Итта ЭлиманВпереди, в утренней дымке
Ниночка проснулась и захныкала.
Куколка моя, куколка! Борька, ты зачем ее сломал?
Соседняя кровать ожила, из-под одеяла высунулся десятилетний мальчишканос пуговицей, светлые кудряшки, хитрые глаза. Весь полуденный сон он строил корабль под одеялом, снимался с якоря и уходил в открытое море. Дальше Борька скорее всего уснул, потому что началась буря и на него напали пираты.
Какую куклу? Нинка, ты че?
Мусю мою! Мусю! Ты ее сломал! Ууууу Руки оторвал и голову открутил, она теперь глазки не закрывает!
В комнату вошла Марина, привычным жестом распахнула шторы. В окна хлынуло июльское солнце. Марина потрогала все детские лобики, вспотевшие от жары и сна, и ласково пропела:
Здоровы, здоровы! Просыпаемся. Встаем
Борька, дурак! снова запищала Ниночка, Сломал мою куколкууууу
Боря сел и поджал под себя ноги:
Ничего я не ломал, глупая! Вон она, под кроватью валяется.
Тебе, наверное, приснилось, Ниночка. Предположила Катя. Она расчесывала черную косу красным гребнем, слегка склонив голову и скрестив ноги. «Как русалка»подумал Пашка. Он тоже встал и принялся одеваться.
Конечно, приснилось! подтвердила Марина, А слова такие говорить некрасиво! Вот, держи свою Мусю. А теперьвсе в туалет и одеваться. Нас ждет море! и Марина вышла, не притворив дверь.
Не очень-то я хочу на море призналась Катя. Вот если бы купаться можно было по-настоящему.
Раньше купались ответил Пашка, натягивая футболку на толстенький животик.
А ты откуда знаешь? Катя даже расческу положила.
Знаю, и все.
В поселке было семь домов и одна дорога. Домики, маленькие и разноцветные, лукаво выглядывали из-за своих садов: яблонь, груш, сирени, бузины и прорвы разных других деревьев и кустов, названия которых ребята не знали. Вдоль дороги росли тополя, высокие и стройные, точно воткнутые в землю индейские стрелы. Справа сады останавливались у берега залива, всегда тихого, до самого горизонта светло-зеленого. Вправо, через сосновый лес бежала вторая дорожкак морю. Но и залив, и море надежно закованы железной сеткой. Разве что в лягушатнике поплескатьсяно это для малышни. Впрочем, летом и в лесу чудесно. А зимой и того лучше. Хоть весь день на лыжах, горка-Ореховка для санок, а озеро-Лапоток для коньков. И пикники на дюнах хороши в любое время года. Летом костры, зимой костры. Чайки ходят вокруг людей по-хозяйски и горланятпопрошайничают. С моря прилетают ветра, холодные и жаркие, свежие и пахучие, щекочущие ребячьи носы неизвестным, волнующим. Надежно горит костер, ветер ему нипочем, а песня убегает в леса, прячется за деревьями и там звенит.
Море есть море, но лесвсе-таки лес!
Вдоль тропинки рос подорожник и лопух, величиной с Ниночку. Бабочек налетело с моря видимо-невидимо, капустницы и голубянки звездочками мигали меж сосен. Пахло сухим мхом и землей. Где-то высоко в кронах резвился ветерок, и стучал дятел: «Дум-дум-дум».
Пашка и Боря шли позади, пинали ногами сосновые шишки и спорили.
С чего ты взял, что там глубоко? Просто сетку поставили, что б мы не разбежались.
Или чтоб не потонули. Резонно добавил Пашка.
Еще скажи, там акулы?
Вряд ли. Медузы одни. Ерундовые медузыне жгутся. Я вот читалесть такое мореОкеан. Больше нашего.
Больше? Больше не бывает.
Там медузы считай с таз, не слушал Паша. Эти как обожгутмало не покажется.
Насмерть?
Вроде того
Впереди шагали подружки Ляля и Маша. Они, точно близняшки, всегда вместе, играми своими не делятся, и тайны у них одни на двоих, девчачьи семилетние тайны. И ссорятся сами и мирятся, спросишь чтомолчат, или фыркнут: отстань, мол, не до тебя. У них в руках ведра, лопатки и грабельки. Но девочки несут игрушки неохотнонадоелокаждый день одно и то же. Вот бы заполучить воздушного змея, другое дело. Тянешь за упругую веревочку, а шея ноет, потому что змей высоко танцует, желто-красная птица в синеве, ему сверху все видно, но нипочем не расскажет. Девочки и мечтали вместе.
Ах, Мариночка! Ты не представляешь, щебетала Катя, как хорошо было бы научиться плавать. И почему нельзя? Русалки же плавают!
Это в сказке, улыбнулась Марина, Ты ведь не русалка!
Вот и стала бы! Я если волосы распущуто очень даже похожа буду. Правда?
Правда-правда! Марина погладила Катюшину косу. Волосы у тебя прекрасные!
Паша фыркнул, но улыбнулся. Катя ему нравилась.
Ниночка держала Марину за руку и пела. Марина принялась подпевать красивым нежным голосом. И песня была красивая. Марина знала их тысячу. В этой говорилось о девушке, ждущей на берегу корабль с возлюбленным. Но корабля все не было, и девушка горевала. Когда песня кончилась, Марина сказала Кате:
Знаешь, я бы тоже хотела научиться плавать. Но раз нельзя, значитнельзя.
Ты бы тогда не стала корабль ждать. Поплыла бы, да?
Нет, улыбнулась Марина, Я бы не поплыла.
Но почему же?
Опасно!
Опасно проворчал Боря, И что с того?
Ребята поднялись на песчаный холм, и перед ними распахнулось море, синее, как глаза Марины.
На берегу сверкали загорелыми плечиками ребята семи домов. Плескались, смеялись, строили из песка замки, окружали их рвами, и пускали по воде щепочкивражеский флот. Паша и Боря бросили одежду на песок, а затем отыскали глазами Ваню. Это оказалось легко. Ванька был весь рыжий, с головы до ног, в том смысле, что на коленях у него тоже водились конопушки. Но его не дразнили, потому что Ванька слыл самым веселым, отчаянным и неутомимым в играх из всех детишек семи домов. Он жил в красном доме, почти на самом берегу залива. И ходили слухи, что Ванька сделал веревочную лестницу, чтобы бегать по ночам, где вздумается.
Сейчас он возился у самой кромки берега, вдалеке от своих. Паша и Боря подошли. Поковыряли ногами водуморе как всегда теплое. Ваня молча кивнул, он рисовал палкой на песке очень большую картину и не собирался отвлекаться.
Это чего у тебя? спросил Боря.
Красиво присел на корточки Пашка.
Ваня поднял зеленые глаза. Никто никогда не видел, чтобы он плакал.
Я все равно убегу
Не убежишь. Резонно ответил Паша, Так бы все и бегали.
Убегу! Видишь, это дорога, а это человек на дороге. Только он не ребенокдругой. И волосы у него длинные, по самый пояс. Вот. Мне часто снится Ваня вдруг поднялся и уставился на Пашку, точно думал и сразу советовался. А помнишь, был у нас в доме Сашка-Нос? С дерева упал, сломал ногу. В тот же вечер исчез и больше не появлялся. Девчонки болталина звезды улетел. Только я не верю. Может, ногу сломать?
Мысль! рассмеялся Борька.
А куда, к примеру, мусор, девают? сказал Паша, И откуда все появляется? То-то. А тебя вернут. Ты маленький еще
Сам ты маленький! процедил сквозь зубы Ванька. И вообщедуйте-ка отсюда.
Ты рисуй, рисуй! У тебя хорошо получается! подразнил Борис, и ребята отошли. Сели у воды.
Что это с ним?
Не знаю. Вопросы, наверное. Если правду говорят, и Ванька по ночам всюду болтается, значитвидел чего лишнего.
В смысле?
В смыслетайны. Пойдем, клады проверим.
Там в осоке, где песчаный берег поднимался холмиком по всему необъятному побережью, у ребят прятались клады. Прятались друг от друга, и от невидимой силы, глядящей на них издалека. В песчаных кочках, держащихся травой, клады охраняли большие черные жуки. Они умели в секунду закапываться глубоко в песок и так же быстро возвращаться на свет. Лишь жуки знали много, но читать они не умели.
Паша спрятался в осоке и запустил руку в горячий песок, нащупал, раскопал край коробочки и ласково потянул на себя. В коробке лежала книга. Край переплета слегка подмок. «В следующий раз пакет принесу», подумал Паша и зашуршал страницами.
Вдруг берег встрепенулся, точно испуганная птица. Паша поднялся на макушку песчаного холма. Море казалось спокойным. Марина вязала не глядя, спицы в ее руках блестели на солнце. Неподалеку с ведерком устроилась Ниночка, розовый колобок в синих трусиках. Дети разбрелись по берегу. Старшие девочки сидели далеко в тени, по одиночке. Казалось, сеть еще придвинулась к берегу. Вот-вот и вовсе свободной воды не останется. Закуют ее, голубушку, отгородят море. Мы здесь, онотам, в другом мире. Недалеко за сетью то появлялся над водой, то пропадал из виду огненный шар.
Ванька ахнул Паша и заорал.
Мгновением раньше на берегу кто-то тоже закричал. И подхватили. Поднялся галдеж. Мальчишки бросились к сети. Девчонки, напротив, к старшим. Пашка бежал и глядел, не пропала ли рыжая макушка. Ванька тонул, конечно! Никто из детей не умел плавать. Мимо пролетела Марина. Так стремительно, что Паша даже упал. Затем среди криков послышался плеск, еще и еще. Наступила тишина. Все смотрели, как Марина ловко перемахнула через сетку, и быстро поплыла. Руки мелькали, летели брызги. Секунда и добралась до Ваньки, обхватила мальчика поперек живота и потащила на берег. Недалеко он уплыл, но дна за сеткой явно не было. Обратно Марина добиралась долго. Пашка подумал: «Ванька, хоть и худой, а ей наверняка тяжело. Девочка все-таки, хоть и старшая. Надо бы помочь, вместо того, чтобы сидеть тут в песке и пялиться». Тем временем Марина миновала сеть и вытащила Ваньку на берег. Тот откашлялся и впервые в жизни заплакал.
Марина набросила полотенце прямо на мокрое платье и медленно, словно очень устала, пошла в сторону дома. Ее ребята направились следом. Катя взяла за руку Ниночку. Ляля и Маша собрали игрушки. Они были очень аккуратными.
В дороге никто не разговаривал, но и так ясно, что каждый думал о Ванином поступке. Зачем он это сделал? Вопрос! Плавать ведь не умеет.
Домой добирались к вечеру. Марина с трудом поднялась по лестнице, зашла в свою комнату и прикрыла дверь. Все постояли в нерешительности. Перед ужином Марина так не поступала. Впрочем, в комнату к ней вход был заказан всегда. Пашка лишь однажды переступал туда порог. Когда сильно простудился, и Марина ставила ему горчичники. Он помнил строгий порядок, аккуратно застеленный полосатым пледом диван, блестящий экран компьютера и телефон. Телефон, по волшебству которого в доме появлялось все, что необходимо. Стоило Марине закрыться в комнате, снять трубку и вежливо надиктовать вкусные обеды, памперсы для малышек, новые голубые рубашки и теплые шерстяные штаны, полосатые мячи и красные совочки, упакованные в синих ведрышках с медвежатами. На следующий день все в точности появлялось в прихожей, в коробках с надписью«КЗ 127».
Но сейчас за дверью было тихо, как на чердаке в ночь под рождество. Пашка прислонил ухо к замочной скважине. Где-то в глубине, точно в чреве посудомоечной машины что-то тихо гудело «шик-шир-шик». «Хоть бы таблетку какую выпила», подумал он и, вдруг, сам того не ожидая, постучал. Ему не ответили.
Пойдем, потянула его за рукав Катя, вдруг, спит
Что это с ней? удивился Пашка.
Может быть, ее медуза укусила? невесело предположил Боря.
Испугалась она. Неуверенно произнесла Катя. А плыла-то как! Точно русалка! Еще говорилане умею
На поселок опустились сумерки, и выкатила из-за леса луна, белая и круглая, как молоко, налитое в стакан по самый край. Марина из комнаты не выходила. Тишина в доме стала пугающей. Все дети, кроме Пашки с Борисом, сидели по кроватям, взъерошенные и сердитые, как голодные воробьи. Катя подумал, что теперь, на правах старшей, ей надо приготовить для малышей молоко и тосты. Она направилась на кухню и, не удержавшись, тронула ручку Марининой комнаты. Дверь с легкостью подалась.
Пашка и Борис сидели в своем укромном месте под бузиной и глядели на луну.
Вон, гляди, еще ракета взлетела. В небе чиркнули серебряным карандашом с живым оранжевым хвостиком. Зачастили чего-то Вчера три, сегодня
Ракета протянул Боря. А ты почем знаешь, что это ракета? Выдумываешь все, Пашка!
Неа, не выдумываю, ракетыэто такие машины, которые летают в небе. Вот на луну может полететь и даже дальше. Только машины не игрушечные, настоящие. Их взрослые делают, понимаешь.
Ну вот, опять врешь! Кто этовзрослые? Эти большие дети, которых в книжках рисуют? Так то сказки! Ты вот их видел что ли, чтоб болтать?
Видел! сказал вдруг Пашка. Хочешь, и тебе покажу? Если не сдрейфишь, конечно
Борис поглядел на ракету, ползущую за верхушками тополей. Ракета превращалась в звезду. Ему стало до тоски обидно, что другу знакомы мучившие его, Бориса, тайны. Ничего умнее не получилось, как потереть кулаком нос и злобно сказать:
Если б ты не друг мне былзасветил бы тебе промеж глаз. Чтоб не врал! Ясно?
Ясно! Сдрейфил.
Слушай, а может эти ракеты твои и не ракеты вовсе, а звезды?
Балда ты, звезды! Звезды, они, как солнцеогромные. Только ужасно далеко.
Покажи мне взрослых, вдруг тихо сказал Борис. А то от этих вопросов скоро башка треснет. Покажешьповерю!
Вот то-то! засмеялся Паша. А ответы на кое-какие вопросы у меня есть. И не проболтайся. Тайна это. Если Марина узнает, что я ключ от подвала нашелотберет. И все.
А что там в подвале?
Книги! Много!
С картинками?
Есть и с картинками. Только эти книги нам читать нельзя.
Это еще почему?
Не знаю! признался Паша. Хотя постоянно об этом думаю
В тишине. Раздался девчачий визг, такой, что даже вороны с тополей разлетелись. Мальчишки переглянулись и бросились в дом.
Дети стояли перед распахнутой дверью в Маринину комнату и ревели. Катька, испуганная и красная, держала на руках Нинку. За дверью все было белым-бело от лунного света. Ровнехонько в квадрате окна, брошенного луной на пол, лежала Марина.
Пашка включил свет и вошел. Все потянулись за ним, окружили лежащую девочку, и наперебой зашептали свое детское, испуганное. Пашка не слышал, он склонился над Мариной и увидел в ее широко раскрытых глазах себятолстенького, курносого одиннадцатилетнего мальчишку, что тайком по ночам лазил в закрытую библиотеку.
Пашка жевал бутерброды и тыкал фонариком то в детектив, то в энциклопедию. Книги отвечали на одни вопросы и задавали другие, конца этому не было.
Катюх, очнулся он. Принеси зеркало из ванны, маленькое.
Катя не стала спорить, все зналиПашка самый умный, хоть и придумывает лишнее. Она притащила зеркало. Паша протер его и поднес Марине ко рту. Зеркало сохранило ясное отражение плотно зажатых губ.
Не дышит. Произнес Пашка. Умерла.
Катя села прямо на пол и заревела.
Ты уверен? спросил Борис.
Если б дышалазеркало бы запотело. Я читал.
Ну, мало ли что ты читал. Давай ее хоть на диван положим.
Все вместе перенесли Марину на диван. Она оказалась ужасно тяжелой. Руки и ноги не двигались, точно приросли к телу. На диване, укрытая пледом, она выглядела большой доброй куклой.
Теперь что?
Пашка осмотрелся и увидел телефон. А если позвонить? Туда! Он и раньше подумывал прокрасться в комнату, поднять белую, точно медвежья кость трубку и сказать туда: ЭЙ, ГДЕ ВЫ? ПОЧЕМУ ПРЯЧЕТЕСЬ? Но было страшно, очень страшно. То ли самого поступка, то ли того, что он мог услышать в ответ. Сейчас Пашка чувствовал себя очень отважным, ведь от его решения зависело все. Это было сродни тому, когда летишь вниз с ледяной горки, все внутри переворачивается, так, что немножко тошнит, но почему-то ужасно приятно.
Пашка подошел к столу, снял трубку и приложил к уху. Он услышал гудки, трески и далекий, неразличимый разговор.
Эй! тихо проговорил он, подождал и повторил громко, Эй! Кто там есть? У нас тут девочка умерла!
И вдруг раздался скрипучий неприятно грубый голос:
Кто это? Кто там? Кто говорит? Ребенок! Ребенок говорит? Повторите сообщение.
Пашка испугался. Он хотел бросить трубку сразу, но ехидные искорки в глазах Бориса заставили его выдохнуть и четко сказать:
«ЯПаша. У нас умерла старшая девочка. Нужна помощь».
«Сообщение принято». Ответил голос. Его прервали отчаянные гудки. Пашка немного подождал и положил трубку.
Катя накормила малышей тем, что нашла в холодильнике, напоила их горячим молоком и уложила спать. Нинка попросилась в Катину кровать, долго крутилась там, всхлипывая в полусне.
Надо было плакать, но как-то не плакалось. Напротив, молча и спокойно старшие дети пили на кухне чай и ели бутерброды с вареньем.
Сколько ей лет, интересно? нарушил молчание Паша.
Марине? Много. Может все четырнадцать. Подумав, ответила Катя.
Не так и много улыбнулся Паша, Тебе вон тоже скоро
Через два года. Это когда еще будет.