув, сын отправился в ночной клуб.
4
Комлев хотел возразить сыну. Но почему-то не находил нужных слов. Будущее в очередной раз круто изменило казавшиеся такими незыблемыми устои жизни. На миг ему показалось, что Гарик прав. Но только на миг. Комлев лучше других понимал, что у каждого будет свое будущее. У Гарикасвое, а у негосвое. Тут уж ничего не поделаешь. Их стремления не совпадают, и что такого? Разве он собирается заставлять сына жить по своим законам? Нет, конечно. Будущее, наступления которого желает Гарик, ему не нравится. Но это не означает, что оно плохое или увечное. Чужое, с этим не поспоришь. Но будущее всегда чужое. Наверное, больше подходящее для сына и совсем не похожее на то, которое бы предпочел для себя Комлев.
Но до чего же гадко станет лично ему, Комлеву, если будущее Гарика однажды окажется реализованным. Ему стало очень страшно. Оказывается все то, что до сих пор составляло смысл его жизни: любовь к мудрости, вера в торжество раскрепощенного разума, приоритет логики, глубокое понимание диалектики,все это оказалось ненужным подрастающему поколению. Комлев упустил момент, когда на смену начитанным мальчикам из интеллигентных семей пришли самодовольные, тупые, наглые, самовлюбленные кретины. До поры до времени Комлеву удавалось сдерживать свои эмоции, он заставлял себя относиться к неожиданным оппонентам, как к детям малым. Детишки расшалились, их бы в угол поставить или сладкого лишить, но это ведь так непедагогично, вот и приходится объяснять им такие очевидные, на первый взгляд, вещи. По возможности ровным голосом, исключив любую эмоциональную оценку. Комлев надеялся, что со временем детишки повзрослеют и поумнеют. Но они выросли, так и не узнав, что Земля вращается вокруг Солнца. Они были уверены, что Лунаискусственный объект, они самозабвенно пытались доказать, что дважды два не равно четырем.
И терпение его лопнуло. Комлев внезапно понял, что бороться нужно не с будущим, а с реальностью. Дело зашло слишком далеко. Только грубая и отвратительная провокация могла вернуть людям разум и самоуважение. Он приобрел мелкокалиберную винтовку и принялся периодически, раз в три дня, обстреливать проезжающие мимо его дома автобусы. Может быть, это поможет людям понять, что причина предшествует следствию. И если пулька попала в автобус, значит, кто-то чуть раньше нажал на курок. Есть ли другой способ заставить их поверить в человеческий разум? Он убедил себя в том, что словами людям больше не поможешь, с некоторых пор они понимают только яркие, жесткие, обескураживающие действия.
5
Стрельба по автобусам быстро наскучила Комлеву. Ему хотелось отыскать другой способ наносить максимальный ущерб пустоголовому населению, будто бы специально собравшемуся в городе, чтобы заставлять его страдать. Нужно было придумать более жестокий способ заставить их думать. И Комлев решил стать депутатом. В этом был тонкий расчет, он смог бы без особого труда расширить аудиторию, его бы услышали люди, потерявшие навык чтения. Он рассчитывал, что еще они не утратили чувство самосохранения. Пришлось задуматься над основными тезисами разрушительной для общества предвыборной программы. Как тайный сторонник теории Мальтуса, Комлев решил, что разумнее всего было бы поработать с продолжительностью жизни пенсионеров. А что, это было очень полезное с точки зрения экономики начинание. Даже совсем небольшое сокращение максимального срока дожития населения обещало принести громадную выгоду. Заинтересованные люди просто обязаны были обратить внимание на подобные действия. Самосохранение должно было сработать.
Ученые давно уже определили три основные причины преждевременной смерти граждан. Алкоголизм, курение и неправильное питание. Как легко, оказывается, достичь нужной цели, снабдив пенсионеров товарами, которые не только приносили бы им радость, но и снижали время дожития. Дешевые сигареты для малообеспеченных слоев населения, доступный алкоголь в магазинах шаговой доступности, продажа по сниженным ценам продуктов с просроченным сроком хранения. Были у Комлева и другие задумки. Можно было, например, поэкспериментировать с фальсифицированными лекарствами. Он с энтузиазмом стал разрабатывать свои новаторские предложения, свято поверив в то, что этого будет достаточно, чтобы заставить людей опять включить свои мозги.
6
Но и депутатство не гарантировало решения главной задачи, которую Комлев поставил перед собой. Он мечтал отучить людей сопротивляться распространению знаний. Он хотел насильственно просветить их.
Люди не любят читать книгиэто так. Но почему бы не использовать их недостаток с пользой для дела? Никто не знает, какую книгу можно считать первой в истории человечества, а последнюю, не исключено, может увидеть уже следующее поколение.
И Комлева обуяло страстное, непреодолимое желание написать Окончательную книгу. Такую, после прочтения которой человечество сумело бы безболезненно пережить кончину литературы. Это была хорошая идеяне хотите читать, не надо, но уж последнюю книгу, будьте добры осильте.
Добиться этого можно было двумя способами:
1. Написать сразу обо всем, чтобы любой человек сумел отыскать в тексте развернутый и полновесный ответ на самый специфический вопрос, который может возникнуть в процессе исполнения им повседневных обязанностей;
2. Написать Окончательную утопию и заставить элиту скрупулезно претворить в жизнь директивы, изложенные в тексте книги, не допуская попустительства, не поощряя легкомыслия и неоднозначного прочтения.
Второй вариант Комлеву понравился гораздо больше, ему показалось, что сделать это будет проще. Прощеэто так говорится, он-то знал, за какую грандиозную задачу взялся. Ему давалась одна попытка, чтобы совершить что-то подобное государственному перевороту, но только в сознании людей. Сразу после прочтения Окончательной книги вседневная жизнь миллиардов людей должна была измениться самым кардинальным образом. Комлев был уверен, что этого будет достаточно, чтобы разум, наконец, победил.
Начал он с Инструкции по применению. Получилась удачная провокация, какой должна была стать и вся будущая Окончательная книга.
«Священный долг начальниковдовести до сознания подчиненных: вдыхать и выдыхать воздух тяжелый труд, который человек выполняет по собственной инициативе, без принуждения, не рассчитывая на дополнительную оплату. Не так у рабов. Если бы человек был, к примеру, рабом, неотъемлемой собственностью хозяина, ситуация изменилась бы моментально, поскольку рабовладелец по определению заинтересован в сохранности своей вещи. Хозяин был бы вынужден кормить своего раба и следить, чтобы тот заботился о здоровье, качал мышцы и повышал производительность труда.
А вот при демократии все устроено значительно проще. Граждане вольны жить и умирать по своему разумению. Такова цена за предоставленную свободу. Хозяева отныне по закону освобождены от заботы о своих работниках. В их обязанности входит только одно: добиваться, чтобы граждане выполняли свои обязанности добровольно, с чистым сердцем, не замечая принуждения. Естественно, что сознание людей должно быть умело подготовлено к жизни в современном обществе. Отныне высшим смыслом и делом чести для каждого гражданина должно стать добросовестное исполнение приказов руководителей. Для чистоты эксперимента нужно способность подчиняться закрепить в генетическом коде».
Все это уже было однажды описано в замечательной книге фантаста Герберта Уэллса. Правда, предсказание о разделении людей на элоев и морлоков, представлялось Комлеву абсолютно нереальной затеей. Ему не хотелось быть морлоком, но еще меньше элоем. Лучшим выходом из непростой ситуации, в которое попало современное общество, по его мнению, могла бы стать постепенная интеграция морлоков в современное общество.
7
Комлев был по-настоящему счастлив, текст получался, что еще нужно? Появление подобной книги обязательно должно было заставить людей вспомнить, что у них есть своя голова на плечах, что они должны лично отвечать за свою судьбу. По замыслу Комлева подобный текст не мог не вызвать возмущения у людей, которых отныне открыто называют существами второго сорта. Он рассчитывал, что у людей отыщется чувство собственного достоинства.
Уже через неделю развернутый план проекта был готов. Фраков ознакомился с текстом и пришел в восторг, не поскупившись на похвалы, он пообещал в кратчайшие сроки отыскать кредитоспособного заказчика.
Так и получилось, и недели не прошло, как Комлев был вызван на встречу с первым предполагаемым спонсором. На вопросы о таинственном меценате Фраков отвечать отказался. Подбирая слова погрязнее и пообиднее, он, со свойственной ему простотой, посоветовал Комлеву на время забыть о любопытстве и вообще помалкивать, пока не спросят. Человек, который заинтересовался проектом Комлева, не любил, когда его имя произносят вслух. Это был очень богатый человек, почти олигархвот и все, что о нем следовало знать. Комлев с трудом представлял, как пройдет беседа, на которой он не будет иметь права подавать голос без специального разрешения. Однако все сложилось не так уж и плохо. Почти олигарх разрешил Комлеву говорить. Впрочем, он первый задал вопрос:
Я слышал, что писатели внимательно относятся к определению жанра своих произведений. План, который вы написали, это утопия или антиутопия?