Сударев Владимир.Президент
Часть 1
1
Середина зимы была на редкость морозной. Редкие дни оттепели, когда бушевали снежные бури, сменялись неделями мороза. В ясные солнечные дни столбик термометра опускался до тридцати градусной отметки. А звёздными ночами мороз дожимал до сорока, а иногда и пятидесяти градусов. Тогда от мороза лопались провода на линиях электропередач. Падали из-под крыш замёрзшие воробьи. Деревья страшно скрипели, жалуясь на стужу.
Люди, привыкшие к подобному климату, переносили морозы без лишних слов и споров, зная что, наступит весна и будет тепло, даже жарко.
Рита не представляла себе другой жизни. Конечно, она видела по телевизору южные страны, где тепло даже зимой и не бывает снега. С детства, привыкнув к подобной жизни, она не представляла себе другой жизни. Как это можно весь год жариться под солнцем? Уже два года она работала в военном госпитале ветеранов войны. Окончив медицинский институт, она не смогла устроиться на работу по своей специальностиврач-терапевт. Место сестры-сиделки в госпитале, это всё что смогли ей предложить в бюро по трудоустройству. Заработная плата сиделки не могла покрыть всех расходов молодой девушки, и ей приходилось подрабатывать частной сиделкой. Деньги небольшие, но на жизнь хватало.
В шестнадцать лет потеряв своих родителей в автокатастрофе, она решила стать врачом, чтобы помогать людям. В двадцать семь лет она имела лишь маленькую комнату в многоэтажном общежитии и никому не нужный красный диплом врача.
На данный момент государство не интересовала судьба и здоровье общества, Рита это прекрасно видела. Её не могли обмануть лживые заявления упитанных личностей с экрана телевизора о подъёме экономики и повышении жизненного уровня. Она на себе испытывала этот "высокий" уровень жизни, когда хотелось волком выть от безнадёги.
Личная жизнь Риты не сложилась. Парень, которого она любила, не вернулся из Чечни. Подорвавшись на мине-растяжке выполняя патрулирование в горах, на границе с Грузией, Юрик восемь дней боролся за жизнь в госпитале. И умер, так и не придя в сознание. Уйдя в своё горе, Рита не замечала, как в стране происходят перемены. Сначала она оканчивала институт, работая медсестрой в скорой помощи. Потом попала под сокращение, хорошо что брат помог, поддержал деньгами пока она не нашла новую работу.
Приходя на работу, Рита словно проходила по коридору времени в прошлое. Переходя из одной палаты с безнадёжно больными в другую, она попадала с одной войны на другую.
Среди её пациентов были и её ровесники, продолжавшие войну в Чечне. Их старшие товарищи по несчастью, на чём свет материли духов, не вернувшись из снежных гор Афганистана. А несколько дедов, уже преклонного возраста, всё ещё освобождали Родину от фашистских захватчиков. Особенно обидно было за них, ведь они ещё не вернулись с войны, которую выиграли их товарищи, но, тем не менее, той страны, за которую они воевали, уже не было.
Конечно, в госпиталь привозили и нормальных ветеранов всех войн с обострениями от старых ранений, но такие пациенты, обычно долго не задерживались. Пробыв месяц или два в госпитале, они уезжали со словами благодарности, чтобы через некоторое время вернуться вновь.
В обязанности Риты, во время дежурств, входило обслуживание палаты с десятью безнадёжными больными, лежащими в коме. Сама работа занимала несколько часов в сутки, гораздо труднее было переносить бездельное сидение перед мониторами приборов. За долгие часы дежурств Рита выучила наизусть истории болезни своих подопечных. Она могла рассказать боевой путь любого из этих доблестных воинов. В палате находились: трое парней, получивших тяжёлые ранения в Чечне; четверо лётчиков из Афганистана; один пилот, воевавший за независимость Египта и двое солдат Великой Отечественной войны. Если о девяти своих пациентах Рита знала буквально всё, начиная от даты и места рождения, заканчивая датой и местом ранения, то о десятом пациенте она не знала практически ничего, кроме места и времени ранения. Не зная имени и фамилии десятого пациента, Рита окрестила его Иваном. Про него достоверно было известно очень мало. Этот лётчик был подбит во время сражения под Прохоровкой в июле 1943 года. Его самолёт взорвался в воздухе, протаранив, немецкий Юнкерс. Каким-то чудом он выжил и даже не сильно пострадал, но одежда, документы и даже жетон превратились в труху. А он с той поры так и не пришёл в сознание. Его подобрали танкисты, которых он прикрывал с воздуха, не жалея своей жизни.
Кроме всего прочего у неизвестного была одна странность, внешний вид. Любой, кто первый раз его видел, давал ему не больше тридцати лет, хотя на самом деле неизвестному должно было быть не меньше восьмидесяти.
Главврач Борис Игоревич говорил, что это последствия долгого сна, но Рита не очень верила. Ей достаточно было взглянуть на сапёра Олега Арсеньева, лежащего на соседней кровати. Сапер дошёл до самого Берлина, а подорвался на мине, обезвреживая немецкие сюрпризы в Варшаве. Конечно, и он выглядел моложе своих восьмидесяти пяти лет, но не настолько. Арсеньеву можно было дать лет шестьдесят.
Кроме возраста в неизвестном поражал и внешний вид. Смуглая кожа без единого шрама от ужасных ожогов, описанных в истории болезни. Буграми выступающие мышцы и лицо с загадочной полуулыбкой. Создавалось впечатление, что неизвестный просто спит. Может быть, попади он в другое место, светила медицины занялись бы его изучением, но в сибирском госпитале не было времени. Всегда хватало больных, требующих экстренной помощи. Иной раз хирурги сутками не покидали стены госпиталя, возвращая к жизни очередного пациента.
Рита частенько заходила в палату, и, присев на стул возле кровати неизвестного, вела с ним долгие беседы. Рассказав этому беспомощному человеку про свои беды, Рита чувствовала себя легче. А его слабая улыбка словно говорила ей: "Мне бы твои мелкие проблемы, поверь, я бы нашёл выход".
Шестнадцатого февраля Рита пришла на работу расстроенная и замёрзшая. От снохи из деревни пришло письмо, где сообщалось, что её брат получил страшные ожоги при тушении пожара на колхозной ферме. Задумавшись об Олеге, она пропустила свой автобус и очень долго стояла на остановке, ожидая следующего. Не переставая думать о брате, Рита провела своим пациентам все процедуры и уселась на стул возле кровати Неизвестного.
Заметив, что его рука свесилась с кровати и освободилась от трубки, по которой подавался питательный раствор, Рита механически вернула всё на свои места и только тогда обратила внимание на лицо Неизвестного.
Его глаза были широко открыты и изучающе наблюдали за ней.
Ой! выдохнула Рита, приложив руки к щекам.
Вскочив на ноги, она хотела бежать к Борису Егоровичу, заступившему на дежурство одновременно с ней, и сообщить об улучшении самочувствия Неизвестного.
Мужчина произнёс слова на незнакомом языке. Рита не поняла абсолютно ничего, но в голосе Неизвестного была такая властность, что она невольно села на стул и положила руки на колени, словно школьница.
Изумлённым взглядом, она наблюдала как руки Неизвестного, медленно продвигаясь, освобождаются от ненужных трубок и иголок шприцёв. Когда левая рука дотронулась до провода контроля, Рита отрицательно покачала головой.
Нет, нельзя, не думая быть услышанной, произнесла Рита.
Рука Неизвестного вздрогнула и остановила своё движение, а сам он вопросительно посмотрел на неё.
Как вы себя чувствуете? спросила она, как вас зовут?
Увидев, как напряглись мускулы мужчины, Рита подумала, что он хочет встать.
Нет, вам ещё нельзя вставать! воскликнула она.
Я знаю, неожиданно ответил мужчина. Его голос был приятным на слух и не имел чужеродных акцентов.
Где я нахожусь? вновь заговорил неизвестный.
В госпитале, ответила Рита, до конца ещё не оправившаяся от шока.
Долго я здесь? видно было, что каждое слово давалось Неизвестному с большим трудом.
Лет пятьдесят, вырвалось у Риты, ой, простите!
Рита рукой прикрыла рот, чтобы не сказать лишнего.
Неизвестный закрыл глаза. По выражению его лица не было видно эмоций. Не понятно было его отношение к последнему сообщению.
Вы устали? спросила Рита, по-своему поняв выражение лица Неизвестного.
Нет, коротко ответил мужчина и открыл глаза.
Как вас зовут?
Сергей Кравцов мужчина вновь весь напрягся.
Вас что-то беспокоит?
Память, ответил мужчина, остались обломки, из которых не собрать целое.
Наверное, это последствия долгой комы, так называемая временная амнезия, Рита положила свою ладонь на руку мужчины.
Мужчина улыбнулся и посмотрел в глаза Риты.
Если вы пытаетесь меня успокоить, это лишнее, заявил он.
Давайте я вас обследую, предложила Рита и попыталась встать, чтобы идти за передвижным диагностёром.
Незаметно рука мужчины вздрогнула, и она почувствовала его пальцы на своём локте.
А это надо? спросил он, удержав Риту на короткое мгновение.
Конечно, улыбнулась Рита, легко расцепив руку мужчины, рано или поздно диагностику всё равно придётся проходить.
Зачем? мужчина был искренне удивлён.
Этого требуют инструкции, вздохнула Рита, кроме того, нужно знать в каком состоянии находятся ваши внутренние органы.
Хорошо, неохотно согласился мужчина, только обещай показать результаты, мне самому интересно.
Вернувшись с тележкой диагностёра, Рита заметила, с каким интересом мужчина рассматривает убранство палаты.
Вас что-то смущает? поинтересовалась Рита, подкладывая под голову мужчины дополнительную подушку.
Какой сейчас год? мужчина слегка покраснел, очевидно, ему было неудобно, когда за ним ухаживали.
Одна тысяча девятьсот девяносто девятый, прошептала Рита, начав подключать датчики диагностёра к своему пациенту.
Извини, а отчет, с какого события? озабоченно спросил мужчина, наблюдая за сноровисто работающей Ритой.
Вообще-то с рождества Христа, она удивлённо посмотрела на мужчину, не понимая, то ли он пытается её разыграть, то ли действительно не помнит.
Сорок второй год, выдохнул мужчина. По его лицу не было видно эмоций.
А где вы тогда были? осторожно спросила Рита, подумав, что мужчина вспомнил годы войны.
Мужчина промолчал, непонимающе посмотрев на Риту.
Я имела в виду Войну, пояснила она свой вопрос.
Понятия не имею, пожал плечами мужчина, от чего отклеилось несколько датчиков, ой, извините. Я подумал совсем о другом событии. При упоминании христианского календаря мне почему-то представилось совсем другое летоисчисление.
Интересно, какое событие вам вспомнилось? руки Риты мелькали, соединяя нужные провода с клеммами диагностёра.
Если верить вам, сейчас идёт сорок второй год космической эры, мужчина вопросительно посмотрел на Риту.
От неожиданности из руки Риты выпал крокодил и брякнулся об пол.
Откуда вам это известно? Рита нагнулась и дрожащей рукой подобрала с пола упавший зажим.
Не знаю, просто всплыло из памяти, голос мужчины был совершенно спокоен, как впрочем, и его лицо, а что вас так разволновало?
Во-первых, так никто не говорит, Рита закончила с подключением датчиков и начала включать измерительные приборы, а во-вторых, вы спали, когда началась космическая эра и не можете об этом знать.
Интересно протянул мужчина, опасливо поглядывая на диагностёр.
Да не бойтесь вы, улыбнулась Рита, этот прибор не причинит вам вреда.
Я, собственно не боюсь этой железяки, просто я никогда не любил когда меня изучали медики, мужчина обезоруживающе улыбнулся.
Взглянув на приборы, Рита присвистнула.
В чём дело? поинтересовался мужчина. Он старался не шевелиться, чтобы ненароком не оборвать датчики.
Ваш пульс и дыхание намного ниже нормы, с удивлением в голосе ответила Рита.
Мужчина улыбнулся:
С дыханием ничего не могу поделать. Помнится, медики говорили о большем, чем у других объёме лёгких. А вот пульс, пожалуйста.
Рита взглянула на прибор и от удивления часто заморгала глазами. Пульс пациента увеличился вдвое и равнялся шестидесяти пяти ударам в минуту.
Как вы это сделали? спросила Рита, снимая другие показания.
Не знаю, но мне кажется, что я могу влиять на оба моих сердца.
Рита подумала, что мужчина оговорился.
Но у вас действительно два сердца! она поняла, почему так смазано получилась кардиограмма.
Скажи сестрёнка, где находится госпиталь? улыбаясь, спросил мужчина.
От такого обращения Рита поперхнулась, вдобавок к этому она вспомнила о брате.
Я вам не сестрёнка, буркнула она.
Извини, но я не знаю, как к вам обращаться, произнёс мужчина, заметив её недовольство от подобной фамильярности.
Зовите меня Ритой, смутившись проявления своего плохого настроения на не повинного в этом пациента, ответила она, а госпиталь находится на окраине Сибирска.
Справившись со снятием данных, Рита начала сворачивать бесчисленные провода диагностёра и складывать их в специальный бокс.
Как мои дела? спросил мужчина, когда она вернулась в палату, неся в руках длинную ленту бумаги.
Сейчас посмотрим, Рита уселась на стул и принялась расшифровывать результаты, от усердия шевеля губами и не произнося ни звука.
Мужчина терпеливо ждал, не мешая ей разбираться с цифрами.
А знаете, Рита положила ленту себе на колени и посмотрела на мужчину, вас можно отправлять в космос, что очень меня удивляет.
Что же здесь удивительного? не понял мужчина.
Вы пролежали пятьдесят лет в коме, а все ваши органы находятся в идеальном состоянии, пояснила Рита, разглядывая мужчину, словно никогда его не видела.
Это значит, я здоров? мужчина понял сомнения Риты по-своему и улыбнулся ей.
Практически, если не считать вашей амнезии, вставая со стула, объявила Рита.
Рита, кажется, я проголодался, заявил мужчина.
Я покажу ваши результаты врачу и принесу вам поесть, ответила Рита.
По дороге, заглянув на показания мониторов остальных больных, Рита отправилась к главврачу.
Оставшись в одиночестве, Сергей попытался сосредоточиться. Концентрации мешало почти полное отсутствие памяти. Соединив вместе все обрывки памяти, он попытался проанализировать своё положение. Может ему удастся вспомнить, кем он был до того как попал в этот странный госпиталь.
"Слишком мало!" прошептал он и ударил кулаком по краю кровати. Боль отрезвила его. " Впрочем, всё не так уж и плохо", подумал он и рывком сел на кровати.
Голова едва не разорвалась от головокружения. Приложив немалые усилия, он стабилизировал взбесившийся вестибулярный аппарат. Опустив ноги на пол, он встал. На одной силе воли, используя свой внутренний резерв, Сергей сделал первые два шага, придерживаясь за спинку кровати. Чувствуя боль во всех клетках своего организма, Сергей посмотрел на людей, лежащих в одной с ним палате.
Что это ты разнылся, прошептал он, обращаясь к себе, вот кому гораздо хуже. Местная медицина им не поможет.
"Местная? А я что чужой?" пришла в голову странная мысль.
Желая в этом убедиться, Сергей подошёл к ближайшему больному и положил свою ладонь ему на голову. Совершенно независимо от его желания, повинуясь непонятному инстинкту, Сергей погрузился своим разумом в тело человека, лежащего на кровати. В считанные секунды его взгляд пробежал всё тело от кончиков ног до седых волос на голове, исправляя на своём пути все неисправности человеческого организма. Отдёрнув руку, Сергей увидел, что человек просто спит.
Обойдя всех больных, Сергей вернулся на свою кровать и лёг на неё. С непривычки он ужасно устал.
Неужели я был лекарем! удивлённо прошептал Сергей.
Нет, после недолгого раздумья возразил он, обращаясь к самому себе, очевидно, эти знания параллельны остальным.
Но почему я так сочувствую этим людям? Ведь кажется я чужой для них. И по внутреннему устройству тела и даже по остаткам памяти, Сергей лежал, закрыв глаза, и мысленно разговаривал сам с собой, странно что у меня не вызвало протеста их летоисчисление. Почему я смог говорить на чужом языке, хотя на данный момент он мне не кажется таким уж и чужим.
Глубоко уйдя в свои мысли, он не слышал тревожного сигнала из комнаты, где находились мониторы, и не видел, как заметалась перед ними, вошедшая с разносом в палату, Рита. Он не видел и не слышал, как она перебегает от одного пациента к другому, теребя их за плечи.