Днем могилы почти не видны. Только если нет солнца, если осень, они иногда появляются. Но тогда можно не бояться, можно спокойно бродить по аллеям, читать надписи на надгробиях, листать рукописи
Отчего так? Почему на могилах лежат рукописи? Не книгилисты бумаги, исписанные обычными чернилами? Ведь «здесь» тоже бывают дожди! Кажется, на некоторых надгробиях есть козырьки, но все же Впрочем, я давно такого не видел, даже днем стараюсь держаться подальше.
Может, тут и остаться, в Доме «Salve»? Ночью тут не страшно, страх сюда не войдет, останется снаружи, на тихой улице, даже если надгробия окажутся у самых окон.
Нельзя! Так можно было поступить раньше, когда было светло. Теперьнельзя. Кажется, именно здесь я умер в первый раз
Идти некуда. Днем улица тянется дальше, там даже можно сесть на автобус. Ночьюглухо. Тупик. СейчасВремя Кладбищ.
Когда светло, можно не бояться, и я иногда обхожу их всеи то, что под окнами, и дальнее, и военный мемориал, где у служителей черные повязки с «мертвой головой». Обходилпрежде. А вот сейчаснельзя, нельзя, даже днем!..
Выходит, я был прав? «Здесь» тоже есть Время? Не дискретное, рваноеа самое настоящее? С каждым годом все меньше света, все чащеночь. А что впереди?
Могилы у самых окон.
«Там», в неспящем мире, я часто удивляюсь, особенно после очередного кошмара. Чего я боюсь «здесь»? Это же не голливудская чернуха, среди могил не бродят вурдалаки, не подстерегают мертвецы.
Бродят! И подстерегают. Только «здесь» онине мертвецы, разница между ними и живыми совсем другая. Но не в этом дело. Да, просто старое кладбище, возникающее под вечер и исчезающее с рассветом. Идти совсем недалеко, главноедобраться до церкви. Это совсем рядом, даже теперь она хорошо видна. Возле церкви всегда есть люди, живые, не живыене важно. Не тронут. От церковных вратвсего две сотни шагов до ближайшей улицы. А до домаеще три сотни с половиной.
Показалось! К счастью, сегодня тихо. «Здесь» по ночам обычно тихо, но не дай бог услышать!..
Все так, но дело не в дистанции. В конце концов, кладбище можно перелететь. Взлетать ночью трудно, но все же я летал раз в полной темноте, почти касаясь черных холодных крон. Тогда удалось уйти. Дело совсем в другомв страхе. Это «там», у неспящих, страх внутрив сердце, в мозгу. «Здесь» мне бояться нечего, страх приходит со стороныкак ночь. Как Смерть.
Пора уходить! В доме слишком темно, я не один, там, за дверями, ждут. Сейчас послышится скрип
Скорее!
Может, он такой и должен быть, Ад? «Там», среди неспящих, мне очень нравится фраза: «Ад в нас самих». Вроде бы правильно, это мне САМОМУ снится! Но «здесь» понимаешьвсе сложнее. «Там» от меня мало что зависит, мир слишком огромен, слишком сложен. «Там» я даже не песчинкаатом. «Здесь» мир меньше, но от меня не зависит вообще ничего. Даже не знаю, что увижу завтра, утро ли будет, вечер
Утро, солнце, полетРай. Ночь, страх, могилыАд.
[]
Главноене оглядываться. Не потому, что можно оступиться, аллеи тут ровные, а если яма Если яма, ничто не спасет. Просто оглядываться НЕЛЬЗЯкак и смотреть в зеркало. Но зеркалоэто всегда, оглядываться же
Сколько я прошел? Церковь еще далеко, она даже дальше, чем была!
Нет! Не бояться! Только не бояться, они чувствуют, чуют, как собаки
Чуть правееаллея, на которой была яма-стадион. Та самая, покрытая льдом, откуда появлялся Он. СтадионОн Смешно! Ведь тогда было светло, так что зря боялся. Но я еще ничего не знал, меня тогда даже волны пугали.
Совсем темно, церковь исчезла. Ничего, я иду правильно, не собьюсь, да и полная темнотане так плохо. Я не вижуменя не увидят.
Справа склеп. Разрушенный, с выломанными черными плитами. Днем туда можно даже спуститься.
От таких снов станешь глушить себя психотропами! Приснитсяи ходишь больной полдня. Бабушка советует пить валерьянку, ей все кажется, что ее маленькому внуку пять лет. Так в пять лет я ничего не боялся, разве что ямы, где поджидал Он. Ну и волн, конечно. Валерьянка! Эх, бабушка!..
Вот и церковь. Ночью в ней всегда служба, из приоткрытых врат сочится свет Нет, заходить не стану, сейчас там слишком много мертвых. Не тронут, но это их час, их ночь. Под огромным куполом слышится пение, но поют не те, кто пришел, они стоят молча, неподвижно, даже губами не шевелят. В пасхальную ночь в церковь приходят только живые, но до Пасхи еще очень далеко.
Аллея! Всего две сотни шагов
[]
Я-неспящий знаю, что смертен. Я, который «здесь», знаю это еще лучше. «Там» я уверен, что после смерти мир останетсялишь меня в нем не будет. А вот я-здешний С точки зрения «дневного» материализма «здесь» должно исчезнуть, сгинуть вместе со мной. Логичноно логично и другое. Этот мир, мир «здесь», как и тот, где не спят, существовал ВСЕГДА, лишь я появился недавно. Когда меня-неспящего не станет, я-здешний Исчезну? Останусь «здесь» навсегда? А остальныете, что «здесь» постоянно? Вдруг и они когда-то
[]
Можно не оглядыватьсяворота позади. Повезло, в эту ночь я ушел от страха. И никакой храбрости нет, страхкак ветер, как дыхание чумы, от него ничто не спасет. Но сегодня
Горят фонари. Значит, на моей улице они тоже горят, так всегда бывает.
Спокойная ночь!
Можно не торопиться, можно пройтись по улице, свернуть налево, там спокойно и тихо. Можно даже пройти к площади, к самому Зданию
Не хочу идти домой.
6. Хрустальный со(Rezitativ: 039)
Зеленый глаз электронных часов честно высвечивает 2:43, фонарь за окном давно погас, тьма в коридоре загустела, налилась чернотой.
Ночь как ночь. Комната как комната. Я не сплю.
А между тем глаза закрыты, и я никак не могу видеть ни зеленых огоньков слева, ни черного пятна впереди. Да и времени куда больше, чем кажется. Я ведь выключил свет в начале четвертого.
Все-таки сплю. Хрустальный сон. Давненько не бывало!..
Первый разв Бухаре, в забытой богом гостинице, в нелепом караван-сарае, куда я с трудом попал, чтобы перемучиться остаток ночи. Перед этим не спал двое суток, с ног валило, и когда наконец я рухнул на жуткое подобие лежаканачалось.
Сонкак явь. Снится, что не спишь. Но не блуждаешь невесть где, а лежишь тут же, смотришь в потолок и никак не можешь понять, отчего не спится.
Потом интересовался. Оказывается, ничего необычногото ли реакция на усталость, то ли
Название сам придумал. Тогда жево сне.
Сколько на часах? Ну конечно, 2:43! Надо бы заснуть. По-настоящему. Вставать не то чтобы рано, но все-таки
«Сонстранное божество». Это сказал Это сказал Александр Дюма в «Двадцать лет спустя». Нет, не так! «Сонхрупкое божество». Как хрусталь, обволакивающий со всех сторон. Стоп! Хрусталь не может обволакивать, он твердый, это янтарь обволакивает.
А сейчас можно встать. Можно одеться, даже выйти из квартиры. Интересно, что «там»? Ведь это не мир «здесь»обычная квартира. А за окнамигород, не который во сне, настоящий. Ничего особенного там нети быть не может. Могилы не подползают к подъезду, я не езжу на мотоцикле, возле площади нет никакого Диска.
И полететь не смогу. Жалко! Всю жизнь мечтал. Да и кто не мечтал, между прочим?
Встать? Нет, пока полежу. Редкий случайсплю, но все-таки остаюсь «там», в неспящем мире. Интересная штука этот хрустальный сон! Обычным сном управлять нельзяили почти нельзя. Этим, хрустальным, тоже, зато можно спокойно думать, без всяких гипноглюков. День на юге, ночь на севере Смешно!
Сколько на часах? Да без разницы! Такой сон длится очень недолго, но время растянуто, размазано Как и в обычном сне, он тоже короткий, всего несколько минут.
Это не я-неспящий излишне самоуверен. Слишком много мнит о себе тот, другой. Конечно, это тоже я (я! я! я!), но не мистер Хайд, убегающий по ночам от доктора Джекиля, а просто усталая психика. Сон для того и нужен, чтобы снять с души лишнее, переварить, растворить без остатка. Обычная сублимация.
Субли-ма-ци-я! Субли-ма-ци-я! Четыре такта, подходит
Кажется, у Журавлевой? Или у Парнова с Емцовым? Рассказ есть, как некий профессор Трах (ну и фамилия, чистый фрейдизм!) пытается превратить сны в цикл общеобразовательных лекций. Время, мол, пропадает зря, треть жизни, не меньше. Ох уж советская научная фантастика!
Где-то читал, что все главные открытия делаются именно на гранимежду сном и явью. Некоторые себя специально доводятдо желтого дома. Штука опасная. Эту грань я и называю Сумеречной зоной. Никакая она, конечно, не зона, просто миг, короткий миг, когда засыпаешь. Иногда я его чувствуюи это очень интересно. Хотя бы потому, что слышишь песнюи каждый раз другую. Такого никто не объяснит, точно!
А может, потому и поют колыбельные?
Все-таки пора спать. Значит, нужно проснуться, это очень легко Нет, не стоит, засну и так.
[]
Я уже стою? Да, как ни странно. Стою, и, кажется
Точно! Комната моя, и квартира моя, и часы знакомые Но все старое, как несколько лет назад, до ремонта. Книжная стенкаее уже нет, стол, древние стулья, их я давно выбросил.
Интересно, компьютер на месте? Никогда еще не включал во сне компьютер. У меня-спящего компьютера нет.
То есть как нет? Есть! Вот она, моя старая «четверка», давно не виделись! А что вокруг? Комната совсем другая, в ней все не так, явно не так. Ну, ничего. Не беда!
Включаем? Включаем!
Смешно! Я-спящий уверен, будто обитаю в невероятном мире. А это просто мой город. Главная улица похожа, и та, где трамваи, и все прочие. И дом «Salve» стоит на месте, и церковь, и школа, будь она неладна, и Здание. Название, как у Стругацких, а на самом делемой университет
Ну-ка, ну-ка! И что мы видим? А директории знакомые, эту только вчера создал. Несовпаденьице, компьютер старый, с тех пор много воды утекло!
Может, проснуться? Проснуться, заснуть по-настоящему. Я и так сегодня наработался, потому и сон такой выпалхрустальный. Так что работать не будем, «Quake» гонять «Quake» во снев этом есть нечто! Нет, не стоит, а вот поглядим-ка
Хрустальный сонединственный, в котором нечего бояться. И некого. Он почти управляем. Правда, и чудес в нем не встретишь. Ты доматолько спишь.
[]
На месте, все три файла. Директория «Inie», «Иные» то есть. Случайные письма, случайные файлы.
Эти я, кажется, сегодня видел. Видел, но не открывал, потому что Потому что в такие штуки не верю. А если это правда, то
Вот! Файл первыйmo3.jpg, второй и третийmo8 и mo14 соответственно. И тожеjpg. В общем, картинки. Но не просто. Чудо враждебной техникикартинки для релаксации. От Влада подарочек. У парня домада и не только домавсе кувырком, ему присоветовали.
Такое, конечно, давно применяется. Вон там, сзади, на полке, несколько дисковвсе для той же релаксации. Берег моря, тропический лес, утро на лужайке
Скотобойнядля садистов, Курская Дугадля генералов.
Итак, просто картинки. То есть не просто. Влад сказал, что выдумано сие чуть ли не в Австралии. Некий программист, от работы озверевший, сподобился. От работы и, вероятно, от ночных кошмаров. Патента пока нет, бродит вся эта радость по сети
Ну, какой ты, mo3.jpg? Та-а-ак, обычная бабочка. То есть совсем даже необычная и не совсем бабочка. Скорее, пластмассовая игрушка, слегка оную напоминающая. На это изделие рекомендуется смотреть в течение одной минуты перед сном. Ну-ка, ну-ка!..
Стой! Откуда я знаю, что в файле, в том самом mo3.jpg, именно бабочка? Я его не открывал! Два дня назад мы виделись с Владом, он дал мне дискету, я кинул файлы в директорию
Или все-таки открывал? Не может сниться то, чего не было! То есть может. И снилось. Так что на самом деле там может быть не бабочка, а, к примеру, крокодил. Надо будет завтра взглянуть, интересно все-таки.
Этот первый, mo3.jpgуспокаивающее. Против кошмаров. Нет, не так. Влад передал нечто вроде инструкции, там по-английски. В ней сказано «Срывает неприятные ощущения». «Срывает»? Точно, даже по словарю проверил: «to pick off». Будем считать, что это не английский, а австралийский. Получается же нечто вроде анальгина, только принимать следует заранее. Так сказать, профилактика.
Или я все-таки на этот файл взглянул еще перед сном? Бабочка
[]
Слева, под самым потолком! Совсем маленькая, еле заметная. Компьютер исчез, и комната исчезла. Темно! Темнотаэто плохо, значит, сейчас ночь, а ночью Откуда «здесь» бабочка? Причем светится, не очень ярко, конечно, но заметить можно. Свет не фосфорныйобычный, дневной, словно там, наверху, окошко.
Ночь! Надо выбираться отсюда. Как неудачнопопасть сразу в ночь!
Так это совсем не бабочка!
7. Война(Chor: 037)
Ремень поправить, автомат на плечо
Предрассветный сумрак, острые зубцы скал, каменистая тропа, уходящая вниз по склону. Взвод ждет командымоей команды.
Сегодня пасмурно. Это и понятновойна, на войне почти никогда не светит солнце. В городе еще хуже, когда воюешь, там почти всегда вечер или ночь. Если ночь, то, значит, дела совсем плохи. Но мы не в городе. Знакомые скалы, знакомый склон
Вперед! Ма-а-арш!
Метеостанция сзади, чуть левее, еще дальшенегостеприимный поселок, но нам не туда, там враг. Но ведь и впереди Значит, окружение? Значит!
Скалы позади, склон бежит вниз, сейчас справа будет озеро. Там я часто бывал, но сегодня война, нам следует торопиться. За озеромлагерь для военнопленных, теперь он пустует, но вот однажды пришлось оттуда бежать. Это оказалось совсем не трудно, места знакомые, дорога ведет к морю.
К морю? Да, к морю, но туда нам сегодня не попасть. Надо спешить, надо успеть спуститься Вниз, вниз, вниз!
День-ночь-день-ночьмы идем по Африке,
День-ночь-день-ночьвсе по той же Африке.
(Пыль-пыль-пыль-пыльот шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Эту песню любил петь отец. Киплинг, кажется, но перевод очень неточный. Не переводперепев, даже размер немного иной. Впрочем, разве дело в переводе?
Восемь-шесть-двенадцать-пятьдвадцать миль на этот раз,
Три-двенадцать-двадцать двевосемнадцать миль вчера.
(Пыль-пыль-пыль-пыльот шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Пыли тоже нетсегодня холодно, кажется, уже осень, мы все в камуфляжных куртках, в тяжелых ботинках. Сталь автомата влажная, мокрая
Брось-брось-брось-бросьвидеть то, что впереди.
(Пыль-пыль-пыль-пыльот шагающих сапог!)
Все-все-все-всеот нее сойдут с ума,
И отпуска нет на войне!
Все в порядке, вокруг тихо, нас пока не заметили. Странно, на войне очень редко вступаешь в бой. Хотя, если подумать
День-ночь-день-ночьмы идем по Африке,
День-ночь-день-ночьвсе по той же Африке
Ничего странного нет. На настоящей войне, той, которая «там», у неспящих, сраженияэто всего несколько процентов от общего времени. Война и «там»бесконечные переходы, марши, томительное ожидание, топтание на месте.
Я-неспящий ненавижу войну. Я-здешний Я-здешний к ней привык. Тем более войну начинаю не я, и не мне ею командовать. К тому же сражаться приходится за тех, кто защищает город. А поскольку это МОЙ город
Восемь-шесть-двенадцать-пятьдвадцать миль на этот раз,
Три-двенадцать-двадцать двевосемнадцать миль вчера
Вниз! Остановиться, пропустить вперед первое отделение Только теперь начинаю понимать, что взводне взвод, хорошо, если два десятка осталось. Нас успели здорово потрепать. Куда же мы спешим? Если у моря враг, за спинойтоже враг К озеру мы тоже не идем. Значит?
Хуже всего на войневокзалы. Несколько раз оказывался там в самый разгар паники, причем не в городе, а у соседей. Если из города попасть туда простонадо лишь как следует захотеть, то обратно приходится добираться поездом. А как доберешься, если билетные кассы закрыты, толпа осаждает перроны, переполненные поезда часами стоят на путях? В город я все равно попадал, но часто бывало, что слишком поздно. Приезжал прямо в ночь, площади и улицы пусты, если не считать патрулей. Чужих патрулеймы проиграли. Значит, домой нельзя, к друзьям тоже нельзя, двери подъездов закрыты, тебя вот-вот начнут искать.
И все-таки на войне не надо бояться. Что бы ни случилось, даже когда идут по пятам, когда перекрывают ночную улицу. Это не страхпросто война.
[]
Взво-о-од, стой!
Мы неподалеку от озера. Ближе нельзя, слишком опасно Да, осень, тонкий ледок на воде, высокая желтая трава, высохший камыш. Тут пусто, никого нет, но дальше, у дороги