Глаза Элии опять бешено двигались зрачки напоминали мячи, прыгающие по бетонному полу. Так же как тогда, в минивэне, когда она поставила ему Рич Хоуми Квана, так же как и десятки раз до того. Тиль погладила сына по щеке, которая уже покрывалась подростковым пушком, и широко улыбнулась, чтобы и видом своим не дать им понять, что сегодняшний день чем-то отличается от других дней. Крайне важно было сделать все так, чтобы они ни о чем не подозревали и ушли легко, ушли тихо. Ни боли, ни страха.
Глаза Элии продолжали танцевать, пока она ухаживала за Чантилли, готовя ее к сегодняшнему дню. Надела на нее ее белые брюки и толстовку с изображением снеговика Олафа из диснеевского мультфильма. И замерла, успев надеть толстовку на дочь лишь наполовину.
Он танцевал.
Именно этим был занят Элия. Он танцевал глазами.
Сколько раз Тиль пыталась заставить их общаться с помощью движения глаз. Смотришь налево да, направо нет. Но они не могли, не могли по собственной воле двигать глазами. Глаза лишь рефлекторно реагировали на движение так же, как губы инстинктивно хватались за трубочки, через которые она их кормила.
Но глаза Элии умели танцевать. Для него танец был делом столь же инстинктивным, как и питье. На уровне рефлекса или нет, но он наслаждался музыкой. Он чувствовал удовольствие. Может быть, для них их состояние все-таки не является адом?
* * *
Солнце тронуло вершины скалистых гор, когда Тиль просунула записку под дверь комнаты Джила и вышла из гостиницы.
Она забралась на водительское место уже заведенной «Хонды Одиссей», куда до этого погрузила свою семью. Подавляя слезы, она приняла свой обычный бодрый тон.
Итак, в дорогу! Несколько часов езды, и мы уже в другом отеле!
Слава богу, Джила поблизости не было. Если бы он выбежал из дома, она бы не выдержала и сорвалась. И тогда Уилсон узнал бы то, что он, вероятно, так и не успел узнать.
Кто выбирает первый сиди?
Выехав на улицу, она схватила первый попавшийся диск. Рич Хоуни Кван.
Весной поедем в путешествие. Начнем с Большого каньона, потом леса красного дерева, Тихий океан и дальше, вдоль побережья. Подальше отсюда.
В зеркало заднего обзора она видела, как город постепенно исчезает из вида и как весело и задорно танцуют глаза Элии.
Скотт Сиглер
Скотт Сиглер известный романист, автор серии романов «Инфицированные», «Ancestor», «Nocturnal», соучредитель «Empty Set Entertainment», где публикуется его серия «Galactic Football League». Стал широко известен благодаря сетевым публикациям текстов и подкастам. Верные поклонники, именующие себя Junkies, загрузили более восьми миллионов отдельных эпизодов его произведений и ежедневно общаются со Скоттом и друг с другом в сетях.
Седьмой день оленьего лагеря
Вам кто-нибудь причинил вред? Тем или иным способом?
Они задают ему этот вопрос каждый раз во время телеконференций, проходящих три раза в день. У Джорджа есть с десяток возможных ответов. Причинили ли ему вред физически. Нет, ответ отрицательный. А эмоциональный вред? Да, причинили: целый год он не видел своих мальчиков, не имел возможности дотронуться до своей жены, удовлетворить простую, но такую острую необходимость провести хотя бы час в кругу своей семьи.
Но это была часть сделки те, кто стоял у власти, хотели, чтобы он исчез из человеческого общества, а одним из инструментов, с помощью которых они собирались добиться своего, было разделить его с семьей. Если бы Джордж действительно захотел увидеться с женой и сыновьями, все, что ему нужно было сделать, так это уйти.
Нет, ответил Джордж. Мне не причинили никакого вреда.
А дети? Они живы? С ними ничего не случилось?
Дети. Для очень разных людей это слово означает самые разные вещи, но с того момента, как Джордж встал тогда перед камерой теленовостей, это слово приобрело еще одно значение.
С детьми все в порядке. Пока ничего не случилось.
Джордж не хотел произносить это пока, но был вынужден произнести. На него смотрел весь мир. И, насколько он понимал, он был единственным барьером между, с одной стороны, детьми, а с другой скальпелями, микроскопами, анатомическими столами и прочими секретными инструментами, которыми владело правительство Соединенных Штатов.
Отлично, произнесла маска. Маска говорила с французским акцентом. Может быть, из французской части Канады, сразу не скажешь. Голос менялся каждый день, но маска была одна и та же Гай Фокс. Символ Анонимного движения, которое, возникнув сразу после нападения инопланетян, убивших миллионы людей и разрушивших многие и многие города, стократно увеличилось в размерах. Движение, которое поднялось и наполнилось силой из-за детей, из-за всеобщего недоверия к правительствам, армиям и полиции, а также потому, что мир страстно желал надеяться, что из великой трагедии может вырасти нечто доброе и светлое.
Три раза в день он исправно появлялся на всех экранах мира. Если передача по каким-то причинам запаздывала, начиналась заваруха: хакеры из Америки, Китая, России и других стран брались за работу, уничтожая заранее выбранные и оцененные цели. Связь между отсутствием Джорджа на экранах и мгновенным выходом из строя многочисленных целей, атакованных из многочисленных укрытий, была более чем очевидна.
А если достойных целей не было, в течение нескольких минут начиналась демонстрация физических возможностей движения: флешмобы блокировали вход в туннель Линкольна, тысячи людей перелезали через ограду Белого дома и принимались гулять по его лужайкам, в аэропорты звонили с предупреждениями о заложенных бомбах, и сотни людей атаковали полицейские участки, усаживались там на полу и были готовы отправиться в тюрьму, получить полицейской дубинкой по голове лишь бы выразить таким образом свою волю, которая сливалась с волей миллионов.
Чего они хотели? Чтобы Джордж был в полной безопасности и имел возможность в назначенный час без всяких задержек говорить с миром.
Отлично, сказала маска. Что-нибудь хотите сказать еще?
Джордж отрицательно покачал головой:
Больше ничего. Встретимся через четыре часа нет причин, по которым я это не сделаю.
Замечательно. Продолжайте свой труд. Мы наблюдаем.
Последнее слово предназначалось не ему, а хозяевам ангара, где он находился. Или, может быть, лучше назвать их не хозяевами, а тюремщиками?
Экран погас.
На своем локте Джордж почувствовал сильную руку.
Мистер Пелтон. Мы проводим вас к себе.
Джордж согласно кивнул головой. Встал и сказал:
Спасибо.
Он поблагодарил их потому, что был парнем со Среднего Запада, и вежливость настолько была ему привычна, что он произносил такие вещи автоматически даже в адрес солдата, который, как он был уверен, легко пустит пулю ему в голову, если получит приказ.
Как всегда после телеконференций, он задал себе вопрос: а сколько еще дней он здесь проведет? И правильный ли выбор он сделал. Может быть, после того как он спас этих детей, ему следовало отправиться домой, к семье? А вместо этого он сделал звонок по телефону. Простой звонок, который изменил течение человеческой истории.
* * *
Телефонная связь в самом диком уголке Верхнего Полуострова в штате Мичиган всегда была дерьмовой. Одна полоска из пяти, а то и вообще ни одной. Все это по милости слабой сети Американской телефонно-телеграфной компании. Но в тот день, сидя на самом краю мира, запертый в маленькой комнате с малышами-инопланетянами, сгрудившимися вокруг него, Джордж увидел, слава богу, что на его мобильнике появились сразу две полоски.
Он должен что-то сделать. Позвать на помощь. Но кому позвонить?
Нападение было внезапным. По крайней мере, для Джорджа и его друзей детства. Корабли из внешнего космоса атаковали главные города Земли по всей планете. Один из кораблей в битве получил повреждение, а может, и сам сломался, но только он рухнул в лесу на самом краю полуострова Кивино в Мичигане.
Охотничий домик, где Джордж с друзьями последние тридцать лет проводил по две недели каждый год в ноябре, оказался вблизи места падения. Так близко, что военная машина инопланетян (как еще назвать инопланетянина в бронированном скафандре?) атаковала домик и разнесла его в куски.
К счастью, Джордж, Тойво, Джейко, Берни и Арнольд были во дворе. Они открыли по нападавшему огонь, убив пришельца. Потом через глубокий снег и непролазную чащу пробрались к самому разбившемуся кораблю, по сути, летающей тарелке, то есть тому, что от нее осталось после того, как на скорости она вломилась в лесной массив и врезалась в землю. Теперь эта расплющенная, треснувшая и перекрученная махина выглядела скорее как огромный школьный автобус, в который врезались сразу шесть грузовиков, чем как межзвездный корабль.
Внутри оказались тела. Не человеческие. Разорванные на куски некогда живые существа, порванные в лоскуты мощным ударом, который вырыл в земле, покрытой соснами и березами, яму шириной в пятьдесят футов. Так много тел! Так много мертвых!
Но не все на корабле оказались мертвыми, как понял Джордж, когда открыл дверь, ведущую в самое нутро корабля. Внутри находилось помещение, способное выдержать любые удары и катастрофы, чему свидетельством было наличие внутри дюжины детей-инопланетян, живых и здоровых.
Сначала их была дюжина, а потом, после того как Тойво застрелил одного в голову, осталось одиннадцать. Тойво хотел прикончить и остальных, как хотели того же Берни и Джейко, но Джордж встал между детьми и стволом охотничьего ружья, которое вскинул Тойво.
Джордж до сих пор толком не знает, почему он спас маленьких пришельцев. Может быть, потому, что они были беззащитны и беспомощны? А может быть, где-то в глубине его сознания забрезжила мысль, что произошедшее есть поворотный момент в истории Земли и он обязан сохранить жизнь этих одиннадцати инопланетян несмотря на то что их старшие соплеменники убили миллионы землян.
А может быть, все это из-за кресел безопасности?
Он стоял в комнате, где находились одиннадцать малышей-пришельцев. Той самой комнате с креслами безопасности (или лучше капсулами), которые спасли маленьких инопланетян во время катастрофы. Взрослые первым делом позаботились о маленьких, обеспечив их безопасность так и Джордж поступил бы в отношении своих собственных детей.
Его друзья разбрелись по кораблю. Джордж знал, что Берни, вероятнее всего, ухаживает за мистером Эколой, стараясь согреть старика теплом, которое пока еще оставалось внутри развороченного корпуса, но медленно и неуклонно сдавало свои позиции зимнему холоду. Что делал Джейко, Джордж не знал. Рыскал, наверное, по кораблю, потому что это был инопланетный корабль когда еще представится такой шанс? Джорджа же беспокоил Тойво.
Тойво, который уже убил хладнокровно одного из двенадцати детей-инопланетян.
Тойво, который, что совершенно очевидно, хотел убить и остальных.
Тойво, который всю жизнь прожил здесь и не избавился от местного акцента, с которым Джордж расстался много лет назад. Вместо «в» во всех словах говорит «у», а каждое предложение заканчивает риторическим «да?».
Если бы Джордж не уехал, он тоже сохранил бы этот акцент? И тоже хотел бы застрелить детей? Трудно решить: проистекало это желание спасти маленьких инопланетян из его глубинной натуры или же он приобрел нечто и воспитал в себе за пределами местной гомогенной культуры?
Нашел время рассуждать о человеческой природе!
Можно позвонить по 911. Но ответит ли хоть кто-нибудь? Вдруг и Милуоки, и Детройт стали жертвами нападения? А если он дозвонится, что скажет? У меня здесь корабль пришельцев и есть живые инопланетяне. Кто ему ответит? И кого сюда пришлют?
Он посмотрел на маленьких пришельцев.
Парализованный нерешительностью, Джордж принялся просчитывать варианты. Если он позвонит по 911, в местную полицию или правительственное учреждение, его слова быстро доберутся куда надо. Но он также знал, что этим «куда надо» будет армия.
Примчатся военные. Детей заберут. Спрячут. Станут изучать. Допрашивать.
А что бы он сказал, если бы кто-то так поступил с его детьми?
Джордж посмотрел на телефон. Паника проникла в его нутро, охватила грудь, затопила сердце. А что, если он сделает ошибку? Позвонит и детей могут убить. А не позвонит они могут умереть сами; он же ни черта не знает об инопланетных детях. Чем их кормить? Что им вообще нужно для жизни?
Он ведь простой работник страховой компании.
А потом полоска на телефоне пропала.
Нет сигнала.
Нет связи.
Джорджа охватила дрожь. Он упустил шанс. Сколько времени холоду потребуется, чтобы полностью захватить разрушенный корабль и заморозить детей, которых он взялся оберегать? И не только их его друзья, парни, с которыми он вырос, тоже замерзнут. Замерзнет и тот, кто научил их понимать, что это значит быть настоящим мужчиной. Мистер Экола был ранет; ему нужна помощь.
Появилась одна полоска.
Может быть, он успеет сделать один звонок, пока полоска не исчезла?
Палец принялся бегать по смартфону, вызывая веб-браузер. Нужно найти верный номер, и найти быстро.
Один звонок может быть, он одним звонком спасет и мистера Эколу, и детей
* * *
Охранник повел Джорджа в его комнату. Минут десять он потратит на себя, самое большое; а потом он должен идти на корабль и проверить детей.
Дети.
Эти чертовы дети!
Они заполонили всю его жизнь. За это он заплатил всей своей жизнью, которую вел до того, как все началось. Всего год назад он был скромным служащим страховой компании. Теперь лицо, которое смотрело на него из зеркала, было самым узнаваемым лицом на планете.
Сколько просмотров на «Ютубе»? Четыре миллиарда? Его интервью загружали и перезагружали столько раз, что точно уже не подсчитаешь. Только в первый день было больше миллиона зрителей, как ему сказали. Через две недели этот ролик обошел по количеству просмотров корейского парня со смешными очками и поп-певицу, носившую совершенно дикие наряды, и стал самым популярным роликом в истории человечества.
Охранник остановился у двери в его маленькую комнату. Похоже, неплохой тип, хотя и неразговорчивый. Все они такие, охранники. А может, им просто приказали помалкивать. Одиночество, отсутствие собеседников правительство старается и это использовать, чтобы вытащить занозу из своей задницы.
Джордж вошел, охранник остался снаружи.
Двенадцать на двенадцать футов. Двуспальная кровать. Маленький стол с компьютером, который позволял ему посылать и получать защищенные электронные письма. Но только письма, и ничего больше. Ирония была понятна не всем: самый популярный в интернете человек не имел права пользоваться мировой сетью.
Он проверил почту. Неизбежное, как вращение часов, ежедневное письмо от жены. Это начиналось так же, как начинались прочие. Два слова в первой строке:
«Возвращайся домой!»
Потом фотографии мальчиков. На них на этот раз борцовские майки. Молодежь начинает бороться за место под солнцем. Боже, как они красивы!
Майкл и Люк так выросли! Когда Джордж отправился на пару недель поохотиться, Майклу было шесть, а Люку восемь. Теперь им семь и девять. Джордж провел вдали от них целый год своей жизни. Год, который ему никто и никогда не вернет.
Люк, фотографируясь, перестал улыбаться. Когда это произошло, Джордж не вспомнил. Еще год назад от мальчишки можно было услышать только писки да визги. Теперь на каждой фотографии хмурый, а то и сердитый взгляд. Нормально это для растущего мальчика или же все это оттого, что отца нет дома так долго? Мери говорит, это такой период, но Джордж понимал, что скрывается за словами жены: этого периода не было бы, если бы Джордж был дома.
После слов «возвращайся домой» и фотографии обычная обновленная информация. В школе дела неважные. Люк подрался. Дома оба мальчика ведут себя все более и более дерзко, совсем перестали уважать мать.
Что тут можно было объяснить болезнью роста, а в чем виновата сама Мери, которая неосознанно отпустила вожжи, давая сыновьям возможность распуститься, чтобы Джордж наконец плюнул на свой дурацкий подвиг и вернулся домой? Он надеялся, что в отношении последнего сильно ошибается, но он прожил с Мери всю свою взрослую жизнь и в отдаленных глубинах своего сознания тех, что он сам старался игнорировать, жило понимание того, как мастерски Мери владеет искусством скрытого манипулирования.
Он оставил письмо без ответа. Шли недели, и с каждым днем писать было все труднее, словно слова иссякали. Умом своим Джордж отлично понимал, что поступает правильно, что выступает представителем безликой массы людей, которые не доверяют своим правительствам, своей полиции, своей армии. Он охранял то, что уже никогда не повторится в его жизни, в жизни его детей, да, не исключено, и в жизни всего человечества. То, что он защищал, было по-настоящему важно. Умом он это понимал, но в том, что касалось сердца, он был просто мужчиной, который отчаянно скучает по своей семье. Но если он покинет свой пост, вернуться ему уже не позволят.