Самые обычныеэто лезвие, пуля и грубая сила. Следующие триудушение, яд и внешняя, вызывающая катастрофу, энергия, то естьэлектричество и огонь; хотя огонь я не люблю и никогда его не использую. И наконец, это голая сила без применения оружиявот почему мы и обучаем вас искусству «Бокатор».
Чтобы быть жнецом, объяснял Фарадей, нужно в равной мере хорошо владеть всеми методами. И Ситра понимала, что «в равной мере хорошо владеть» означало то, что ей придется участвовать в самых разных видах «жатвы». Неужели он заставит ее нажимать на курок? Или бросать нож? Взмахивать дубинкой? Ситре вдруг отчаянно захотелось поверить в то, что она неспособна к работе жнеца, что она создана из совершенно иного материала. И впервые в жизни она пожелала себе неудачи.
Роуэном же в этой связи владели смешанные чувства. В присутствии Фарадея, вдохновляемый его моральными принципами и этическими нормами, Роуэн чувствовал, что готов во всем следовать за учителем. В отсутствие же жнеца, оставленный наедине с собственными мыслями, юноша сомневался во всем. До сих пор в его памяти горел взгляд той женщины, которая с ужасом, но и с готовностью открыла рот, чтобы принять яд из рук жнеца. Взгляд, которым она глянула на него, перед тем как прикусить смертоносную таблетку. Я соучастник самого древнего преступления, когда-либо совершавшегося в этом мире, говорил Роуэн себе в минуты одиночества. И дальше будет только хуже.
Хотя к журналам жнецов мог получить доступ кто угодно, ученики наслаждались пока привилегией неизвестности. Жнец Фарадей выдал Роуэну и Ситре пергаментные тетради с грубыми обрезами, переплетенные бледной кожей. Роуэну его тетрадь казалась каким-то средневековым ископаемым. Он бы не удивился, если бы Фарадей дал им в придачу гусиные перьядля письма. Но, по счастью, им было разрешено пользоваться обычными письменными принадлежностями.
На журнал обычно идет пергамент, изготавливаемый из кожи ягненка, объяснил Фарадей. А на обложкукожа козленка.
Хорошо, что не ребенка, усмехнулся Роуэн.
Жнец засмеялся, что расстроило Ситру, Роуэн опять ее обошел. Тот зналхотя Ситра и не стремилась во что бы то ни стало сделаться жнецом, из чувства соперничества она не могла допустить, чтобы Роуэн хоть в чем-то ее превосходил. Так уж она была устроена. Состязательность была у нее в крови, и всем приходилось с этим мириться.
Роуэн предпочитал не тратить силы по пустякам. Он мог соревноваться, когда это было действительно необходимо, но тешить свое самолюбие мелкими победами было не в его характере. Давало ли это ему преимущество над Ситрой? И нужно ли было ему такое преимущество?
Работа жнеца не казалась ему главным делом жизни. Правда, он еще не стоял перед проблемой выбора и не знал, как распорядится своим бесконечным будущим. Но сейчас, став учеником и воспитанником Фарадея, Роуэн начал ощущать в себе присутствие тех качеств, которые формируют настоящего жнеца. Если Фарадей, выбирая его, счел его морально достойным этой работы, значит, так оно и есть.
Что же касается журнала, то Роуэн ненавидел его. Живя в своей большой семье, где никто особенно не прислушивался к его словам, он привык держать свои мысли при себе.
Никак не пойму, стоит ли нам упираться или нет, сказала как-то Ситра, когда они после обеда работали над своими журналами. Ведь никто, кроме тебя, никогда не заглянет в твой журнал.
Тогда зачем его писать? спросил Роуэн.
Ситра вздохнула с таким видом, словно разговаривала с ребенком:
Это подготовка. Потом ты станешь вести официальный журнал жнеца. Того из нас, кто получит кольцо, закон обяжет делать там ежедневные записи.
Я уверен, никто не станет их читать, сказал Роуэн.
Но люди будут иметь такую возможность. Архив сообщества жнецовоткрытый свод документов.
Ну да, открытый, усмехнулся Роуэн. Как «Гипероблако». Люди могут читать все, но никто ничего не читает. Всех интересуют только игры да голограммы котиков.
Ситра пожала плечами:
Тем более нет нужды волноваться. Если твой журнал потеряется среди миллиардов страниц, можешь вписать туда то, что купил в магазине или съел за завтраком. Никто и внимания не обратит, всем все равно.
Но Роуэн был из тех, кому не все равно. Если ему предстояло писать журналесли он станет исполнять эту обязанность вместе с прочими обязанностями жнеца, то отнесется к этому со всей серьезностью. Будет писать. Или ничего не будет писать. Пока он склонялся к последнему варианту.
Он смотрел, как Ситра выводит строку за строкой, полностью поглощенная своим журналом. Со своего места он не мог разобрать то, что выходило из-под ее пера, но и отсюда видно было, насколько хорош ее почерк. Похоже, в школе она брала уроки каллиграфии. Так делали те, кто хотел подчеркнуть свое превосходство. Это все равно как заняться латинским языком. Роуэн подумал, что ему неплохо было бы научиться писать курсивомуж если он действительно собирается стать жнецом, но пока обходился корявыми неряшливыми печатными буквами.
А интересно, если бы они с Ситрой ходили в одну школу, поладили бы? Наверное, они бы даже не были знакомы. Ситра относилась к тем, кто с охотой идет на контакт, участвует в разных мероприятиях; Роуэн же предпочитал по возможности избегать и первого, и второго. Их орбиты так же далеко отстояли друг от друга, как орбиты Юпитера и Марса в ночном небе. Теперь, однако, они вынуждены сосуществовать. Друзьями они до сих пор не былиу них не было шанса подружиться до того, как стать учениками жнеца. Онипартнеры, онисоперники, и Роуэну было все труднее определить, какие чувства он питает к Ситре. Единственное, что он знал наверняка, так это то, что ему нравится смотреть, как она пишет.
В отношении семейных связей жнец Фарадей был строг.
Иметь контакты с семьей в период ученичества не рекомендуется, говорил он.
Ситре это было тяжело. Она скучала по родителям, но еще большепо брату, Бену. Это ее удивляло, потому что дома она едва его выносила.
Роуэн же не сильно переживал разлуку с родственниками.
Они наверняка предпочитают мне свой иммунитет, сказал он Ситре.
Я должна тебя пожалеть? спросила она.
Скорее позавидовать. С глаз долой, из сердца вонтак легче.
Хотя один раз жнец Фарадей сделал для Ситры исключение, позволив ей через месяц после начала ученичества сходить на свадьбу тетки.
Правда, он не разрешил ей никакого особенного наряда. Гости явились в пышных праздничных платьях и смокингах, Ситра жев уличном платье, да еще с ученической повязкой на рукаве.
Это чтобы ты не почувствовала себя вновь частью мира, объяснил свой запрет Фарадей.
И это сработало. Наверное, Фарадей намеренно поступил так, чтобы ясно продемонстрировать Ситре различие между тем, кем она была раньше, и кем стала теперь.
Ну и как там все у вас происходит? спросила ее кузина Аманда. «Жатва» и прочее?
Нам нельзя говорить об этом, ответила Ситра. Это было неправдой, но ей не хотелось рассказывать о своих занятиях под руководством Фарадеянеподходящая тема для школьных сплетен.
Хотя, конечно, ей стоило поговорить с Амандой, потому что та была одной из немногих, кто хотел общаться с Ситрой. Она ловила на себе косые взгляды, когда, как гостям казалось, она на них не смотрела; они перешептывались на ее счет, но не подходили и не заговаривали, словно она была разносчиком какой-то болезни, пришедшей к ним из Века Смертных. Возможно, если бы Ситра уже носила кольцо жнеца, они вели бы себя любезнее, в надежде получить от нее иммунитет; но теперь, как ученица жнеца, она вызывала в них только страх.
Брат был холоден с ней, и даже с матерью разговор получился какой-то неловкий. Та задавала стандартные вопросы:
Ты там не голодаешь?
Спишь достаточно?
Как я понял, ты живешь там с молодым человеком? спросил отец.
У него своя комната. И он мною не интересуется, ответила Ситра и сама удивилась нелепости своего ответа.
Пробыв на церемонии венчания, Ситра не осталась на прием и, извинившись, уехала на авто-такси в дом Фарадея. Больше среди родственников она не могла вынести ни минуты.
Что-то рановато! прокомментировал ее приезд Фарадей. И хотя он изобразил удивление, место за обеденным столом он для нее приготовил.
Предполагается, что жнецы тонко чувствуют сущность смерти, но даже нам некоторые вещи совершенно непонятны.
Женщина, которую мне сегодня пришлось умерщвлять, задала мне странный вопрос:
Куда же я теперь отправлюсь?
Как куда? Ваши вспоминания и история уже хранятся в «Гипероблаке». Так что ничто не теряется. Тело же будет предано землетак, как распорядятся ваши ближайшие родственники.
Да, я все это знаю, сказала она. Но что будет со мной?
Вопрос поставил меня в тупик.
Вам же объяснили: конструкты вашей памяти существуют в «Гипероблаке». Те, кто вас любит, смогут говорить с ними, и ваши конструкты станут им отвечать.
Понимаю, сказала она, слегка разволновавшись, но куда денусь я?
Пришлось убить ее и ответить мертвому телу:
Я не знаю.
Из журнала жнеца Кюри.
Глава 8Вопрос выбора
Сегодня я иду на «жатву», как-то в феврале, на втором месяце ученичества, сказал Фарадей Ситре и Роуэну. В мое отсутствие вы должны выполнять мои задания.
Он отвел Ситру в хранилище оружия.
Ты, Ситра, должна отполировать мои лезвия.
Ситра до этого каждый день бывала в хранилищездесь проходили их занятия. Но остаться одной, наедине со всеми этими инструментами убийстваэто было совсем другое дело.
Жнец подошел к стене, на которой висели различные виды оружияот сабель до выкидных ножей.
Какие-то лезвия просто запылились, какие-то потускнели. Реши сама, какой уход нужен каждому.
Ситра наблюдала, как взгляд жнеца переходит от одного лезвия к другому, иногда задерживаясь, словно Фарадей что-то вспоминал.
Вы использовали все из них? спросила она.
Только половину, ответил он. И только единожды.
Он протянул руку к четвертой стене, где висели старые виды оружия, и взял рапиру. Такую могли бы использовать еще мушкетеры у Дюма.
В прежние годы у меня был вкус к театральщине, сказал он. Как-то мне пришлось работать с человеком, который вообразил себя фехтовальщиком. И я вызвал его на дуэль.
Вы победили?
Нет, проиграл. Даже дважды. Он был очень хорош. Первый раз он проткнул мне шею, а второй разбедренную артерию. Каждый раз я приходил в себя в восстановительном центре, но потом снова вызывал его. Своими победами этот человек выиграл себе время, но он должен был умереть, и я не отставал. Некоторые жнецы могут менять свое решение, идти на компромисс, а это значит, что они поощряют тех, кто способен убеждать. Мои решения тверды.
Фарадей подумал и продолжил:
Во время четвертой схватки я пронзил его сердце острием рапиры. Умирая, он поблагодарил меня за то, что я позволил ему побороться за свою жизнь. Это был первый и последний раз за все время моей работы жнецом, чтобы меня благодарили за то, что я делаю.
Он вздохнул и повесил рапиру на место, которое, как поняла Ситра, было местом почетным.
Но если вы располагаете таким количеством оружия, зачем, когда вы пришли к нашей соседке, вы взяли наш нож?
Жнец усмехнулся:
Чтобы оценить твою реакцию.
Я его выбросила, сказала Ситра.
Я подозревал, что так и случится, произнес жнец.
И повернувшись, чтобы уйти, закончил, показав рукой:
А эти ты отполируешь.
Оставшись одна, Ситра внимательно рассмотрела оружие. Ей не было свойственно нездоровое любопытство к смерти, но хотелось знать, какие из лезвий были использованы, и как. Она считала, что история благородного оружия должна передаваться от человека к человеку, от поколения к поколению. Они с Роуэном вполне могли воспринять эти истории. Они жеученики жнеца!
Она сняла со стены ятаган. Тяжелая зверюга, способная моментально отделить голову от тела. Использовал ли его жнец Фарадей по назначению? Это в его стилебыстро, безболезненно, эффективно. Неловко взмахнув ятаганом, Ситра задала себе вопрос: а достало бы у нее сил, чтобы кого-нибудь обезглавить?
О, господи, кем я становлюсь?
Она положила ятаган на стол, взяла тряпку и принялась полировать лезвие. Потом перешла к следующим, стараясь не смотреть на свое отражение в отполированных поверхностях.
Задание Роуэна не было связано с орудиями убийства, но доставило ему не меньше беспокойства.
Сегодня ты подготовишь материал для моей следующей «жатвы», сказал жнец Фарадей, протянув ему листок, на котором были обозначены параметры завтрашней жертвы.
Вся нужная тебе информация находится в «Гипероблаке», и ты найдешь ее, если проявишь сообразительность.
И отправился на очередную «жатву».
Роуэн едва не сделал ошибкухотел отправить список параметров в «Гипероблако» и предложить ему самому выбрать объект. Но вовремя спохватилсяжнецам строго-настрого запрещено прибегать к помощи «Гипероблака». Они имеют неограниченный доступ к имеющейся в нем информации, но не могут использовать его алгоритмизированное сознание. Фарадей рассказывал им о жнеце, который попытался сделать это. В конце концов само «Гипероблако» доложило о нарушителе Высокому Лезвию, и на него было наложено строгое дисциплинарное взыскание.
Как это делается? спросил Роуэн.
Жюри жнецов подвергло его двенадцатикратному умерщвлению, после каждого из которых его оживляли. После двенадцатого восстановления ему дали год испытательного срока.
Да, жнецы творчески подходят к наказаниям. Наверное, дюжина смертей от руки жнеца гораздо ужаснее, чем разбиваться о мраморную площадь, выбросившись из окна.
Роуэн принялся вводить параметры. В соответствии с данными ему инструкциями он должен был иметь в виду не только их город, но всю Мидмерику, которая простиралась почти на тысячу миль по центральной части континента. Затем он сузил рамки поиска городами с населением менее десяти тысяч, располагающимися на берегу реки. После этого сконцентрировал внимание на домах и квартирах, находящихся в сотне футов от речного берега. И наконец стал искать людей от двадцати лет и старше, живущих в таких домах и квартирах.
Получилось более сорока тысяч человек.
Все это Роуэн проделал за пять минут. Но удовлетворить следующим нескольким параметрам было не так просто.
Объект должен быть отличным пловцом.
Роуэн вооружился списком школ и университетов, располагающихся в городах, что лежали на берегах рек, и вытащил информацию по всем участникам команд по плаванию и триатлону за последние двадцать лет. Получилось восемьсот человек.
Объект должен любить собак.
Используя код доступа Фарадея, Роуэн нашел в блогах ленты всех постов, имеющих отношение к собакам. Затем вошел в базы данных зоомагазинов на предмет определения тех, кто в последние годы регулярно покупал собачий корм. За счет этого ему удалось свести поле поиска к группе количеством сто двенадцать человек.
Объект совершил геройский поступок, не связанный с профессиональной деятельностью.
Роуэн самоотверженно принялся искать ссылки на слова «герой», «храбрость», «спасение», связанные с этой группой. Он подумал, как бы ему повезло, если бы героем среди ста двенадцати оказался лишь один кандидат, но, к его удивлению, таковых было четверо. Каждый из этой четверки совершил что-то героическое в тот или иной момент своей жизни.
Он кликнул имена и вывел на монитор четыре картинки, сразу же пожалев об этом, потому что, как только эти имена обрели лица, они перестали быть параметрами и превратились в людей.
Мужчина с круглым лицом и подкупающей улыбкой.
Женщина с внешностью заботливой матери.
Парень с прической «только что из постели».
Мужчина с трехдневной щетиной.
Четыре человека. И Роуэну предстоит решить, кто из них завтра умрет.
Он сразу же поймал себя на том, что думает о небритом мужчине, но понял, что руководствуется предвзятым отношением. Человека нельзя подвергать дискриминации только потому, что он не побрился перед съемкой. Что же тогда, женщину он должен вывести из состава претендентов только на том основании, что она женщина?
Хорошо. Пусть это будет парень с симпатичной улыбкой. Но не перестарался ли Роуэн в деле преодоления своих предрассудков?
Он решил побольше раскопать о каждом, используя код Фарадея для того, чтобы вытащить чуть больше личной информации, чем ему полагалось знать. Но это было вполне оправдано, ведь речь шла о справедливом выборе, который касался жизни этих людей.