Свесив голову, я заглядываю под кровать. Но ничего не вижу, кроме мышеловки и кусочка засохшего сыра.
Что ты там ищешь? Ты же видишь, я рядом!
Я резко выпрямляюсь. Спокойствие! Это просто галлюцинация. В комнате никого нет, кроме меня и плюшевого медведя. Непроизвольно, как в детстве, я крепко прижимаю к себе свидетеля моих ночных страхов.
Перестань меня так тискать! Ведь убил уже один раз, хватит!
Я ослабляю хватку и с ужасом смотрю на старого потрепанного медведя, который уставился на меня своими черными пластмассовыми глазками.
Да-да, это я с тобой говорю. Куда могу, туда и вселяюсь.
Я стою в оцепенении, разинув рот. Это не сон! Я вижу, как шевелится рот, покрытый бело-коричневой шерстью.
Ну здравствуй еще раз, Томас Дримм.
Вв-вы знаете, как меня зовут?
Не бойся, полицию вызывать не буду. Это останется между нами. Всё, о чем я тебя прошу, продолжай думать обо мне. Идет?
Я поднимаю руку и лепечу: «Клянусь». Я видел, так делают по телевизору. И прибавляю поспешно:
Не наказывайте меня, мсье! Я извиняюсь за то, что с вами случилось! Я не нарочно!
И что это меняет, дуралей?
Стиснув зубы, я судорожно сглатываю слюну. Я не должен терять голову. Надо просто помнить, что у меня подростковые галлюцинации. Так объяснила мать, когда в прошлом году мне показалось, что ее обнимает господин Бюрль из Министерства игры, который пришел с очередной проверкой. Она тогда сказала: «Это гормональное. Ты входишь в подростковый возраст, у тебя начинается ожирение, ты сейчас психически нестабилен, ты слышишь голоса и у тебя видения. Вот и всё. Это называется галлюцинацией переходного возраста. Ясно?»
Обратившись к потолку, я спокойно и торжественно объявляю:
Повелитель игры, сущий на небесах, это не моя вина, что я убил старика, но мне очень жаль, что он умер.
Довожу до твоего сведения, что мне тоже. Столько всего надо было сделать, я не успел закончить свои исследования! Ладно, главное, ты меня слышишь. И потом, я всё-таки должен тебя поблагодарить.
Я вздрагиваю и снова всматриваюсь в плюшевую морду.
Поблагодарить? За что?
Потом объясню. А сейчас возьми нож и разрежь мне рот побольше. Жутко неудобно в этом плюшевом мешке, а тут еще приходится разговаривать крохотным ртом шириной в два миллиметра!
Я вглядываюсь в черные пластмассовые пуговки, которые абсолютно ничего не выражают.
Вы просто галлюцинация переходного возраста, понятно?
Ну и на здоровье, если это тебя утешает.
Во-первых, как вы разговариваете? У вас же нет голосовых связок!
Послушай, парень, я говорю с тобой не голосовыми связками! Я обращаюсь к твоему мозгу с помощью телепатии! Но ты недостаточно развит, чтобы непосредственно воспринимать мысли; тебе нужно видеть, как слова выскакивают изо рта. Поэтому приходится говорить таким способом. Делать для тебя синхронный перевод, воспроизводить мой человеческий голос, сопровождая им телепатическую передачу. А это не такое уж большое удовольствие, поверь!
Но я вас ни о чем не просил!
А я разве просил пробивать мне голову воздушным змеем?
Это несчастный случай!
Можно подумать, это в корне меняет дело! Ты виноват и поэтому должен мне помочь, у тебя нет выбора. И распори наконец этот чертов рот!
Не кричите, внизу мои родители!
Это ты кричишь, парень. Ведь ятвоя подростковая галлюцинация, правильно? Значит, ты единственный, кто меня слышит.
Но я не хочу вас слышать! Может, вылезете из моего медведя?
Это исключено.
Сейчас увидим!
Я хватаю медведя за заднюю лапу и швыряю в стену.
Ай!
Медведь взвыл. В панике я бросаюсь к нему, поднимаю и вижу, что у него выпал один глаз.
Мсье, вы в порядке?
Давай, убей меня еще разок! Ну и повезло же мне! Что за болван! Вставь глаз на место!
Опустившись на четвереньки, я разыскиваю глаз, который закатился под стул, и вставляю на прежнее место.
Спасибо. Мне вовсе не нужна эта штука, чтобы видеть, просто раздражает, что ты смотришь мне в один глаз. Нож!
Прерывисто дыша, я дрожащими пальцами раскрываю свой перочинный ножик и начинаю распарывать нитки, расширяя медвежью пасть.
Ну наконец-то! Теперь ты лучше меня слышишь?
Сдерживая слезы, я отвечаю, что и так хорошо слышал.
Перестань хныкать! Это глушит телепатическую связь, и я не смогу снова ее наладить!
Но как вы это делаете?
Как происходит, что ты меня слышишь? Ты думаешь обо мне и чувствуешь винув этом всё дело. Продолжай в том же духе, потому что я должен очень многое тебе сказать. Причем немедленно, ибо это вопрос жизни и смерти. Ты единственный, к кому я могу обратиться, ведь, кроме тебя, никто не знает, что я умер.
У меня начинает сосать под ложечкой, и я спрашиваю, не нужно ли сообщить его родным.
Ни в коем случае! Видел бы ты мою семейку Пусть это останется между нами. Ладно. Первое: какой у тебя уровень?
Уровень?
В наукахматематике, биологии, физике Ты хорошо учишься?
Нет.
Плюшевый медведь озабоченно фыркает: «Пуфффррр».
Везет как утопленнику. Я стал жертвой полного тупицы. Что ж, будем выпутываться с тем, что есть. Бери лист бумаги.
Зачем?
Будешь записывать вычисления. В тот момент, когда ты меня убил, я продумывал одну формулу. Как бы мне ее не забыть. Со смертью у нас не появляется никаких сверхспособностей, имей в виду. Это первое, что я обнаружил. Единственное, что меняется, перестает мучить ревматизм. Записывай!
Но почему я?
А ты видел когда-нибудь медведя, ведущего записи? Повторяю: силой мысли я заставляю игрушку шевелить губами, чтобы ты мог на чем-то сконцентрироваться, но меня это очень утомляет. Я не хочу сдохнуть еще раз, двигая лапами без пальцев, которые не способны удержать ручку. Пиши! Семь умножить на десять в двенадцатой степени
Подождите, не так быстро!
У меня нет в запасе вечности, парень! По крайней мере, я об этом ничего не знаю. Мое теперешнее состояние может оказаться переходным, а мой мозгс минуты на минуту разрушиться.
Правда? спрашиваю я с надеждой.
Посади медведя на кровать, в этой позе у меня дурацкий вид.
Примечания
1
От латинского ludus«игра». (Здесь и далее примеч. пер.)