К сожалению есть. Мне непонятно, с какой целью ты вмешиваешься в эксперимент, и что тебе понадобилось от Зимина. Этого мало, чтобы разбудить любопытство?
Любопытствосерьезная болезнь. Она лишает спокойствия даже самых проверенных людей. Но разве я не пытаюсь придушить ее, отвечая на твои вопросы?
Грех жаловаться.
Хочешь еще о чем-нибудь спросить?
Расскажи, в какую историю ты меня втравила?
Ну, ты даешь! Разве это я приказала начать научный эксперимент и подвергнуть опасности жизнь и здоровье Зимина? Нет. Вы разрешения не спросили. Посчитали, что самые умные. А теперь ты ждешь от меня помощи.
Я беспрекословно выполняю твои приказы, смысла которых не понимаю. Но толку пока нет.
Не торопись. Все идет по плану. У тебя хорошо получается.
Если я не получу удовлетворительных объяснений, дальнейшее наше сотрудничество станет невозможным. Дальше так продолжаться не может.
Теперь моя очередь удивляться. Чем ты не доволен?
Горский на миг запнулся. В голову полезли какие-то глупости, как будто Нина волшебница, которая требует от него сделать выбор между здоровьем друга и успехом научного эксперимента. Подобная постановка вопроса показалась ему оскорбительной. Разве здесь есть выбор? Опомнится Зимин, они сотню подобных экспериментов проведут. Ограничитель зафиксировал слабое воздействие на его сознание. Показалось, что Нина подсказывает ему заняться здоровьем Зимина. Бред! Можно подумать, что он отказывается. Горскому не следовало реагировать, но где-то в глубине души теплилась призрачная надежда, что все его страхипустой вздор. И чтобы развеять их, достаточно честно поговорить с Ниной.
Объясни, зачем ты здесь? Я лучше других знаю, что изображать в реальности персонажей из ложной памяти непросто. Для этого нужно обладать соответствующей аппаратурой и умением. Искусственные образы следовало стереть и сшить образовавшуюся информационную дыру. Да так, чтобы Зимин не заметил подмены. Виртуозная работа. Зачем тебе это понадобилось?
Я хочу его спасти.
Кто ты?
Для тебя я доброжелательница, желающая остаться неизвестной.
Хорошо, спрошу о другом. Как ты это сделала? Как материализовалась?
Не скажу.
Не бойся, все останется между нами. Я твою тайну не выдам.
Даже не проси. Нельзя.
Ладно. Может быть, ты хотя бы скажешь, получилось ли зашить дыру?
Нина посмотрела на Горского с интересом.
О, профессионал. Уважаю. Отвечу так: Зимин со мной разговаривает, но побаивается. Остались, наверное, какие-то не сшитые связи. Мучается, бедняга, сам не знает почему.
И все-таки это большой успех.
Спасибо. Пришлось поработать.
Зачем?
Сколько можно спрашивать одно и то же. Хочу его спасти.
Личная корысть?
Нина покраснела.
Не буду отрицать. Но не это главное.
Жаль.
Почему?удивилась Нина.
Если бы ты была заинтересована лично, мне было бы спокойнее.
Успокойся, мои намерения чисты и меркантильны. Но, кроме меня, Зимин дорог еще очень многим.
Мне не нравится, когда меня используют втемную. И неужели ты не видишь, что я боюсь?
А вот это напрасно. Не раскисай, Горский, помни, ты не делаешь ничего дурного, ничего такого, что выходило бы за рамки твоей должностной инструкции и дружеских обязательств.
Думаешь, что Зимина удастся спасти?
Я это знаю,твердо ответила Нина.
Зачем тебе Зимин? Мне любопытно.
Излишнее любопытство до добра не доведет. Как говорили наши предки: «Любопытной Варваре на базаре нос оторвали»!
Ты мне угрожаешь?
Нет.
Горский встал и направился к двери.
Постой, теперь твоя очередь. Ну-ка расскажи, зачем ты пришел ко мне?спросила Нина.
Меня привело стремление к истине.
Ого! Приятно слышать такие замечательные слова. Жаль, что не знаю, чем могу тебе помочь. Я истиной не интересуюсь. Я люблю мечтать.
О Зимине?спросил Горский.
И о Зимине тоже.
Очень интересно.
Спасибо. Я знаю. Жаль, что с тобой согласится очень мало людей.
А тебе бы хотелось, чтобы таких было больше?
Вот именно.
С трудом представляю, что бы могло заставить меня мечтать о Зимине.
Тебе было бы полезно прослушать ознакомительный курс. Два академических часа. Могу по блату устроить.
Так это только работа?
Всегда удивлялась, как людям удается разделять личное побуждение и работу. Работа, вроде бы, это то, за что платят деньги? А деньги у меня есть.
Горский запутался и растерялся. Нина явно попыталась увести разговор в сторону.
И все-таки, чего ты добиваешься?
Хочу защитить докторскую диссертацию, возглавить кафедру в университете, помочь Зимину.
Жизнь не определяется одной работой.
Наверное.
Ты влюбились в Зимина?
Ерунда. Что за примитивное мышление. Фи. От тебя я ждала чего-нибудь поумнее.
Так вы друзья?
Об этом я могу только мечтать.
Дружба мужчины и женщиныэтот нонсенс.
А дружба мужчины с мужчинойэто, конечно, проявление гомосексуализма?
Горский промолчал. Он начал жалеть, что поддался импульсу и пришел к Нине за разъяснениями. Стало понятно, что ему не выиграть завязавшуюся словесную дуэль. Соперник оказался отлично подготовлен и искушен к подобным соревнованиям. Это было удивительно, до сих пор Горскому не попадались люди, превосходящие его интеллектуально. Однако случилось, Горский непонятным образом понял это и, что вообще не может быть объяснено разумными доводами, вынужден был признать свое поражение.
Он кивнул и тотчас разозлился. Ему показалось, что Нина может принять его кивок за поклон. Следовало немедленно уйти. Дело не выгорело.
Спасибо,сказал Горский.До свидания.
Подожди, Горский. Максим. Можно я буду звать тебя Максимом?
Зачем?удивился он.
Я была бы очень рада, если бы вы согласились стать моим другом.
Я сказал что-то потрясающее? Заставил изменить мнение о себе?
В каком-то смысле. Из тебя получится отличный друг.
У меня есть друзья.
Я их знаю?
Нет. Они остались на Земле.
Прекрасно. Считай, что отныне и на Луне у тебя есть еще один друг. Кроме Зимина.
Она протянула руку. Горский автоматически пожал ее.
Максим, ты поможешь мне?
Горский кивнул.
Понимаешь, раз уж мы начали эту работу, ее нужно обязательно закончить. Нельзя бросать дело на полпути. Отнесись к Зимину по-человечески. Он заслуживает этого. Есть такие люди, которые должны быть счастливы. Если не понял, я о Зимине.
Внезапная болезнь
Удивительно, но Зимин быстро привык к тому, что ему разрешено время от времени разговаривать с Горским на разные темы, не связанные с работой. Он быстро научился называть начальника на «ты» и по имениМаксим. Было это, конечно, неправильно, но он ничего не мог с собой поделать. Эти беседы внезапно стали для него крайне важными. Зимин попытался вспомнить хоть что-то о давних временах, когда они вместе учились в школе, но безуспешно. И это ему не понравилось. До сих пор Зимина волновали только зеркала, теперь он озаботился еще и своей памятью. И об этом следовало спросить Горского. Он наверняка знал больше об их совместном прошлом. Но делиться впечатлениями не спешил. Отделывался общими фразами. Мол, любили есть гречневую кашу в столовой, решать задачи по математике и читать книги. Зимин прекрасно представлял каждое из этих действий, однако связать их со школой и Горским не мог.
Он стал думать не только о работе, но и о себе. Нельзя сказать, что ему нравилось копаться в воспоминаниях. Очень уж эти попытки вспомнить прошлое напоминали Зимину эксперименты с зеркалом. До приступов страха дело, впрочем, не доходило, но нечто общее угадывалось. Будто бы эти тайны были связаны между собой. Так ему показалось. Он должен был немедленно поделиться своим открытием с Горским.
Можно войти?спросил Зимин, вежливо постучав в дверь каюты.
Проходи,сказал Горский.Что-то случилось?
Нет. Я подумал, ты поможешь мне понять, что со мной происходит. Правильно ли, что я стал часто думать о себе?
Давно пора.
Но это так мучительно. Я не могу понять, по какую сторону зеркала я настоящий.
Ну и вопросы ты задаешь!
Максим, скажи мне честно, кто я такой?
Психофизик, сотрудник лунной станции.
И это все?
Мы всегда больше, чем работа, которую выполняем.
Значит, со мной все в порядке?
Ну, я бы не был так категоричен. Но ты на пути к выздоровлению. Дневник пишешь?
Пишу.
Вот и отлично. Продолжай. И все придет в норму. Пойдем в столовую. Сегодня там обещали пончики.
Они вышли из каюты. Зимин почти успокоился, ему даже пришла в голову новая тема для очередной записи. Вот только у него немного кружилась голова, и горели щеки. Из соседней каюты появилась Нина и радостно помахала им рукой. Ноги у Зимина подкосились, и он рухнул на пол.
* * *
Прошло три дня. Зимин провел их в медотсеке. Он не мог подняться с койкине было сил и желания. Высокую температуру сбить не удалось. Лежал и постанывал. Врачи сначала диагностировали простуду, но неуверенно, потом признали ошибку. Давали общеукрепляющие препараты, проводили анализы, долго совещались, но безрезультатно, причину недуга установить не удавалось. Горский не отходил от Зимина ни на шаг, тот вымученно улыбался, но говорить не мог. Каждые полчаса Горский смачивал тряпку в холодной воде, отжимал и пытался пристроить ее на горячем лбу Зимина. Она соскальзывала, приходилось придерживать ее рукой.
Однажды зашла Нина, она была сердита.
Ну что, доигрались, умники,спросила угрюмо.Любители острых ощущений.
Прежде чем обвинять кого-нибудь, хорошо было бы сначала выяснить причину заболевания. Вот дождемся результатов анализов, тогда и выводы сделаем. Может быть, это простуда или ОРЗ.
Мне и без анализов понятно, что причина недуга в вашем эксперименте,резко сказала Нина.Опыты сначала на мышах надо ставить, а потом уже на людях!
Ерунда,возмутился Горский.Мы занимаемся психофизикой, как это может сказаться на здоровье? Как может вмешательство в сознание привести к повышению температуры? Объясни мне механизм воздействия.
Очевидно, что все дело в раздвоении сознания. Мозг начинает выдавать противоречивые команды.
Ты считаешь, что у Зимина воспаление мозга?
Пока нет. Обработка дополнительной информации требует от мозга большого расхода энергии.
Пожалуй, ты права. Надо сказать врачу.
Что толку? Пора завершать эксперимент.
Но как это сделать? Команду на прекращение может отдать только сам Зимин.
И о чем вы думали, когда начинали работу?
Мы рассчитывали, что он сможет контролировать свои действия, сумеет отделять реальность от фантазий. Предполагалось, что изнутри ему будет проще управлять процессом.
Удалось?
Нет.
Если не получается у Зимина, придется обойтись без него. Выведем его в нормальное состояние постепенно. Понадобится несколько этапов. Хватит, больше никаких империй, наигрались, довольно. Нужно придумать что-то яркое и необычное, только так можно вытравить из его сознания ложные воспоминания. Пусть он будет ученым и столкнется с чем-то фантастическим. Подойдет что-то не слишком заумное. Чем проще, тем лучше. Есть у вас такой сюжет?
Есть. Про инопланетян.
Плохая идея.
У нас уже готовы программы для загрузки в мозг. Можно заняться этим немедленно. У нас нет времени для подготовки другого сценария.
Ладно. Давай попробуем,с сомнением сказала Нина.Почему я сразу не разогнала вашу шарашку?
Горский не стал спорить. Он поднял Зимина с койки и, аккуратно обхватив за талию, повел в лабораторию, стараясь не причинять другу лишних страданий.
Да, вот что еще,сказала Нина.Проследи, чтобы он не бросал вести дневник. Больше того, постарайся сделать так, чтобы он начал писать свой текст, например, роман. Это можно сделать?
Да, конечно.
Вот и отлично.
Загрузка новых программ прошла успешно. Болезнь отступила. Температура спала. Зимин повеселел. Даже попытался рассказать анекдот про взбесившийся принтер.
Запись в дневнике - 4
Надо заметить, что врожденная предусмотрительность, воспитанная во мне родителями, делает меня абсолютно невосприимчивым к вольнодумству. А шальные мысли, посещающие меня в последнее время, вызваны вполне банальными причинами: мне понравилось вести дневник, и я подумал, что было бы неплохо сочинить рассказ или небольшую повесть. Правильнее всего было бы написать исторический роман, действие которого происходит в начале нашего века. Материала достаточно. Это совсем не трудно, если прочитать доступные тексты тех далеких лет, пропитываться чужой реальностью, моделировать в своем сознании давно уже преодоленные и забытые рефлексы. Некоторого кавардака в сознании избежать не удается, например, часто вопросы задаются сами собой. Кошмар! На рубеже тысячелетий разброд в умонастроениях был непозволительно велик. Конечно, негативную роль играла привычка не контролированного задавания вопросов. Понадобились десятилетия, прежде чем интеллектуальная мысль окончательно пришла к общему знаменателю. Но потому прогресс и называется неминуемым, что каким бы трудным не был путь общества к истине, здоровые силы обязательно побеждают.
Допрос ненавистника времени
Бывали минуты, когда Зимин чувствовал себя просто прекрасно. У него хватило ума не выяснять, с чем связаны эти краткие мгновения давно позабытого спокойствия. Он хотел построить графики известных показателей своего здоровья: давления, частоты сердцебиения и дыхания, а также температуры, наложить известные события, с ним случившиеся, чтобы понять, наконец, причину проблем с зеркалами. Но испугался. Не всякое знание безвредно, так ему подумалось.
Приступами хорошего самочувствия,так он называл редкие промежутки между кошмарами,Зимин решил воспользоваться с максимальным удовольствием. То есть заняться самым сложным своим пациентом. Был у него на примете один персонаж, у которого были настолько сложные возражения против практического бессмертия, что пытаться понять его, можно было лишь при полной ясности ума. Фамилия у него была простаяШаров. Он был астрономом, точнее, космологом. Может быть, это был самый умный человек, с которым Зимин встречался.
Просмотрев личное дело, Зимин пригласил Шарова на собеседование, так полагалось называть допросы самых непримиримых пациентов.
Больше всего в Шарове Зимина раздражала его милая улыбочка и какое-то фантастическое спокойствие (на Луне такой эпитет вполне уместен).
Почему вы все время улыбаетесь?спросил Зимин с раздражением.
Мне нравится на Луне.
Что здесь может нравиться?
Мне достался для работы отличный инструмент. Так мы, астрономы, называем телескопы. Я люблю работать.